Life in a circle

Тихий писк эхом проносился по пустой палате, больно приземляясь на барабанные перепонки. Сознание постепенно вернулось, принося с собой неимоверную боль по всему телу. Мышцы гудели, словно после нескольких дней непрерывной работы, а тело зудело от слабости. После нескольких безрезультатных попыток подняться, ребенок устало распластался на кушетке, рассматривая комнату с доступного ракурса. На лице слабо прилегала кислородная маска, помогая поддерживать сбитое дыхание. Белая комната полнилась ярким светом от продолговатых ламп на полотке, от чего глаза неприятно жгло, а перед зрачками плыли белесые пятна. Сбоку от кровати стоял громоздкий аппарат с широким монитором по которому бегло прыгало несколько цветных линий, пересекая разметку графика. Из руки снова торчал катетер, а по нескольким прозрачным трубкам медленно скапывала прозрачная жидкость. С другой стороны в плече была вогнана более толстая трубка, входящая в вену, а из красного мешочка понемногу перетекала кровь. Изуку не мог вспомнить эту комнату, так что, очевидно, пребывал здесь впервые. Его грудь, живот и некоторые участки ног были туго перевязаны плотными бинтами, что еще больше затрудняло возможность как-либо двигаться. Не то чтобы ему вообще хотелось шевелиться в таком состоянии. С губ слетел усталый вздох, покрывая пластик маски мутными разводами конденсированного воздуха. Усталость снова присела на край век, заставляя ресницы сомкнуться и незаметно перейти в сон. В следующий раз Изуку очнулся от тянущей боли в руке, а когда открыл глаза, заметил сбоку девушку, снимающую с его руки катетер. На лице больше не было маски, а на руке, где была вогнана трубка с кровью, осторожно прилегала ватная повязка. — Уже проснулся? Кивни пожалуйста если что-то болит. — мягко улыбнулась она, откатив от кровати установку с капельницей Мидория осторожно кивнул, взглядом указывая на все свои конечности, мол болит всё. Девушка устало вздохнула и быстрым шагом вышла из комнаты, вернувшись буквально через пару минут и вручив ребенку стакан с расколотой вдвое таблеткой. — Это обезболивающее, не бойся. — заверила она на опасливый взгляд мальчика. Ребенок все еще не выглядел достаточно убежденным, но все же принял лекарство без особых возражений. — Ты спал семь дней с тех пор как тебя сюда доставили, завтра тебе снимут бинты, а еще через пару дней швы с ран на груди и ногах. Изуку удивленно на нее посмотрел, а после торопливо сложил несколько кривых жестов. — Извини, я не знаю даже дактиль, подождешь немного? Я принесу тебе блокнот. — Мидория не знал получиться ли у него что-то написать, но это было всяко лучше чем ничего, так что он кивнул. Она вернулась уже спустя несколько минут, держа в руках ручку и толстый блокнот с твердой обложкой, видимо, для более удобного письма в постели. — Вот. — тихо произнесла она, передавая блокнот мальчику. — Постарайся не напрягать руки, ты потерял много крови так что моторика может вернуться не сразу. Ничего страшного если не получиться сегодня, ладно? Он кивнул, хотя уже был настроен написать все что хотел. «Я хотел узнать почему мне снимают швы только с ног и груди? Мне казалось что на животе тоже была рана.» — рука больно ныла уже после нескольких прописанных слов, а сам почерк выходил еще более кривым и при этом более размашистым чем следовало. Девушка бегло прошлась зрачками меж строк. — Верно, через пару дней тебе снимут швы только на ногах и груди, а чуть позже уже с живота. Понимаешь, на нем рана была гораздо серьезнее и если в первом случае это просто глубокие порезы, то здесь была повреждена стенка желудка. Вероятно если бы врачи не вмешались так быстро, ты бы потерял критическое количество крови и мы бы могли тебя не спасти. Именно поэтому швы с живота снимут чуть позже. Это всё? Изуку внимательно слушал, утвердительно кивая на каждое слово и впитывая слоги вместе с кислородом. На последний вопрос он резко мотнул головой, выхватывая к себе блокнот и снова используя телекинез. — А вот с причудой тебе лучше повременить минимум неделю, если ты конечно не хочешь полного истощения организма, молодой человек. — она строго свела брови, заставив ребенка удрученно вздохнуть. «Еще я хотел бы узнать что случилось с ребенком который меня ранил, ему ведь тоже помогли?» — гласил новый вопрос, написанный посреди клетчатого листа. — Ребенок? Извини, малыш, но в тот день кроме тебя к нам никто не попадал. Мне