Оставайся дома, я тихонечко спою
Эту песню. Зачем? Прости меня, но я не могу..
Леша очерчивает тонкими пальцами острые скулы, слегка задевает нижнюю губу большим пальцем и Гречкин вздрагивает от неожиданности. Макаров заглядывает ему в глаза. За похотливой поволокой что-то еще. Что-то до одури болезненное и резко ощутимое на каком-то подсознательном уровне. Леша будто шагает пальчиками к левому глазу Кирилла и оттягивает нижнее веко, всматриваясь в россыпь красных сосудов. Глаза у Гречкина красивые, зелёно-голубые, скорее лазурные какие-то с перламутрово-сияющим отблеском. А особенно они красивы, когда полыхают безумием и Леша жадно облизывается. Кир чуть отстраняется, закрывая глаза и откидывается спиной на кровать. Макаров продолжает сидеть, но тянется дорожащей рукой к светлым и влажным, от недавно принятого душа, волосам. Запускает пальцы в пряди и Гречкин вновь вздрагивает, резко открывая глаза, но видя Лешу, мягко, но устало улыбается и вновь закрывает глазки, по-удобнее устраиваясь на мягкой подушке.И тебе приснится целый мир без меня
Ну а я буду рядом, пока ты не проснёшься
Если ты вдруг улыбнёшься во сне
Значит, песня живёт для тебя, а во мне
Такая вот реакция на резкие прикосновения шла у него из детства. Отец часто бил Кирилла. Сильно и резко. У мальчика еще в раннем возрасте выработался инстинкт прятать голову или отскакивать на метр, дергаться. Леше к этому сложно было привыкнуть, что когда тянешься его обнять или поцеловать, он вздрагивает, как ошпаренный. Макаров первое время вообще думал, что это от брезгливости, но потом со временем, увидев другие "симптомы", понял, что дело далеко не в нем. Вот вроде детдомовский Леша, а хуево психике Кирилла.Я сам уничтожил в себе всё живое
Когда ты забудешь меня, я буду в покое
И мне больше не страшно
Убивая себя, я не чувствую пола
Я просто шепчу тебе песню снова
Гречкин жмется к нему и дрожит весь. Макаров обнимает его крепко-крепко. Сам уже чуть не плачет от переизбытка чувств и эмоций. Залюбить хочется досмерти. —Я люблю тебя, Леш, слышишь?– И Леша –слышит. Слезы из глаз все-таки потекли горячими полосами и Макаров поспешно их стер, стараясь не казаться слабым и беззащитным. Он наклоняется к Кириллу и оставляет поцелуй на светлой макушке. Полный нежности поцелуй. —А я ненавижу тебя, Гречкин. Не-на-ви-жу.Засыпай, самая лучшая боль
Небо снова плачет, дождь стучит по крыше и опять
Очередной кошмар..