Грань между светом и тьмой

Пациент Люциуса постепенно выздоравливал, и у мужчины становилось больше свободного времени. Так что вечерами они с Гарри могли уже разговаривать на разные интересные им темы, конечно, предварительно наложив чары от подслушивания. С каждым таким разговором ледок непонимания между ними потихоньку таял. Их еще нельзя было назвать в полной мере друзьями. Все-таки разница в возрасте, в жизненном опыте сказывались. Однако постепенно все более явной становилась взаимная симпатия и уважение к личностным качествам партнера, сложилась атмосфера непринужденного общения – без соблюдения строгих норм этикета, но и без панибратства. Поттер обрел в лице Малфоя частично учителя и наставника, частично старшего друга, и даже, в какой-то мере, отца. Мужчина вел себя по отношению к своему спутнику, как хороший педагог относится к ученику, имеющему большой потенциал. Он учил, но не поучал. Он предоставлял информацию о фактах, но давал право делать выводы самому. Беседовать с ним было легко и интересно. Гарри в порыве откровенности рассказал немного о своем детстве, проведенном среди маглов, о том, как он в дошкольном возрасте мечтал о спасении, которое принесут неожиданно появившиеся настоящие родственники. Ведь родные люди не могут поступать с ребенком так, как это делали Дурсли. Люциус, выслушав этот рассказ, покачал головой, потом заметил: – Жаль, что я не знал, что Дамблдор бросил тебя на произвол судьбы. Определенно можно было попробовать похлопотать перед соответствующим департаментом Министерства об оформлении опеки. Я-то с тобой ни в каком родстве не состою. Но Нарцисса, насколько я помню генеалогию, твоя троюродная сестра. Ее дед Поллукс и твоя бабушка Дорея были родными братом и сестрой. В магическом мире, судя по всему, ближе родственников у тебя нет. Разве что можно вспомнить еще Сириуса Блэка. Он – кузен Нарциссы, так что у них обоих с тобой, видимо, сходные степени родства, но он до недавнего времени находился в Азкабане. Так что моя супруга вполне могла стать твоим магическим опекуном. «Странно, – подумал Гарри, – а ведь была пусть маленькая, но вероятность, что меня могла усыновить семья Малфоев. И тогда бы я рос вместе с Драко. Интересно, как бы он тогда вел себя со мной? Он остался бы таким же противным задавакой?» Люциус в свою очередь делился подробностями некоторых эпизодов современной истории мира магии, а также рассказывал о том, как были созданы Магические Правительства в странах Европы, о первых шагах возникающего сообщества волшебников. Обо всем этом почему-то не упоминалось в школьных учебниках по истории магии. Страницы их были заполнены событиями политической жизни магических рас и перечнем колдунов и ведьм, которые внесли вклад в развитие магической науки, даже если этот вклад состоял в изобретении нового типа котла для варки зелий. За такими мелочами не было видно главного. В один из вечеров Поттер решил прояснить еще один неясный момент из их с Малфоем личного прошлого. Его заинтересовал такой вопрос: – А с какой целью летом девяносто второго года к Джинни Уизли попал дневник Волдеморта? – О, так значит, это был его дневник? – Да, школьный дневник Тома Риддла. – А как ты сам видишь эту ситуацию? Хотелось бы вначале услышать твою версию событий. Честно говоря, мне так и не стали известны некоторые подробности того, что случилось в том году в школе. Я знаю не больше, чем мог мне рассказать сын. – Ну, не знаю. Я сейчас не вполне в этом уверен… После того, что я услышал от тебя… Я не знаю, что и думать. – Я догадываюсь, что ты намекаешь на то, что теперь уже не так уверен в злобности моего характера. Тогда давай вначале изложи канву событий с позиций твоего тогдашнего восприятия мира, а потом попробуем подключить и твои мозги, и твои новые знания. Начинай. Гарри вздохнул и начал рассказывать: – Одним словом, в конце августа того года к Джинни Уизли попал дневник Тома Реддла. Обнаружила девочка этот артефакт среди своих вещей сразу после посещения магазинов в Косом