И свет твоих прекрасных глаз оставит след в душе моей

Все же смотрели фильмы, где главный герой застревает в одном дне? Сначала он не может в это поверить, ищет причины, приведшие его именно к этому дню, потом он делает абсолютно все, что ему пожелается – терять ведь нечего, – затем он пытается исправить свои ошибки, чтобы выбраться из этой временной петли. Со мной случилось то же самое. Только это не был один и тот же день. Просто все дни стали одинаковыми. Один день, два дня, пять дней, неделя, месяц, полтора месяца. Каждое утро я просыпался и проделывал все то же, что и вчера: умылся, позавтракал, пошел на уроки, пообедал, снова уроки, внеклассные занятия, ужин, домашка, сон. Я стал марионеткой, чьи веревки дергал непонятно кто и непонятно зачем. Никаких эмоций. Никаких лишних мыслей. Делай, что должен. Зачем? Кто ж его знает. Когда-нибудь это закончится. Сколько там до конца учебного года? Девять месяцев… Сложно избегать человека, когда у вас общие друзья. Я не хотел ставить их перед каким-либо выбором, и не был уверен, что их искусной актерской игры хватит надолго [нет, мы ничего не видели; Эдриан всегда был ни жив, ни мертв; Дин и раньше игнорировал его существование], поэтому свел к минимуму все наши встречи. Теперь мы виделись только в столовой. Я сидел с краю рядом с Джо, чья поддержка, пожалуй, было единственным, что не давало мне окончательно расклеиться, и не лез в их разговоры. Даже взгляд не поднимал со стола. Я старался не смотреть на Дина и даже если случайно задевал взглядом, не смотрел в глаза. Глаза, в которые только и можно было залипать. Я не видел их почти два месяца, хоть мы и жили в нескольких метрах друг от друга и ходили на одни и те же уроки. В учебных классах я поменялся местами с Зои, которая теперь сидела с Джо рядом с Томом и Дином, а я сидел на первой парте вместе с Чарли. Уроки я тоже делал отдельно, допоздна засиживаясь один в библиотеке. Кстати, я сильно подтянулся по учебе. Внимание на это обратила мисс Олдридж, однако услышал я от нее отнюдь не похвалу. "Ты выглядишь уставшим, – как-то сказала она. – Не перетруждай себя так сильно". А чем я еще мог заниматься? Внеклассные занятия свелись к минимуму, потому что я решил сделать то, что должен был сделать уже давно: я рассказал все Дэймону. Не называя имени Дина, я рассказал, чем мы занимались в школе, на каникулах, в моей голове. Дэймон не удивился. Более того, он сразу понял, о ком я. “Вы ведь с первого года обучения ведете себя как старые супруги”, – сказал он. Я испытывал стыд и вину и искренне просил прощения, на что он сказал, что знал, на что подписывался. Мы расстались друзьями. “Какой великодушный человек”, – подумал я с восхищением. На следующем занятии по фехтованию Броуди делал такие яростные выпады, что, казалось, он хочет меня заколоть. Я перестал их посещать, чтобы не мозолить ему глаза. Он заслуживал лучшего. Вот так из внеклассных занятий осталось только плавание. Я изматывал себя до крайности, а потом оставался один в огромном бассейне. Мир погружался в мутную пелену, уши закладывало, весь воздух выходил из легких, и я медленно опускался на самое дно. И сие действо происходило со мной каждый день. Не было сопротивления. Лишь бескрайнее сожаление. Я не жалуюсь, потому что знаю, что заслужил это. Но когда я ложусь спать и усталость от происходящего накрывает меня с головой, обнажая уязвимую душу, я задаюсь одним единственным вопросом: неужели именно так я проведу свой последний год в школе? – Мм, Эдриан… Джо мнется у двери, кусая щеки изнутри, пока я переодеваюсь. Я поднимаю взгляд от пуговиц на рубашке, молча давая согласие на продолжение разговора. Всевозможные попытки расспросить меня о случившемся и моем самочувствии или дать мне совет я присек уже давно одним коротким разговором. Нечего меня опекать, нечего за мной все время присматривать, нечего меня жалеть. Нечего обсуждать и точка. Джо протестовал, но какой смысл стучаться в глухую стену? Негласно было решено, что теперь мы