Нормальный подросток

      Просыпаться так, как сегодня, Уиллу хотелось бы всегда: медленно и плавно чувствовать, как сон отступал, не забирая с собой бархатистое ощущение уюта. Не было желания полностью выныривать в реальность. Балансировать на грани сна и яви, чувствуя, как приятно грело пуховое одеяло, как пахло чем-то родным и любимым подушка, как скользила по обнаженному бедру теплая ладонь, — то, что нужно.       Должно быть, Майк уже проснулся и тоже нежился в ощущении прекрасного утра — им некуда торопиться и можно было продолжать валяться дальше.       Они давно не ночевали вместе, и каждый раз для Уилла был как подарок судьбы. Давно ли он впервые проснулся рядом с Майком и даже помыслить не мог, что все обернется вот так — взаимностью?       Не раскрывая глаз, Уилл чуть повернулся, в новом положении отчетливее ощущая переплетение ног, дыхание в районе виска, одну руку под шеей, а вторую — на спине. Он вслепую ткнулся губами и попал, кажется, в подбородок.       Рука с нажимом провела по его спине, побуждая немного выгнуться, а затем совершенно нахальным образом ущипнула его за ягодицу.       От неожиданности Уилл распахнул глаза и разом осознал сразу несколько истин: во-первых, они находились не в спальне кого-то из них, а в гостевой дома Крис; во-вторых, их тела, тесно переплетенные, были полностью обнажены, что никак не помогало скрыть естественное для утра положение вещей. У обоих.       К тому же, Уилл во всех красках вспомнил, как именно закончился вчерашний день, и запылал — не только лицом.       Он поторопился отодвинуться, но Майк, обычно сам инициирующий передышку в такой ситуации, ему не позволил, лишь сильнее прижимая к себе, тем самым создавая дополнительное давление.       — И куда это ты собрался? — хрипло со сна спросил он, утыкаясь носом в висок.       То ли Майк сам не до конца проснулся, то ли произошедшее накануне стерло все привычное смущение, но его пальцы все еще оставалась на ягодице Уилла, периодически впиваясь в кожу — ощутимо, но скорее приятно.       Любая новая грань смущала каждый раз, но любопытство всегда брало верх. С Майком сейчас он чувствовал себя настолько комфортно, что мог действовать свободно, так, как действительно хотел, пусть иной раз расцветая румянцем от собственной смелости. В компании друзей Уилл всегда чувствовал себя свободнее, а уж со своим самым первым другом, который за жизнь преподнес ему столько уроков — и помогающих осознать собственную ценность, и разбивающих вдребезги — можно было себя отпустить.       Отпустить себя и опустить руку. Касаться где и как хотелось, мычать в губы, пузыриться и бурлить накатившим жидким жаром в венах, и не переживать, что Майк подумал бы о нем плохо.       То, что они сделали вчера, совершенно убило его, и теперь он с новой силой тянулся туда, где можно было снова так же великолепно умереть.       Майк, более неуверенный, более сомневающийся, был так контрастен с собой обычным, готовым ринуться в бой, спешно придумывающий планы и нестандартные решения. Уилла будоражила мысль, что только ему одному во всем мире доступен вид его такого: с трепещущими веками, с тяжело вздымающейся грудью, с языком, спешно увлажняющим нижнюю губу, если они не целовались.       От сонной смелости Майка не осталось и следа — он попытался вернуть руку на талию Уилла, в более безопасное место, которое еще пару месяцев назад тоже не знало таких прикосновений.       — Эй, оставь, — прошептал Уилл, пытаясь перехватить взгляд напротив.       — Это нормально, да?       Уилл кивнул, подаваясь вперед, к губам, чтобы перехватить, почувствовать дыхание от сбившегося вздоха. Надо же, еще недавно Майк едва ли позволял себя обнять дольше пары секунд, а теперь же тянулся за всеми касаниями сам, поражал непреклонностью своего энтузиазма.       — Жарко, — пожаловался Уилл между поцелуями. — Может, уберем одеяло?       — Нет! — запротестовал Майк, только-только ставший смелее и вознагражденный за это восторженным вздохом.       Он был в чем-то прав: смотреть — не тоже самое, что трогать, и пока для них обоих это могло быть слишком много. Да, вчера они не прятались под одеялом, но в темноте, ослепленные восторгом, удовольствием и самой любовью, не изучали, а только плавились в ощущениях и чувственности.       Уилл знал — надеялся, — что они еще успеют насмотреться.       Глуша слишком громкие вздохи чужими губами, он чуть изменил свое положение, чтобы улучшить давление, сделать происходящее более интимным, более сладким, более горячим.       — Ты можешь… чуть-чуть… иначе, — надломлено попросил Майк, такой красивый и уязвимый в эту минуту, но все еще старательный.       — Так?       — Да-да! Господи!       С ним таким хотелось целоваться вечность, навсегда остаться в этой постели, цельными, стонущими, счастливыми.       Уже расслабленные, с мышцами, по ощущению напоминающими желе, и переплетенными пальцами, они лежали все так же под одеялом, стесняясь наготы.       Громкий стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть.       — Я понимаю, что у вас там медовый месяц, но я обещала вам экскурсию по городу! Уже почти полдень! — послышался за дверью бодрый голос Крис.       — Мы скоро спустимся! — поспешил заверить Уилл, не уверенный, что они заперлись, и знающий, что с нее станется зайти, раз уж они не спят.       — И, думаю, вам стоит сменить постельное белье, — засмеялась она. — Занесете в прачечную сами, окей? Не уверена, что мне стоит его видеть!       — Крис! — возмутились они с Майком одновременно, оба розовые то ли смущения, то ли от недавнего удовольствия.       День обещал быть великолепным.