Долг и дерзость

      Цикато’эйя Кахийн Монуруи был невысоким и коренастым мужчиной, выделявшимся своей угловатостью среди рифовых на’ви. Он был не выше даже собственной дочери, которая стояла позади него. Однако, это нисколько не мешало ему чувствовать себя настоящим лидером. Гордо взирая на окружающих меткайинцев, Оло’эйктан клана Олону'йи цепко выглядывал каждого из присутствующих и тут же подмечал что-то для себя, складывая общую картину этого племени. Мужчина был не молод, вытянутое, со слегка скошенным вправо подбородком, лицо было испещрено морщинами, доказательствами того, что солнце Пандоры греет его покатые плечи уже очень и очень давно. Он был точно старше Тоновари, и казалось, что даже годился ему в отцы.       Цикато’эйя размял спину, слегка потянувшись. Прибыв на этот остров под покровом ночи, он и его дочь целых два дня просидели безвылазно в этой старой лачуге, не имея возможности даже отойти от дома чуть дальше, чем на метр. Хоть прятаться от остальных не пристало Оло’эйктану, ему было понятно, почему Тоновари решил их на время упрятать.       Во-первых, объединение кланов серъёзный шаг и нельзя, чтобы такой хрупкий и редкий среди на’ви процесс протекал неосторожно и грубо. Ведь прибудь он сюда на сквимминге вместе с ордой своих воинов, меткайины могли подумать, что соседи решили их просто атаковать. И эта задумка с браком уже выглядела бы как настоящий узурпаторский ход, чтобы завовевать чужую землю.       Во-вторых, Тоновари боялся, что увидев на острове чужого Оло’эйктана и его дочь, здешние на’ви догадались бы, зачем они сюда прибыли, и раньше нужного сообщили об этом их принцу. Цикато’эйя не понимал, что в этом страшного, но решил оставить всё на волю вождя, хоть, за эти два дня томительного ожидания, успел пожалеть об этом.       Сзади стояла его дочь, настороженно оглядываясь по сторонам. Рядом со своим отцом она выглядела как безвольная овечка, ведомая старым пастухом. Тёплый бриз развивал её бусы, блестящие яркими, кристально прозрачными камушками на солнце. Цикато’эйя усмехнулся. Из-за того, что Тоновари не хотел пугать ими своего драгоценного сыночка, они то и просидели на месте. Жалости — вот что, по мнению Цикато’эйи, отец не должен испытывать к своим детям. Они же тебе потом скажут спасибо. А то, что местный Оло’эйктан решил заранее подготовить сына к новости о женитьбе — ещё одно доказательство того, как он нерешителен и мягок.       -«Какая же, всё-таки, это была глупая затея, — думал про себя мужчина, уже раздражаясь задержкой главного участника их всеобщего собрания, — Хотя… и глупость порой бывает на руку.       Тоновари вышел из своего дома, встречаясь с ним взглядом. Цикато’эйя подметил для себя, что тот был отчего-то слегка расстроен, хотя и старался не показывать этого. Что же, видимо драгоценный мальчик не шибко обрадовался появлению будущей жены и тестя. Кивнув своей дочери, он направился навстречу Оло’эйктану. Его вуаль, сплетённая из крепких кораллового цвета нитей, плавно разивалась при походке, давая остальным понять, что перед ними не простой гость.       — Вижу тебя, Тоновари, Оло’эйктан меткайина, — приветственный жест был выполнен легко и непринуждённо. Тоновари повторив его, посмотрел Цикато’эйе за спину, наблюдая, как рядом стоящая девушка аккуратно и учтиво поклоняется ему, отводя пальцы от своего лба.       — Твоя дочь…       — Сих’эк, — тут же представил её Цикато’эйя, приглашая ту подойти поближе, — Уже заждалась, когда сможет увидеть твоего сына.       Тоновари слегка вздохнул. Но тут же поспешил скрыть это, выпрямившись и отводя взгляд.       — Он скоро придёт к нам.       -Отчего же не сейчас? — тёмно-голубые глаза олонуйца сузились. Какая грубость и бестактность так вести себя будущему вождю кланов, ради которого все сейчас и собрались.       — Он просит прощения у тебя, Цикато’эйя и умоляет дать ему немного времени на то, чтобы подготовиться. Пойми, для него это серьёзный шаг.       -О, я понимаю, что ты. Я ведь тоже отец, — мужчина указал на себя, приложив ладонь к груди, украшенной ожерельем из лазуритовых камней, — Но надеюсь, великому Тоновари не придётся в конце концов идти за ним?       Пёстрые и широкие перья накидки слегка дёрнулись на плечах Тоновари. Не зная, что ответить на это, меткайинец лишь слегка покачнул головой. Он и сам надеялся, что сын не вынудит позорно, на глазах у остальных, волочить его из дома, и удерживать, как маленького ребёнка, за косу, чтобы не убежал. Однако, слова будущего союзника и соправителя сильно встревожили.       — А где другие члены твоей семьи? — Цикато’эйя вдруг прервал тишину, — Тоже в доме?       — Нет, жена и дочь тут, — Тоновари указал на Ронал и Цирею, стоявших по левую сторону от него.       Взглянув на женщину, Цикато’эйя невольно вздрогнул. Без украдки и страха, злой и напряжённый взгляд тса’хик прожег старика. Поджимая губы, она смотрела прямо на него, готовая в любой момент выступить вперёд. То, что женщина была в положении, Цикато’эйя увидел не сразу, но вид такой сильной, даже на последних сроках беременности, воительницы его поразил.       — «Значит, тебя мне и боятся? — подумал он про себя, переводя взгляд на дочь Тоновари, — Так, а тут у нас что?»       Девочка показалось ему такой же, как и его собственная дочь — послушной умничкой своего папы, не лишенной красоты и трогательного обаяния. Если девушки подружатся, то это будет весьма кстати.       — Тоновари! Обе красивы, как редчайшие драгоценные камни! Эйва любит тебя, друг мой! — всхлестнув руки, Цикато’эйя улыбнулся вождю меткайнов, который то и дело поглядывал в сторону дома — Твой сын должен быть также прекрасен, разве нет?       — Не могу судить о красоте, но он самый искусный воин среди своего поколения, — гордо вздёрнул подбородком Тоновари, — Я с самого раннего детства учил его всему, готовя к будущему титулу.       — Ох, мне нетерпится с ним встретиться. А тебе, Сих’эк?       Девушка не сразу поняла, что обращаются именно к ней. Встретившись взглядом с Тоновари, она испугалась, на мгновение, впав в ступор. Высокий, громадный, на фоне её отца, грозный Оло’эйктан, сплошь покрытый узорными татуировками, внушал ей страх и чувство восхищения. Было бы жутковато не повиноваться такому. Но, когда Цикато’эйя вновь, не без смеха, обратился к ней, она отмерла от своего, внезапно охватившего, состояния.       — Да, мне бы тоже хотелось поскорее познакомиться с А., — послушно ответила девушка, отводя глаза. Её отец заприметил эту небольшую запинку в конце, но решил, что дочь просто волнуется. Как никак, и для неё, для ещё юной девушки, только-только вышедшей из детства, это весьма волнительный и ответственный момент представления перед Оло’эйктаном чужого клана и знакомство со своим будущим мужем. Это он уже, повидавший достаточно на своём пути, в таких ситуациях давно чувствует себя комфортно.       Но тут его внимание привлекло резко выделявшееся из общей массы тёмно-синее пятно. Обернувшись, Цикато’эйя узнал Джейка Салли, с которым только ещё вчера познакомился на собрании. Высокий и мускулистый пятипалый лесной на’ви, если язык вообще повернётся назвать его на’ви, вызывал у него недоумение. Как всеобщая матерь Эйва могла допустить, чтобы небесный человек, ходящий во сне, смог стать тем самым воином объединившим кланы в день Великой Скорби, Турук Макто. Видимо, дела её несчастных детей уже совсем плохи.       Увидев Джейка, Тоновари в пригласительном жесте протянул ему руку, чувствуя облегчение от того, что теперь он будет тут не один. Позади воина шла его семья, с любопытством осматривая незнакомцев.       — Вижу тебя, Цикато’эйя Каихийн Монуруя, — слегка наклонившись, поздоровался Салли. Улыбнувшись ему, Цикато’эйя также внимательно и изучающе посмотрел на жену и детей на’ви. Грациозная, сильная женщина, с горделивым взглядом, держащаяся особняком девушка, на чьих руках сидел маленький ребёнок и паренёк, в чьих глазах, в силу его юношеского возраста, как будто бы можно прочесть малую часть вызова. Кого-то здесь не хватало.       — Дже’йк Салли, я помню, ты говорил, что у тебя два сына.       -Так и есть, но старшему сейчас немного нездоровится, — Джейк ощутил неприятный холодок по спине от взгляда Цикато’эйи. Цепкий, пронизывающий насквозь и, словно рентген, выглядывающий в тебе каждую мелочь, он напоминал взгляд Куоритча, — Совсем недавно он пережил тяжёлое ранение и всё ещё восстанавливается.       — Дай ему, Эйва, сил поскорее выздороветь, — Цикато’эйя кивнул Нейтири, не отводящей с него своих глаз, — Чтобы он поскорее смог выйти к нам и представиться мне, любопытному старику.       И похлопав собеседника по плечу, он обратился к Тоновари, который то и дело переглядывался со своей тса’хик, уже теряющей всякое терпение, чтобы не высказаться.       — Тоновари, мой друг, может, начнём? Думаю, твой сын всё же решится выйти, услышав, что такой праздник начинается без него.       Оло’эйктан меткайинов прервал очередной зрительный контакт со своей женой. Эйва лишь знает, о чем они «говорили», но судя по выражению взгляда Тоновари, тот умолял Ронал держать себя в руках. Откашлянувшись, он поправил накидку и выступил вперёд.       — Мой народ! Сегодня я собрал вас здесь, под этим солнцем, чтобы объявить о начале новой эпохи в жизни нашего клана. Небесные люди, словно стаи мух, собираются в своём гнезде, готовят оружие, укрепляют доспехи, чтобы в один из скорых дней напасть на нас. Прославленный воин, сражавшийся с нами бок о бок, Джейк Салли, передал мне, что их количество может быть сравниво только с их жадностью и отчаянием. Поэтому, мною было принято решение объединиться с нашими соседями, дабы численностью воинов и воительниц одолеть врага. Первым, и самым близким к нам союзником станет клан Олонуйи, живущий на соседнем острове.       Меткайины взволнованно перешептывались. Все они смотрели на своих гостей, попутно замечая, что незнакомая им девушка, стоявшая в стороне от гордо расправившего плечи мужчины, слишком молода, чтобы быть воительницей или тса’хик.       — Оло’эйктан этого клана, Цикато’эйя Кахийин Монуруйя, пришел сюда, чтобы лично поприветствовать будущих соплеменников.        Представленный гость кивнул, замечая, как робко и тихо меткайны обсуждают его.       — Вместе с ним прибыла и его старшая дочь, Сих’эк Кахийн Монуруйя.       Девочка сжалась. Ей не нравилось чувствовать на себе взгляды этих незнакомых людей. И особенно взгляд этой беременной тса’хик, чей вид явно говорил Сих’эк о том, что ей здесь не рады. Но когда из толпы, спеша и неоглядываясь, вышел молодой парень, привлёкший внимание остальных, она с облегчением выдохнула, ощущая, как её напряжение резко спало.       Аонунг быстрее подошёл к своему отцу, занимая законное место рядом. Стоя по левую руку Тоновари, он заметил Цикато’эйю, изучив старика. Но, увидев, что на него тоже смотрят, сразу отвёл взгляд. Ему показалось, что теперь ситуация становится только хуже и неприятнее. Тоновари, внутренне обрадовавшись столь своевременному приходу сына, продолжил.       — И дабы укрепить союз племён, я и мой друг приняли решение основательно соединить меж собой семьи. Аонунг, мой сын — он подвёл понурого парня поближе, — Объединит наши кланы, скрепя этот союз узами брака с наследницей клана Олонуйи!       Не без робости и смущения, меткайны стали поддержвать своего Оло’эйктана. Кто-то одобрительно кричал, кто-то хлопал по себе, кивая и улюкая. Тоновари торжественно возвёл руки вверх, разогревая всеобщий настрой.       — Да благослави этот день, о Великая Эйва!       Из широких и треннированных лёгких Аонунга как будто бы резко выкачали весь воздух. Сдавленность и страх окутали его, щекотя голень и щиколотки. Стоя перед своей семьёй, перед своим народом и этими чужеземцами, он понял, что теперь не просто похож на загнанное животное. Юноша таким и являлся. Некуда бежать, ничего не сделать, ничего не вернуть. Аонунг встретился взглядом с расстроенной Циреей. Она не знала, как поддержать его сейчас, и поэтому просто стояла рядом с матерью, надеясь, что отец не увидит отчаянность в глазах брата.       — Благодарю тебя, Тоновари! — вдруг подал голос Цикато’эйя, — Для нас это честь стать семьей такому благочестивому и могучему роду. Пусть дом твоего сына, а также и моей дочери отныне, станет центром, куда соберутся сотни моих воинов.       Джейк многозначительно кивнул. Ни для него, ни для Тоновари это решение не было сюрпризом. А вот остальные члены их семей такому были явно не рады.       — Прибудут сюда? — всё же не выдержала Ронал, прервав речь Цикато’эйи. Тоновари только и мог, что закатить глаза, понимая, что теперь его жену не остановит даже разъярённый тулкун, — Кто разрешал устраивать вам в Ава ‘атлу поле для битвы?       — Моя жена, — попытался сгладить её настрой Тоновари, придерживая за круглое плечо, — Это решение было принято мной, как Оло’эйктаном, ещё до их прихода.       Ронал пораженно посмотрела на него. Слова мужа, которые сейчас разнеслись по округе, предательским хлыстом прошлись по её душе. Она могла бы сейчас, на глазах у остальных, предъявить творившему этот хаос Тоновари, что такие решения должны приниматься с согласия тса’хик, как сопровительницы и духовного лидера клана. Но вместо этого, она лишь чуть ли не шипя, процедила сквозь зубы:       — Решил им отдать не только сына, но и наш дом? Кто следующий, Тоновари? Я? Цирея? — она резко отдёрнула плечо, не отрывая гневный взгляд от своего, казалось бы, непреклонного мужа, — А может сразу всех?       — Ронал, — предупредительно ответил ей Оло’эйктан, — Не сейчас.       Женщина лишь отмахнулась, совершенно не смущаясь внимания со стороны Цикато’эйи и Сих’эк. Первый усмехнулся, стараясь скрыть это. Пусть хоть его поведение здесь соответствует его статусу.       — «Какая чудесная семья», — пронеслось в голове мужчины, который наблюдал, как тса’хик уводит за руки своих детей.

