Падение

Через некоторое время Парис и я всё-таки подружились, чему я несказанно радовался. А недавно он вломился ко мне посреди ночи и победоносно заорал: — Я спас кота! — Я тобой горжусь. — промычал я в подушку и глянул на часы. — Три ночи, Парис! — Я знаю, вставай, мы идём отмечать то, что теперь у нас есть кот! Я вздохнул, приподнялся на локте и посмотрел на демона, который стоял прямо надо мной. — Парис. Ты не ложился? — А какая разница? — Ясно, я всё понял. Коньяк я тебе не отдам, иди спать. — Отдай! — заканючил он и стал меня толкать. — Я бросил курить, я матерюсь всего пару раз в день, я даже проституткам пошлые шуточки не говорю, отдай мне мой ебучий коньяк! — Раз на то пошло, выпей энергетик. Ты же ими сигареты замещал? — Я уже выпил. Тринадцать. — Сколько?! — А почему я, по-твоему, в три ночи не сплю? В общем, я всё-таки уволок его спать, пару раз стерпев сильные тычки в пухлый живот. Было больно. Парис потом извинился, я уже не стал разглагольствовать на тему насилия, и просто ушёл к себе. Днём мне очень сильно захотелось съесть жаркое, так что я пошёл за продуктами. Ясное дело, Париса я взял с собой, потому что он тоже был за жаркое, а следовательно был должен мне помочь его приготовить и помочь принести ингредиенты домой. Шли мы рядом, и я от этого ещё отчётливее видел разницу в росте. Парис от силы метр шестьдесят пять, Чарли с Вэгги выше него, поэтому иногда я не мог удержаться, чтобы не похлопать его по макушке и сказать: «ну-ну, всё будет хорошо, маленький мальчик». А потом этот маленький мальчик возмущался так, что в стороны летели табуретки и диван. Магазин, к которому мы направлялись, оказлся закрыт, так что мы пошли новым путём. И через час блужданий я не выдержал и прервал рассуждения друга о том, почему в кольце Похоти нет кофейных автоматов. — Слушай, прости, что прерываю, но куда мы всё-таки идём? — Да хз, я иду за тобой. надо было видеть моё лицо в этот момент. — Ну офигеть теперь. Сходили за едой. — Почему ты её просто не наколдуешь? — Потому что не могу. — Ты грёбаный архангел! Изгнанный с небес. И как оказалось, во время трансформации в падшего, магия то есть, то нет, и работает кое-как. Я сглотнул. — Я не пойму, ты не хочешь со мной по улицам ходить? — перешёл я в наступление. — не переводи ему, засранец! — Ой всё! — Ой блять! обиделся он! — Да, обиделся. Я скрестил руки на груди, и стремительно пошёл в неизвестном направлении. — Ты хоть знаешь, куда идёшь? — спросил Парис, побежав за мной. — Ну допустим, нет. — А если на тебя нападут? — Я убегу. — Так не интересно. Я думал, ты начнёшь метать молнии, копья, священные огненные мечи, чем ангелы ещё сражаются? — Я не стану ничего ни в кого метать! Я не хочу убивать людей. — А они так не думают. — Убивать — это плохо! — Быть душнилой тоже. — С чего это я душнила? — Ты слишком правильный, если бы не родство с королём, тебя давно бы убили. И мне кажется, что ты настолько душный, что если расскажешь анекдот, все, кто будут ехать с тобой в лифте, задохнутся. — А ты…ты… ты блудливый! — Хах, кто? Скажи ещё раз, какой я? Я такое слово впервые слышу. — Шлюховатый. — буркнул я. — О боже, Рафаил сказал слово «шлюховатый»! Констебли, стража, здесь сквернословит ангел! — Как-то раз я видел, что Вэгги подарила Чарли букет цветов. Если бы букет дарил ты, то это был бы букет болезней, вот настолько ты шлюховатый! Парис засмеялся. — Этот день теперь буду отмечать каждый год, ведь именно сегодня Раф кинул ответку! Он смеялся ровным бархатистым смехом, без тени самодовольства или едкости. Это был добрый смех. И я невольно улыбнулся, видя, как у него румянятся щёчки и горят красивые глаза. Я поймал себя на мысли, что мне очень нравится, когда он смеётся или улыбается. Я