Окрыленный

Сложнее всего оказалось не объяснять Мстителям, почему у него стало на пару конечностей больше, а признать это перед самим собой. С командой было проще – Клинт буркнул что-то маловразумительное, позволив Старку взять все на себя, а потом смылся на крышу, не желая демонстрировать свой позор дольше необходимого. Он передернул плечами – даже в свободной толстовке было дико неудобно. Крылья пытались выбраться наружу. Крылья. Бартон с ненавистью подумал о второй половине своей натуры, всю жизнь не дававшей о себе знать, а тут внезапно решившей выбраться наружу. Теперь, когда ему это даром не нужно. Интересно, стоит ли признаться Старку, что он всерьез подумывает сделать операцию? - Можно больше не удивляться, почему тебя так тянет на крыши, - Тони подошел сзади и коснулся плеча. – Ты зря переживаешь из-за ребят. - Неужели? - Ага. Кажется, они нам вообще не поверили. Клинт мрачно покосился на него. - Посмотрю на их реакцию, когда начну линять. - Ты начнешь линять? – поразился Старк. - Без понятия. Наверное, должен, как все птенцы. Я об этом практически ничего не знаю. - Но ты не сильно удивился, когда у тебя внезапно прорезались крылья, - заметил Старк. - О чем-то ты все-таки в курсе? Расскажи. Клинт сжал кулаки. Рассказать? О том, как его бросили в детстве, словно бракованную игрушку? Об отце, не ставшем возиться с «некрылатым» отродьем и бросившем маму? О том, как отчаянно хотелось летать в четырнадцать, как тоска по небу сожрала его юность? Рассказать? Клинт захлебывался словами, сбивался, срывался с крика на шепот. А потом Старк бережно прижал его к себе и успокаивающе погладил по волосам. Бартону сделалось стыдно за истерику, но как же легко стало теперь, когда он перестал держать все внутри. Он рассказал Тони то немногое, что знал. Почти все. - Интересно, почему они все-таки прорезались? – задумчиво спросил Старк. Клинт лишь пожал плечами. Делиться своей теорией он отчего-то стыдился. Наивно было полагать, что Тони просто позволит ему жить и понемногу отращивать крылья. Он не навязывался с помощью, но он был исследователем, в конце концов, ему было интересно. Он каждую свободную минуту тратил на разглядывание крыльев, на их ощупывание и измерение. Бартон терпеливо сносил это, не подавая виду, что теплые пальцы на перьях – это до дрожи приятно. Крылья росли. Быстро росли. Выпивали из Бартона все соки. Однажды он заметил, что они стали возвышаться над головой. В тот день он впервые поверил, что сможет летать. Стоя на крыше Старк-Тауэр, Бартон боялся не суметь, он же никогда не учился этому… - Если что, я поймаю, - сказал зависший неподалеку Тони. - Не сомневаюсь. Клинт судорожно выдохнул и прыгнул вниз. Крылья не подвели. Они сделали все за него – раскрылись, поймали ветер, подняли его выше. Клинт в панике пытался что-то сделать, пока до него не дошло – он уже летит. В ушах свистел ветер, что-то кричал Старк, но это было неважно. Важно было только небо. Позже, когда Бартон вымотался и все-таки вернулся обратно к башне, они с Тони уселись прямо на гравии крыши, заново переживая этот день. Клинт смотрел на счастливую улыбку Старка, который пересказывал, как нелепо выглядел Соколиный глаз в свой первый полет, смеялся сам. А потом вдруг решился. - Я знаю, почему у меня выросли крылья. Тони заткнулся на полуслове, ожидая продолжения. Клинт смущенно почесал затылок и заговорил: - Таких как я мало, поэтому это скорее сказка про тех, чьи крылья спят. Считается, что это не навсегда. С полукровкой должно случиться что-то значительное, хорошее, чтобы он тоже смог летать. - И что случилось с тобой? – осторожно спросил Старк. Бартон посмотрел ему в глаза и доверительно сообщил: - Я по-настоящему влюбился.