общаемся только на нейтральные темы. Время от времени он все же срывался. Вот и сейчас я вижу, как он волнуется, без конца поправляет галстук и жует нижнюю губу, и мысленно вздыхаю. Пока он пытается правильно сформулировать вопрос в своей голове, я привожу себя в порядок, и мы вместе выходим из комнаты и спускаемся в столовую. – Вы с Дэймоном больше не общаетесь? – тихо спрашивает он. – Нет, – я кошу на него не верящий взгляд. Уже больше месяца, хочу я сказать, спасибо, что заметил. Но прикусываю язык. – Я думал… думал по вечерам ты у него пропадаешь. – Это после того, что было? – усмехаюсь я. – Да ё-моё, Эдриан, как-будто я знаю, что там у вас было! Хоть кто-нибудь бы объяснил! У нас весь ход событий построен на одних лишь догадках! – Вам с Зои больше заняться нечем? Досадно, а подавали такие надежды, – пытаюсь я пошутить безжизненным голосом. Получается плохо. – По-твоему, это смешно? – шипит на меня Джошуа. – Мне невыносимо видеть тебя… таким! – последнее он произносит с надрывом и каким-то отчаянием. Мы оба замираем на лестнице и у меня возникает стойкое ощущение дежавю. Мне становится жаль Бейкера – не повезло же ему с другом – и я пытаюсь перевести разговор в другое русло: – Так откуда ты узнал? – Его подружка приходила на днях, – Джо продолжает спускаться по ступенькам. – Лилит? – Ага. В животе неприятно сдавливает. Чего она сюда приперлась? Что успела наговорить? И почему Джо сказал об этом только сейчас? Я с Лилит не общался, и у меня не было к ней никаких претензий. Но вот она меня, мягко говоря, недолюбливала. Дэймон фрэндзонил ее еще тогда, когда я только сблизился с ним. Лилит жутко ревновала. – И..? – Ну… – снова мнется Джо. – Что она сказала, Джо?! – я хватаю его за запястье и дергаю на себя. – Много чего, – говорит он, стараясь не смотреть мне в глаза. – Не хочу это повторять, – он прочищает горло. – Кажется, она хотела выцарапать тебе глаза. – Но почему..? Возможно, Дэймон не сразу рассказал ей о нашем разрыве (и раньше бывало, что я не виделся с Броуди целыми неделями), и она на эмоциях решила прийти прямиком ко мне и все высказать. Но почему я ее не видел? Если меня не было здесь, почему она не подошла ко мне позже? – Дин ее выгнал и просил больше не приходить сюда. – Ч-что? – Я тоже удивился. Признаюсь, ее появление здесь и слова о том, кто ты и что натворил, немного сбили меня с толку, да и не только меня, но Дин быстро ее заткнул. Хотя тогда он кричал тебе практически то же самое… Я что хочу сказать, – Джо вырывает руку, сам хватает меня за запястье и уводит вниз в угол за дверь, которая ведет в холл первого этажа, затем поправляет на переносице свои очки. А я уже знаю, что он хочет мне сказать. – Поговори с ним… – Нет, – резко перебиваю я. – Просто попробуй. – Нет! – Ты ведь даже не… – Джо! – только и могу я сказать, потому что в горле встает ком. – Оставь это. – Ведь прошло уже столько времени… – И что?! Ты ведь слышал его тогда! – Он уже остыл… – Я так не думаю. – Эдриан, – беспомощно говорит он. – Джо, – более-менее ровным голосом выговариваю я. – Я скажу ему слово, он скажет десять. А я не хочу снова слышать… это… больно, – я вырываю руку из ослабевшей хватки и быстрыми шагами иду в столовую. В уголках глаз начинает щипать. Проклятье! Меня теперь и до слез довести – плевое дело. Я залетаю в столовую самым первым и усаживаюсь за наш стол. Потому что чем раньше я приду, тем раньше уйду. Джо подходит некоторое время спустя и, тяжело вздохнув, усаживается рядом. Затем подходят Чарли с Рэйчел. Да-да, вы не ослышались, с недавних пор мисс Смит частенько появлялась в нашей компании. Знаю, что моего мнения никто не спрашивал, но если бы кто-то спросил, я бы сказал, что мне плевать, и не соврал бы. Она сохранила с Дином хорошие отношения – насколько мне было известно, они вдвоем вели школьную газету, – сдружилась с Чарли и ее частенько можно было застать за общими посиделками в нашей гостиной. О том, что они с Дином больше не встречаются, я знал лишь по тому, что