Грань между светом и тьмой

Драко в этом году едва дождался окончания учебы. Со злостью, которая охватила его после событий в Отделе Тайн, он постепенно справился, однако вместо нее пришла глубокая тоска, а жить с нею оказалось отнюдь не легче. Иногда от ощущения бессмысленности собственного существования, что называется, хотелось лезть на стену. Частично выручало общение с Блейзом. Друг тонко улавливал настроение Малфоя – когда было надо, отвлекал разговорами на пустяковые, забавные темы, в других же случаях позволял Драко побыть одному, чтобы тот без лишних свидетелей мог перебеситься или предаться жалости к себе. Это было немного неожиданно, но поддержка последовала и от Нотта. С ним Малфой и Забини никогда раньше тесно не общались. Теодор все эти годы держался в стороне от остальных сокурсников, предпочитая их обществу общение с книгой или погружение в мир очередной музыкальной композиции или постановки. Однако после того как во время событий в Министерстве Люциус… пропал, а отец Теодора получил ранение и попал в Азкабан, общая беда сблизила их. У Нотта рано умерла мать, так что теперь он должен был заботиться о себе сам, кроме того на его попечении находился младший брат, оканчивающий в Хогвартсе первый курс. По некоторым обмолвкам однокурсника Драко понял, что Теодор винит в том, что случилось с его отцом, Темного Лорда. И вообще парень был не в восторге от действий, по его словам, «ходячего трупа». Малфой по устоявшейся привычке на такие откровения никак не реагировал. Но одновременно, вспоминая впоследствии свою беседу с Ноттом, обдумывая ее, он отчетливо понимал, что Люциус тоже критично относился к своему патрону, в особенности в период после его возрождения из мира мертвых. Уж если бы отец принадлежал к восторженным поклонникам Лорда, то точно не стал бы прятать такое свое мнение о нем от собственного сына. Декан Слизерина вызвал Драко к себе буквально через пару дней после событий в Министерстве. После рутинных вопросов об учебе, о других факультетских делах, он внимательно посмотрел на своего ученика, немного помолчал, потом все же сказал: – Люциус был мне другом. Это было странно и необычно, но он в свое время поддержал меня – тогда первокурсника – на факультете, несмотря на то, что я носил не очень известную фамилию, был робким и несмелым новичком. Буквально в первый же день он протянул мне руку, поздравляя с приобщением к факультетской семье. Это очень помогло мне. И потом, когда он окончил школу, как ни странно, наша дружба продолжалась. Я несколько раз специально уходил в тень, думая, что не достоин этих отношений, но твой отец все равно находил меня, куда-то тащил, находил тему для разговора, словно и не было никакой паузы. Он был одним из немногих, кто умел с легкостью преодолевать те барьеры, которые… я обычно вокруг себя возвожу. Мне будет его не хватать. Я хочу, чтобы ты это знал. А теперь можешь идти. О Поттере в школе почти никто не вспоминал, и это было странно после нескольких лет почти всеобщего (змеиный факультет не считается) обожания, иногда сменяющегося презрением или страхом. Это когда поклонники гриффиндурка все скопом вдруг начинали подозревать, что он наследник Салазара Слизерина, или же считать записным лжецом и чуть ли не убийцей Седрика Диггори. В любом случае очкарик всегда вызывал у окружающих сильные чувства. А тут ни слова, ни полслова. Особенно было удивительно то, что Дамблдор не счел необходимым хоть что-то сказать по поводу исчезновения своего любимчика. Он, кажется, полностью переключил свое внимание на Лонгботтома. Без Поттера задирать гриффиндорцев стало неинтересно, и стычки между студентами двух факультетов на их курсе прекратились. Если не считать единственной перепалки, случившейся примерно через неделю после памятных событий в Отделе Тайн. В тот день Драко случайно наткнулся в коридоре на Уизли и Грейнджер. И Рон, видимо, по устоявшейся привычке разразился гневной тирадой: – Ну что, Малфой, можешь теперь радоваться? Ты избавился, как и хотел, от Гарри! Драко даже не разозлился, ему почему-то стало смешно. Но он сдержал горький смех и только сказал: – Ох, как был ты тупицей, Уизел, так им и остался. Неужели ты думаешь, что если бы я на самом деле решил избавиться от твоего шрамоголового дружка, я не сделал бы этого раньше?! Но нахрена мне нужна была его смерть? Какой мне был бы в этом прок? Да, мне нравилось дразнить вас троих. Вы так легко велись на мои провокации! С другой стороны, очень часто вы сами первыми начинали наши ссоры, это подтвердит любой беспристрастный свидетель. И уж в любом случае я не согласился бы заплатить за то, чтобы у меня на пути не попадался нелепый очкарик, жизнью своего отца. Ты хоть иногда думай, что говоришь! Возможно, Уизли ухитрился бы ляпнуть еще одну глупость, но его быстро утащила от греха подальше Грейнджер. При этом она пару раз оглянулась на Малфоя, и в ее глазах была удивительная смесь самых разных чувств. Среди прочего, слизеринец смог распознать даже что-то вроде попытки молчаливого извинения. В ответ Драко лишь пожал плечами. В отсутствие Поттера злиться на его спутников не