2335: Поколение берсерков Красной Королевы

«Журнал Виктора Савиных. Раз жизнь на этом замечательном звездолёте с первых дней похожа на блокбастер со множеством животрепещущих жанров и яркими спецэффектами, то я решил тщательно документировать всё, что с нами происходило всё это время. Я не планирую становиться интергалактическим блогером. Эта профессия устарела ещё лет пятьдесят назад, так что не считайте меня старпёром!.. Нет, я не старпёр!.. Да, мне лучше знать!.. Да, хватит подслушивать всё, что я говорю!.. Скажи «спасибо», что я не возмущаюсь от твоего присутствия!.. Стой-стой, ладно! Оставайся, но я не хочу видеть в моих записях твои комментарии, договорились?.. Точно удалишь? Хорошо. А я продолжаю. Боевую операцию или, как её назвал капитан, «немножко неудачные переговоры», я уже добавил в свой журнал цельным куском. Я, конечно, там по ходу пьесы мог озвучивать свои эмоции, но на мостике вообще истерика творилась. Никогда не видел, чтобы главврач упал на спину и ржал до хриплого кашля. Именно ржал, смех если и был, то только в самом начале. Подозреваю, что они с кэпом или лучшие друзья, или заклятые враги, потому что только эти две крайности способны с такой страстью осмеивать все неприятные моменты в жизни…» Ли Со Ён поймала его за руку, когда он помогал Лю Бомину с измерением торпед. С каждой завершенной проверкой китаец мрачнел всё больше. Его явно что-то беспокоило, но в вопросах работы и на уровне одних подозрений с гипотезами он оставался немногословным. Если не сказать молчаливым. Вот и сейчас, он явно что-то подозревал, но что именно — не говорил. Только продолжал снова и снова измерять различные показатели торпед. Андроида он к ним не подпускал, приказав помощникам делать всё необходимое, чтобы этот искусственный спутник жизни и пальцем не могла до них дотронуться. Лишь один раз он выдавил из себя короткую фразу: — В этих торпедах больше начинки, чем требует техническое задание. Отчёт он отправлял в соответствии с приказом на ПИП Фогт. В момент обрывочного признания внезапно появилась длинноволосая специалистка по расшифровке и взлому, чтобы за руку оттащить Виктора в сторону. — Витя-оппа, — шепнула она ему, — Фогт заперлась в медицинском отсеке и не отвечает. Рачок с Сёмой на осмотре, я могу только тебя попросить сходить и проверить, что она в порядке! Мне нельзя надолго бросать лингвистов… — Разве что-то с Фогт может случиться? — удивился он. Девушка красноречиво посмотрела на него с таким осязаемым беспокойством в глазах, что он моментально стушевался. — Уже бегу. Пока он нёсся со всех ног к медотсеку, в голове вспыхивали всякие страшные картинки. Особенно, когда Королева глумливо вдруг отметила, что Фогт единственная вернулась раненой. Раненой?! И все об этом просто смолчали! Ладно остальные, не видели, скорее всего, да и Рачка она бы не захотела пугать своими ранами, но почему он проворонил, и Королева сразу ничего не сказала?! «Виктор, ты тупой, как самый тупой камень! Почему ты не проверил всех?! Марсианское ты чучело песочное!» — костерил себя доктор, пока пробегал палаты. В кабинете с УМНИКом он заметил лежащую вечную девочку со шлемом в руках. Она не желала расставаться с новой игрушкой ни на секунду. Даже свои балетные па исполняла со шлемом в руках или на голове. Из неё получилась бы самая странная балерина. Чтобы никого не пугать, Виктор притормозил, безмятежно улыбнулся и помахал рукой Рачку, чтобы вновь припустить на спринтерской скорости. Он всё же нашёл Фогт в маленьком операционном закутке. Она сидела на смотровом кресле к нему спиной и, не замечая, что кто-то вошёл, спокойно зашивала свою правую руку. Рваная рана, полученная клингонским клинком с зазубринами, уже не кровила. Края её были аккуратно сведены вместе и зафиксированы специальными временными скобами, чтобы можно было беспрепятственно запаять. Лазеротерапия — очередное дитя технологий землян и предтеч, помогала очень быстро лечить подобные травмы. «Лазер — лучший