I don't know what you're looking for
You haven't found it baby, that's for sure
You rip me up and spread me all around
In the dust of the deed of time
And I'm losing my favourite game
You're losing your mind again
I'm losing my baby
Losing my favourite game
(Я не знаю, что же ты ищешь,
Но я уверен, что тебе не найти это, детка.
Ты разорвал меня и раскидал повсюду,
В пыли бездны времен.
И я проигрываю свою любимую игру,
А ты снова сходишь с ума.
И я теряю своего милого
И проигрываю свою любимую игру.
Ты снова слетаешь с катушек,
Я теряю своего парня,
Проигрываю свою любимую игру)
– Боже, Эдриан, ты упал на пылесос? – спрашивает меня Чарли, когда мы с Джо спустились на завтрак. Я цокаю и пытаюсь поднять выше воротник рубашки, но куда там. – Тебя, кстати, Дин вчера искал. Чего он от тебя хотел? – Откуда мне знать? – равнодушно отвечаю я. – Я сказала, что ты, скорее всего, у Дэймона. Ты б видел его лицо! Мне кажется, что он ревнует. – Не неси чепуху, – перебивает ее Зои. – Наверняка хотел поплакаться. Они вчера с Рэйчел расстались. Ну типа официально, – разъясняет она специально для меня. – Она, небось, думала, что он ждал послушно ждал ее с самого Рождества, и после возвращения они дружно пойдут под венец. Может, кому-нибудь стоило ей сказать, что Дин перетрахал половину… – Чарли, хватит! – Зои бьет кулаком по столу, отчего мы все дружно подпрыгиваем. – Он ведь наш друг, почему ты так о нем говоришь? – Во-первых, это правда: переспал с Кэти Янг – переспал с половиной школы. Причем, с мужской половиной. А во-вторых, не очень то он и рад был ее видеть. Думаю, здесь все со мной согласятся. Так зачем устраивать такую драму? Вчера ходил мрачнее тучи. Видела его в коридоре перед сном, обругал меня на чем свет стоит. Сегодня и вовсе на завтрак не спустился. Не лицемерие ли это? – Чарли, заткнись. Все оборачиваются ко мне и удивленно раскрывают глаза. – Кто-нибудь из них сказал, почему они расстались? – Дин сказал, что ему нравится другой человек, и он не хочет попусту морочить ей голову, – немного растерянно отвечает мне Зои. – Какого… – я поднимаюсь со стола так, что он пошатывается от моих резких движений, и направляюсь на наш этаж, в конце срываясь на бег. Подхожу к комнате Дина и, не решаясь входить без спроса, барабаню обеими руками по двери. В ушах стоит шум, сердце вновь уходит в разнос. Черт, ну почему, почему?? ПОЧЕМУ?!! За открывшейся дверью предстает изможденное лицо. Глаза, покрытые красной сеткой, смотрят на меня равнодушным взглядом, который за считанное мгновение сменяется презрением. – Проваливай, – он закрывает дверь, но я успеваю протиснуться в проем одним плечом. Дверь больно пришибает меня к косяку. – Дай мне объясниться, – умоляю я, тут же забыв об ушибленном плече. – Объясниться? – холодно усмехается он. – Что тут объяснять? Побежал к своему Дэймону, даже не поговорив со мной. Глаза начинают сжечь изнутри, к горлу подкатывает завтрак, который я успел запихать в себя силой. И единственное, что я могу сказать, это: – Прости. – Пошел нахуй, Эдриан, – глядя прямо в глаза. – Дин, пожалуйста… – Мне даже смотреть на тебя противно, – говорит он все тем же убийственно равнодушным и презрительным тоном, и я даже не сомневаюсь в его словах: все написано на его лице. Я с силой закусываю губу и, кажется, прокусываю ее до крови, чтобы сдержать слезы, которыми наполнились глаза. Нижняя челюсть начинает дрожать. – Иди плакаться в другое место, – добивает он меня и я, не глядя по сторонам, опустив голову, мчу в свою комнату. Потому что стыдно плакать. "Мужчины не плачут", – сказала мне как-то мама, протягивая платок. Мне было семь, я упал с лестницы и содрал кожу на коленях, а мать даже брезговала взглянуть на мое заплаканное лицо. Тогда я плакал больше от обиды, чем от боли – никто меня так и не пожалел, лишь отругали, почем зря. Сейчас я плакал от боли. Она разъедала меня изнутри, царапая длинными острыми когтями, пуская кровь, оставляя раны, которые не затянутся. И рушится тот хрупкий мир, который мы построили. Все мечты и планы крошатся в пепел. Становится невыносимо от осознания того, что это я все испортил. Лишь я один. – Эдриан, что случилось? – Джо мигом бросается ко мне и, опустившись на корточки, сжимает