я видел ее с парнями. А был ли у Дина кто-то, я не знал. Он и раньше неохотно делился о личной жизни, а теперь меня это совсем не касалось. После девушек заходят Зои, за ней – Том и Дин. И вот здесь начинается все представление (даже моя мама бы позавидовала такой игре). Я сижу с краю, рядом со мной Джо, перед ним – Зои, по другую ее руку сидят Чарли и Том. По другую сторону от Джо сидят Рэйчел и Дин. Последний пересел так, чтобы даже случайно не задеть меня взглядом. Пять человек делают вид, будто не видели, как мы с Дином выясняли явно не дружеские отношения. Шесть человек делают вид, будто Рэйчел всегда сидела с нами за одним столом. Один человек мастерски делает вид, что седьмого человека за этим столом не существует. Как ему удается так хорошо держаться? Он каждый долбанный день бодр и весел! – Если это правда, то я расцелую Пэгги! – восторженно перебивает он Зои, когда та сообщает возмутительные, по ее мнению, новости: в этом году приз за лучший костюм на Хэллоуин решили дать деньгами. – У тебя настолько извращенные вкусы? – усмехается Чарли. – Они приобщают детей к нездоровый конкуренции, – продолжает Зои с того места, где ее бесцеремонно перебили. – Для своих лет она прекрасно выглядит, – снова встревает Дин. – …еще это способствует коррупции и… – говорит Зои. По ее голосу слышно, что она теряет терпение. – А какая мотивация! Умеют ведь привлекать внимание, когда хотят. – Да Господи, Дин, ты можешь хоть минуту помолчать! – не выдерживает Петерсон. В этот момент Джо, который с самого начала сидел, задумчиво опустив глаза, резко вскидывает голову, привлекая всеобщее внимание. Мне хватает одного взгляда на него, чтобы понять, что в его голову пришла очередная гениальная идея. Только горящей лампочки не хватает над головой. – Спорим, ты и час не продержишься? "Это не честно!", – хочется мне воскликнуть, потому что дурацкие споры были только наши с Дином забавой. – Только если вставить ему кляп в рот, – говорит Чарли. – Нет, он его выплюнет и начнет тараторить пуще прежнего, – говорит Рэйчел. – Да он и минуту не вытерпит, – усмехается Зои, заговорчески подмигнув Бейкеру. – Хах, вы серьезно думаете, что я могу на это повестись? – Просто признайся, что это не с твоих силах, – говорит Джо. – Да я могу молчать хоть целый день, но… – все за столом, не веря своим ушам, тут же начинают возражать, поднимая шум. – Но! – повышает Дин голос, заставляя всех замолчать, – Какой в этом смысл? – Мои уши хоть немного отдохнут, – бурчит Чарли. – Буду я молчать в угоду вам и во вред себе, только чтобы кому-то что-то доказать? – Почему во вред? – Джо поворачивается к Зои. – Сколько заплатят за лучший костюм? – Зои пожимает плечами. – Неважно, – Джо вновь поворачивается к Дину. – Я заплачу тебе столько же. – В два раза больше, – тут же обозначает свое участие Зои. – В три раза, – подхватывает Чарли. – Четыре, – усмехается Рэйчел. Дин от возбуждения аж привстает с места, случайно задевая стол. – Вы бросаете мне вызов? – Я спорю с тобой на деньги, – Джо перекидывает одну ногу на другую сторону скамьи, поворачиваясь к нему всем телом. – Мы все. И мы тебе говорим, что ты не сможешь молчать… Сколько ты сказал, целый день? – Ха! – восклицает Дин и протягивает ладонь для рукопожатия. – Когда начинаем? Начать они решили сразу после рукопожатия. Дин должен был молчать целые сутки, что по моему мнению было не в его силах. Хотя на кону стояли деньги и это в корне меняло дело. Дин нуждался в деньгах, и все это знали. Тема материального обеспечения Дина и всей его семьи в целом было табу: просто прими сей факт, но не жалей меня и, тем более, не пытайся впихнуть мне деньги. Спор же – совсем другое дело. Если опустить некоторые моменты, то можно назвать эти деньги честно заработанными. Потому что каких трудов ему будет стоить держать язык за зубами в буквальном смысле этого слова. И если бы не гигантская пропасть между нами, я мог бы вдоволь насладиться этим днем. Подумать только: ты можешь говорить Дину все, что