также не доступна информация с источником твоих ранений, поэтому я никак не могу помочь на этот счет. — она выглядела действительно озадаченной, неуверенно глядя на шокированного Изуку. Он несколько минут хмуро вглядывался в складки меж простыней, словно мысленно разговаривая с собой, а после наконец снова потребовал блокнот. «Хорошо, об этом я поговорю с доктором. Не могли бы вы сказать где я сейчас вообще нахожусь?» — Оу, конечно. Сейчас ты все еще в помещении реанимации, мы пока ожидаем подготовки твоей палаты, думаю тебя переселят с дня на день. А если в общем, то мы находимся на третьем уровне во втором секторе первой помощи. Можешь не переживать с такой сменой обстановки, насколько мне известно, после недолгого лечения ты снова вернешься на пятый уровень сектора особого наблюдения, хотя есть вероятность что для тебя выделят помещение нового сектора. Упс. Если что, этого я тебе не говорила, ладно? Пусть это будет нашим маленьким секретом. — она по детски захихикала, хотя Изуку видел в этом некое волнение, поэтому поспешил кивнуть, соглашаясь с последним. «Хорошо, не волнуйтесь я вас не выдам. Последнее что я хотел бы узнать. Вы не могли бы позвать сюда доктора? Мне нужно с ним поговорить.» — Доктора? Даже не знаю, он сейчас может быть занят, но я обязательно порошу его заглянуть когда появиться время. Ну а сейчас тебе лучше снова поспать, пока что главное отдых, малыш. Изуку лишь кивнул, натягивая одеяло поближе к лицу. Он мог ждать. Если доктор в итоге придет сюда, то он вполне мог позволить себе отдохнуть перед этой «небольшой» разговорной пыткой. *** Белые пятна отрывчато мигали перед глазами, чередуясь с черной смолью, что растекалась перед глазами, словно жидкие подтеки дегтя. Черные кляксы сминались в неприятные комки, с тяжестью оседая на веки и расплываясь тонкой паутиной поверх дрожащих ресниц. Мидории пришлось потратить несколько секунд на безрезультатные попытки проморгать, прежде, чем он осознал, что это всего лишь сон. Этот кошмар снился ему не впервые, но каждый раз, когда это происходило вновь — все ощущалось как в первый. Было холодно. Колени мелко дрожали, и ему приходилось прикладывать усилия, чтобы удержаться от падения на ровном месте. Босые стопы плотно прижимались к ледяной поверхности пола, частично утопая в черном иле, который мерзко заполнял пространство меж пальцев, расплываясь под ногами искаженными гребнями учащающихся волн. В воздухе витали черные облака темного пара, а пространство дальше протянутой руки расплывалось мглой. Конечности плохо слушались, неаккуратно касаясь ресниц ладонями и хлопая по глазам, в попытке смахнуть вязкую смолу. Та цеплялась за пальцы, словно клей, мгновенно заползая глубоко под ногти и вызывая зуд на ладонях. Дрожь бежала гурьбой испуганных муравьев по узкой линии череды позвонков, перескакивая с одного на другой и навалом приземляясь во впадину шеи за холкой. Дышать было труднее от частично заложенных ноздрей, а легкие стали ощущаться как болезненный вакуум, окутанный клеткой скрипящих ребер. Было странно спокойно, но Изуку все равно чувствовал как по щекам бежит влага. Слезы делали взгляд на пространство вокруг еще более размытым, заставляя его опираться на собственные окоченевшие конечности, покрытые чем-то вроде мелкой крошки инея. Обычно, понятие времени для Мидории растяжимое, словно мягкая жевательная резинка, прилипшая к углу изнанки стола. Но в этом месте оно ощущалось иначе, иногда сама суть мелких тикающих секунд растворялась в рое других мечущихся мыслей, стекая по стенкам черепа тем же черным дегтем. Мгла впереди плавала безразмерной массой, притягивая к себе взгляд. Ему почему-то слышался странный голос, искажаемый невидимыми стрелами хрипящих помех. Нельзя было понять кому он принадлежит и сколько бы он не старался, не мог вспомнить никого с хоть немного похожим. Из тишины послышались спешные хлюпающие шаги, стремительно приближающиеся к нему. Облако тумана резко отмахнулось в сторону порывом внезапного ветра, а перед Изуку мелькнула невысокая фигура. — Изуку дорогой, ты как?! — обеспокоенно засуетилась она, приземляясь перед ним на колени. Он удивленно вскинул бровями, не понимая зачем она села если их рост был практически одинаковый. Он ощутил себя странно маленьким, осознав что он действительно уменьшился вдвое, теперь пребывая наравне с присевшей фигурой. Судя из более мягкого голоса и широкой формы бедер — это была