Падение

Я отдышался и сел перед Парисом. Тот отжал свой свитер и расстелил его на земле, оставшись в футболке. Я до этого не видел его в одежде без длинных рукавов, и сейчас у него на руках были чёрные повязки. Я хотел было спросить, зачем это, но не стал. Я таращился на его упитанную милую фигурку и подбирал слова. — Я… ох, не знаю даже, с чего начать. Парис посмотрел на меня, и спросил: — Так тебе Энджел нравится? — Нет! Он сказал его поцеловать, я и вот. — Зачем? — округлил он глаза. — Чтобы он не сказал одной вещи никому. — Какой вещи? Да, ситуация правда очень тупая. Я поцеловал Энджела, чтобы он не сказал тебе, что ты мне нравишься, а ты это увидел, и теперь мне придётся это всё объяснять. — Неважно. Это всё равно неправильно. Просто я хочу, чтобы ты понимал, что Энджел мне не нравится. — Окей… а нахрена ты влез в мою гримёрку и подслушивал? Зачем тебе вообще было так важно, чтобы я это знал? Я поджал губы. Щёки пылали. — Я не могу сказать… просто не могу. Мне очень стыдно за это, я вообще уже давно должен был тебе всё рассказать, и не мог. — Ну, рассказывай. — он скрестил ноги по-турецки и уставился на меня. — И желательно про перелом, падение, и что у тебя с головой? Я опустил глаза. Затем часть меня, которая панически боялась рассказывать Парису правду, заставила меня сказать: — Почему тебя назвали Мэхиген? И что за француз, о котором говорил тот демон? — Нет, стоять. Откровенничать хотел ты, не я. — Я всё знаю. Что ты игрушка Асмодея, что он с тобой делает, и почему ты остался в отеле. У меня тоже много вопросов, Парис. Рыжий задумался, разглядывая меня. — Не забыть, напомнить себе, вырвать Энджелу язык. — сказал он. — Ладно, поиграем в правду. — Так ты не злишься? — Не совсем, я возмущён. Что ты там хочешь знать? — Кто этот демон, которого ты назвал Физом? — Физзаролли. Любимец Асмодея, который за мной приглядывает, пока я не дома, а в кругу Гордости. Моя очередь, о каком падении шла речь? Глаза защипало от слёз. Я зажмурился и стянул с волос резинку, и чёрные патлы свесились с моей головы. Дальше я стянул перчатки и показал ему свои руки. В довершение я призвал и раскрыл свои крылья. Парис тихо ахнул. Я сглотнул комок в глотке и негромко, чтобы голос не сильно дрожал, заговорил: — Я… падший. Меня выгнали из рая. Никакого задания у меня не было, моим шансом на возвращение домой был ты. — Что? — опешил Флейм. — Я должен был найти талантливого грешника и привести к свету. Тогда бы я вернулся на небо, а ты бы стал ангелом. — Ты врал мне всё это время? Ты меня использовал?! — он кинулся на меня и сжал мою рубашку. — Прости меня. — прошептал я, смотря на него и чувствуя, как по щекам катятся слезинки. Он часто дышал, пялясь мне в лицо. А я чувствовал себя редкой сволочью. Парис отпустил меня, немного оттолкнув, и сел обратно. Он провёл рукой по волосам и снова посмотрел мне в глаза. И сколько боли и разочарования было в его взгляде, я бы сам ещё раз спрыгнул с небес, лишь бы не чувствовать такой вины. Он вздохнул. — Ясно, что сказать. — сказал он смиренным тоном. Это было словно ножом по сердцу. Его использовал Асмодей, его за человека не считал никто, и его использовал и я. — Прости, умоляю. — всхлипнул я. Он взял мои руки, разглядывая совсем чёрные ногти. Легонько прошёлся по ним большим пальмем. Потом прикоснулся ладонью к левому неправильно сросшемуся крылу. Одно чёрное пёрышко упало передо мной. Я готов был на него вешаться и на коленях стоять, лишь бы он меня простил. — Почему ты плачешь? — Парис перевёл взгляд с крыльев на моё лицо. — Ты действовал в своих интересах, зачем сейчас рыдать? — Прости! — я повесился на него, обнимая и всхлипывая. — Я не хотел, я не знал, что с тобой делает Асмодей, я думал, что мы просто уйдём в рай, потом я тебе всё объясню, но это… — я оттянул чёрную прядь. — Это продолжалось и не останавливалось, я не понимаю, почему, и… умоляю, прости меня, Парис… мне кажется, что чернота могла продолжаться из-за тебя… — Меня?! — В-вернее, не совсем из-за тебя, а из-за того, что я… я…я в тебя влюбился… Он замер. А мне е стало так от себя отвратительно, что я всерьёз подумал о том, чтобы просто утопиться сейчас.Я дёрнулся в сторону реки, как он схватил моё запястье и не дал встать. — Идиот несчастный. — тихо сказал демон, прижимая меня к себе и не давая подняться. — Успокойся. — Это неправильно, я знаю, и мне кажется из-за этих чувств я уже никогда не вернусь домой, и ты тоже из-за меня туда не попадёшь, и… — Замолчи. Просто помолчи. — перебил меня он, накрыв мне губы ладонью. Я всхлипнул и замолчал. Парис смотрел мне в глаза какое-то время. Он покачал головой и погладил меня по щеке. — Почему ты? Ты ни разу на него не похож. — Ч-что? — не понял я. — Ничего. Он подался вперёд и поцеловал меня. напористо, собственнически, а я замер. Я… он… господи… его руки гладили мою щёку и голову. Сердце бешено билось в груди. Парис отпрянул и вытер мои слёзы. Ухмыльнулся, но как-то озадаченно и немного грустно. — Ты не совсем гей, если тебя это утешит. — П-почему? — Я… просто не ори и никому об этом не скажи. Понял? Я закивал. Парис закрыл глаза и засветился. Меня ослепило на несколько секунд, а когда я проморгался, то напрочь опешил. Передо мной на месте Париса сидела девушка. Рыжая, зеленоглазая, того же роста, с тем же лицом, разве что черты стали помягче и нежнее, той же комплекции, но фигура была куда женственней. Она поджала край губ и убрала волосы за ухо. — Парис и Мэхиген — это один человек. Это я. Надо ли говорить, что после такого мой мир просто сломался?