***

      Нетейам решил встать с пола. Нет, он не выйдет к другим, не пойдёт знакомиться с будущей женщиной Аонунга, и не станет смотреть, как ликуют остальные. За сегодняшнее утро ему уже хватило потрясений и хотелось бы немного побыть одному, желательно вдали от деревни и всего, что сейчас в ней происходит. Придерживая себя за грудину, он осторожно поднял свой сотканный чокер. Кожа тонкой и синей шеи всё ещё помнила щекочущее прикосновение пальцев Аонунга, который по указу тса’хик, снимал это украшение, чтобы оно не мешало матери работать. Ни Ронал, ни Цирея не могли даже подумать, что для него это действие уже стало довольно привычным. Чокер ужасно мешал целовать столь любимые ключицы Нетейама и Аонунг всё время ругался, расплетая множество крючков и узелков на нём, под игривый смех любимого.       Последний узел всё никак не хотел завязываться. Бросив свои тщетные попытки, Нетейам поправил складки тонкого ковра, смятого под его телом, и уже собирался уйти через задний двор, как палантин на входе резко сдвинули. Ронал зашла в комнату быстро, в злобе снимая на ходу свои жемчужные бусы. Аонунг и Цирея шли следом за ней. Нетейам лишь перегляделся с парнем, не желая что-либо говорить.       — Нетейам, — тса’хик вдруг обратилась к нему, слегка напугав на’ви, — Тебе уже лучше?       — Да, Ронал, благодарю Вас, — Нетейам учтиво поклонился, выражая своё почтение к женщине.       Ронал даже не пыталась выдавить из себя улыбку. Напротив, её взгляд стал ещё более суровым и холодным.       — Замечательно. Тогда покинь наш дом. Мне и моим детям нужно поговорить.       Ни Цирея, ни Аонунг не стали перечить воле своей матери. Оба понимали, что, скорее всего Ронал сейчас будет критиковать их отца вместе с его поступками, что не позволено было делать никому, кроме тса’хик. Однако и Ронал не считала правильным говорить такое при посторонних.       — Конечно, — Нетейам кивнул и уже направился к выходу, как взгляд Аонунга на секунду остановил его. Сейчас он совершенно не мог понять, что чувствует к меткайинцу больше: злость, жалость или любовь. Наконец отвернувшись от него, на’ви вышел из дома.       — Моему уму непостижимо порой то, что вытворяет ваш отец, — сказала Ронал, убедившись, что теперь они одни, — О, Эйва, дай мне знак, что мой муж всё-таки не лишился рассудка и теперь нами не управляет сумашедший.       Она расплела свои густые и тёмные волосы, вынимая из них заколки, пока Цирея и Аонунг, молча, наблюдали за ней. Сейчас тса’хик нужно выпустить пар, выговаривая вслух всё то, что тяжелым камнем скопилось на душе. Аонунг думал, что в этом они с матерью очень похожи, правда он, в отличие от Ронал, будет держать язык за зубами очень долго, пока жгучая правда его мыслей и чувств не сорвётся с языка в один прекрасный момент.       — Сначала впустил этих лесных, а вместе с ними и войну. А теперь, испугавшись содеянного, просит помощи у этого скользкого змея! А тот… Тот и рад стараться, готовясь поживиться за наш счёт. Надо же! Теперь наш дом — забытое Эйвой место. А мы с вами всего лишь животные в загоне!       Ронал выдохнула. Погладив себя по животу, она обреченно опустила плечи.       — Мои дети… Мои прекрасные, сильные, несчастные дети…       -Мама, — Цирея осторожно подошла к ней, беря её ладонь в свою руку.       — Цирея, — чуть ли не плача Ронал обняла её, — Простите свою мать за её слабость.       