***
Цирея проснулась раньше брата. Разбуженная голосами своих соплеменников, которые уже работали на берегу, она увидела спящее лицо Аонунга. Он, откинувшись назад на подушку и приоткрыв широкий рот, обнимал её за плечи. И каждый его выдох еле заметно щекотал затылок девушки. — Бедный мой… Братик, — прошептала Цирея, проводя тыльной стороной ладони по его нахмурившемуся лбу, — Нам пора вставать. Аонунг её не услышал, да она и не надеялась на это. За всё-то время, пока они росли вместе, Цирея давно узнала самые лучшие способы разбудить порой так крепко спящего брата. Здесь в ход всегда шли щепки, толчки и, конечно же, щекотка. Наблюдать, как Аонунг, резко распахнув глаза, с визжащим криком подлетает на месте, утаскивая за собой одеяло — было любимым утренним занятием маленькой Циреи. Добившись своего, девочка со звонким смехом убегала от разозлённого, зато разбуженного вовремя, Аонунга, который, жгутом скрутив одеяло, в отместку замахивался им на сестру. Улыбнувшись тёплым воспоминаниям, Цирея вновь посмотрела на него, уже такого большого и взрослого. Взяв его тёплую и широкую ладонь в свою, она тихонько потёрлась щекой об шероховатые пальцы. -«Как же быстро пролетело наше детство, не правда ли?» — с горечью подумала девушка. Аонунг, лишь что-то промычав и причмокивая, придвинулся поближе, дыханием щекотя лоб сестры. За тканной, охровой стеной голосов меткайинцев становилось больше, что говорило о почти полностью проснувшейся деревне. Но Цирея решила, что когда они понадобятся, то родители их разбудят, а пока… Пускай её многострадальный брат поспит, тем более, судя по всему, осталось им так валяться не долго. Уже вновь засыпая, девушка услышала шум, исходящий из большой комнаты. Затем последовал голос её отца, который приветствовал кого-то. Не расслышав, кого именно, Цирея решила, что к ним в дом уже пришла та самая проклятая семья олонуйицев, о которых рассказывал Тоновари. И, похоже, Аонунгу действительно пора вставать. — Вовремя, — девушка, раздражённо выдохнув, привстала, чтобы, разбудить брата. Не без сожаления, конечно. Но, звуки шагов на пороге их комнаты заставили её обернуться. Кого-кого, а Нетейама в такой ранний час она точно не ожидала увидеть. Парень, почему-то тяжело дышал, будто отчаянно спешил сюда. Взволнованный, дрожащий взгляд широких глаз был прямиком устремлён на Аонунга. — Нетейам? Что-то случилось? — шепотом обратилась к нему Цирея. Нетейам тихо вошел внутрь, стараясь, чтобы скрип половиц был как можно тише. Это было тяжело, дрожащие от переизбытка чувств и напряжения ноги не слушались своего хозяина. Подойдя к ним, на’ви внимательно пробежался глазами по Аонунгу, словно оглаживая его этим взглядом, немного сглотнув. Его тяжелое дыхание всё не унималось. — Вы уже знаете? — прерывистый шепот резко сорвался с губ, посреди неловкой и странной тишины. Цирея слегка приоткрыла рот, догадываясь, о чем её спрашивают. Она была удивлена этим и даже немного опешила. Столь ранний приход к ним мог означать что где-то, вне стен дома, произошло что-то плохое, и Цирея ожидала, что сейчас юноша либо предупредит их о надвигающейся угрозе, либо попросит помощи. Однако, именно новость об этой безрассудной помолвке почему-то заставила его прийти сюда, к ним. -Да… Длинный и гибкий хвост Нетейама резко дёрнулся вверх, чуть ли не со свистом разрезая пока еще не прогретый утренний воздух. Нетейам присел, на пол, растерянно качая головой. Только сейчас, вблизи, Цирея заметила, насколько у друга красные и усталые глаза. Эта небольшая, но