Нормальный подросток

      Уилл не знал, как долго он простоял вот так — посреди комнаты, с широко открытыми глазами, потерянный и опустошенный. Губы не горели — он мало что успел почувствовать, но внутренности жгло так, что он не мог пошевелиться.       Ну, Майк выбежал прочь какое-то время назад, но он, должно быть, нуждался в небольшой передышке, чтобы успокоиться и прийти в себя. Ему потребуется все красноречие, чтобы объяснить, какого черта он только что сделал, это уж точно! Уилл не собирался просто так спускать подобное, пусть пока от шока не совсем осознал произошедшее.       Он просто ждал возвращения Майка, в надежде, что его появление снимет чары заморозки: ему казалось, что он не способен двигаться физически.       Только ничего не происходило.       Секунды сливались в минуты, минуты в часы, часы в дни, дни в годы, годы в века — столько по ощущениям Уилл простоял так один. Из ступора его выдернуло понимание странной тишины — кассета кончилась, а, значит, Майка не было примерно двадцать минут. Но не в туалете же он прятался все это время!       Главным правилом сейчас было — не думать. Он чувствовал, как мысли опасно похрустывали, как хворост в костре, но не мог допустить пожара, пусть страх, обида и злость уже аккуратно подпаливали внутри.       Уилл настроился и силой мысли заставил себя пошевелиться. Наверное, Эл требовалась такая же концентрация, чтобы применять свою силу — думать о ней было куда безопаснее, чем о том, что Майк не возвращался.       Чтобы занять руки, Уилл принялся за уборку: собрал комиксы в аккуратную стопку, вещи, что висели на спинке стула, сложил в шкаф, взбил подушки, не совсем понимая, что именно делал, и все-таки провалился в гостеприимную бездну мыслей.       Майк его поцеловал.       Клюнул, как птичка, в сжатый рот, и упорхнул куда-то.       Почему? Зачем ему было это делать?       Предательская надежда, что разожглась внутри ярким пламенем после прощания перед поездкой в Чикаго, отказывалась потухать и сейчас. Будь она тлеющими угольками, Уилл бы решил твердо, что ему это все почудилось, но она горела и грела все еще.       Он улегся на заправленную постель, на которой они вроде бы только-только сидели вдвоем. Укутанный в запах Майка, как в самый уютный и мягкий плед, Уилл лежал все так же сбитый с толку — прошло уже больше часа, но никто не возвращался.       Неужели, он где-то затаился — трусливо, малодушно — и ждал, пока Уилл сам додумается уйти? Майк не мог!       Но Майк и поцеловать его не мог, однако сделал это, а как только понял, что натворил, посмотрел так затравленно и испуганно, что без всяких слов было ясно — пожалел.       Это, кажется, могло Уилла убить. От воспоминания о Майке так близко по коже пустились заряды — того и глядишь искрами затанцуют на волосках.       Уилл привык к этому за годы — ко всему разнообразию разрывающих изнутри чувств. И руки у него дрожали от слишком крепкого кофе, и сердце заходилось, потому что он бежал, спешил куда-то, и ком в горле от радости за то, что у Майка все в порядке, а зуд в затылке — Векна, тут и сочинять ничего не нужно. Тысячи оправданий придумались еще до того, как они с Майком отдалились.       Неужели, это случится снова? Уилл не готов! Уилл никакого поцелуя не хотел — хотел, конечно же хотел, мечтал, но не так и не такой ценой.       Дверь в комнату чуть приоткрылись, и он подпрыгнул, уверенный, что это Майк. На пороге стояла Нэнси, и, наверное, разочарование на его лице выглядело слишком красноречивым.       — А где Майк? — растерянно спросила она, вглядываясь и в него, и в окружающую обстановку. — Мне нужна его помощь.       — А он… куда-то ушел. Его нет, — слова наждачкой царапали горло, и только произнося их, Уилл понял, что в горле давно стоял крепкий ком. У него не было сил даже что-то сочинить по поводу отсутствия Майка — всего себя он пустил на слабую, рябящую иллюзию спокойствия.       — То есть он просто оставил тебя здесь? Он, — она, кажется, что-то поняла, прочитала в его глазах, которые, он надеялся, не повлажнели прямо сейчас, — что-то натворил, да? Обидел тебя?       Обидел ли? Мог ли обидеть поцелуй от человека, которого ты любил большую часть сознательной жизни? А если обернулся побегом?       — Нет, нет, он… ну, то есть, ему правда было нужно… увидеть Дастина…       — Уилл.       — У нас все в порядке, правда, — он был страшно горд, что голос не дрогнул. Ком в горле только разрастался, уже мешая ровно дышать.       Наблюдательную Нэнси всегда было сложно провести. Она неловко топталась на пороге, явно не убежденная, но, видимо, не могла решить, уместно ли ей влезать. Уиллу не нужны были свидетели его стремительно ломающегося спокойствия, он хотел остаться один, и, не поддаваясь эмоциям, решить, что делать. Терять то, что у них выросло за последние недели, он не собирался ни в коем случае.       — Я могу чем-то помочь?       — Ты… могла бы ты отвести меня домой?       — Да, конечно! Спускайся, а я за ключами.       Уже в машине Нэнси еще пару раз попыталась узнать, что случилось и то и дело бросала на него обеспокоенные взгляды. Уилл поблагодарил ее и поспешил быстрее укрыться в своей комнате — чтобы избежать вопросов домашних.       Майка не оказалось ни у Дастина, ни у Лукаса, ни у Стива, и теперь к сумбурному неоднородному наслоению чувств добавилось острое беспокойство. Как бы он не вляпался во что-то опасное.       Уснуть от волнения не получалось, Уилл взялся было за карандаш, но быстро отложил его в сторону. Он маялся, перемещаясь по комнате туда-сюда, когда зацепился взглядом за открытку из Детского музея и не смог противостоять тому, как потеплело внутри от одного лишь воспоминании о том дне, полном откровенных разговоров и завершившимся в одной кровати.       А ведь и перед этой ночевкой дурацкое неконтролируемое предвкушение теплилось, словно у Майка был хоть один повод позвать Уилла в свою постель, а не оставить в спальнике рядом!       Но этот поцелуй…       Майк так испугался, что убежал в неизвестном направлении, подвергая себя неоправданной опасности, но это никуда не годилось. Уилл смог бы убедить его, что им обоим это почудилось, померещилось, если Майку от этого будет легче.       Уже не выйдет снова отдалиться так же естественно, как в прошлый раз — слишком сладко, доверительно и близко стало все сейчас.       Уилл сделает все, чтобы замять инцидент. А сердце? За столько лет оно уже привыкло.