Грань между светом и тьмой

Драко Малфой был зол. И с этим ничего нельзя было сделать, как ни уговаривал он сам себя успокоиться, преодолеть негативные эмоции. Отец часто говорил Драко, что злость очень вредит тому, кто ей поддается, делает его слабее и беззащитнее. Чаще всего люди злятся, когда им кажется, что кто-то или что-то мешает им занять то место в мире, которого они заслуживают. Они злятся на тех, кто обошел их в реальном или даже в выдуманном ими самими соревновании. Кто-то пришел к финишу первым, обогнав тебя. Кто-то получил отличную оценку, более высокий балл, чем ты, хотя отвечал ты, как тебе кажется, не хуже. Кто-то благодаря интригам получил некие материальные блага или место на карьерной лестнице, которых ты в большей степени заслуживал. Можно, в конце концов, злиться даже на самого себя, из-за того, к примеру, что задуманный тобой проект не получается, или даже из-за такой глупости, как клякса в конспекте – то есть злость в этом случае направлена на собственную неловкость. Как бы то ни было, по мнению отца, злость отвлекает от главного – от того, чем каждый должен заниматься в подобных случаях. А заниматься надо анализом ситуации – следует понять, что случилось, почему, где именно ты допустил просчет, какие уроки можно извлечь на будущее. Кто-то обошел тебя благодаря тому, что был умнее, сильнее, расчетливее? У тебя есть два выхода – вырасти над самим собой, чтобы обогнать соперника, или же прийти к пониманию того, что этот выигрыш – да и само участие в соревновании – тебе не надо. Ты, к примеру, прирожденный пловец, а полез соревноваться с другими в беге на пересеченной местности. Ты отличный зельевар, но захотел показать себя еще и знатоком в трансфигурации. Но ведь невозможно выигрывать везде и во всем. Твоя ситуация следствие общей несправедливости мира? А кто обещал, что вселенная вокруг тебя будет подстраиваться под твои желания?! Попробуй изменить мир, но не надейся, что результат будет скорым и однозначным. Начни с того, что попробуй разобраться, как устроено всё вокруг тебя, какие явные и потайные побудительные причины заставляют людей действовать тем или иным образом. Возможно, со временем ты поймешь, на какие струны или клавиши стоит нажать у тех, кто тебя окружает, чтобы зазвучала нужная тебе мелодия. Но помни – кто-то одновременно будет использовать в качестве инструмента тебя. Постепенно Драко Малфой научился действовать так, как учил отец. Конечно, до мастерства родителя ему было еще далеко, но все же он умел не злиться по пустякам и даже научился получать от этого удовольствие. Да, другой бы на его месте был бы уже вне себя от злости, а Драко совершенно спокоен. Только мозг его интенсивно работает, запоминая детали, анализируя и взвешивая, намечая план действий. Но… Как всегда, есть это проклятое «но». Было в жизни ученика пятого курса школы «Хогвартс» одно исключение – лохматое недоразумение в очках по имени Гарри Поттер. Не злиться на него не получалось. Стоило увидеть его в обществе рыжего неуча Уизли и маглорожденной заучки Грейнджер, и вновь всплывали в памяти: оставшееся без ответа рукопожатие, отвергнутая дружба. Все разумные доводы тут же переставали действовать. Казалось бы, зачем этот любимчик Даблдора ему сдался? Отец, провожая в школу, особо предупредил: – С тобой будет учиться тот самый Гарри Поттер. После того, как его воспитанием занимался сам Альбус Дамблдор, не сомневаюсь, что мальчишка пойдет в Гриффиндор. Будь осторожен. Дружить он с тобой вряд ли будет, но ссориться с ним тоже не рекомендую. Нашей семье лишние проблемы не нужны. Лучше держись от него подальше. Кто же знал, что этот забавный мальчик в очках, ждущий своей очереди в заведении мадам Малкин, и есть тот самый Поттер, о котором его предупреждали. А Драко в кои веки захотелось именно что подружиться с ним, произвести впечатление. И он старался, пыжился, демонстрируя свою значимость, неординарность. Ведь именно из-за этого все прочие девочки и мальчики искали с ним дружбы, не