друг травматолога с хирургом» — девиз медиков 24-го века. Этот маленький аппаратик в руках Фогт мог за счёт стимуляции клеток тканей ускорить естественную регенерацию тысячекратно. После простой операции можно спокойно пользоваться рукой, а в конце дня от раны останется едва заметный след, который за неделю исчезнет полностью. Подобным эффектом обладали только нано-нити с генномодифицированными водорослями. Но и у тех, и у других платой за такую быструю работу являлась мучительная боль. В случае лазера — нечеловеческая. Медики в обязательном порядке обезболивали пациента или даже по-старинке погружали в сон, чтобы не попасть под статью о врачебном садизме. Живьём паять лазером запрещалось даже в самых запущенных случаях. Болевой шок убивал быстрее ранений. Фогт сидела в операционном закутке. Слишком крохотным, чтобы зваться полноценной операционной. Всё её внимание было сконцентрировано на ране. На ране, которую она совершенно спокойно паяла. Виктор по долгу службы мог определить с первого взгляда, что обезболивания не было. Цвет кожи при заморозке должен чуть поменяться, но не в этом случае. Марсианка на его глазах истязала себя. И ни один мускул на её лице не дрогнул. — Распорола руку, — пояснила она, заметив его присутствие. — Один клингон оказался шустрее, чем я ожидала. Поделом мне. Голос у неё всё же был какой-то странный. Не живой. Словно у робота. Так с ним разговаривали королевы или Скайнет. Виктор сделал к ней шаг, чтобы потребовать обезболивания. Именно потребовать, дабы потом не лишиться врачебной лицензии за неоказание медицинской помощи. Но слова застряли в горле, когда он увидел её лицо. Эти глаза он запомнил навсегда после встречи со срывом Рачка. Полопавшиеся капилляры. Расширенные во всю радужку зрачки, отражающие свет ламп, что только усиливало противоестественный вид. Глаза будто излучали искусственный свет. Только глаза Фогт отражали бледно-голубое больничное освещение, а не красное. — Т-т-т-ы! — заикаясь прошептал он. — Спокойствие, Виктор, я могу контролировать это состояние. — Но к-к-к-а-к?! — Это неполный переход, — спокойно поясняла она, бесчувственно глядя сквозь него глазами робота. — У каждого из нас есть условный механизм запуска. Я не довела свой до конца. Моя программа проснулась и ждёт последнего шага для активации, но его не будет, и через тридцать… теперь уже пятнадцать минут она сама уйдет в спящий режим. Савиных в испуге нашарил за собой что-то подходящее для сидения. Стоять на ногах, впитывая такую необычную правду, казалось невыносимым. Фогт выключила лазер и вернула ручку аппарата в охлаждающую ёмкость, чтобы тот поскорее остыл. Рана с неровными зигзагообразными краями была ровно запаяна почти до половины. Рука марсианки ни разу не дрогнула. Даже напротив, ошибки, присущие любому живому существу, особенно правше, которая левой рукой самой себе лечит неровную рану, отсутствовали. Только роботы делают настолько чисто! — Приближение к подобному состоянию отключает физическую боль, могу сама себя штопать. Невероятно полезный навык в полевых условиях. Я слышала, что один солдатик, не поморщившись, провёл операцию на лице. Удалил попавший осколок гранаты или что-то вроде того, — поделилась с ним Фогт всё тем же холодным голосом. — Я уже не я. Я ничего не чувствую. Только поток мыслей и никаких эмоций. Всего полчаса и… это идеально. Я могу полностью себя контролировать, но становиться больше, чем собой. — Это безопасно? Не случится ли в очередной момент срыва? — шепотом поинтересовался Виктор, страх и любопытство которого сцепились в непримиримой битве, и любопытство побеждало. — Нам не стать такими, как Рачок. Она нестабильна из-за незавершённого цикла экспериментов над ней. Ребята так не экспериментируют. Боятся утратить человечность. Я, наверное, боюсь меньше остальных. Но не в такие моменты. Лазер остыл, и Фогт продолжила с совершенно безмятежным видом себя паять. Отсчитанные ей пятнадцать минут почти закончились, когда