такая заметная деталь сильно озадачила её. — И что… Он думает об этом? — юноша кивнул в сторону Аонунга, на что ему в ответ лишь отрицательно покачали головой. -Это ужасно. Он и все остальные были расстроены, — девичьи пльцы чуть сжались на чужом плече, — и я не думала, что однажды такое может случиться. Пара — это ведь навсегда, не так ли? Нетейам закрыл глаза, словно сдерживая себя от рвущей всё его сердце волны эмоций. — И…Прожить всю жизнь с тем, кто не любит тебя и кого не любишь ты, потеряв при этом того самого, предначертанного Эйвой. Мой несчастный Аонунг. Это тяжело принять, но отец… — Погоди, — Нетейам не заметил, как от неожиданности говорил уже громче, — Он согласился? Цирея лишь вздрогнула. Почему Нетейам сейчас смотрит на неё так бешено и отчаянно? От этого стало не по себе. Так смотрит несчастное морское животное, пойманное в сетях рыбаков, и так взирают вверх умирающие больные, которых она пыталась вылечить вместе с матерью. И непонятно, но больно от того, что глаза Нетейама выражали то же самое. А потому, не найдя сил произнести ответ вслух, Цирея только кивнула, наблюдая как вдруг резко, словно от испуга, расширились глаза их гостя. Лишь мгновение отрезало Нетейама от резанувшей боли, не дававшей даже вздохнуть. Сладкое, блаженное мгновение незнания того, что тот, всё-таки, опоздал. Он, skxawng, надеялся, что Аонунг хотя бы как-то попытается растянуть свой ответ, дожидаясь поддержки Нетейама. Грудь резко сдавило под тяжкой истомой. Стало тяжело дышать. Ведь так не было бы страшно, так он бы прикрыл его собой, пряча от разъярённых родителей и укоряющих, презрительных взглядов окружающих. Вместе, они бы обязательно справились, убедили бы всех в истинности и крепости их чувств. Нетейам услышал стук собственного сердца, такой быстрый и хаотичный. И даже если бы ничего не получилось, они всегда могли просто уйти из этого места. Жить вдалеке, где-нибудь на отшибе, связываясь только со своими родными и друзьями, которые не отвернулись от них. Ведь что бы ни случилось, у Аонунга есть Нетейам, а у Нетейама… Аонунг проснулся от шума. Услышав сестру, которая так громко звала Нетейама, и чужой задыхающийся хрип, он резко поднялся, увидев прямо перед собой дрожащего на’ви, отчего-то согнувшегося напополам. Пара секунд замешательства были достаточны, чтобы прийти в себя. Он подхватил плечи парня, пытаясь развернуть его и чувствуя, как под пальцами тут же напряглись мышцы спины. -Нетейам? Нетейам, что случилось? Но ему не ответили. Теряя контроль над дыханием, Нетейам почувствовал животный, дикий страх того, что умрёт прямо здесь, на руках своего любимого, который сейчас пытался достучаться до него, и подруги, не на шутку испугавшейся этого внезапного приступа. — Цирея, зови мать! — бросил он уже вскочившей сестре, — Нетейам?! Нетейам не отвечал. Но его дыхание стало более глубоким и ритмичным. Парень всеми силами пытался вернуть контроль над ним, хотя где-то там, глубоко, его буквально выворачивало наизнанку. -Где больно? Покажи! Подняв его голову, Аонунг оторопел, когда увидел, как по этим любимым и родным тёмно-синим щекам пролегли мокрые дорожки слёз. Нетейам лишь дёрнул головой, пытаясь скрыть их. Но меткайинец заметил, как длинные пальцы его супруга, напряженные и скованные болью, вдавливались подушечками пальцев в грудину, окружая место шрама от пули. -Здесь болит, да? — Аонунг хотел было приложить ладони к рубцу, как Нетейам согнувшись, отчаянно прохрипел: -Не.арх.