женщина. Он не до конца был уверен, потому что весь силуэт был плотно покрыт черной смолой, ни давая разглядеть ни одной выделяющейся черты. — Хэй, Зуку, не молчи пожалуйста. Скажи почему ты мокрый, тебя кто-то обидел? Где твой рюкзак и обувь? — ее руки осторожно касались его обледеневших ладоней, заставляя кисти чесаться под слоем корки инея. Он был бы рад говорить, но слова как и раньше оставались где-то внутри. — О. Изуку. — ее голос страдальчески надломился, словно мгновение назад Мидория действительно смог произнести что-то вслух. Теплые руки сомкнулись вокруг его подрагивающих плеч, заставив мурашек вновь засуетиться по всему телу. Он замер глядя фигуре через плечо. Ее пальцы небрежно играли с россыпью его кудрей и ребенок с удивлением заметил что они значительно темнее чем сейчас, словно он никогда их и не сжигал. Женщина что-то шептала и Изуку наконец позволил себе обмякнуть на ее руках, надеясь что не будет слишком тяжелым. Его руки осторожно сомкнулись в замок вокруг ее талии, пока он старался прижаться поближе. Странное тепло окутало все его тело и ребенок только плотнее поджался под нежные руки, желая насладиться объятиями, которых было так мало в его жизни. Иней на руках медленно стекал по предплечьям каплями воды, а скользкая смола, окутавшая тело фигуры напротив, начала стремительно таять, сползая на его ладони. Он в шоке раскрыл глаза, ощутив как копна его густых волос подлетает вверх под неожиданным порывом горячего воздуха. Женский крик опередил его пронзительный визг, когда он обнаружил что все вокруг буквально горит. Из его ладоней быстро струился белый огонь, а по спине бежала пламенная грива, вызывающая горячий ветер, который только сильнее подогревал мощь огня. Фигура дрогнула в объятиях и тут же начала пытаться освободиться из-под ладоней, неистово крича и извиваясь, словно жертва в тисках голодного удава. Мидория застыл в шоке. Мысли в голове кричали что бы он отпустил руки и дал женщине высвободиться, но его конечности не слушались, а огонь из ладоней продолжал непрерывно полыхать, то вспыхивая, то вновь затухая для более ярких возгораний в следующую секунду. Ее ладони грубо уперлись ему в грудь. Она буквально билась под ним, крича от боли и слез, пока он просто продолжал стоять на месте, хватаясь за остатки объятий. Белое пламя медленно окутывало темную фигуру, пока та в последствии не перестала кричать растекаясь черной лужей у его ног и сливаясь с остальным черным морем. Огонь затух, заставив волосы снова упасть на плечи, больно натирая жгущую кожу. Тишина снова заползла в уши, а Мидория осторожно глянул на собственные руки. По полосам тонких складок медленно стекала красная жидкость, скапывая на его поджатые колени. Он даже не заметил как сел, ощутив лишь неприятную влагу грязного пола. Комок зеленых волос был все еще небрежно зажат меж указательным и средним пальцами. *** Холодный пот струйками стекал по спине, заставляя Изуку дрожать, словно тонкий осиновый лист на остервенелом ветру. Он мигом подскочил на кровати, сминая одеяло ногами в беспорядочный ком. Испуганно прислонив руки к лицу, ребенок в панике ощупал веки, выдохнув, когда не обнаружил на себе мерзкой смолы. Комната вокруг была погружена в комфортный полумрак, освещаемый тусклым светом пиликающего кардио-прибора. Судорожно выдохнув, Мидория потянулся к повязке на животе, прислонив к ней ледяную ладонь, осторожно играя с краями плотного бинта. Окинув взглядом свое тело он обнаружил что уже избавился от бинтов вокруг груди и ног. В палате не было зеркала, так что он не мог должным образом представить как выглядят его шрамы со стороны. Довольно широкий горизонтальный рубец, напоминающий молнию, рассекал грудь начиная от левой подмышки и заканчивая на самом крайнем правом ребре, а чуть выше была более тонкая полоса, расположенная параллельно предыдущей. На руках было пару незначительных порезов, дополняющих картину из множества других шрамов. Правая нога пострадала больше всего, получив наибольшее количество повреждений. Он отогнул край свободных шорт, осмотрев широкие порезы от трех когтей соединенные в один большой след, начинающийся у поясницы и заканчивающийся на наружной стороне бедра. Чуть ниже еще один и следом рубец рассекающий колено. Еще три пореза от когтей на голени правой ноги и два на внутренней стороне левого бедра. Из-за ощутимой слабости он не мог до конца контролировать руки, поэтому те продолжали