переулке. Она с ним – с молодым Волдемортом, заключенным в дневник – стала беседовать, а потом даже подружилась. Он вначале просто отвечал на записи, затем показывал ей какие-то свои воспоминания, словно в думосбросе. А потом Том появился перед девочкой почти что во плоти. Я сам это видел и могу засвидетельствовать – фантом, порожденный дневником, почти не отличается от живого человека. Это гораздо интереснее, чем обычный призрак. – Я знаю о свойствах магических дневников. – А я, честно говоря, столкнулся пока только с одним. Так вот. Начал этот Риддл на сестру Рона дурно влиять. Джинни, в частности, писала на стенах школьного замка угрозы маглорожденным, хотя в нормальном состоянии никогда бы этого не стала делать. Среди прочего новообретенный друг помог девочке открыть Тайную Комнату Слизерина. Даже василиск ее послушался. Во всяком случае, не тронул Джинни. – Чего нельзя сказать о нескольких других учениках школы; за компанию пострадала даже кошка Филча, – хмыкнул Люциус. – Ага. Среди прочего окаменела наша подруга – Гермиона Грейнджер. Но мы с Роном, в конце концов, раскопали это дело, нашли и Тайную комнату, и василиска. Попутно мы обезвредили дневник. Василиск его куснул и ядом уничтожил всю магию. Саму змею я чудом убил. Феникс Дамблдора появился в решающий момент и притащил с собой меч Гриффиндора. А когда все окончилось, птица своими слезами залечила мне рану на руке. Василиск слегка меня задел ядовитым зубом во время сражения. – Очень интересно! Но пока не вижу, каким боком я имею отношение к этой трогательной истории. – Ну, как же! Я ведь еще в разгар тогдашних событий вспомнил, как в конце лета, перед школой в книжном магазине вы с Артуром Уизли сильно повздорили, и в окончании разговора ты вроде как сунул им в корзину какую-то книгу – очень похожую на дневник. А потом позже приезжал в школу вместе с Фаджем, интриговал против Дамблдора и Хагрида. Уж это ты отрицать не будешь!? – Ну, конечно, я не мог не использовать столь подходящий повод. Но ты сам посуди. В школе творится полный бедлам, дети один за другим по непонятной причине впадают в глубокий паралич, остальные ученики и мой сын, в том числе, находятся в опасности, а директор вместо того, чтобы пригласить специалистов, привлечь внимание властей, пытается все скрыть, спустить дело на тормозах. Гарри, будь объективным. Любой бы на моем месте заподозрил неладное и забил бы тревогу. А тот же Хагрид и в прошлом был замечен в чем-то подобном. – Хагрид не имел никакого отношения к Тайной комнате. Наш школьный лесничий просто питает страсть к разным чудным животным и, в частности, содержал акромантула. Вначале, когда учился в школе, в замке, а потом в Запретном лесу. – Мило! Держать рядом с детьми смертельно опасное существо! – Но он слушается Хагрида! – А других людей слушается? А как обстоят дела с его детенышами?! Гарри зачесал затылок, вспомнив, как их с Роном эти самые детеныши чуть не сожрали, но все же окончил рассказ: – Ну и, последний факт. Я помню, как потом встретил тебя в Школе и предложил забрать дневник. Отказ был очень подозрительным. – Ну, конечно, надо мне брать в руки при свидетелях какую-то дрянь! Это все твои аргументы, я так полагаю… Ну, тогда давай разберемся со всем по порядку. Допустим, я такой вот страшный убийца маглорожденных волшебников, верный сторонник Темного Лорда, сохранивший ему преданность даже после его исчезновения. Вариант первый. Я знаю о содержании дневника, сам общался с фантомом его хозяина, в том числе осведомлен я и о Тайной комнате. Скажи, пожалуйста, зачем мне в таком случае отдавать такую ценность в руки одиннадцатилетней сопливой девчонки?! Неужели я был настолько осведомлен о ее психологических особенностях, что мог уверенно предположить, что она под воздействием юного Темного Лорда откроет Тайную Комнату, в результате будут пострадавшие, и тогда я смогу сковырнуть с места директора Дамблдора! А если бы кто-то схватил меня за руку в момент подкидывания артефакта?! А вдруг бы девчонка в первый же