Научиться любить

— Так что, она тебе нравится? — едва слышно спросил Сириус, параллельно обрезая секатором верхушки с кустика Дрожащей Трясучки. Урок Травологии был в самом разгаре, четверокурсники с Гриффиндора и Пуффендуя работали в теплице №3. Внутри было так тепло, что ученики давно поснимали мантии, и теперь они большой кучей висели на крючках у входа. Стеклянный потолок был припорошен снегом, отчего свет проникал внутрь неровными мазками. Профессор Спраут была занята беседой с двумя девочками с её факультета и не обращала внимания, если кто-то отвлекался от растений. Гул от тихих разговоров, раздающийся со всех уголков теплицы, постепенно усиливался и уже звучал как небольшой рой пчёл. — Кто? — переспросил Рем, лишь спустя минуту осознав, кому предназначался вопрос. Он отложил секатор в сторону и принялся осторожно рыхлить землю в горшке, стараясь не повредить корни. — Бабушка моя, — фыркнул Блэк. Ремус поднял голову и непонимающе посмотрел на него. — Лунатик, не делай вид, что не понял. Люпин тяжело вздохнул. Он надеялся, что его друзья больше не будут возвращаться к этой теме, но, конечно, это было глупо. Хорошо ещё, что сейчас к нему прицепился один только Сириус. Петтигрю самозабвенно стриг свою Трясучку, высунув кончик языка, явно слишком сильно увлёкшись — от его растения уже мало что осталось. А Поттер… Джеймс, как обычно, обхаживал Лили, ничего и никого вокруг не замечая. Он выглядел таким воодушевлённым, с обворожительной улыбкой на лице, и его глаза видели только рыжеволосую гриффиндорку, которая показательно игнорировала своего воздыхателя. Рем опустил голову к горшку и раздражённо смахнул упавшую на глаза чёлку. Нравилась ли ему Эмили? Он понятия не имел и не хотел даже задумываться об этом. Как это вообще должно проявляться? Если так, как у Джеймса к Эванс, то точно нет. Но если попробовать дать внешности Эмили беспристрастную оценку, тогда он мог бы что-нибудь ответить Сириусу. Что ж, она была… симпатичной, наверное? Ему нравились её светлые волнистые волосы, и маленькие веснушки выглядели довольно мило. А ещё у неё были большие карие глаза, и Ремус решил, что они ему тоже вполне нравились. Помимо прочего, её улыбка была приятной и вызывала желание улыбнуться в ответ. Получается, Эмили была в его вкусе, но это только всё усложняло. — Вызывает Земля, Лунатик, приём! — Сириус приложил ладони ко рту и создал эффект радиопомех. — Я не знаю, Сириус, — вздохнул Рем. — Какая вообще разница? — Большая, конечно! — слишком громко воскликнул Блэк, привлекая внимание части учеников и профессора Спраут. — Мистер Блэк, чем вы там занимаетесь? — строго спросила она. — Я просто удивляюсь, какая у меня большая Дрожащая Трясучка, профессор! —выкрутился Сириус. Он поднял горшок со своим кустиком над головой, показывая всем вокруг словно трофей. Некоторые ребята сдавленно захихикали, и Рем заметил, что губы Спраут тоже слегка дрогнули в улыбке. — Прекратите дурачиться и приступайте к поливу, — покачала она головой и вернула внимание своим ученицам. — На чём я остановился? — спросил Блэк, призвав к себе ярко-жёлтую лейку. — Ты должен позвать её на свидание. — Что?! — Скоро очередной поход в Хогсмид, так пригласи её! — Я не буду этого делать, — твёрдо заявил Люпин, скрестив руки на груди. — Мне это неинтересно. — Почему? Лунатик, по-моему, тебе бы не помешало