рана была полностью закрыта, скобы сняты и нанесён специальный гель, защищающий от случайных микробов или вирусов. — Но если… ты такая… спокойная, — он едва мог подобрать нужное слово. — Отчего страх? — Каждый раз, когда ты идёшь на сделку, по возвращению явно ощущаешь, что утратил что-то. Будто в оплату нечеловеческой силы, какой-то кусочек твоей сущности исчезает. Чем больше продолжаешь, тем меньше останется. — И тебе всё равно нравится?! — Мне нравится, когда ничего не чувствуешь. Тогда совсем не больно. «Ли Со Ён не просто так беспокоилась о Фогт. Думаю, она отправила меня к ней не для того, чтобы проследить за процессом самовосстановления. Она хотела, чтобы я ненароком узнал о ней чуть больше, мог стать чуть более близким другом впоследствии. Я не знаю, какую боль мечтает не чувствовать эта таинственная марсианка, умудрившаяся окружить себя и друзьями, и семьёй, но в то же время стать почти терминатором, но хочу узнать. Если она готова рискнуть человечностью, то предположу, что боль эта очень сильная и постоянная. Едва ли она физическая. Она марсианка. Она разведчица. Это страшная смесь, потому что при таком раскладе по своей воле она едва ли откроет кому-либо самую раненую часть себя. Разве что Рачку…»

★ ★ ★

«Прошло два дня с момента отлёта с Флостона. За это время нас ни разу не обстреляли, никто не арестовал и вообще ничего не произошло. С одной стороны, это очень хорошо, а с другой это спокойствие стало следствием поломки ядра. После рабочей смены мы продолжаем собираться вместе. Лёня внезапно оказался весьма крутым кулинаром. Теперь, помимо самогона, в подсобке мы угощаемся его деликатесами. Да, мясо искусственное, но вкус лучше настоящего! Особенно, когда Ван делится чаёчком. Фогт к нам присоединилась только на второй день. Заминка в перемещении позволила ей с Жаком Люмьером лишний раз уединиться. Ремонтники пытаются решить проблему, чтобы следующий прыжок в гиперпространство не разорвал нас на части. Без возможности использовать ядро мы телепаемся на крейсерской скорости до ближайшего заселённого планетоида. Зачем — я пока не до конца понял. Но посмею сделать предположение: у нашего капитана есть там связи и эти связи могут нас немного подремонтировать. Как только дойдёт до самого дела, Красная Королева и её доступ во все ПИПы откроет мне этот секрет. Даже в спокойствии корабля можно вскрыть немало интересных историй, если вовремя навострить ушки…» Даже казематы на научно-исследовательском звездолёте имелись. Хотя их трудно было таковыми назвать. Пойманного Террориста заперли в стационаре — медицинском изоляторе, находящемся ровно под медотсеком на палубе F. В круглом просторном помещении располагалось около дюжины палат с прозрачной стеной и окошком для получения анализов, чтобы наблюдать и, по возможности, лечить неожиданно заболевший экипаж. На эпидемию изолятор не был рассчитан, лишь на небольшое ЧП, при котором кто-то подхватил неизвестное заболевание. Вся верхняя часть внутренней обшивки корабля пестрила датчиками и индикаторами, готовыми сработать в любой момент, как появится угроза. Капелька крови, слюны или любое иное проявление заразного выделения наполнило бы помещение чудовищным потоком защитных газов, порошков и даже пены, чтобы оградить остальной экипаж от угрозы. Сами палаты были вполне комфортными и немногим отличались от одноместной каюты. Террористу не на что было жаловаться. — Надо отослать Робокопу образец крови Харрисона как доказательство его поимки. Какая там на него награда? — вышагивал строевым шагом капитан в сторону изолятора, прихватив с собой офицера по науке. — Робокоп сказал «миллион миллиардов денег», — отчитался главврач, который наверняка увязался по собственной воле, чтобы проследить за старшими офицерами, ведущими себя хуже детсадовцев. — Подозрительная, кстати, сумма. Как будто ужасно здоровая, — немного насторожился главный ребёнок корабля, но продолжать мысль не стал. Виктор хитрой тенью следил