так ли? Однако, как и предупреждал отец, Поттер не захотел дружить со слизеринцем, еще в поезде попав в общество одного из Уизли. Опять же, что стоило Драко смириться, прислушаться к мудрому совету родителя, поддерживать с лидером гриффиндорцев хотя бы элементарный нейтралитет? Нет, полумеры младшего Малфоя не устраивали – или всё (дружба), или ничего (вражда)! Чуть позже Драко пришел к выводу, что если бы он (чисто гипотетически) очень сильно бы захотел подружиться с этим самым лохматым недоразумением, то этого все же можно было бы добиться. Вот только начинать действовать следовало тогда же в начале первого курса – осторожно и исподволь. Но Драко этого не сделал, а потом уже было поздно. Слишком много всякой ерунды они друг другу наговорили, слишком велик был груз взаимных обид. И они множились, росли, как снежный ком. Но сейчас Драко Малфой злился не на Поттера. Если быть точным, то и на этот раз, конечно, без Золотого Мальчика Гриффиндора не обошлось, но не в нем причина теперешней злости Драко. Наверное, стоит обо всем рассказать по порядку. Начались события, следствием которых стала злость Драко, несколько дней назад на уроке Истории. Этот придурок в очках, пока нормальные люди вроде Малфоя младшего делали домашние задания по другим предметам, решил прикорнуть. Но ближе к концу урока Поттер проснулся, чем-то сильно возбужденный. Золотое трио Гриффиндора бурно перешептывалось до конца урока. Когда же они, собрав компанию, куда-то все вместе направились, Драко это показалось подозрительным. Он позвал своих приятелей из Инспекционной дружины. Наследник столь известного рода пошел в придуманную этой несносной идиоткой Амбридж группу, пожалуй, только из-за Поттера. Присланная из Министерства преподавательница Защиты почему-то терпеть не могла любимчика Дамблдора, так что участие в дружине позволило Драко безнаказанно третировать своего врага и его приспешников. Вот и в этот раз он сдал их Амбридж в тот момент, когда они с непонятной целью пробрались в её кабинет. Однако удача вновь была на стороне недоразумения в очках. Он, как стало ясно потом, все-таки отправился с приятелями в Лондон, в Министерство. Хотя если бы члены Инспекционной дружины в тот день лучше постарались, то, возможно, Поттер остался бы в школе, и не было у Драко очередного повода для злости. Но, увы, прошлого уже не изменить… Вечером того дня перед началом ужина по школе со скоростью лесного пожара распространилась новость о том, что компания Поттера (хотя почему-то без него самого) оказалась в школьном лазарете. Кто-то вроде бы слышал, что пострадали они во время какого-то столкновения, случившегося не где-нибудь, а в Отделе Тайн Министерства. Во время ужина совы принесли экстренный, специальный выпуск «Ежедневного пророка» и ситуация более-менее прояснилась. Да, группа подростков и несколько взрослых волшебников устроили в Министерстве сражение со сторонниками Того, Кого Не Следует Называть. Впрочем, гораздо важнее был тот факт, что Он сам тоже появился в Министерстве. И видел Его, возрожденного во плоти, никто иной, как Министр Магии Корнелиус Фадж, которого привел в нужное время и в нужное место Альбус Дамблдор. Ловкие писаки из газеты прогнозировали, что в ближайшее время Фадж лишится своего поста, так как Министр весь последний год активно не хотел замечать свидетельств очередного появления на политической сцене Врага Номер Один магической Англии. Кроме того, стоило ожидать возвышения Дамблдора, который все это время был в опале как раз из-за того, что призывал политиков не уподобляться страусам и посмотреть проблеме прямо в глаза. Судя по тем новостям, которые печатали газеты в последние дни, эти прогнозы начали сбываться. Уже даже называли имя того, кто заменит Фаджа на его посту. Министром должен стать Руфус Скримджер. Изменения тем временем произошли и в Ховартсе. Неожиданным образом в герои попал тюфяк Невилл Лонгботтом. Оказывается, вроде бы он сумел причинить некий вред самому Лорду. Благодаря Блейзу Драко