мелко дрожать. Значит швы ему сняли пока он спал. Изуку не мог вспомнить когда последний раз ощущал себя настолько выспавшимся, хотя и не мог согласиться что его тревожный сон стоил того. Дверь в комнату тихо скрипнула, заставив его быстро накинуть одеяло на ноги. Свет загорелся быстрее чем он успел прикрыть глаза, поэтому яблоки тут же больно обожгло, заставив его прикусить губы и зашипеть. — Рад видеть что ты в порядке, Изуку. — с улыбкой поздоровался доктор, усаживаясь на край кровати. Мидория поджал ноги под себя, скрывая болезненные ощущения и осторожно отклонил голову он прикосновения старческой руки к собственным волосам. — Можешь не пугаться, ты сдал предыдущий тест очень эффективно и умно пользуясь причудой. Твоя активность возросла во множество раз и теперь нам действительно есть с чем работать, поэтому я гарантирую твое место в секторе особого наблюдения. — Что вы с ним сделали? — он в быстро перебирал пальцами знаки, формируя слова. Доктор на мгновение застыл, а после выдохнул сдерживая гнилую улыбку. — Понятия не имею о ком ты, но как я вижу он уже сделал к вам первый шаг верно? — на этот раз он все же улыбнулся, конечно, далеко не по доброму. — Я отказываюсь говорить об этом пока вы не скажете что произошло с ребенком-волком. — Ты сейчас не в том положении чтобы ставить какие-то условия знаешь-ли, — фыркнул мужчина, поглаживая рукою седые усы. — но учитывая результаты последнего теста, я моу рассказать, хоть и не во всех подробностях. — Выкладывайте. — ребенок нахмурился, стараясь скрыть дрожь в ослабленных руках, под одеялом. — Ну, думаю очевидно что он больше не пребывает в лаборатории. В последнее время все больше объектов дают сбои и в секторе пустых нужно освобождать камеры. Сейчас разрабатывают новый сектор для того чтобы освободить места во всех и я думаю что ты будешь одним из тех кого переселят. Он ведь тебе рассказал что-то? — Мне сообщили что в будущем я буду информатором и пока все, но это никак не связано с судьбой ребенка. — он пожал плечами, не совсем заботясь об этом сейчас. — Ах да, как я уже сказал, его вывезли из нашей лаборатории и не то чтобы я имел доступ говорить, но, насколько мне известно, его анонимно передали в руки комиссии где о нем должны позаботиться. — Комиссии? — Изуку моргнул в замешательстве. — Точно, я ведь забыл что ты толком ничего не знаешь об верхнем мире. Ну это мы наверстаем как только начнем практику, босс сказал что-то об этом? — Если вы о мужчине в маске, то да. Он сказал что намеревается подарить мне причуду для того чтобы я был более эффективен в работе, а когда я наспех рассказал ему анализ о своей причуде он пообещал дать доступ к компьютеру чтобы я это развивал или что-то в этом роде. — Прекрасно! — старик хлопнул в ладоши, потирая их меж собой. — Что ж, теперь можешь быть уверен в своем переезде в новый сектор, Изуку. — Не знаю должен ли я радоваться, но в любом случае мне любопытно каким образом он собирается дать мне причуду? Не то чтобы у меня были какие-то источники или типо того, но это звучит как что-то на фантастическом уровне. — Верно, это довольно уникальная способность, но я думаю он сам тебе расскажет когда придет время. — мужчина негромко прочистил горло, наконец со скрипом подымаясь с кровати. Он наспех потрепал рассыпчатые кудри ребенка, игнорируя убийственную гримасу мальчишки, а после развернулся, шагая к двери. Как только его шаги растворились в тишине коридора, Изуку позволил себе ослабло рухнуть назад на кровать, сминая одеяло дрожащими ладонями. Он никогда не думал что будет так долго себя сдерживать, беседуя с этим ублюдком. Запах горелого медленно перетекал в ноздри, заставив ребенка сморщить нос. Секундой позже пришло понимания вместе с облаком серо-черного дыма, струящегося из горящего одеяла. Он испуганно осекся, сбросив ткань на кафельный пол, где она продолжала негромко потрескивать, мерцая белым пламенем. Оглянувшись, он облегченно вздхнул, обнаружив на прикроватной тумбе стакан воды, явно оставленный чтобы он попил, а не тушил внезапные пожары. Ну, не то чтобы у него был выбор. Активировав телекинез он осторожно притянул к себе стакан, надеясь не опрокинуть стеклянную посуду. Осторожно наклонив его, ребенок облил одеяло, гася огонь. Недовольно зашипев, белые гребни согнулись под влиянием влаги, оставив от одеяла лишь большое обугленное тряпье. Ода, у него определенно будут вопросы по возвращению медсестры.