развеяться. Вот скажи мне, сколько свиданий у тебя было? — Ноль, — ядовито ответил Ремус, закатывая глаза. — Только не начинай учить меня жизни. Мне не нужны свидания и девчонки, оставь это себе. — У меня и своих хватает, — ухмыльнулся Блэк. — Это ведь настоящая школа жизни, Рему! — Он закинул руку другу на плечо. — Тебе пора познать что-нибудь кроме Травологии и Чар. — Лучше я останусь невеждой, — буркнул Ремус, отпихивая его от себя. Он молча потянулся за мешком с удобрениями и начал разводить их в нужной пропорции. Сириус продолжал нести чепуху про отношения и их невероятную важность, про то, какие девчонки на самом деле классные, ведь у них мягкие руки, блестящие волосы, и от них всегда вкусно пахнет, и что-то ещё, но Ремус уже не слушал. Люпин и сам прекрасно всё это знал, только вот проблема была в том, что ему нечего было предложить взамен. По его собственному мнению, он не отличался красотой. Вот взять к примеру Сириуса — Рем исподлобья взглянул на Блэка, тот как раз копался в горшке с землёй и всё равно выглядел безупречно в своей небрежности. Его считали красавчиком едва ли не все девушки в Хогвартсе. К тому же, Ремус видел и других Блэков: двух кузин Сириуса Андромеду и Нарциссу и его младшего брата Регулуса, и все они обладали незаурядными внешними данными, приковывали к себе восхищённые взгляды. Джеймс тоже был достаточно ярким с его тёмными, вечно растрёпанными волосами и подтянутым тренировками телом. Девушки вздыхали ему вслед почти так же часто, как и Сириусу. Конечно, дело было не только во внешности, но и в том, что он был звездой квиддича и звездой уроков, как по части эрудиции, так и по части их срывов. Их с Сириусом выходки всегда гремели на всю школу. Ремус же, если и участвовал в них, то оставался в тени. Ему не нужно было внимание, а вот парни купались в нём с наслаждением. Ремус не любил зеркала. Не любил смотреть в них и видеть своё вечно уставшее и бледное лицо с тонкими серебристыми линиями шрамов. Короткие волосы самого скучного серо-русого оттенка, подстриженные не очень-то ровно. Долговязую худую фигуру. Он вечно сутулился и совершенно не знал, куда деть длинные руки. И Джеймс, и Сириус тоже были высокими, но выглядели не так, как он. Они были гармонично сложены, Ремус же сам себе казался каким-то гигантским кузнечиком. Ему абсолютно ничего в себе не нравилось. По классу вдруг пронёсся взрыв хохота, выдёргивая Люпина из собственных мыслей и возвращая в реальность. Он огляделся по сторонам, чтобы понять, что произошло, и над чем все смеются, его взгляд остановился на Джеймсе. Поттер стоял с перемазанным лицом и жутко морщился. Его очки были набекрень. Рядом с ним стояла довольно улыбающаяся Лили, её правая рука в резиновой перчатке тоже была в чём-то сильно испачкана. — Надеюсь, теперь ты понял, что ко мне не надо лезть, когда я работаю, — дерзко, но едва сдерживая смех, сказала ему Эванс. — Понял, — с трудом открывая рот ответил Джеймс. В уголках его глаз застыли слёзы, казалось, он не мог даже дышать. Судя по всему, Лили швырнула в него комком драконьего навоза, которое и служило удобрением. Ремуса разобрал смех, когда он это осознал. — Вот видишь, что бывает, если связываться с девчонками, — сказал он Сириусу, похлопав его по плечу. — Минус пять баллов с Гриффиндора, — раздался звонкий голос Помоны Спраут. — С каждого!