за тем, когда кэп двинется к пленнику и, вооружившись тонометром, срочно побежал измерять давление у всех работников изолятора, начиная с работника службы безопасности, караулящего единственную не пустую каюту. — Вытяните руку, но воздержитесь от оскорбительных и вулканских жестов, — спокойным тоном потребовал Проктор, демонстрируя вакуумный шприц для быстрого забора крови. Террорист, удивляющий всех своим сверхъестественным спокойствием, молча подошел к окошку, расширенному под размер предплечья и беспрекословно вытянул свою руку в расслабленном состоянии. Даже пальцы вытянул так, чтобы ток крови было удобно собирать. Он не рычал, не разбрасывался грубыми выражениями и не скалился, как безумец. Он казался частью команды, просто немного приболевшим, за что и получил место в изоляторе. Надень на него синюю форму, и был бы такой же погруженный в своё дело человек, как Жак Люмьер. «Как будто я много в своей жизни террористов видел, — одёрнул себя Виктор, — что им мешает казаться нормальными?» — Хотите отдать меня Робокопу? Хотите получить награду за меня? Думаете, Робокоп станет за меня платить? — с лёгкой надменной усмешкой поинтересовался пленник. — Платить людишкам?! Да он убьёт вас всех и заберет меня бесплатно. От его дребезжащего голоса Виктор едва не начал измерять давление у стула, капитально промахнувшись мимо руки инженера службы безопасности. Поскольку тот тоже внимательно подслушивал, инцидент остался незамеченным. — Ну так мы же тебя спрячем до получения награды, — хмыкнул главврач, не отрывая взгляда от полоски крови, наполняющей колбу, встроенную в шприц. — О, значит, вы опытные торговцы людьми, — с нотой презрения в скрипучем голосе отметил террорист. Шприц едва слышно пиликнул, забор крови успешно завершился. Доктор поместил колбу в карман, а гроссмейстер спокойствия Харрисон неспешно убрал руку, продолжая наблюдать за командой взглядом учёного, смотрящего на низшую форму жизни. — Порядок? — шепнул кэп главврачу. — Да. — Отправляй кровь Робокопу. На этом встречу можно было считать завершенной, да и глава медиков уже покинул изолятор, чуть опережая капитана с офицером по науке, но продребезжавший голос заставил их остановиться: — Вы очень жадный, капитан, если пошли на такой риск, как ловля террориста на вражеской территории. — Капитан, какой ещё риск? — наивно прогундосил Слоупок, едва не вызвав нервный смешок у Виктора. — Вы же говорили, что риска нет?! В Космосе риска нет? С жизнью бок о бок с Королевой риска нет? В нахождении на корабле с не до конца изученным варп-ядром риска нет? В сотрудничестве с капитаном-пиратом и контрабандистом риска нет?! Даже Виктор давно понял, что риск — это теперь константа его существования. — Заткнись. Иди диссертацию напиши. — послал тормоза Капитошка, гневно приблизился к стеклянной стенке палаты Харрисона и прошипел: — Клингоны — мои друзья. Ну, некоторые. Были. Мы бы с ними помирились, но ты всё испортил. Поубивал их. И я не жадный! Вокруг полно богачей. Они всё накапливают и накапливают добро. А я вот вообще не завидую! Я просто хочу финансового равенства с олигархами! На третий раз Виктор всё же померил давление у своего пациента, но разворачивающееся откровение так потрясло обоих, что никто не был против четвёртого замера. — Глядя, как они накапливают добро, вы стали накапливать зло, — снисходительно подытожил терририст. — Хотите побить их, как побили меня? Своими крошечными ручками? Они у вас, как у динозаврика. Безопасник уткнулся лицом в тонометр, чтобы не начать хохотать в голос. В тихом изоляторе любой писк казался бы громогласным. — Я тебе сердце выжгу! — сказал капитан так, будто всего лишь предупреждал. — Ваши жадные ручки на сей раз схватились за ношу не по плечу… — Меня пугает твой голос. Чего он у тебя такой идиотский? Ты что, псих?! — истерический крик кэпа в этом диалоге скорее его выставлял психом. Спокойный тон Харрисона ни на секунду не поднялся или опустился до хоть сколько-нибудь