даже забыл о том, ради чего с ним вожусь. Я просто подумал, что мне нравится быть с ним, жить под одной крышей, разговаривать, слышать его голос. Очень странное ощущение, не помню, чтобы испытывал его к кому-то из друзей раньше. В итоге еды мы всё-таки купили. Когда вернулись, то я занялся готовкой, а Парис и Энджел крутились рядом, стараясь урвать что-нибудь. Я рявкнул на обоих, и тогда Флейм поплёлся нарезать мясо, а паук тихо стоял в сторонке и смотрел на меня. — Итак, в эфире кулинарное шоу «Два пальца в рот», — объявил Киллиан. — где два дегенерата попытаются сделать жаркое и не отравиться! — Чё сразу дегенерата? — надулся я. — Ладно, душнила и мудила. — Вам идёт. — хихикнул Энджел. Я закатил глаза и продолжил возиться с картошкой. Правда, пока я это делал, я случайно опрокинул на пол солонку, и когда я за ней наклонился, меня сильно хлестнули по заду и прижались со спины. — Афф, какой сладкий. — промурлыкал Энджел мне над ухом. — Т-ты чё?! — запаниковал я и отскочил от него. — Ангелочек, ладно тебе. К тому же, ты так и не вернул мне должок за то, что я тогда привёл вас к Парису. — улыбнулся он. — Тебе денег дать? — Натурой отдашь. — Ч-ч-что?! — Энджел, отъебись ты от него. — влез Парис, встав между им и мной. — Нет, ну ты просто глянь на его жопку! — Оставь мою жопу в покое, озабоченный! — Парис, я в жизни не поверю, что ты на него не засматривался. Парис цокнул, а я растерялся. Это что? Парис тоже гей? Что значит «засматривался»? Господи, он тоже пялился на меня?! Да что им всем от меня надо, я не такой красивый, я вообще пухлый, с непонятным убогим пучком на башке и в перчатках, можно меня не трогать?! — Энджел, чувак, ну вот неприятно ему. — Я могу сделать приятно. — он подмигнул мне. — Мне и так нормально. — промямлил я. — Руку ещё не перетрудил? — Так, всё, брысь. — Парис взял брызгалку для цветов истал пшикать водой на паука. — Фу, кыш, плохой Энджел. Тот пискнул и испарился. Рыжий вернулся к мясу, ничего мне не сказав. Я же прочистил горло и сказал: — Спасибо. — Да не за что. — А… Парис, слушай… — М? — То, что он сказал… ты как бы… ты как он? — В смысле? — не понял демон. — Я имею в виду… ты гей? И тут он прямо задумался. Он сосредоточенно смотрел перед собой, отделяя жир от мяса, и ответил: — Я думаю, нет. — Думаешь? — Мне мой пол не так сильно нравится, так что скорее всего нет. Или… ну, возможно я би, я правда не знаю. Я просто Парис. — улыбнулся он. Я немного улыбнулся в ответ, а сам как-то растерялся. Парни ему не нравятся. От осознания этого в груди что-то кольнуло. Почему? Похожее чувство я испытал, когда девочка, которая нравилась мне, выбрала другого. Так, стоп, стоять… а если я… нет, не может такого быть! Я не гей, а значит то, что я чувствую, не может быть симпатией к Парису. Он просто мой друг, с которым мне комфортно, и всё. Я просто очень к нему привязался. Из раздумий я вышел, когда мне перед лицом щёлкали пальцами и звали по имени. — Рафаил, ау! — А? Что? — вздрогнул я. — Пальцы, говорю, не отрежь! — он забрал уменя нож. — Я задумался, извини. — Вижу. — демон взял у меня солонку, посолил мясо, и вернул. — Раф. — Что? — Тебе удобно в перчатках готовить? Я глянул на свои руки. Не то, чтобы у меня выбор был. — Ну… в общем нормально. — Зачем они? — я растерялся. Раньше я видел, что он смотрит на них, но не спрашивал. Я, видимо, долго соображал, потому что он добавил, — там что-то личное, типа шрамов, да? — Да. — пискнул я. — Понятно, извини. Я могу всё сделать сам, если неудобно… — Всё хорошо. Спасибо за помощь. Я улыбнулся. Взял у него мясо. И отвернувшись почувствовал, как горят щёки. Боже, что со мной такое? Я не мог, я просто не мог, я нормальный, я гетеро, я ангел, и я вовсе ничего к нему не чувствую!