***

В суматохе бесконечной череды уроков и тонн домашней работы дни летели с бешеной скоростью. Ремус старательно избегал встреч с Эмили и обсуждения этой темы с друзьями, так что постепенно они и сами об этом забыли. Запомнив, что Эмили всегда встречалась с ним по утрам, Рем перестал выходить из спальни так рано. Теперь сразу после пробуждения он тянулся за какой-нибудь книгой и читал, лёжа в кровати, пока остальные спали. Новое положение дел было не таким уж и плохим, по крайней мере, он быстро к нему привык. Но совсем не попадаться девушке на глаза не получалось. Рем никогда бы не подумал, что однажды Хогвартс покажется ему маленьким, однако сейчас он именно таким и ощущался. Как назло, он натыкался на Эмили буквально везде. На выходе из Большого Зала, на входе в библиотеку, на улице во время перемен и даже когда он на Чарах отпросился у Флитвика, чёрт возьми, в туалет, умудрился столкнуться с ней в коридоре! Это походило на издёвки судьбы и очень его раздражало. А потом судьба решила и вовсе его добить. В один прекрасный день, совсем не предвещавший беды, Люпин торопился на Нумерологию, на которую из всей четвёрки мародёров ходил только он один. Ремус маневрировал среди студентов, спешащих на другие занятия, сталкиваясь со встречным потоком людей плечами, едва успел вскочить на лестницу до того, как она начала менять направление, на пятом этаже сошёл со ступенек и завернул в Северное крыло. Как и всегда, здесь было безлюдно. Это был один из способов срезать путь к кабинету Нумерологии — пройти через короткий коридор, потом нырнуть под гобелен с фазанами, и ты на месте. Рем как раз собирался сделать это, когда услышал: — Если ты меня хоть пальцем тронешь, я тебя прокляну. Девчачий голос звучал довольно угрожающе, но всё же слегка дрожал. Он показался Люпину смутно знакомым. Ремус замер, прислушиваясь. В конце коридора был один закуток, который заканчивался тупиком, и, кажется, голос раздался как раз оттуда. Ремус моментально забыл, куда он направлялся. Теперь его интересовало только происходящее за стеной. Сработала привычка мародёров всюду совать свои любопытные носы и синдром спасателя, так что Рем, вытащив из кармана мантии палочку, медленно пошёл на звук. В ответ на реплику девчонки послышался презрительный смех и другой, мальчишеский голос издевательски пропел: — Боюсь-боюсь. Что ты мне сделаешь, малявка? Знаешь, стукачей никто не любит, мне только спасибо скажут, если я немного поучу тебя уму-разуму. — Я не стукачка! — яростно ответила девушка. — Почитай определение на досуге, ты как раз она и есть. Я знаю, что это ты донесла на меня и Барти Слизнорту. Благодаря твоим стараниям мы будем торчать на отработках каждый грёбанный вечер целых две недели! — Очень этому рада! — выкрикнула она. — Нечего было издеваться над первокурсниками. — А вот это не твоё дело, грязнокровка, — выплюнул парень, и тут Ремус не выдержал. Он вырулил из-за угла с палочкой наготове, собираясь атаковать того, кто использовал это мерзкое слово, но, к его удивлению, девушка опередила его. Она швырнула в высокого мальчишку каким-то заклинанием так быстро, Люпин даже не понял, что именно это было. Из кончика её палочки что-то вылетело и угодило слизеринцу прямо в лицо. Тот испуганно завопил: — А-а-а!!! Убери это с меня! Что это такое?! Разглядеть, что именно происходило с его лицом, было не так-то легко — парень отчаянно размахивал руками в бесплодных попытках убрать это нечто. Пару секунд спустя Люпин наконец-то понял, что это было. Длинное фиолетовое щупальце, совсем как у осьминога, вцепилось в голову слизеринца мёртвой хваткой. Оно обвило его за шею, и бедняга с криком повалился на пол. — Сними, сними его! — жалко хныкал представитель чистокровного семейства Эйвери, как теперь уже определил Люпин. Это был дружок Снейпа, один из многих неприятных типов на змеином факультете. — Прошу, я оставлю тебя в покое, клянусь! Только отмени заклятье! — умолял он, барахтаясь в ногах у девчонки. Той самой, которую Люпин благородно собирался спасать. Она стояла, скрестив руки на груди, и выглядела довольной своей работой. Светлая бровь была триумфально