получалось. Уизли стоило только презирать или даже пожалеть. Чего еще этот убогий достоин кроме жалости? А вот Грейнджер… С нею было гораздо сложнее. Иногда (очень редко) Драко посещала мысль, что если бы им с Поттером все же удалось подружиться, то с присутствием рядом с ними еще и этой зубрилки можно было бы смириться. Никакая девчонка не способна помешать истинной мужской дружбе, а иногда её присутствие даже помогает. Она служит для парней громоотводом, посредником-миротворцем при случайных ссорах… Кроме того, у Грейнджер имелся (Драко, скрипя зубами, вынужден был это признать) целый ряд ценных качеств. Она была умна – по крайней в мере в том, что касалось теоретических знаний. Целеустремленности и энергии девушки также можно было только позавидовать. Ее бы немного причесать (и в буквальном смысле, и в плане корректировки манер), приодеть, облагородить, прибавить уверенности в своих силах, убавить самоуверенности и апломба… Впрочем, все это были лишь пустые мысли… Со смешанными чувствами Драко в этом году ждал своего дня рождения. Шестнадцать лет – промежуточный этап на пути взросления волшебника, последний перед полным совершеннолетием, которое наступает в двадцать один год. К этому моменту у юношей и девушек просыпаются все данные им от природы магические способности и склонности. После этого в течение пяти лет юные волшебники могут лишь развивать их силу и шлифовать мастерство. Через год, в семнадцатилетнем возрасте члены магического сообщества обычно получали новый юридический статус. В особенности это касалось Драко. Ведь в отсутствие отца… Нет, полноправным Лордом он станет только в двадцать один год, но определенные права и обязательства у него должны бы появиться раньше. При других бы обстоятельствах это могло порадовать, но сейчас… По устоявшейся традиции непосредственно в день рождения Малфоя их курс в полном составе собрался в малой гостиной факультетского общежития. Особого повода для радости не было, поэтому они всего лишь выпили три бутылки шампанского, поели пирожных, шоколадных конфет и прочих сладостей, присланных мамой, болтая о разных пустяках. После этого завели музыкальную шкатулку с подборкой модных в этом сезоне танцевальных мелодий, и Блейз по очереди потанцевал с Панси, Дафной и Трейси. Винсент и Грегори по традиции также по очереди потанцевали с Милли. Теду никогда не нравились танцы. Что касается именинника, то Драко умел и любил танцевать, однако в этот раз настроение у парня было не то. Через несколько дней пришло письмо от матери: «Драко, я побывала сегодня в банке. Ты, как и следовало ожидать, признан официальным наследником. Но свыше этого никаких процедур по расширению твоих имущественных прав запущено не было. Главный поверенный нашей семьи утверждает, что гоблинская магия все еще признает основным правообладателем твоего отца. Он по-прежнему Глава рода и владелец движимого и недвижимого имущества. Я, как его супруга, в отсутствие Люциуса имею право осуществлять оперативный контроль состояния дел, утверждать некие сделки, чей размер не превышает оговоренную в нашем брачном контракте сумму. Ты, как наследник, через год также получишь определенные юридические и имущественные права. Но ни на что, кроме этого, мы претендовать не можем. Я начинаю думать, что у нас с тобой есть надежда». В это было трудно поверить, но эта новость полностью соответствовала тому, что чувствовал и Драко. Какая-то часть его сознания вопреки всему верила (нет, знала!), что отец и… (ну да, и Поттер тоже) все еще живы, что они вернутся. Мать не захотела тащиться через весь магловский Лондон, ради того, чтобы встретить сына на вокзале. Она еще за неделю до окончания учебного года выслала Драко порт ключ. Однако, чтобы не дразнить гусей (чтобы у маглорожденных не было повода говорить, что будущий Лорд Малфой выпендривается), пришлось все же трястись несколько часов с остальными учениками в поезде, потом выйти на территорию магловского вокзала (на платформе «девять и три четверти» действовали сильные антиаппарационные чары). После этого можно было, дождавшись отсутствия случайных свидетелей, зайти в кабинку ближайшего туалета и оттуда уже переместиться в поместье – на площадку перед воротами. Нарцисса ждала сына, сидя в кресле в холле. Она похудела, лицо ее несколько осунулось. Мама никогда не была склонна к полноте, но в этот раз она выглядела уж слишком хрупкой. Это были явные признаки тех тяжелых дней, которые она провела сразу после новости о происшествии в Отделе Тайн. Однако глаза женщины сияли, и это резко контрастировало с ситуацией. Судя по всему, кроме полученной от гоблинов информации, о которой Драко уже был уведомлен, мать успела разузнать что-то еще, что подпитало ее надежду. Тем не менее, она ушла от прямого вопроса сына, отделавшись общей фразой: – Пока еще рано говорить что-то определенное. Когда я буду уверена, ты обо всём узнаешь первым. Ну что же, стоило принять такую позицию матери к сведению. Однако никто не мог помешать Драко, искать нужную информацию самостоятельно. Да и за матерью можно было исподтишка последить. Вдруг она случайно выдаст свои источники…