Она протянула руку к, уже подходящему, Аонунгу. Обнимая маму, он чувствовал, как она дрожит, и от этого был ещё сильнее испуган. Так странно и непривычно было видеть сейчас эту, обычно смелую, грубую и гордую, женщину в слезах. Простояв в объятиях своих детей какое-то время, Ронал отстранилась. Вытерев слёзы со щек, она повернулась к сыну.       — Аонунг, мой драгоценный, ты знаешь, я, порой, бываю очень сердита к тебе и строга. Но, — она напряженно глотула воздуха, переводя дыхание, — Но это потому, что я родила тебя и воспитала, ты моя кровь и плоть, дарованная мне Эйвой. И я хочу дать тебе опору и защиту от любой опасности, ожидающей тебя на пути. Даже если эта опасность — твоя же глупость и беззрассудство.       Аонунг улыбнулся сестре, слегка поражённый таким внезапным откровением. Да, ему часто достаётся от матери, которую он порой боялся даже больше отца, но парень прекрасно понимал, что все его выговоры и наказания всегда были по делу. За это он сильно уважал Ронал, доверяя ей и стараясь не делать что-то такого, что могло бы разочаровать её. Или хотя бы не попадаться на этом.       — А сейчас, — Ронал обхватила его широкие плечи, — я, как твоя мать, всё ещё обязана выполнять свой долг, даже если он противоречит воле твоего отца.       Видя удивлённые лица своих детей, она присела на пол, утягивая за собой Аонунга. Цирея присоединилась к ним, устроившись рядышком с Ронал.       — Без взора нашего Оло’эйктана, на разумие которого я уже не надеюсь, я спрашиваю тебя: нашел ли ты, или думаешь, что нашёл, свою пару? Ответь мне честно, не тая правды и не боясь ничего, мой сын. Каков бы ни был твой ответ, твоя мать поддержит и защитит тебя.       Аонунг отвернулся. К скуластым щекам прильнула горячая кровь. Он совсем не ожидал, что разговор зайдёт в такое русло, что мать начнёт расспрашивать о нём, будто бы от него что-то сейчас зависит. Перед глазами встал образ Нетейама, уходившего прочь от них. Что же он должен сейчас сделать?       — Я боюсь… Но не за себя.       — А за кого? — недоумённо спросила Ронал. Юноша молча посмотрел на них, собираясь с мыслями.       — За нас? — женщина усмехнулась, — Сынок, здесь нечего бояться…       -Нет, есть чего, — Аонунг перебил её, вставая с пола. Цирея проследила за ним взглядом, ожидая, что брат даст более точный ответ.       — Я боюсь, что мой отказ может стать причиной того, что мы окажемся без защиты, боюсь, что отец разочаруется во мне, боюсь твоего состояния, мам, боюсь, что внимание этого Оло’эйктана перескочет на Цирею, — Аонунг чуть ли не пыхтел от выплеска чувств, — боюсь, что я так и не смог стать достойным нашей семьи, не сумев защитить её.       Ронал какое-то время, лишь молча, смотрела на сына. Она пыталась прочесть в нём его эмоции, заметив дрожь плавников. Вставая, не без помощи дочери, она подошла к нему.       — Ты должен понять простую истину, Аонунг. Ни один мёртвый воин ещё не спас других. Ни один задохнувшийся не вдохнёт воздуха в другого. И ни одна мать, не накормившая себя, никогда не вскормит своих детей. Твоё благородство и забота о семье, которые мы с твоим отцом воспитали, заслуживают называть тебя достойным сыном нашего дома. Но, Аонунг, — тса’хик аккуратно погладила его тёмные кудряшки на голове, — Разве любящие родители будут рады, видя своего несчатсливого ребёнка?       Аонунг отрицательно покачал головой, чувствуя, как своими словами мать всё больше и больше проникает вглубь его бешено бьющегося сердца. Туда, куда он старательно спрятал Нетейама.       — Ты не сможешь успокоить наши сердца и сберечь свою сестру, пока сам не спасёшь себя от того страха и горя, что вот-вот ожидают тебя. Услышал ли ты меня? Ты готов ответить мне сейчас честно, мой сын?       — Да, мама, — Аонунг прикоснулся к ладони Циреи, которую та заботливо приложила к его груди. Женщина удовлетворённо качнула головой.       — Так, кто же твоя пара? Если ты так боишься, то значит, есть что скрывать от нас. Или кого.       Стало очень жарко. Аонунг думал, что сейчас провалится куда-то глубоко под землю. Окружающая действительность стала расплывчатой и такой далёкой. Прислушиваясь к нарастающему ритму своего пульса, парень собрал всю свою решимость. Невзирая на сдавленное тревогой горло.       — Ты права, я уже выбрал себе пару.       Цирея приложила ладони к лицу, смотря на Ронал. Женщина не хотела перебивать своей реакцией сына, а потому дала ему продолжить.       — И…- Аонунг в нерешительности сделал паузу. Но теперь, останавливаться было просто нельзя.       — И он выбрал меня.       Секунда молчания и Ронал отошла от сына. Она была в тихом шоке от услышанного. Её единственный мальчик, наследник клана и будущий вождь оказался связан с кем-то своего пола. Ох, Тоновари будет весьма обрадован этой новостью. Но она не солгала своим детям — чтобы ни случилось, их мать будет рядом с ними.       — Он? И кто же это?       Аонунг посмотрел на сестру, давая понять, что ему сейчас очень сильно нужна её помощь. Цирея, приобняла его, стараясь передать своё тепло через длиннные и тонкие руки.       — Это сын Джейка Салли, — он дёрнулся, когда Ронал широко раскрыла свои серо-зёленые глаза, — Нетейам.       Реакция матери привела его в ступор. Женщина, почему-то рассмеявшись, приложила руки к голове, шепча что-то. Ни он, ни его сестра не знали, что делать в этот миг.       — «Я свёл свою мать с ума», — подумал Аонунг, как женщина, успокоившись, дёрнула его за косичку.       — Вот что бывает, когда к нам прилетают всякие, да, Аонунг? Влюбляют в себя наших сыновей и дочерей, — на этих словах она взглянула на Цирею, — Да, милая, я не слепа. Хоть и не заметила, как этот лесной мальчик увёл, из-под носа, моего сына.       — Ты не злишься? — настороженно спросил Аонунг.       — А на что мне злиться, сын? — Ронал улыбнулась ему, — На то, что теперь нам придётся искать другого Оло’эйктана? Или что теперь моих внуков будет чуть меньше?       Она вновь рассмеялась, наблюдая как её испуганный ребёнок, открывший свою страшную тайну, приоткрыл рот.       — Аонунг, сын, это лишь проблемы твоей тса’хик, но не твоей матери. Вы так молоды, а уже нашли друг друга, — она ущипнула его за зелёненькие щёки.       — Мама, ты... — Цирея прислонилась к ней, не находя слов благодарности,— Спасибо тебе.       Ронал вновь обхватила руками своих детей, стараясь не акцентировать внимание на влажных глазах сына. Какие же они у неё всё ещё маленькие.       — Ох, а теперь, — отстранилась Ронал, — теперь вашей матери нужен отдых. А после мы будем думать, что делать. Нельзя оставлять это всё так. Ни ты, ни Нетейам не заслуживают такого. Я не позволю, чтобы в моём доме так жестоко и бессердечно разрывали ваш брак. Сейчас я понимаю, чем сердце твоего супруга было так измучено сегодня утром. Бедный мальчик, всё это время он сидел здесь и слушал, что говорит ваш отец, не в силах даже ничего сделать.       — Ты расскажешь отцу? — Аонунг поправлял свои волосы, тихо шмыгая носом.       — Да, но и ты должен это сделать сам, как уже взрослый меткайин. Я поддержу тебя в твоём выборе, но сначала, поговорю с матерью Нетейама. Сейчас, мы поступим так же, как поступают наши нерадивые мужчины — соберёмся с силами. Ни я, ни она не позволим случиться задуманному.