приподнята, а губы изогнулись в ухмылке. Такой Ремус её ещё не видел, и ему определённо нравился этот новый образ. Ему было трудно поверить, что перед ним была та же Эмили, которая нещадно краснела каждый раз, как оказывалась рядом с ним. Сейчас она выглядела просто невероятно. С лёгким взмахом её палочки щупальце исчезло, и слизеринец, поднявшись с пола и оттолкнув Люпина в сторону, позорно капитулировал, на бегу приговаривая что-то вроде: «Ты ещё пожалеешь!». Эмили звонко рассмеялась ему в след, её взгляд встретился с глазами Ремуса, и вот через несколько прекрасных мгновений она словно осознала, кто перед ней стоит, и тут же стушевалась. На её щеках густо расцвёл привычный румянец. — Впечатляюще, — решил разрядить обстановку Рем. Он и сам не ожидал от себя такого рвения завязать беседу с Эмили, но молча уйти было бы совсем глупо. — Что это было? — Сглаз Нептуна, — ответила она, смущаясь. — Меня подруга научила. — Классная штука, — искренне сказал Рем, улыбнувшись. — Никогда ничего подобного не видел. Уверен, Эйвери запомнит это надолго, — усмехнулся он, а Эмили скромно улыбнулась, заправляя за ухо прядь волос, что настырно лезла ей в лицо. Между ними воцарилось неловкое молчание, но Эмили не спешила уходить. Она переминалась с ноги на ногу и без конца поправляла сумку на плече. Люпин посмотрел на часы на своём запястье и понял, что опоздал на Нумерологию на целых десять минут. Он ненавидел опаздывать, его тошнило при мысли о том, чтобы зайти в класс после начала урока и встретиться с десятком любопытных взглядов всех присутствующих. А профессор Циферус обязательно спросит, что же его так задержало и заставит объясняться перед всем классом… Неприятные мурашки прокатились по спине, стоило только представить подобное. Что ж, прогулять занятие казалось вовсе не таким плохим вариантом. Он прочитает тему самостоятельно и спросит у кого-нибудь из ребят домашнее задание. Решение было принято, но бродить по замку в учебные часы не разрешалось. Ему совсем не хотелось нарваться на злобного завхоза Филча, который только и ждал повода наказать студентов. — Вернёмся в гостиную? — предложил он Эмили. — Разве тебе не надо на урок? — спросила она, наконец оторвав глаза от пола. Рем пожал плечами. — Я всё равно уже опоздал. Пошли, лучше нам не торчать тут. — Он уже было двинулся в сторону лестниц, но потом подумал, остановился и спросил: — А у тебя-то сейчас урока нет? — Нет. — Она мотнула головой. — У третьего курса Прорицания, но я не брала этот предмет, так что у меня окно. Ремус ухмыльнулся и продолжил идти, Эмили поспешила следом за ним. — Мне тоже не нравятся Прорицания. Все эти хрустальные шары, карты, чаинки и кофейная гуща… — Он фыркнул, чуть закатывая глаза. Эмили хихикнула. — Полная ерунда. По-моему, Руны гораздо интересней. — Я тоже хожу на Руны, — радостно сказала Эмили. — Ещё на Уход за магическими существами и Нумерологию. — Отчего-то Ремусу было приятно узнать, что они выбрали одни и те же предметы. — Прорицания сразу показались мне пустой тратой времени, ну, а на Магловедение мне ходить нет смысла. — Ты маглорождённая? — уточнил Рем, вспомнив, как её назвал слизеринец. — Полукровка, — просто ответила она. — Моя бабушка с маминой стороны — магла. У нас с ней очень хорошие отношения. Они с дедушкой живут в небольшой деревушке в Суррее, там красиво. Я часто у них бываю. Пока они преодолевали неблизкий путь до гриффиндорской гостиной, Эмили рассказывала ему о своей семье. Ремус слушал её, улыбаясь. Он изредка поглядывал на неё и удивлялся таким разительным переменам — она говорила о родных с таким оживлением, с такой искренностью и нежностью, что, видимо, совсем позабыла о стеснении. Судя по всему, у неё была просто замечательная семья, и Рем на секунду почувствовал укол зависти. Ему бы тоже хотелось жить обычной, нормальной жизнью, ездить к бабушке в деревню, дружить с кузенами и кузинами и наслаждаться беззаботным детством, но вместо этого его отгородили от всего мира, сделали вид, что Ремуса Люпина не существует. Его родители… были, в общем-то, неплохими людьми. Но они оказались в такой нестандартной ситуации, что попросту