меня за плечи. Я закусываю тыльную сторону ладони, чтобы сдержать рыдания, рвущиеся из груди. – Идиот! – вырывается у меня сквозь всхлипы и я несколько раз бьюсь затылком о дверь. – Эдриан? – совсем растерянно произносит Джо и трясет меня за плечи. – Все испортил… Я все испортил! Все ведь было так хорошо… Так хорошо… – безостановочно повторяю я вперемешку со всхлипами. Бейкер не зная, куда себя деть, и как себя вести – такое происходило впервые – продолжает сидеть передо мной, смотря сочувствующим взглядом и не отпуская мои плечи. Когда я немного успокаиваюсь, я кое-как уговариваю его оставить меня и пойти на уроки. Сам я так и остался сидеть в комнате. Вечером устроили вечеринку в честь начала нового учебного года. Как я об этом узнал? Музыка гремела на все общежитие. Я лежал на кровати, свернувшись в клубок, а Джо сидел рядом, сходя с ума от собственного бессилия. – Эдриан, ну хотя бы поешь. Расспросы он оставил еще утром, потому что ни на один вопрос он так и не получил внятного ответа. Когда он пошел на уроки, ко мне поднялась обеспокоенная мисс Олдридж. Мне даже не понадобилось притвориться больным, я итак выглядел хуже некуда. Она позвала школьного фельдшера, та измерила мне температуру, задала несколько вопросов с озадаченным видом и, тихо переговорив с куратором, дала мне таблетку от головы, что было очень кстати: мой череп будто раскалывался надвое. Когда она ушла, Олдридж заботливо укрыла меня одеялом и сидела рядом до тех пор, пока я не провалился в сон. Весь день я провалялся в полудреме, просыпаясь, обнаруживал возле себя то Джо, то Чарли, то Олдридж. Первый от меня совсем не отходил. – Не хочу. – А что хочешь? – Бейкер подается ближе. – Чтобы ты перестал тут сидеть и пошел веселиться к остальным. – Веселиться?! Когда ты тут помираешь?! Мне приходится подняться и выйти в месте с ним, изо всех оставшихся сил делая вид, будто это не в моей груди зияла огромная дыра. Как же фигово, когда кто-то так за тебя переживает! Кажется, я рассыплюсь на кусочки, стоит мне только увидеть Дина, но я продолжаю подниматься на третий этаж. Что угодно, лишь бы Бейкер успокоился. Наверху творится сплошной хаос. Отовсюду слышатся радостные голоса, все танцуют, пьют и поют. Посмотришь и подумаешь: как только Олдридж и Салливан позволяют ученикам своего общежития так себя вести? Ответ же очень прост: детям нужно дать оторваться на полную хотя бы раз в несколько месяцев. Тогда они будут поспокойнее, а нервы комендантов – целее. К нам подходит веселая Зои и уводит Джо, который, даже уходя, не спускает с меня глаз. Я прислоняюсь к стене и просто стою, пытаясь слиться с ней, иначе, если я уйду, Джо пойдет следом. Я невидящими глазами смотрю на толпу, но его замечаю. Он сидит на одном из диванов, что-то попивая со своего стакана и весело болтая с Рэйчел. С другой стороны от него сидела Чарли. Все трое выглядят изрядно выпившими. Дин что-то шепчет Смит на ухо, после чего та тянется к Чарли, оперевшись одной рукой о его бедро, и целует ее в губы. Эттвуд наблюдает за ними с горящими голодными глазами. Совсем стыд потеряли!!! Как можно было так нажраться за один час, еще и в первый учебный день?!! Позже Рэйчел танцевала на столе, выставляя напоказ все свои прелести, за чем с жадностью наблюдали остальные ее собутыльники. А потом кто-то поставил песню, от которой меня начало тошнить.And I'm losing my favourite game
You're losing your mind again
(И я проигрываю свою любимую игру
А ты снова сходишь с ума)
Дин пьяный вдрызг поет отвратительную песню о несчастной любви. А я действительно схожу с ума, стоит лишь мне взглянуть на него.I'm losing my baby
Losing my favourite game
(И я теряю своего милого
И проигрываю свою любимую игру)