день просто отдала бы дневник отцу?! А вдруг среди пострадавших в Хогвартсе был бы мой сын?! Что за нелепый это был бы план с моей стороны! – Да, – вынужден был признать Гарри, – скорее можно было бы ожидать, что Лорд Малфой сам откроет Комнату, подчинит своей воле василиска. – И уж поверь мне, если бы такое оружие попало бы в руки настоящему стороннику Темного Лорда, несколькими случайными жертвами дело бы не ограничилось. Действовать мне было бы легко. Как член попечительского совета я мог посещать школу довольно часто, не предупреждая дирекцию. – Хорошо, а если поверить тебе, и предположить, что ты отнюдь не страстный поклонник Волдеморта. Как бы ты себя повел, если бы узнал о свойствах дневника? – Почему предположить? Это так и есть! Что бы я делал в таком случае?.. А ты подумай! – Наверное, ты постарался бы избавиться от него. Подсунул бы кому-нибудь. Не для этого ли он оказался у Уизли? – Интересная версия, но неправильная. В этом случае был бы неоправданный риск, что меня могут вычислить, начать задавать неприятные вопросы. Как я уже говорил, меня просто могли заметить в тот момент, когда я засовывал дневник в вещи другому человеку. Вот был бы скандал! Поэтому, если бы я знал о свойствах артефакта, я бы с большой вероятностью попробовал его на всякий случай уничтожить самостоятельно. Нет предмета, нет проблем. Причем постарался бы оформить дело, как случайность. Типа ненароком опрокинул на артефакт колбу с ядом того же акромантула. Если рассуждать дальше, то можно придумать еще один вариант моих действий. Я мог бы попробовать передать данный артефакт Министерству или Дамблдору в обмен на какие-то преференции моей семье. Но этот вариант был бы для меня слишком рискованным. Я перед тем, как совершать обмен, подумал бы: «А вдруг слухи о том, что Лорд еще вернется, имеют под собой основание». А мы с тобой, Гарри, уже знаем, что основания таки были. Но тогда в девяносто втором я мог только предполагать это, а также то, что возрожденный Лорд сильно разгневается на меня, если узнает о моем предательстве, о том, что я отдал врагам его реликвию. Так что я пошел бы на такой решительный шаг только в том случае, если бы четко знал, что Темный Лорд больше не возродится, что за моей спиной стоят люди, которым я доверяю, и которые будут меня и мою семью защищать… Хорошо, эти варианты моих действий мы разобрали. Теперь предположим, что я не знал о содержании дневника, просто думал, что это какой-то темный артефакт, оставшийся от Темного Лорда. Зачем мне совать дневник Джинни Уизли в таком случае? Гарри в очередной раз напряг мозги: – Ну, вы Малфои не ладите с семьей Уизли. Ты мог бы сделать это для того, чтобы скомпрометировать их. Мол, такой весь правильный человек Артур Уизли, а держит у себя дома темный артефакт. – Гм, а ты коварный человек, Поттер! Только теперь я в полной мере понимаю, как плохо тебя иметь врагом. – Люциус хихикнул. – Однако эта версия имеет слабины. Чтобы план сработал, я должен был сообщить о дневнике, к примеру, в Аврорат. Но как бы я в таком случае объяснил свою осведомленность о состоянии дел в семье Уизли? Пришлось бы использовать подставных лиц в качестве информаторов-доносчиков. Но могу ли я им доверять? Не выдали бы они меня при первом же удобном случае? Как бы там не было, но эффект от такой интриги был бы очень слабым. Ну, темный артефакт. Ну, неизвестно как попал. «Мне подбросили», – ответит Артур. Осадок-то неприятный, конечно, останется, но толку от этого будет мало. Уж не такая важная персона мой недруг. С его характером он и так никогда не сделает сногсшибательной карьеры в Министерстве. Так что я, скорее всего, все же предпочел бы вначале исследовать незнакомый артефакт, а уже потом принимать по нему решение. Так что мы опять возвращаемся к началу наших рассуждений. – Так что же произошло на самом деле? Был ли этот дневник у тебя в руках? Малфой хмыкнул: – Да, был. Ситуация конечно, идиотская, но дела обстояли следующим образом. В тот день я пообещал Драко, что пойду с ним