растерялись. Когда Ремуса укусили, ему было всего четыре года, он и не помнил толком ту ночь, изменившую всю его жизнь. Зато он очень хорошо помнил всё, что за ней последовало. Бесконечные слёзы матери и срывы отца. Чувство вины, пропитавшее стены их дома. И страх. Однажды он с ужасом осознал, что родители его боятся, и с тех пор сам стал отдаляться от них. Они не знали, как вести себя с ним, чего ожидать от оборотня. Они перестали видеть в нём своего сына, мальчишку-подростка со своими проблемами и тараканами в голове, и стали всё больше замечать монстра. Конечно, ему было обидно, но со временем Ремус научился с этим жить. В конце концов он привык быть предоставленным самому себе, привык испытывать чувство одиночества, даже находясь среди людей, и решил, что так даже лучше, хотя на самом деле в глубине души всё ещё жила мрачной тенью обида на родителей. Особенно остро она ощущалась, когда он гостил у Поттеров, и чудесная мама Джеймса относилась к нему как к родному сыну, окружая заботой, а его весёлый отец дружелюбно жал ему руку и шутливо трепал за плечо. Вот и сейчас, слушая рассказы Эмили о её дружной семье, эта тень вновь подняла голову, заставляя его нахмуриться. — А что насчёт тебя? — спросила Эмили, ловко перепрыгнув с последней ступеньки на мраморный пол. Не услышав ответа, она обернулась — Рем, замешкавшись, не заметил ту самую коварную ступеньку и теперь позорно застрял на месте. Точнее, застряла его нога. Окончательно растерявшись, он попытался выдернуть её, схватив обеими руками, но в результате едва не упал. Эмили поджала губы, пряча улыбку, и поспешила на помощь. Без лишних слов она протянула ему руку, и Ремусу пришлось воспользоваться предложением, хотя он и был готов сгореть от стыда. Ладонь Эмили была сухой и тёплой, немного шершавой, наверное, из-за постоянных полётов на метле. Её прикосновение показалось Ремусу очень приятным. Успешно выбравшись из ловушки, он поспешил убрать руку и сделал вид, что его это совершенно не взволновало. Впрочем, Эмили делала то же самое, старательно сохраняя бесстрастное выражение лица. — Ну так что? — повторила она вопрос. — Я тоже полукровка, — ответил Люпин, не вдаваясь в подробности. Разумеется, он умолчал о том, что гораздо важнее была вовсе не чистота его крови, а то, что согласно классификации Министерства Магии, он являлся существом пятого класса опасности. То есть, смертельно опасным. Настроение его мигом помрачнело. Эмили, будто чувствуя, что его не стоит расспрашивать о семье, замолчала. В коридоре седьмого этажа раздавалось только гулкое эхо их шагов. Вскоре они оказались перед портретом Полной Дамы. Заметив приближающихся учеников, она величественно подобрала пышные юбки и слегка склонила голову, приветствуя их. — Пароль? — потребовала она глубоким, бархатным голосом. — Ахиллесова пята, — чётко проговорила Эмили, и картина отъехала в сторону, открывая проход в гостиную. В углу комнаты за столом сидел Леонард Баркли — студент шестого курса и капитан квиддичной команды Гриффиндора. Он увлечённо что-то писал, периодически обмакивая перо в чернила, и отвлёкся лишь на секунду, чтобы поздороваться с ребятами. — Привет, Лео, — ответили они хором и тут же переглянулись, неловко улыбнувшись друг другу. Эмили заняла диванчик у окна, и Ремус, не найдя предлога сбежать, присоединился к ней. Он немного расслабился, отчасти потому, что они хотя бы были не одни. Уютную тишину гостиной нарушали только скрип пера Лео, тиканье часов да потрескивание дров в камине. Рем специально сел на некотором расстоянии от Эмили, но всё равно слишком остро ощущал её присутствие рядом. Ему было некомфортно. Кроме того, он всё ещё понятия не имел, о чём говорить. Продолжать тему семьи уже не хотелось. — Малыш! — внезапно воскликнула Эмили и перегнулась через Люпина, вытянув руки перед собой. Её волосы мазнули по его лицу, он уловил слабый фруктовый аромат шампуня. Рем настолько растерялся, что не сразу понял, что вообще происходит, но уже через секунду Эмили вернулась в прежнее положение, а в её руках оказался маленький пушистый комочек чёрного цвета. Она усадила его на колени и принялась