не надо.! Лазурная рука была тут же отдёрнута. Ничего не понимая, Аонунг увидел, как в комнату зашла Ронал, уже неся в руках всё необходимое. -Дайте ему лечь на пол! — прикрикнула на сына женщина, и тот поскорее уложил Нетейама назад, настойчиво толкая за плечи. Ронал разложила рядом свои инструменты, попутно осматривая состояние корчущегося Нетейама. О том, как он вообще здесь оказался, и что случилось такого, что теперь этот крепкий, но всё ещё ослабленный после ранения мальчик мучается перед ней, она обязательно спросит со своих детей. Но потом. А сейчас она медленно провела пальцами по горячему телу несчастного на’ви, начиная от солнечного сплетения и до самой ерёмной ямочки на шее, где от потоков воздуха ритмично перекатывалась на сухожилии тонкая кожа. -Позови его родителей, — обратилась тса’хик, обернувшись к Аонунгу, — и побыстрее! Иначе та дьяволица оторвёт твоей матери голову. Ринувшись к дому Салли, Аонунг бросил взгляд на Нетейама, который только и мог сейчас, что лежать на спине, жмурясь и содрогаясь от неприятных прикосновений Ронал, изучающих его постепенно замедляющийся сердечный ритм.***
Испуганные родители вбежали в дом Оло’эйктана так быстро, что своей внезапностью встревожили всех сидящих в комнате. Даже Ронал, казалось бы, бесстрашная и стойкая женщина, вздрогнула, когда Джейк в спешке врезался в несущую балку. Ругаясь, он быстрее подошел к своему, всё ещё лежащему, но уже более спокойному сыну, осматривая со всех сторон и заботливо поглаживая руки юноши. Нейтири, присев с другой стороны приложила свою ладонь ко лбу Нетейама. В её пронзительном и тревожном взгляде можно было прочесть материнский страх за своё любимое чадо. — Что с ним? — Джейк посмотрел на Ронал, следя за тем, как та забирает последний компресс с тела его сына. — Когда я пришла, он задыхался, — начала тса’хик, не поднимая свой взгляд на мужчину, — А его сердце билось так быстро. Но никаких повреждений я не нашла. Цирея и Аонунг, стоящие рядом с матерью и забиравшие у неё чашки с различными смесями, внимательно слушали слова своего родителя. — Тогда что произошло? — тут же спросила Нейтири, пока её руки гладили измученное лицо Нетейама, — Почему мой сын лежит сейчас здесь? Ронал ответила не сразу. Пристальный и строгий серо-зелёный взгляд пробежался по её детям. Что-то тут не так и она обязательно разберётся, что именно. — Его сердце, оно всё ещё слабое, — она ткнула пальцем в зарубцевавшийся звёздчатый шрам от пулевого ранения, украшавший грудь юноши, — Здесь уже зажило, но не окрепло. Я это почувствовала, когда осмотрела его. Оно тут билось быстрее, и вашему сыну было больно, когда я нажимала сюда. Джейк расстроенно взглянул на Нетейама. Он понимал, что порванная сердечная мышца всё ещё требует время на восстановление, но он не думал, что это повлечет за собой подобное. — Я успокоила его сердце, а заодно вернула дыхание обратно в лёгкие, — Ронал подняла небольшой дутый мешочек, внутри которого был спрятан комок пахучей лекарственной травы. — Спасибо, — Нейтири выдохнула, — Спасибо, Ронал. Мой мальчик… Почему это вообще случилось с тобой? Нетейам ничего не ответил. Сейчас измученный переживаниями, он только хотел, чтобы поскорее всё это закончилось и всё пережитое волшебным образом оказалось бы просто каким-нибудь ночным кошмаром, безумным и неприятным. Нейтири вопросительно посмотрела на Ронал и тса’хик повернулась к своим детям. — Ну и что здесь произошло до моего прихода? — строго обратилась она больше к сыну, чем к дочери, — Говори, ты опять затеял драку? Аонунг отрицательно покачал головой. Он