Глава 9
В ужасном состоянии Полякову привезли в больницу, рана оказалась достаточно глубокой и врачи «Скорой Помощи» по инструкции просто были вынуждены доставить девушку в хирургическое отделение больницы. На встречу вышли взволнованные коллеги Ларисы и сразу кинулись к ней. — Лиза, как ты? — Спросила Вознесенская. — Ужасно, как ещё могу я чувствовать! Какая же я дура! — Произнесла Лиза, подняв голову, и в очередной раз потеряла сознание. — В реанимацию, срочно! — Отдала распоряжение санитарам, подошедшая заведующая отделением. — Одинцова где? — Задала она вопрос Елене Андреевне. — У неё сложная экстренная операция. Пациент уже на столе. — Как закончит, пусть зайдёт в мой кабинет.***
Спустя несколько недель, Лиза стремительно шла на поправку. Врачи «Скорой Помощи» пытались доказать заведующей хирургическим отделением, что была попытка суицида и необходимо это зафиксировать, поставить пациента на учёт. В ответ на это врачи больницы, «скорых» (как здесь называют врачей «Скорой Помощи») культурно послали. Максим пришёл в больницу навестить Лизу. Он получил СМС от Андрея, в котором было сказано, что девушка находится в реанимации. Но до палаты парень так и не дошёл. Увидев в коридоре Морозова, Лариса накинулась на него: — Зачем ты пришёл? Кто тебя звал? Зачем, ты, вообще появился в её жизни? Из-за тебя мы вновь можем потерять дочь! — Нервно кричала Одинцова. У Виктора уже не было сил сдерживать супругу. Сейчас её эмоции были сильнее, чем он. Максим поспешил покинуть больницу. На улице уже было темно. Прохожие, спешившие домой после очередного тяжёлого рабочего дня, кутались в пуховики. Через некоторое время хлынул дождь. Прохожие тут же накинули капюшоны, раскрыли зонты. Не видя дорогу из-за проливного дождя, Макс двигался прямо. В никуда. Одни люди, бегущие от осадков, так не вовремя начавшихся, удивлялись неторопливости парня. Другие — зло смотрели на него, как будто это он виноват, что в жизни есть столько проблем и даже этот дождь — дурацкий и мокрый — его рук дело. — «Отсутствие причины остаться — хороший повод уйти.» — Глубоко вдохнув свежий влажный воздух, Максим решил пробежаться до дома. Лизу выписали почти в канун главного праздника. В канун Нового Года. До которого оставались считанные дни и уже даже часы. Нарезая праздничные салаты, Лариса смотрела на дочь. Ей казалось, что Лиза чем-то встревожена. У женщины была одна догадка: она предполагала, что о проходе Максима в больницу девушке кто-то рассказал. Когда Милана отлучилась в магазин за майонезом, которого, как считает одна Волкова, должно быть пакетов двадцать и это, как минимум. (Иначе Новый Год без майонеза, в таком количестве, не Новый Год). Одинцова снова посмотрела на дочь, в глазах женщины было переживание и сострадание к любимой, вроде взрослой, но ещё такой глупой наивной девочке. Лариса долго смотрела на Лизу, но сердце матери дрогнуло и, не выдержав слёз, которые стояли в глазах дочери и которые она пыталась скрыть от всех, женщина спросила: — Ты его любишь? — Нет, — ответила девушка, даже не взглянув на маму. — Ты скучаешь? — Нет. Он мне неинтересен. — Красиво врёшь! — Стараюсь. … На стол опустились пакеты, брошенные Миланой. — Все мужчины одинаковы! — В сердцах бросила Волкова и принялась делать бутерброды. — Тебе опять не уступили в очереди? — Усмехнулась Лиза. — Хуже. В автобусе. — Произнесла Милана, наполняя стакан водой из кулера. — В автобусе? — Удивились Лиза с Ларисой. — Ну, да. Пришлось ехать в гипермаркет. В магазине около дома не было майонеза с нудным процентом жирности. — А где был? — спросила Лариса, озадачившись теми самыми «бутербродами», которые делала себе Милана. Ну, а Вы, бы не озадачились? Когда ни ломоть чёрного хлеба была намазана кабачковая икра, сверху лук, затем клубничный джем, несколько долек апельсина без кожуры, авокадо, два ломтика селёдки в масле, киви и бананы, нарезанные для праздничного стола и, наконец, тот самый майонез с «нужным процентом жирности», который так долго искала девушка. — Вот где был. Там уже нет! — Ответила Волкова, уминая бутерброд. — А, что у нас так рыбой воняет? — Уточнила она. — Может потому, что она у тебя на биологической бомбе! — ответила Лариса. — Где? — удивилась Милана. — Ну, на том бутерброде, на котором тебе удалось уместить столько несовместимой и несочетаемой пищи, — произнесла женщина и куда-то вышла. — Лизка, ты чего такая грустная? — поинтересовалась Милана, озираясь на дверь, чтобы вовремя прекратить разговор, если Одинцова появится на горизонте. — Я виновата, что отдала ключи от квартиры Максу. Он теперь уверен, что между нами всё конечно! — Отчего-то шёпотом произнесла Полякова. — То есть тот факт, что он целовался с другой девушкой, тебя не смущает? — Мила шокированно посмотрела на неё. — Ну, как бы там много разных «НО», которые мешают трезво оценивать ситуацию, — Лиза продолжала нарезать картофель, который Виктор вызвался приготовить сам к праздничному вечеру. — Поясни? — Я думаю, эта девушка сама поцеловала его, чтобы позлить меня. А я тоже хороша: нечего ходить по коридору с незнакомыми людьми! — Вот я бы так не смогла, — задумавшись Милана взяла пирожное, принесённое из гипермаркета и, положив на него очередную порцию селёдки в масле, съела. Тем самым, заставив Ларису, вернувшуюся на кухню, улыбнуться. — Держи! — На столе перед Волковой лежала упаковка с надписью: «Тест на беременность». — Это кому? — Испуганно посмотрела она на женщину. — Тому, для кого поедание селёдки с тирамису — привычное дело! — Улыбка Одинцовой стала ещё лучезарнее. Через некоторое время в ванной комнате послышался грохот, от которого все вздрогнули, а Виктор Николаевич проснулся. Взъерошенный и помятый после сна, он прибежал на звуки погрома. — Что случилось? — Спросил мужчина у жены, которая приводила в чувства Милану. Как только девушка открыла глаза, Лариса изъяла из её рук тест и радостно оповестила Виктора: — Я поздравляю, твои племянники подарят тебе внука или внучку! Лиза, стоя рядом, оперевшись о дверной косяк, улыбнулась и положила руку на живот, где уже во всю начиналась жизнь «маленького счастья».