гладить. — Это котёнок моей соседки, — пояснила Эмили. — Он ещё слишком маленький и не должен был выходить из спальни. Наверное, прошмыгнул утром, когда мы уходили на занятия. Котёнок улёгся и громко заурчал, выпуская острые коготки. Из-под прикрытых век на Ремуса смотрели два хитрых зелёных глаза. Рем прищурился в ответ, но довольно быстро отвёл взгляд, чувствуя себя глупо — было не очень-то разумно играть в гляделки с котёнком. Кошек он не особо любил, точнее, они недолюбливали его. Видимо, чуяли внутреннего волка, оттого и не давались ему в руки. Сколько он не пытался подзывать или гладить чужих котов, это всегда заканчивалось расцарапанными руками. Рем считал, что ему достаточно собственных шрамов, поэтому решил не иметь никаких дел с кошачьими и не слишком от этого страдал. — Как его зовут? — спросил он, хватаясь за возможную тему для разговора. — Епископ. Не спрашивай. — Она закатила глаза и покачала головой в ответ на недоумевающее выражение лица Ремуса. — Семья моей соседки очень религиозна. — Забавный выбор имени для чёрного кота, — прыснул Рем. — Ставлю галеон, по ночам эта кроха промышляет святой инквизицией и пытает еретиков. Эмили рассмеялась, и Люпин почувствовал себя лучше, мысленно радуясь, что она находит его забавным. Ему всегда было приятно смешить других. — Она взяла его из приюта. Поверить не могу, что такого кроху кто-то выбросил, — с грустью и глубоким возмущением сказала Эмили. — Мне бы тоже очень хотелось котёнка, но у папы жуткая аллергия. Однажды я принесла домой дворового кота — мне тогда было лет восемь — и спрятала его в своей комнате. Папа весь вечер чихал без остановки и не мог понять, в чём дело! — Она звонко рассмеялась, заработав недовольный взгляд Лео. Эмили всё говорила и говорила, перескакивая с одной темы на другую, а потом на следующую. Оказывается, она была довольно болтливой, но Рем поймал себя на мысли, что ему нравится её слушать. Он больше молчал, кивая и изредка добавляя свои комментарии, и думал, что мог бы сидеть так часами. Его прежние подозрения на счёт Эмили окончательно рассеялись. Та мысль, пришедшая ему в голову Рождественским утром, теперь казалась просто идиотской. Эмили не собиралась использовать его для привлечения внимания Поттера или Блэка, это стало очевидным в тот момент, когда Рем узнал, что она играет с ними в команде. Естественно, оба парня и так были с ней прекрасно знакомы. Он много думал об этом и, как ни старался, не смог придумать никаких других причин, по которым она хотела бы с ним общаться, кроме искреннего желания. Она хорошо училась — это он понял по количеству столкновений с ней в библиотеке, у неё были друзья и подруги, причём не только с Гриффиндора, и вообще, Эмили, судя по всему, не страдала от нехватки общения и не была в поисках какой-то выгоды. Тем более, Рем сильно сомневался, что мог быть хоть чем-то полезен. Ещё он думал, что стоило выразить ей благодарность. В конце концов, она оказалась единственной, кто справился о его самочувствии после полнолуния, пусть и не зная истинных причин. Расслабленная обстановка и улыбка на лице Эмили поспособствовали его решимости, да и момент был весьма подходящий, так что Рем прочистил горло и повернулся к ней. — Кстати, Эмили, я всё хотел сказать спасибо за рождественскую открытку. Я ведь так и не поблагодарил… — О, да пожалуйста! — Она беспечно махнула рукой и тут же сильно покраснела. — Я просто подумала, что тебе, должно быть, очень одиноко проводить Рождество в больничном крыле, — пробормотала она, не смотря на Ремуса и усиленно гладя котёнка. — Да, это не очень-то весело. Рем как-то вдруг смутился. А что, если она просто проявила вежливость, а он тут уже нафантазировал всякого? Хотя в этом не было никакого смысла. Люпин качнул головой, подумав, что ему пора перестать искать во всём подвох. В конце концов, Эмили сейчас сидит с ним и никуда не убегает, и даже смеётся над его шутками. Может быть, ему не помешал бы ещё один друг? Его упрямый настрой ни за что ни с кем больше не сближаться медленно улетучивался, и к моменту, когда прозвенел колокол, оповещая о конце урока, куда-то окончательно пропал.