был очень расстроен, наблюдая в каком ужасном состоянии сейчас Нетейам. Догадываясь, почему тот оказался в его комнате, плача и задыхаясь от боли, меткайинец ощутил невыносимое чувство вины. Боль его любимого Нетейама теперь на его же совести. В комнату вошел Тоновари. Его не меньше напугало недавнее состояние отпрыска Джейка, которое сейчас было совсем некстати. Ему было жаль юношу. Нетейам, по мнению Тоновари, был бы достойным Оло’эйктаном, не беги его семья из клана лесных на’ви. Убедившись, что всё в порядке, он, наконец, обратился к остальным. — Нам пора, — поправив когтистое ожерелье, Тоновари посмотрел на Джейка, — они уже здесь. - Даже не вздумай их сейчас впускать сюда, — прошипела Ронал, не заметив, как благодарно Нейтири взглянула на неё. -Нет, они останутся снаружи, но их необходимо представить. Джейк? Мужчина, напоследок коснувшись ладонью щеки Нетейама, встал, указывая Нейтири на выход. Та, не понимая, почему её присутствие именно сейчас так обязательно, не спешила подниматься со своего места. — С ним всё будет хорошо, пускай парень отдохнёт пока в тишине, — Джейк протянул ей руку, — Идём, милая. Нехотя его жена всё-таки приняла жест, обеспокоенно посмотря на сына. Цирея и Ронал уже выходили, осматриваясь и ища тех самых гостей с соседнего рифа. — Аонунг? — Тоновари остановился перед выходом. Его сын, опустив голову, нервно теребил пальцы. — Отец, — тщетно пытаясь придать голосу ровность, ответил Аонунг, — Дай мне немного времени. Прошу. Я выйду позже. Оло’эйктан мог начать убеждать сына в том, что его задержка — это дурной тон по отношению к их соплеменникам и гостям и что именно он, как главный участник этого великого действия, должен первым встретить тех на’ви. Но, как отец, он понимал, что сейчас очень ответственный и тяжелый момент, а потому не смог не дать такой редкой в их отношениях поблажки. Кивнув, Тоновари вышел из дома, задёрнув узорчатый палантин. Они остались вдвоём. Аонунг видел, как дрогнули веки Нетейама, как тот напрягся, не желая, открывать глаза. Видимо, сейчас его просто не хотели больше видеть. И от этого на душе становилось всё хуже. — Нетейам? — вздохнув, Аонунг осторожно спросил лежавшего перед ним парня, понимая, что дальше он не выдержит этой тяжелой и гнетущей тишины. - Ты обещал. Голос Нетейама был ровным и твёрдым. Ни дрожи, ни прерывистости, ни даже капли отчаяния, что так недавно отдавалось во взгляде. Юноша просто ставил другого на’ви перед фактом. И его боль вперемешку со злостью придали ему сил держаться сейчас как можно стойко. Правда и этого не хватило надолго. На глазах снова стало мокро, и Нетейам не хотел открывать их, стараясь удержать слёзы под синими веками. Аонунг не знал, что ему ответить. Нетейам был всецело прав — он обещал ему всё рассказать о них родителям, а дать согласие на сочетание узами брака с чьей-то дочерью не совсем на это похоже. Выбирая благополучие семьи, а не Нетейама, он знал, что разобъёт своему любимому сердце. И этому не может быть никаких оправданий. — Прости меня, — Аонунг сделал тихий шаг, а потом ещё и ещё, словно боясь спугнуть, — Я…я не могу. Уже ближе подойдя к Нетейаму, Аонунг заметил, как тот, поджимая губы, нахмурился. Чужой хвост нервно задёргался, а дыхание вновь ускорилось. Не удержав уже достаточно скопившихся слёз, Нетейам тут же поспешил спрятать лицо в ладонях, выдыхая через сомкнутые пальцы. — Нетейам… -Нет, ты…- пытался что-то сказать Нетейам, но, наконец-то вырвавшийся наружу, плачь не дал ему продолжить. Аонунг, не способный