эмоционального отклика. Он оставался невозмутимым и непоколебимым. Даже когда дразнил Капитошку. Казалось, кто-то изобрёл робота, способного оскорблять людей с особым изыском и этот робот стоял перед ними. — Вас не пугает, что пофигист Робокоп так на меня взъелся? — голосом учителя, объясняющего двоечнику, что такое сложение, поинтересовался он. — У нас с ним давние счёты. Очень давние. Живым я ему не нужен. Он элементарно уничтожит ваш корабль вместе со мной. А всё потому, что я раскрыл его преступную сущность! Припомните, не попадали ли на борт в недавнее время ровно семьдесят две торпеды? — Нет, конечно, — машинально соврал капитан, но не сдержался: — Откуда ты знаешь? — Это не просто торпеды. В них вы найдёте много сюрпризов. И Робокоп имеет к ним самое прямое отношение. Не верите? Элементарно вскройте любую из торпед! Капитан, забыв про необходимость держать лицо, быстрым шагом направился к мостику. Его несложно было понять. Виктор и сам припустил со всех ног, едва сдерживаясь, чтобы прямо при Харрисоне начать трезвонить всем и вопить о сделанных выводах. Этот пленник слишком много знал. А с учетом его славы, местонахождения на момент получения торпед, последующей случайной поломки ядра и взрыв самого крупного новостного цеха сразу после взрыва транспорта TMZ в военной зоне — всё складывалось крайне удручающе для экипажа корабля. Воздух попахивал медным тазом, которым всё могло накрыться. «Но самое главное — нифига непонятно! — размышлял он на бегу. — Нас могут ликвидировать, как ненужных свидетелей, а мы не до конца знаем, о чём не должны были узнать!» — Н-н-н-арод! — сбивчиво заголосил он в свой ПИП. — Есть разговор! Мне нужна Фогт! Торпеды, TMZ и Харрисон… — Не голоси, дуй к торпедам. Мы все здесь, — моментально отозвалась марсианка, а на фоне слышались слова Сёмы и Лю Бомина. На палубе F его поджидали Сёма с играющейся под его присмотром сестрой, Антон Павлович, Лёня, Лю Бомин с Ван Япин и Фогт. Виктор без предисловий начал говорить обо всём, что успел услышать и увидеть, но его быстро прервала рыжая марсианка. — Ты думаешь, что Королева до сих пор не раздала всем желающим доступ к твоему журналу? — хмыкнула она. — Забыл, что здесь ни у кого ни от кого нет секретов? — Ой! — схватился за голову шокированный доктор. — Люблю я женщин рыжих, нахальных и бесстыжих, — расхохотался Ганс. — Вот тебе и «ой», так что мы тоже всё видели и слышали. Торпеду надо вскрыть, но как можно дальше от корабля. Товарищ лейтенант, сможете проложить нам курс к ближайшему подходящему планетоиду или спутнику? — Да, без проблем, все доступы у меня сохранились. Что на мостике прокладывал маршруты, что тут — всё едино. — Мьи с Женевьев помьёжем, — незаметно к ним присоединился Жак Люмьер, сумевший вынырнуть из пучины своей работы. — Mon chéri зафиксирьёвала подозритьельный интерес к нашьему кораблью. Виктор даже удивился, что всегда погружённый во вдохновение своей работы Жак оказался настолько настороженным и даже напуганным. Теперь он точно походил на такого же работника в красной рубашке, как и все. Жаль, что цвет глаз не тот, совсем бы смог в семье раствориться. С другой стороны, их романтические отношения с Фогт добавляли ему баллов своего. Даже сейчас он не упустил момент почти незаметно чмокнуть её в плечо. — Насколько подозрительный? — напряглась она. — Клингоны? — Ньет. Точно нье они. — Мы сейчас беспомощны, как котята. Лёня, готовь всех, кто способен держать фазер и драться. Чувствую, нам это пригодится. Жак и Антон Павлович, совместными усилиями уводите нас с глаз долой и гасите все сигналы. Пока не починимся, лучше оставаться невидимками. Комаров коротко кивнул. Жак и Антон Павлович, получив задание, помчались к подходящей панели управления, чтобы положить звездолёт на новый курс. — Ядро истощено, — вклинилась Ван Япин без разрешения. — Это странно. На орбите Земли мы проверяли его со Скотти и всё было относительно в порядке. Потрёпанное, но целое и, говоря простым