Я улыбаюсь сквозь слёзы

Несколько дней прошли как в тумане. Роме было не понятно и совершенно не интересно в каком месте или времени он сейчас находится. Рвущие душу чувства пытались выбраться из груди наружу. Из-за постоянных попыток сдержать их, усталость накрывала своей тяжестью с головой. От беспрерывных мыслей ночи проходили мучительно долго, что сказывалось на самочувствии и внешнем виде парня. Под глазами залегли синеватые тени и улыбка больше не появлялась на измождённом лице. Абсолютно всё изменилось с отъездом Антона. Белый снег таял на ярком солнце, постепенно превращаясь в маленькие лужицы. Тропинка, петляющая между высокими стволами деревьев, постепенно размывалась, становилась всё грязнее и грязнее. Сугробы, в которых можно было забыть обо всём на свете, устремив взгляды на бескрайнее звёздное небо, медленно, но верно уменьшались в размерах. А сердце продолжало любить. Любовь никуда не уходила. Терзавшая всё тело боль заглушала собой все остальные чувства, вынуждала думать только об одном. Она не пропускала ни одного лучика счастья и надежды, закрыла все входы к радости и спокойствию, полностью отрезая от всего мира. Сейчас ноги, утопая в весеннем мессиве снега и грязи, привычно вели Пятифана вглубь леса. Только там тот мог, наконец, снять свою маску хладнокровия, которая в какие-то моменты могла разлететься на миллион маленьких кусочков. Солнечные лучи, падая тут и там, образовывали причудливые рисунки, к сожалению, совсем не интересуя брюнета собой. Он и не заметил как пейзаж вокруг него сменился. Старый деревянный мост. Уже пробившая себе путь сквозь глыбы льда, река текла вниз по крутому холму. Что-то сжалось в груди, когда серые безжизненные глаза остановились на видневшемся вдалеке доме. Всё было по-старому, только редкие клубы дыма больше не появлялись из печной трубы – доказательство всей реальности произошедшего, во что Рома отчаянно не хотел верить. – "Это всё неправда, вот сейчас подойду, постучу в дверь и мне откроет улыбающийся Антон, в своей белоснежной рубашке, сползающими на нос очками, со своими мягкими волосами и чудесными голубыми глазами, в которые можно смотреть вечно. Это всё не правда, не правда!" Словно пытаясь убедить себя в этом, парень быстро направился к поставленной цели, постепенно ускоряясь и в конце переходя на бег. Дыхание сбилось, а сердце громко ударялось о грудную клетку. Костяшки пальцев несколько раз на мгновение коснулись входной двери. Громкий стук был как смертный приговор – ты не знаешь, когда наступит то, чего ожидаешь. И наступит ли вообще. Наверное, время остановилось, ведь ничего не происходило. Ведь так? – "Пожалуйста.. я просто хочу ещё раз увидеть его..." Ни единого звука не доносилось из опустевшего дома. Нужно смириться, нужно принять. Силы, появившиеся во время бега, когда надежда, казалось, преобладала над всеми чувствами, пропали, растворились в омуте горя и отчаяния. Пятифан медленно опустился на мокрые ступени. Сквозь поток удушающих слёз он прошептал лишь имя. – Тоша.. * * * Солнце уже пряталось за переливающийся горизонт, облака окрасились в розоватый цвет, а Рома всё сидел на крыльце человека, потерять которого было самым его главным страхом. Не смотря на пробирающий холод, парень не хотел уходить. Может хотя бы здесь он сможет почувствовать родное тепло, утопая в греющих душу, воспоминаниях. Вот тут, прямо около двери, они часто стояли, прижавшись друг к другу, ища спасения от ледяного ветра, рискуя быть замеченными. А там.. Поток нахлынувших событий прервал предмет, которому было несвойственно находиться в таких условиях. Промокший и потрёпанный ежедневник. Брюнет вскочил и подошёл ближе, замёрзшие руки, дрожа, подняли находку. Аккуратный почерк на обложке был хорошо узнаваем. Сгущающиеся сумерки мешали читать, но вскоре парню удалось разобрать написанное. Несомненно, принадлежало это Антону. * * * Луна, взошедшая на смену солнцу, гласила о наступлении ночи. Яркие звёзды были красивы, но на её фоне выглядели тусклыми огоньками. Высушенный ежедневник лежал на письменном столе. Рома как можно осторожнее обращался с вещью, ведь она когда-то принадлежала Петрову. Он откинул первую страницу, слегка помятую из-за долгого пребывания на улице. С виду обычная тетрадь, в которую записывают домашние дела, для того чтобы не забыть, но уже через несколько полупустых страниц начали появляться более обширные записи. "Ноябрь, 24. Сегодня отец снова вернулся домой в нетрезвом состоянии. На самом деле это стало происходить намного чаще. Мне надоело слышать постоянные крики мамы из-за этого. Они ссорятся почти каждый день, всё что я могу сделать это закрываться с Олей в комнате, рисовать ей картинки и смотреть её любимые мультики. Я всегда думаю, что она не заслуживает всего этого. Почему мы не можем жить спокойно?" "Декабрь, 2. Сегодняшний день прошёл не так плохо, если не считать слишком раннее возращение отца. Он начал отчитывать меня за оценки, за внешний вид. Неужели он не может понять, что моё счастье для меня тоже важно. Его угрозы и насилие совершенно не помогают стать лучше. Я не могу сказать, что после ударов ремнём по спине мне было очень плохо. Наверное я чувствую себя хуже лишь морально. От понимания того, что тебя почти никто не любит и, возможно, никогда и не будет любить." "Декабрь, 3. Рома наверняка догадывается о том, что случилось. Я видел его встревоженный взгляд в раздевалке. То что он волнуется обо мне, это ведь нормально? Друзья такое и должны испытывать к друг другу, верно? Они же могут чувствовать ещё что-то большее? Мне трудно понять, какие мои действия правильны, а какие нет. В любом случае я не хотел нагружать его своими проблемами, поэтому так внезапно ушёл. Надеюсь он поймёт." "Декабрь, 5. Прошлой ночью он, чёрт возьми, залез ко мне в дом через окно. Я, признаться, был рад, сначала даже не понятно почему. Последнее время мысли неизменно возвращались лишь к нему. Сильные руки с потрескавшимися костяшками, широкие плечи, скулы, которые так хорошо обозначены на его лице, такие манящие губы.. Плевать на боль, которую пришлось вытерпеть. Даже пьяный, отец бил сильно, но Рома был рядом. От этого было спокойнее. Сейчас я могу с уверенностью сказать, что люблю его. Пусть идут все принципы и стереотипы на хуй, я хочу быть с ним и никто мне не помешает." Пятифан просмотрел ещё несколько записей. Эмоции сменяли одна другую в зависимости от прочитанного текста. Наконец, перелистнув очередную страницу, он наткнулся на, последнее в этом ежедневнике, рассуждение Антона. "Март, 11. Я ненавижу свою жизнь. Отец всё узнал. Он узнал и теперь мы уезжаем. А я не могу ничего сделать, не могу даже попрощаться. Рома тоже не заслуживает всего этого, я его очень сильно люблю. Уже через несколько часов мы уедем отсюда, но я найду способ вернуться, даже чтобы просто увидеть его." Последние слова скрылись под упавшей сверху каплей. Горячие слёзы беззвучно текли по щекам, оставляя за собой мокрые солёные дорожки. – Я буду ждать..