Глава 8
Часовая стрелка делает оборот за оборотом. Пустота угнетает. Волкова должна приехать только через час, после окончания последней пары. Входная дверь квартиры оказалась не заперта. Кто-то, дёрнув ручку и убедившись в этом, зашёл внутрь. Неожиданный гость, осторожно ступая, чтобы ничего не задеть и никого не спугнуть вошёл в гостиную. Удостоверившись, что хозяйка одна и посторонних лиц здесь не наблюдается, немного успокоился. Затем медленно положил руку на её хрупкое плечо. От неожиданности Лиза закричала и, вскочив с дивана, быстро развернулась, со всего размаха зашвырнув в «незванного» гостя тяжёлым томом военной энциклопедии. Виктор, (а это был именно он) не успевший пригнуться, схватился за нос, уже пустивший горячую липкую кровь. В дверях квартиры промелькнула тень, что-то стукнуло, треснуло, громко упало. Затем на пороге гостиной появилась Одинцова, а из-за её спины выглянула, взмыленная Милана. Какого же было удивление Ларисы, когда её взгляд зацепился за Виктора, вымирающего окровавленный нос. Разобравшись во всём происходящем, уже через пару часов, Поляков, (вернувшийся из командировки раньше, чем было запланировано) сидел в кресле и, подперев кулаком подборок, впал в раздумье. В то время как Лариса (отдежурившая свои сутки, ушла на законный выходной) пыталась успокоить дочь, но увы, отчего-то ничего не помогало. Даже, примчавшийся на всех парах, Авдеев, выкрикивающий проклятия в адрес Морозова, успокоился. Милана помогала Ларисе, всячески пытаясь предложить мужу выпить зелёный чай для успокоения нервов и нормализации давления. Ну, какой тут может быть чай? Хоть зелёный, хоть чёрный! Хоть индийский, хоть арабский. А может арабским бывает только кофе? Да не в этом суть! Андрей готов был убить Максима. В очередной раз он оказался прав, морозов причиняет Поляковой только боль. Не выдержав терзаний по поводу расставания сестры, параень воскликнул: — Я всё больше убеждаюсь, что у некоторых людей голова — это декоративное приложение к жопе! — На этой «весёлой» ноте Авдеев покинул квартиру, сославшись на очень срочные и безотлагательные дела.***
Прошло несколько недель. Лиза ходила, как в воду опущенная. Она потеряла нить. Ту самую нить, на которой держалась вся её жизнь. Ей трудно, нет, невозможно было жить без Макса. Она жила каждый день, жила им одним. По просьбе Ларисы и Андрея, Волкова приезжала к Лизе, после окончания занятий в институте. Дело шло к Новому Году и вот, приехав в очередной раз к Поляковой, Милана зашла в квартиру, улыбаясь: — Лиза, я купила гирлянду. Давай хоть сегодня начнём двигаться! — Милана, что ты хочешь от меня? — Из глубины квартиры послышался вопрос, который застал гостью врасплох. — Лиза, но ведь скоро Новый Год и… — Милана, что ты хочешь от меня? — Снова прозвучал этот вопрос. — У тебя всё в порядке? — Милана зашла в комнату, занятую Лизой. — Милана, что ты хочешь от меня? — Лиза уже в гневе задавала один и тот же вопрос. Истерика, которая обхватила девушку, переросла в нечто ужасное. Полякова металась по комнате, разбрасывая вещи куда попало. Ей нужно было выплеснуть эмоции, поэтому Волкова просто стояла и молча наблюдала за всем происходящим. Поток слёз лил из голубых глаз девушки, не прекращаясь. Она проклинала всех и всюду, ей уже было тяжело дышать. Успокоительное, которое ей оставила Лариса не помогало. Распечатанная упаковка лекарств лежала на тумбочке, возле кровати. Тут же стоял стакан простой воды. Неожиданно девушка подошла к нему и вылила воду. А стакан со всей силы ударила о стену. Осколки вдребезги разлетелись. Но один, крупный, она взяла в руку. Сжала его, сморщившись от боли. Пульсирующей струёй ударила алая струйка крови. Волкова бросилась в коридор, к шкафу, где находилась аптечка. Нашла необходимые перевязочные материалы и начала обрабатывать рану, попутно кидая в адрес Лизы то гневный взгляд, то гневные речи. Истерика девушки не прекращалась, поэтому Милана решилась на отчаянный шаг. Она знала, что Полякова не простит ей этого, но по-другому поступить не могла. Она написала СМСку Ларисе о том, что у Лизы большие проблемы. После чего от женщины тут де поступил звонок. Милана ответила и до Одинцовой донеслась фраза дочери, которой уже трудно было дышать, от переполняющих её эмоций и после очередной операции на сердце. — Я забыла. Я вспомнила. Я не живу, я существую и лишь тогда, когда вам всем, что-то от меня нужно! Затем женщина услышала глухой удар и крик Миланы: — Лиза!