языком, заряженное на максимум. А теперь пустота. — И-и-и-и что делать? — не выдержал Виктор. Китаянка посмотрела на него со снисходительной жалостью и ласково потрепала по волосам своей бионической рукой. От этого фамильярного жеста дышать стало проще, хоть всё равно было страшно. — В состоянии покоя оно способно зарядиться самостоятельно. Несколько дней на месте и сможем вернуться на Землю, а там подадим жалобу Федерации с требованием замены ядра. — Хорошо, — кивнула Фогт, — держи в курсе. Лю, я вижу, что тебе есть что сказать. Дальнейшая речь пестрила терминами настолько, что Виктор едва мог понять, что пытается им рассказать ремонтник с богатым опытом взаимодействия с вооружением. Все кивали и что-то подмечали по ходу разговора, но к доктору понимание не пришло. Единственное, что он смог понять — торпеды помимо базовой комплектации перегружены совершенно лишними технологиями и даже органикой, но сложная система защиты устроит детонацию торпед при попытке узнать, что внутри. Только простейшие замеры не представляли опасности. В остальном Лю Бомин был готов кричать на весь корабль, что торпеды надо убрать подальше от звездолёта и вскрывать. Найти бы только подходящего смертника. Все полученные данные Лю поспешно переправил на мостик в надежде, что кто-то адекватный там ещё останется. Тем более, что капитан заинтересовался во вскрытии торпед. — Я перепроверил сестру и могу совершенно точно сказать, что во время срыва у неё не было никакого приступа. Мозг функционировал и до, и после активации в нормальном режиме. Её «включили» извне, — негромко произнёс Сёма, когда все разошлись выполнять свои обязанности и у торпед остались только Фогт, Рачок и Виктор. — Кто-то на корабле намеренно активировал в ней режим машины-убийцы? — предположила марсианка, нахмурившись. Проще всего во всех грехах было бы подозревать андроида-шпиона, но та появилась после приступа, да и после раскрытия искусственной сущности сидела в запертой кладовке. Красная Королева не могла её убить, а изолировать ото всех людей — запросто. — Едва ли «кто-то» и «намеренно», — покачал головой Дёмин, — но активация была. Это несомненно. Рачку дали приказ на уничтожение. С минуту Фогт молча раздумывала. Глядя на неё, Виктор невольно видел робота, совершающего сложные вычислительные решения. Особенно ярко этот образ закрепился после сеанса самостоятельного лечения. — Тогда мне нужна команда ремон… Нет! Я передумала, — осеклась она и заговорила в свой ПИП. — Красная Королева, мне нужны записи с палубы F. Всё в радиусе ста метров от Рачка.

★ ★ ★

— Красная Королева уточняет: ты осознаёшь, сколько законов нарушаешь, удовлетворяя своё любопытство? Взлом личного инфокоммуникационного устройства — один, подслушивание конфиденциальных переговоров — два, три и четыре сразу за счёт того, что интергалактические переговоры и переговоры с участием представителя дипломатии идут отдельными статьями. А в этой области космоса капитан имеет статус дипломатического представителя. Вторжение в право на тайные переговоры — пять… — Последнее ты только что придумала, — фыркнул Виктор, подключаясь к переговорам капитана. Ради тишины и концентрации он забился в свою каюту и, поглядывая с теплотой на робкие зеленые листочки подорожника, начал воевать со своим ПИПом, чтобы подслушать, кому там собрался звонить капитан. Моральная сторона вопроса его не терзала. На звездолёте ни у кого ни от кого нет секретов, так? Тогда почему он, Виктор, должен строить из себя благовоспитанную принцессу из детских сказок? — Скайнет заявляет: а наш мальчик растёт. Теперь не просто нарушает законы, а с наглостью и хамством! — Капитан это первый начал, — парировал он. — Уже в тот момент, когда я проверял здоровье нашим мародёрам, я попал под статью о совершении преступления по предварительному сговору. А потом ухудшил ситуацию замалчиванием. Теперь-то чего бояться? Пять статей или десять, или пятнадцать? — Красная Королева признаёт: я горжусь