***

      К вечеру уже холодало. Сегодняшний день, такой долгий, протяжный и муторный, от наполнивших его событий, наконец-то близился к завершению. Где-то вдалеке играла музыка, растворявшаяся в шуме волн и голосов жителей Ава’атлу. Нетейам старался не прислушиваться к ней. Это наверняка играли для тех почётных гостей, стараясь придать их сегодняшнему присутствию частичку праздности. И возможно, Аонунг сейчас тоже там, в их компании, сидит, подавленный суровостью и влиянием собственного отца.       Отхлебнув сока, Нетейам вновь бросил камушек в руки своей маленькой сестры, которым она обожала играть в одну десткую игру.       -Поймала! — Тук победоносно улыбнулась брату, — Теперь твоя очередь, Нетейам.       -Мне уже страшно представить, что ты сможешь загадать, — парень снял с себя пояс, кладя его поодаль. Хотелось поскорее расслабиться после пережитого сегодня, и он пытался сделать так, чтобы сейчас ему было максимально комфортно. Даже просто посидеть с любимой сестрёнкой.       — У-у-у, — угрожающе протянула девочка, — Я знаю, что тебе загадать.       Ухмыляясь, она вскочила на ноги и подбежала к Нетейаму.       — Я хочу, чтобы ты закинул ногу за голову!       — Опять?! — на’ви возмущенно выдохнул, — Тук, я же уже это делал!       — Но я хочу ещё, — Тук сцепила ладошки в умоляющем жесте, — Мне очень нравится, как ты делаешь это!       — Ой, да не ври мне, хохотушка, — он попытался пощекотать сестру, которая ловко уворачивалась от его пальцев, — Тебе нравится, как я потом еле вылезаю.       Кивая, Туктирей засмеялась, в ожидании очередного веселья. Нетейам понял, что не сможет отказать этому сладкому ангельскому личику, а потому, не без досады, ухватился за свою голень и потянул ногу наверх, опустив при этом голову. Добившись задуманного, он выжидающе посмотрел на Тук.       — Ну что? Довольн…- не успел Нетейам договорить, как младшая дочь Салли тут же кинулась на него, заваливая на спину.       — А-а-а, — Тук, громко и без стеснения, смеялась, кричала на него, — Ты попался!       -Тук! Безобразница! — Нетейам пытался сдержать напор девочки, но чувствовал, что самого пробирает на смех, — Ну-ка, слезь с меня!       — Не-е-ет! — ещё больше задирался ребёнок, чувствуя беспомощность брата.       — Туктирей Сал...тьфу, — Нетейам отплюнулся от лезущей в рот одной из косичек девочки, — Салли! Слезай с меня! Иначе твой брат сейчас просто помрёт.       Тук наигранно захмыкала.       — О-о, мой старший братик, ты не можешь умереть.       — Ещё как могу, золотко, ты сдавила мне лёгкие, — Нетейам уже хотел вновь засмеяться, как почувствовал колкость в груди, — Тук, мне правда больно. Слезь, пожалуйста.       Спихнув с себя уже не споротивляющуюся сестру, он попытался вернуть ногу в нормальное положение. Однако, что-то мешало. Сухожилие в бедре будто-бы не сгибалось обратно, не давая отодвинуть колено.       Застрял.       Тук не сразу поняла, что Нетейаму опять не удаётся вывернуться, но осознание пришло к ней с новым приступом детского хохота.       — Смешно тебе, да? Брат тут… В бара…ний рог закрутился, — пыхтя, на’ви и так и этак старался опустить голову, чтоб хоть как-то выйти из своей нелепой позы, — А ей смешно...       — Могу я помочь?       И Тук и Нетейам резко замолчали, не ожидая присутствие кого-то ещё. Услышав знакомый голос, на’ви резко покраснел, понимая, что сейчас находится перед Аонунгом в слишком странной и нелепой ситуации.       — Привет, Аонунг! — Тук поприветствовала меткайинца, беря за пальцы, — Представляешь, я каждый раз ему загадываю закинуть ногу за голову, и он каждый раз застревает.       — Врушка, — сказал Нетейам, глядя исподлобья на Аонунга, — и как давно ты наблюдаешь мой позор?       В ответ ему тепло улыбнулись, присаживаясь рядом.       — С тех самых пор, как эта могучая воительница повалила тебя на землю. Давай я, — Аонунг взял его за лодыжку, слегка стягивая ногу через голову, — Теперь наклонись посильнее.       Терпя дискомфорт, Нетейам послушно выполнил сказанное и, наконец, освободившись от своего же плена, блаженно вытянул ногу, замечая, что Аонунг всё еще держит её, слегка сжимая в тёплой ладони.       — Тук? — Аонунг привлёк внимание девочки, играющейся его пальцами в своих маленьких ручках, — Могу я попросить твоего братца на время? Мне нужно ему кое-что сказать?       Туктирей не сразу оставила своё занятие, видимо думая над тем, что ответить, но после хитренько улыбнулась.       — Секретничаете, да? — она плавно махнула хвостиком, лукаво смотря на парней, — Можете здесь посекретничать, я никому не скажу. Честно-честно!       — Ещё один. А меня ты спросить не хочешь? — Нетейам поднялся с пола, сдёрнув ладонь Аонунга со своего острого колена.       — Это важно, Нетейам, — Аонунг поднялся вслед за ним, — Это касается нас с тобой.       Поняв, что ему явно принесли какие-то новости об их положении, Нетейам обернулся к сестре.       — Тук, поиграй пока без меня, ладно? Мама сейчас должна прийти, поэтому скажи ей, что я отошел ненадолго. Но если что, я буду рядом, не далеко.       — Не хотите делиться секретиками? — маленькая на’ви надула губки, — Ладно, не очень-то и хотелось.       Тук отвернулась от них, делая вид, что её новенькие браслетики на ножках намного интереснее, чем эти двое. Нетейам, улыбаясь её детскому, вполне соответствующему возрасту, поведению, легонько дёрнул сестру за ушко, выйдя вслед за Аонунгом.       — Туктирей, — коренной житель Ава’атлу отклинул девочку, уходя, — Обещаю скоро вернуть его невридимым!       -Зря, лучше закопай этого предателя в песке, — крича, ответила Тук, чем вызвала хохот своего старшего друга.       Нетейам и Аонунг вышли на пляж, наблюдая, как закат становился всё более алым, словно воспламеняясь на линии горизонта. Тёмно-синий полифем придавливал его собой, наступая на небесную твердь. И Нетейам почувствовал, что время вдруг снова вернулось вспять: они опять вдвоём, здесь, и в то же самое время.       — Как ты себя чувствуешь? — Начал Аонунг, шагая по сырому песку.       — Всё хорошо. Я пришёл от вас к себе и тут же лёг спать. После пришли остальные, но они не стали меня будить. Так я и провалялся целый день, а проснувшись, увидел, что в доме никого, кроме Тук.       Аонунг поднял с пляжа несколько камушков. Перекатывая их с ладони на ладонь, он задумчиво шёл дальше, видимо желая поскорее дойти до выхода в лес.       — Ты плохо спал этой ночью?       — Когда мой отец пришёл с собрания, — Нетейам решил начать издалека, — То всё рассказал нам.       — Поэтому ты пришел к нам сегодня так рано?       — Скорее поздно.       — Нетейам, — Аонунг остановился, беря своего на’ви за руку, — Я смог. Я смог рассказать о нас матери и сестре.       Нетейам оторопел. На секунду ему показалось, что он окачательно потерял сознание, сжав ногой сонную артерию, и теперь вместо того, чтобы стоять здесь рядом с Аонунгом, он валяется в беспамятстве прямо перед напуганной Туктирей. Аонунг лишь сильнее сжал его руку, беря при этом и вторую. Он хотел, чтобы счастье, которое так сильно охватило его сейчас, как можно быстрее передалось Нетейаму, хотя бы через прикосновения, словно корни деревьев, передающие импульс.       — И что они ответили? — Нетейам был обрадован этими маленькими ямочками на щеках любимого, когда тот в ответ улыбнулся ему.       — Мать обещала, что не даст им этого сделать с нами. И поддержит меня, когда я решу всё сказать отцу, — он приложил ладони Нетейама к своей гладкой и крепкой груди, давая ощутить толчки молодого сердца, — Ма’Тейам… Я поступил ужасно по отношению к тебе, знаю это, но прошу, не бросай меня сейчас.       — Дурачок, — Нетейам провёл большими пальцами вдоль заплётенных косичек Аонунга, — Однажды, я дал слово быть рядом с тобой. И сдержу его, несмотря ни на твоего отца, ни на что-либо ещё. Ты не забывай, что с того самого момента, как Эйва обручила нас, мы не одни. Я есть у тебя, а ты у меня.       Аонунг обнял его, прижимая к себе всё сильнее и сильнее. Этот ужасный вечер, ночь и день лавиной спали с плечь, не в силах противостоять тому чувству облегчения и любви, которое окутывало юношу в объятиях Нетейама.       — Но, — Нетейам резко отстранился, взмахнув кончиками своих косичек, и начал ритмично тыкать указательным пальцем в лоб недоумевающего Аонунга — Если. Ты.Scxawng. Ещё. Раз. Забудешь. Это. То я…       — Эй, аккуратнее… Аонунг болезненно потёр свой лоб.       — Я тут же напомню тебе об этом, — закончил Нетейам, укладывая свою ладонь обратно на Аонунга, окунаясь в очередные нежные объятия.       Сейчас, снова прячась в друг друге от проблем, им обоим было очень хорошо вместе, хоть они и понимали, что ждёт их с завтрашего утра. Но пусть это будет завтра. А пока их душам просто необходимы были покой и уединение, желательно где-нибудь вдали от остальных.       — Пойдём на наше место? — щекоча шею парню, спросил Нетейам. Аонунг тут же согласился, давая резко увести себя с уже истоптанного песка.