больше видеть происходящее, бросился к нему, накрывая своими руками. Пусть Нетейам отбрыкивается и отталкивает его, пусть царапает и ругает, говоря что-то обидное. Это лишь малая часть того, что по-мнению Аонунга, он заслуживает. — Ты обещал мне, — сдавшись, Нетейам безвольно опустил руки. Он ужасно устал и больше не имел сил сопротивляться чему-то, позволяя Аонунгу обнимать его. — Я не мог, слышишь? — широкие плечи дрогнули, — Я не мог их оставить сейчас. -И поэтому оставил меня? — не без злости процедил Нетейам. Аонунг, подняв голову, посмотрел ему в глаза. Вытирая дорожки слёз со щек на’ви, он горестно улыбнулся. — Я всё ещё вижу тебя, Нетейам, — капли упали на свои же пальцы, держащие лицо супруга, — и я не могу бросить тебя. Но и не могу бросить их. — Если бы ты только подождал меня, — Нетейам перевёл дыхание, — если бы ты дал им шанс… — Я не мог. Прости меня, пожалуйста, слышишь? Я виноват, я не сумел преодолеть самого себя. Нетейам отрицательно покачал головой. — Тогда, что же ты за Оло’эйктан? — наблюдая удивление этим внезапным вопросом, Нетейам продолжил, — Как ты собираешься оберегать свой народ, если даже не можешь справиться с собой? Между ними наступила тишина. Аонунг не знал, что ответить на это и ужасался, понимая, как Нетейам прав. Оло’эйктан, лидер клана и предводитель, окажется трусливым мальчишкой, обреченный по собственной милости врать всем и самому себе, что сделал когда-то правильный выбор, отринувшись от себя и от своего истинного партнёра. Нетейам видел, что его вопрос так и останется без ответа, а потому, слегка приподнявшись, коснулся своими губами губ возлюбленного, ощущая его испуг. Проведя кончиком языка по подушечке верхней губы, он углубил поцелуй, утягивая за собой Аонунга. Тот с готовностью отвечал ему, обнимая ещё крепче, хоть и не понимал, что вообще сейчас произошло. Лежащий на спине на’ви сильнее сжал его шею, проводя пальцами вдоль расплывчатых полос. В тот момент он подумал, что является таким же трусом, не способным совладать со своими чувствами. Эмоциональная боль не давала ощутить сладкую истому внизу живота, да этого и не было в планах. Аонунг это тоже понимал. А потому просто продолжал целовать его, вжимаясь всем телом не для принесения удовольствия, а скорее для того, чтобы стать максимально ближе, как будто в любое мгновение их могли разлучить. Услышав, как за домом становилось всё больше и больше на’ви, и как Тоновари начал торжественном приветствовать их, Нетейам разорвал поцелуй. — Иди, — прошептал он, сомкнув исцелованные тёплые губы, — иди, они ждут. Аонунг попытался понять, что же Нетейам хочет этим сказать, но тот словно камень, держал невозмутимое выражение лица. Только тоска всё ещё переливалась в этих янтарных глазах. Поднявшись, Аонунг перед выходом прошептал: — Пожалуйста, не уходи никуда. Нетейам усмехнулся. — Я буду здесь,skxawng, слушать, как мой любимый добровольно отдаёт себя на растерзание. Сказанное жёстко хлестнуло по обоим сердцам. Аонунг тут же вышел, закрывая за собой проход. Солнечный свет поглотил его напряжённое и скованное тело. Нетейам же, откинувшись обратно на пол, уставился на резной потолок дома. За стенами радостно улюлюкал народ меткайинов, поддерживая слова своего Оло’эйктана. — Аонунг, мой сын, — Тоновари нарочито торжествующе объявлял собравшимся перед ним на’ви, — Объединит наши кланы, скрепя этот союз узами брака! Да благослови же этот день, о Великая Эйва! Закрывая глаза, Нетейам понимал, что этот ночной кошмар теперь останется с ним навсегда.