С меня хватит. Пять минут спустя я сижу на ступеньках лестницы между третьим и вторым этажами. Мимо проносятся счастливые школьники, никто не обращает на меня внимания. А мне только это и нужно. Хочу стать невидимым. Я сижу так минуту, две, десять, пятнадцать, полчаса. В какой-то момент мимо меня проносятся Зои и Джо. Кажется, моя мечта сбылась, потому что они меня меня не замечают. И я, возможно, просидел бы так всю ночь, но… – Погоди! – орет Чарли Рэйчел, нетвердой походкой пытаясь обогнать новоиспеченную подругу. Чуть не налетели на меня, но девушки даже не заметили этого. Следом за ними, смеясь себе под нос, шагал Дин. Он тоже проходит мимо, не обращая на меня никакого внимания. Траектория его движения не сулила ничего хорошего, поэтому я встаю и, схватив его за плечо, направляю в сторону, предотвращая неизбежное столкновение с дверью. Когда мы выходим в коридор, Дин, все еще не понимая, что произошло, оборачивается в мою сторону. Выражение его лица тут же меняется, он вырывается из моих рук, и чуть ли не рычит: – Сказал же, отъебись от меня! Его движение выходит чересчур резким, от чего он одним плечом врезается в стену. – Ты перепил, Дин… – Тебе то какая разница? Он говорит слишком громко, привлекая чужое – ненужное – внимание. Рэйчел и Чарли, не успевшие дойти туда, куда они направлялись, останавливаются, кося в нашу сторону настороженные взгляды. Рядом приоткрывается дверь, из которого выглядывают Зои и Джо [почему мы остановились именно возле комнаты девочек??]. Не хватало еще выяснять отношения на глазах у всех. Но Дину все равно, он даже не замечает их. – Тебе же плевать на всех, – с нажимом произносит он, делая шаг в мою сторону. Я отшатываюсь назад к стене. – Хорош, Дин… – пытается, вразумить его Джо. – Помолчи, Джо, – грубо отрезает Эттвуд. Я смотрю на растерянного Джошуа и едва заметно качаю головой, мол, не лезь. Дин снова переводит свой взгляд на меня. – Только и знаешь, как использовать людей, тебе плевать на их чувства. Это не правда. Не правда! – Дин! – одновременно вмешиваются Зои и Рэйчел. Последняя подходит к нему и пытается оттащить в сторону подальше от меня. Но что может сделать девушка, которая ниже него аж на две головы? – Вот только кто останется с тобой в конце, а? Кому ты будешь нужен? Нет-нет-нет! Замолчи!! – Не перегибай, – зло шепчет ему Чарли, сцепившись в другую руку. – Собственные родители отказались от тебя! Его слова будто режут мое нутро, проводя лезвие прямо по старым ранам. Замолчи, ЗАМОЛЧИ!!! – Мать твою, Дин! – грозно орет Джо и чуть не накидывается на него с кулаками. – Он просто пьян, – встает между ними Зои, а затем пытается оттащить Бейкера в сторону. – Уже рассказал ему, чем занимался на каникулах? – все тем же убийственно холодным голосом спрашивает Дин, не замечая ни девушек, которые тащат его назад, не орущего Джо, которого кое-как удерживала на месте Зои. Последней помогал Том. Он то откуда здесь взялся?! – Чего ты от меня хочешь? – бесцветным голосом спрашиваю я, глядя сквозь него в пустоту. Мой тихий голос заставляет остановиться весь этот кавардак. Дин в очередной раз вырывается из чужих рук и, сделав ко мне пару шагов, смотрит прямо мне в глаза. – Я не хочу ни слышать, ни видеть тебя. И знать тебя не хочу. Я поднимаю на него глаза, фокусируя на нем поплывший взгляд. – Ладно, – одними губами произношу я. Чувство такое, будто весь воздух из груди выбили. – Я понял. Весь мир будто остановился. Или мой мозг перестал работать? Все стало таким медленным. Ноги не чувствуют пола, я не чувствую ног. Вокруг звенящая тишина, хотя губы людей вокруг точно шевелились. Я не понимаю даже, как дохожу до своей комнаты. Еще вчера я думал, что мне никогда не было так плохо. Но утром было в десять раз хуже, чем вчера вечером, сейчас – в сто раз хуже, чем утром. Если любовь такая, я не хочу любить. Я беру свою подушку и кричу в него. Кричу изо всех сил, вымещая всю свою боль, а затем без сил падаю на кровать и, свернувшись калачиком, смотрю в стену. Через пару минут дверь в комнату открывается. Судя по шуму, в комнату зашли несколько людей. Наверное, все. – Что у вас произошло? – тихо спрашивает Джо после долгого молчания. – Вы ведь и сами все поняли. Кто-то усаживается на край кровати и сжимает мое плечо в немой поддержке. – Не воспринимай всерьез то, что он сказал, – расстроенно бормочет Зои. – Он… много выпил. – А в чем он не прав? – все тем же бесцветным голосом спрашиваю я. В ответ лишь молчание. – Оставьте меня в покое, – говорю я, вздохнув. Дважды просить не приходится: в комнате тут же начинается шорох, открывается дверь. – И еще… – начинаю я. Все движения в комнате прекращаются. – Завтра Дин вряд ли вспомнит о случившемся, поэтому… не говорите ему ничего.