по магазинам, чтобы купить все, что надо к школе. Мы не так часто бываем на людях вместе, а сыну это очень важно. Но надо же такому случиться, что тем же утром я получил приглашение от гоблинов, посетить банк «Гринготс». Окончился срок хранения некоего артефакта в моем тайном хранилище, и нужно было решить, продлевать ли срок или нет. А я ничего об этом артефакте не знаю. Да и хранилище это не очень хорошо помню. Решил я, как только что говорил, вначале осмотреть артефакт, изучить его, а потом уже думать, что с ним делать. Получил я у гоблинов сверточек и тут же направился в книжный магазин, где ждал меня сын. – А там толпа поклонников Локхарта, в том числе вся многочисленная семья Уизли, – начал догадываться Поттер. – Совершенно верно! Меня толкнули, мне наступили на ногу – на больную. Я оказался окружен множеством не очень-то уважаемых мною людей. Знаешь, вся эта толпа тупых дамочек, которые в подражание маглам делают вид, что сходят с ума от не менее тупых творений писаки с повадками павлина! Мое настроение, сам понимаешь, стало отнюдь не радужным. И тут передо мной оказывается Артур Уизли в своем потертом пиджаке, как символ новой магической Англии, пародийно копирующей маглов. Ты же знаешь, небось, что он, используя левитационные и прочие артефакты, заставил летать магловский автомобиль. Зачем?! Мы маги обрели возможность летать за тысячу лет до маглов! Какого черта лысого нам завидовать им?! Зачем поднимать в воздух груду железа?! Лететь быстрее, чем метла, она не сможет в любом случае. Комфорт? Так если хочешь с комфортом переместиться в пространстве, для этого есть камины и аппарация! Хоть я всегда учил сына, что злость неправильная эмоция, необходимо учиться сдерживать ее, но тут что-то на меня нашло… – Я все понял. Ты был в гневе – так что просто потерял дневник и не заметил этого. То ли выронил его в момент давки, то ли куда-то на прилавок положил сверток, когда разговаривал на повышенных тонах с Артуром Уизли. А хозяйственная Молли подумала, что это один из купленных для дочки учебников. – Видимо, ты прав. Я вспомнил об артефакте лишь дома. Но было уже поздно. Я поговорил с Северусом, попросил навести справки… Когда сын прислал первое письмо о странных событиях в Хогвартсе, я начал догадываться, что это, скорее всего, начала действовать моя пропажа. Но, сам понимаешь, признаваться в том, что я имею к этому отношение, теперь уже точно мне не было никакого смысла. Доказать, что у меня не было злого умысла я бы не смог. Вот, собственно, и все. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? – Да, мне это было важно. – Ну, хорошо, давай спать. Тебя утром на вахту разбудят, а мне последнюю серию зелий варить. О последней серии лечебных настоев Люциус говорил не случайно. Принц Эдвард за эти недели уже почти полностью оправился после ранения. Тем временем и цель их путешествия уже была близка. До столицы державы королевы Фриды оставалось чуть больше дня пути, когда вечером Гарри стал свидетелем разговора принца и Люциуса, которые прогуливались по палубе: – Вы знаете, господин доктор, я очень доволен вашей работой. Да и о вашем сыне я слышу только хорошие отзывы. Как бы вы отнеслись к моему предложению занять постоянное место около меня? Я, конечно, сейчас в изгнании, мои возможности ограничены, но могу предположить, что бабушка сумеет вознаградить преданных мне людей. Так что подобающее денежное довольствие вы обязательно получите. Малфой ответил уклончиво: – Если вы позволите, Ваше Высочество, я и мой сын подумаем. Хотя бы до прихода в порт и до вашей встречи с королевой. У нас были свои планы, и чтобы отказаться от них… – Конечно, никаких проблем. Я понимаю, что вам надо все взвесить, прежде чем принимать решение. Гарри догадался, почему Люциус был так осторожен. Ведь не факт, что те люди, чье место они занимали, будут заинтересованы в продолжении службы у принца. Что касается их самих, то Малфою и Поттеру, похоже, уже давно пора было в следующий мир. Что-то их морская прогулка затянулась.