угодно, и в ответ получать лишь его гневные взгляды и беспомощное молчание. Можешь говорить все, что угодно… Молчание… – Ты специально это сделал?! – шепотом кричу я на Джо, как только мы выходим из столовой. – О чем ты? – Ты ведь прекрасно меня понял, Джо. – Ээм, нет?.. – прикидывается он дурачком. – Я сказал тебе, что он даже слушать меня не станет и пошлет куда подальше, и ты решил его заткнуть вот таким образом? – Это вообще никак не связано, – бессовестно врет он. – Но раз уж ты сам об этом заговорил… Я крепко хватаю лямку своей сумки и убегаю вон из общежития, не желая его слушать. Как я уже говорил, этот день мог стать отличным поводом постебаться над Дином. Потому что он действительно молчал. И это не мог никто не заметить. Все учителя смотрели на него удивленно раскрытыми глазами, на одном уроке даже спросили, почему Дин Эттвуд прогуливает. А когда мы сидели на последнем уроке, к нему подошла мисс Олдридж, пощупала его лоб и спросила, не заболел ли он. Чарли и Рэйчел всячески пытались его разговорить, а Зои и Джо нарочито громко рассказывали старые истории, всячески их коверкая и каждый раз спрашивая у Дина, правильно ли они все говорят. Терпение было не самой сильной стороной Дина, поэтому, вернувшись в общежитие, он быстро поужинал и первым ушел к себе в комнату. – Непривычно наблюдать себя со стороны? – спрашивает Чарли, заметив, как я смотрел Дину в след. – Нет, я… – я поворачиваю к ней голову и натыкаюсь на пять пар жалостливых глаз. – Вы чего? – Эдриан, – мягко говорит Зои, первой нарушив затянувшееся молчание. В горле тут же встает ком. Значит, вот так, все разом? – Я же просил вас не лезь. – Ага, почти два месяца назад, – грубо отрезает Чарли. – И куда тебя это привело? Лично мне надоело видеть тебя таким! – Каким? – лишь из привычки огрызаюсь я, хотя итак понятно, как я выгляжу. А именно: – Как живой мертвец, – поясняет Джо. – Вы оба, – вмешивается Рэйчел. – Дину тоже плохо. Последнее меня несколько обескураживает. – Ты бы сам это понял, если бы хоть раз взглянул на него, – объясняет она. Увидев мое замешательство, Чарли поднимается с места и, схватив меня за одно плечо, тоже заставляет встать. И откуда в ней столько силы? – Ты сейчас же пойдешь к нему и все объяснишь, пока у тебя есть такая прекрасная возможность. Или я потащу тебя туда силой, – угрожает она, понизив голос. – Смотри, Эдриан, нас ведь больше. Я обвожу их всех взглядом и понимаю, что они обсуждали нас с Дином не один раз. Вроде и приятно, что обо мне так заботятся, но в то же время их внимание меня жутко раздражает. – Отличная попытка, но зря старались, – говорю я, отбросив ее руку. Девчонки перекрестно обмениваются взглядом и, будто что-то для себя решив, еле заметно кивают. Джо, увидев это, тяжело вздыхает и опускает голову. – Если не пойдешь к нему сейчас же, – начинает Чарли. – То мы расскажем ему о том, что случилось в тот вечер, – заканчивает Рэйчел. Я в очередной раз округляю глаза и смотрю на Джо в поисках поддержки. “Как ты мог?”, – говорит мой взгляд. “ Меня заставили”, – написано у него на лице. – Нам всем надоел этот спектакль, Эдриан, – примирительным тоном говорит Зои. – И лично я больше не собираюсь делать вид, будто все хорошо. Что ж, такого я не ожидал. Ультиматум от друзей – ни дать, ни взять. – Коллективный разум во всей красе, – выговариваю я, сдерживая нервный смех. – Ненавижу вас, – говорю, направляясь к выходу. – Потом спасибо скажешь! – кричит мне вслед Чарли. – Да тихо ты! – шипит на нее Зои. Я поднимаюсь на свой этаж, и каждый новый шаг дается мне все с большим трудом. Я дохожу до нужной двери на дрожащих ногах и замираю. Что я ему скажу? Успею ли я вообще что-нибудь ему сказать? Да, он будет молчать, но это никак не помешает ему кинуть в меня чем-нибудь, ударить меня или вообще уйти. “А об этом вы подумали?!”, – хочется мне спросить у ребят. Я оглядываюсь по сторонам, но, на удивление, никого из них не вижу. Не знаю, сколько я стою, собираясь мыслями. В голове я взвешивал