знал об этом «подвиге» чуть больше основной массы школьников. Забини был замечательным другом – достаточно умным, в меру нескучным, в меру тактичным. Они с Драко еще на первом этапе знакомства выработали устраивающий их обоих стиль общения. Когда дело касалось важных, потенциально конфликтных вопросов, они просто делились друг с другом информацией, но не делали никаких комментариев, чтобы не выказывать своего отношения к тем фактам, которые они обсуждали. В особенности это касалось политики вообще и деятельности Темного Лорда, в частности. Драко прекрасно знал, что его отец до первого исчезновения Того, имя которого обычные маги боялись произносить вслух, был одним из его сторонников. Однако этот факт, равно как вся история участия Люциуса в движении Лорда, были запретной темой в их разговорах с отцом. И как раз потому, как казалось Драко, что Люциус не хотел озвучивать своего отношения к событиям прошлых лет. Врать членам семьи, в роду Малфоев было не принято, а правду он говорить не хотел или не мог. Скорее всего, боялся того, что сын вольно или невольно проговорится, или кто-то прочитает его мысли. Вот и с Блейзом они вели примерно ту же игру. Помимо прочего у Забини была широчайшая сеть информаторов, которыми служили девчонки всех четырех факультетов Хогвартса. Перед обаянием мулата почти никто из представителей женского пола (хотя вполне возможно, что были у Забини поклонники и среди парней) не мог устоять. Но в данном случае Блейз стал непосредственным (незамеченным) свидетелем разговора Лонгботтома и странной чудачки с Рейвенкло Лавгуд. Он как раз объяснял ей: – Это получилось совершенно случайно. Просто там была Беллатриса… А ты знаешь, как я ее ненавижу и за что. А тут еще Он появился. Вот я и подумал о том, как бы мне хотелось, чтобы они оба горели в Аду. При этом я взмахнул палочкой. Что именно я сказал, не помню. Все равно у меня был разбит нос и говорил я невнятно, но, тем не менее, одежда у обоих неожиданно вспыхнула. Вот, собственно, и все. Они тут же аппарировали, захватив с собой нескольких стоявших рядом Пожирателей. Я не знаю, почему ко мне все относятся как к герою. Мне это неприятно. Я ведь был жутко тогда напуган. – Ты зря скромничаешь, Невилл, – заметила в ответ Лавгуд, – Гарри бы тобой очень гордился. Смелость – это не отсутствие страха, а умение преодолеть его. Так или иначе, Дамблдор при встречах в Большом зале ободряюще улыбался Лонгботтому из-под очков, а гриффиндорцы окружили своего нового лидера постоянным вниманием. Среди прочих в этом был замечен и Рон Уизли. Как только он вышел из лазарета, то неотлучно держался рядом с Невиллом, хлопал его по плечу и иными способами демонстрировал свое дружелюбие. Пару раз Драко видел, как к Лонгботтому подходила Грейнджер и тоже что-то ободряюще говорила. Хотя, надо отдать ей должное, глаза у нее при этом были грустные. Драко злило, что кроме нее, кажется, никто на львином факультете не ощущает ненормальности происходящего. Кажется, никто в целом свете не заметил той маленькой приписки к сенсационной статье в «Пророке», набранной мелким шрифтом: «Во время сражения в Отделе Тайн также произошел еще один неприятный инцидент. В малоизвестный широкой общественности и малоизученный артефакт – Арку Смерти – упали Люциус Малфой и Гарри Поттер. Информация о них обоих не раз появлялась на страницах нашей газеты, поэтому они не нуждаются в особом представлении. Выражаем соболезнования родственникам и друзьям пострадавших». И это все, что они могли сказать по этому поводу?! Мать на следующий день прислала короткую записку: «Крепись, сынок», хотя наверняка сдерживать эмоции необходимо было ей самой. Драко крепился. Но он не мог не злиться из-за своего бессилия. Он ничем не мог помочь отцу и… Да Мерлин с ним, с Поттером! Хотя, конечно же, поверить в то, что в этом мире теперь нет его вечного раздражителя, было очень трудно. Мерлин с ним! Драко Малфой ничего не мог изменить в этой ситуации и злился – на себя и на весь окружающий мир…