таким подходом. Можешь подслушивать все переговоры капитана. Экран ПИПа продемонстрировал геолокацию второго звонящего. Земля, Сан-Франциско, старый город. Если у капитана сохранились извилины в голове, то звонить он должен был только одному человеку в данной ситуации. Специфический писк открыл доступ к каналу связи, и Виктора едва не оглушила бьющая по барабанным перепонкам клубная музыка. — Алё? — раздался пьяный голос Скотти. — Это капитан… — Ты не капитан! — перебил бывшего начальника Ракетоголик в самом начале его речи. — Мне ты уже не капитан! Так что отстань, я работаю. Я занят вообще. Визг малолетних нетрезвых девиц на дальнем плане особенно подчёркивал уровень занятости. — И где ж ты теперь работаешь? — с налётом отвращения в голосе поинтересовался Капитошка. — Р-р-р-работаю… — на последнем слове тот так громко икнул, что все последующие выражения смазались. — Где?! — В городской канализации. Ик! Работы по горло и по самые ноздри. Судя по тону бывшего начальника инженерно-коммуникационного подразделения, в его жизни мало что изменилось. Разве что потерял доступ к ракетному топливу для распития. — Так, ты помнишь семьдесят две торпеды, которые ты притащил на наш звездолёт? — шумным выдохом на пределе терпения поинтересовался кэп. — Из-за которых я тебя уволил… — Да это же утром было! Конечно, помню! — возмутился тот. — Хах, а давай и ты к нам. Две головы хорошо, а на троих лучше соображается. Виктор в шоке уставился на календарь со звёздной датой. При всех искривлениях времени уже прошло не меньше четырёх дней. Из клингонского сектора они выползали медленно и окольными путями, чтобы не встретиться с теми друзьями начальника, которые ещё остались в живых и были вполне способны дать сдачи за убитых соплеменников. — Короче, Харрисон, возможно, правительственный агент, — внезапно заявил кэп. — Интересуется торпедами. Так что привези мне того, кто тебе их подсунул! Быстро! Логика такого заключения не поддавалась поимке. Как враг Робокопа и интергалактический террорист может оказаться агентом? — Быстро?! — возмутился Ракетоголик. — Сначала я искал у тебя понимания, а потом другую работу, и теперь ты имеешь наглость говорить мне «быстро»?! — Тогда, Донателло, работай и дальше в канализации! — Очень, блин, смешно! — окончательно взорвался Скотти, на том конце даже послышался шум падающей мебели. Видимо, не рассчитал сил, когда вскакивал с места. — И пиццу не забудь! — рявкнул капитан, разрывая соединение. А тем временем на ПИП пришло приглашение подняться почти к самому командному мостику, померить давление пилотам и немного подслушать, о чём они там будут говорить. Но сначала удостовериться, что на личный аппарат Капитошки пришли все необходимые данные по торпедам, а Скотти «совершенно случайно» отправить капитанское признание его пользы, чтобы ещё больше мотивировать вернуться на звездолёт. — Кто написал на дверях моего кабинета «ремонт очков»?! — с бешеным рыком кинулся на Слоупока и капитана главврач, утратив всё своё спокойствие и сдержанность. — И ещё на стене в медотсеке «У человека довольно много разных отверстий, и около каждого поджидает Проктор». Виктор как раз успел подбежать к самому началу спектакля одного разгневанного главврача. — Напишем опровержение, — отмахнулся от него кэп. — Напишем, что Проктор поджидает только у одного отверстия, — неожиданно хлёстко отозвался Слоупок, весьма толково уколов доктора. — Пожалуйста, меня уже даже этот остроухий прикалывает! — всплеснул руками медик, уходя всё дальше от мостика в коридоры. На расстоянии от весёлой парочки он быстро приходил в себя. — Вы откроете нам торпеду? — прогнусавил Слоупок. — Вам ведь не привыкать работать на ощупь. — Я говорил выкинуть эти торпеды! — вспыхнул вновь главврач. — Вечно сами себе наберем проблем, а потом страдаем! — Так, тихо оба! — прикрикнул на обоих кэп. — Мы проверим эти торпеды. Мы же всегда справляемся с возникающими проблемами. — Мы всегда героически вылезаем