все “за” и “против”, но так и ни к чему не пришел. Лишь заработал себе тахикардию и нервный тик. И вот я уже собираюсь уходить, когда дверь передо мной открывается. От неожиданности я вздрагиваю. Не менее удивленный моим присутствием Дин стоит, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. – Дин, я… – я обнимаю себя руками, стараясь хоть как-то защитить себя от его взгляда и сразу опускаю глаза в пол. – Я хотел… мм… извини, – я поворачиваюсь, чтобы уйти, но краем глаза замечаю, как он шире раскрывает дверь и делает шаг в сторону, приглашая меня войти. Я снова поднимаю на него удивленный взгляд, и на этот раз смотрю ему в глаза дольше одной секунды. Впервые за долгое время. Он идет вглубь комнаты и усаживается на свою кровать, оставляя дверь открытой. Я делаю неуверенный шаг вперед, затем еще один и, закрыв дверь, прислоняюсь к нему спиной. Комната погружается в тишину. Дин терпеливо ждет, чем очень сильно меня удивляет. Проходит минута и ничего не происходит. Наконец, он достает откуда-то бумажку и пишет на нем одно единственное слово: “говори”. Набравшись смелости (он действительно готов меня выслушать?!), я на все тех же ватных ногах медленными шагами иду к его кровати. Он вроде как не против. На краю его стола я замечаю книгу “Великий Гэтсби”. Видимо, пока я стоял возле его двери, он читал. – Хорошая книга, – говорю я так по-дурацки тяня время. Скольжу взглядом по его лицу, усаживаюсь на самый край и опускаю голову вниз, уставившись на свои руки. – Я думал, если ты будешь молчать, мне будет проще высказаться, но… Ты всегда так много говорил и вечно меня перебивал, и это так меня раздражало! А сейчас ты делаешь вид, будто меня не существует, и… твое молчание меня убивает. Знаешь, после того, как я увидел тебя впервые, я уже не мог отвести от тебя взгляда. Тогда я не понимал причин… ты просто бесил меня. Все время! Не имея денег, одним лишь упрямством ты мог добиться всего, что угодно. Конечно, я завидовал тебе. А потом… я был так счастлив. Просто находиться рядом с тобой, понимаешь? За прошлый год столько всего произошло и… ты постоянно выводил меня из себя. Но ведь ты был рядом. Я такой идиот. Прости, – закрываю глаза одной рукой и опускаю голову еще ниже, пытаясь выровнять дыхание. – Мне так жаль, – выдавливаю я дрожащим голосом. – Я не знаю, – шумно сглатываю накатившиеся слезы, – как все исправить… Кое-как успокоившись, я поднимаю к нему голову, боясь увидеть на его лице надменность, холодность, равнодушие или злую усмешку, но натыкаюсь на взгляд полный тоски. – Прости, – говорю я уже за свою несдержанность и вытираю лицо рукавом рубашки. – Дин, это ведь… это ведь наш последний год вместе. И ты хочешь провести его вот так? Дин внимательно смотрит на меня, а потом медленно качает головой. Внутри меня будто что-то щелкает, и огромный тяжелый груз сбрасывается вниз. Какое-то время мы просто смотрим друг на друга. Потом до меня доходит, что он не может ничего мне сказать, поэтому, боясь наговорить лишнего, я молча поднимаюсь и иду к двери. Надо успокоиться и привести себя в порядок. – Прости, – доносится до меня едва уловимый голос, когда моя рука уже легла на дверную ручку. На мгновение мне даже кажется, что мне послышалось. – За то, что я наговорил тогда, – не послышалось. Я оборачиваюсь назад. – Я сказал это, чтобы сделать тебе больно. На самом деле я так не думаю. Я пытаюсь осознать услышанное, но в голове у меня лишь одна мысль: он действительно решил проиграть спор, чтобы сказать мне это? – Ладно, – растерянно проговариваю я. Я боюсь сказать неправильное слово. Боюсь разбить то хрупкое, что между нами сейчас появилось. – Я… п-пойду, – говорю я после долгой игры в гляделки. Он не возражает, но и взгляда не отводит. Пронзает меня насквозь своими голубыми глазами. – Доброй ночи, Дин. В уголках его губ появляется что-то наподобие улыбки. Очень печальной улыбки. И это последнее, что я вижу, прежде чем закрыть дверь и прижаться к нему всем телом уже с другой его стороны.