из задницы и радуемся «какой прогресс, мы вылезли из задницы!», а нафиг было залезать? — саркастически отозвался Проктор, продолжая уходить в отказ. — Профессиональный сленг доктора нам не поможет, — как ни в чем не бывало продолжил офицер по науке. — Если он боится проверять торпеду сам, то пусть возьмет на подмогу нашего андроида. — У нас нет андроида! — отмахнулся капитан. — Вот та блондинка с дипломом. Она андроид и не умеет испражняться. Виктор корил себя на все лады. Для кого он скрупулёзно шпионил повсюду и собирал информацию, для кого он её расклыдавал по полочкам, прежде чем отправить на командирский ПИП?! Капитошка ничего не прочитал, иначе не демонстрировал бы такие стеклянные от шока глаза. — Чё?! Откуда ты знаешь? — Я следил за ней, — ничуть не смутившись отозвался Слоупок. — У неё даже нет отверстия для Проктора. После внезапной тактической полезности андроида как пушечного мяса в случае детонации ракеты, пришлось со всех ног бежать в ту кладовку, в которой её заперли. Про неё Королева тоже отозвалась в своей манере «искусственный, но не интеллект!», когда обновила карту в ПИПе офицера Пукк и без труда загнала её в тупик. Даже будучи выпущенной на волю, она не сообразила, что что-то с ней было не так последние трое суток, пока они летели. Виктору даже пришлось дать ей пинка для ускорения, чтобы организовать скорую встречу с капитаном. За последнее Красная Королева лично явилась голограммой и показала ему большой палец. — Я не понимаю о чём вы! — быстро заговорила она, едва заметив Капитошку, хотя тот даже не успел ей ничего сказать. — Тебя три дня держали в кладовке без еды, воды и кислорода, — продемонстрировал он свою осведомленность. — Так что не ломайся, Слоупок тебя сдал. — А я надеялась, он забыл, — расстроенно пропищала она и соизволила остановиться. После долгого бега за ней капитан едва не врезался в резко повернувшуюся к нему искусственную девушку. — Ну ладно, да, я андроид. Робокоп послал меня шпионить за вами. Но я сейчас же уберусь с корабля! Всего доброго! — Ты что, уходишь? — пытался остановить андроида кэп. — Да, я улетаю. Едва капитан сумел устоять на ногах, как блондинка помчалась прочь куда-то в сторону доков. Догонять её и капитана не было никакого смысла, и Виктор решил напроситься осматривать торпеды вместо главврача, но подслушивать не прекратил. — Я была женой Робокопа, — тем временем начала делиться сокровенным девушка. — Знаете, я была счастлива в браке двадцать лет. На это ушло пять мужей, три терминатора, один Валл-и и один Дэвид с замашками сумасшедшего учёного. А потом появился Робокоп. Этот сущий Робо-монстр! Я не хочу возвращаться к нему! — Если хочешь, оставайся со мной… с нами! — сразу повёлся на жалость типичный ловелас внутри командира корабля. — Да вы флиртуете со мной, капитан? — захихикала Пукк. — Чего?! Нет! Просто… — Мои индикаторы уловили поток ваших феромонов. — Поток… что?! Дальнейшая беседа почти не мешала Виктору делать щенячьи глаза и напрашиваться на высадку, вместо озверевшего Проктора. К главврачу из-за гадких надписей боялись подходить абсолютно все, только новичок стоически терпел красочное описание всех направлений, в которых он должен немедленно пойти. И пока капитан и андроид тянули одну и ту же резину «не уходи — я уйду», он пытался вразумить главу медиков, что ему-то от взрыва торпеды точно умирать не надо. — Комплектацию оцениваете? Отвернитесь! — возмущенно заверещала Пукк, а с ПИПа капитана в лапы королевы перешёл тайком сделанный снимок блондинки в нижнем белье. Видимо, не успела дать оплеуху капитану, чтобы не подсматривал. — Ладно, шкет, хочешь проветриться на планетоиде? — вырвал его из пучины подслушиваний Проктор. — Тогда отправляешься с нами, для подстраховки. Бери кого-нибудь из оперативного звена и погнали. — А почему оперативного? Может, лучше наши инженеры?.. — робко заикнулся Савиных. — Инженеры пусть будут готовы в аварийном режиме нас телепортировать на звездолёт.