Грехи человеческой глупости

Тёплая погода, светлый день, поющие птицы. Дворец живёт своей жизнью и сам напоминает настоящий сад. Где-то в его стенах стоит самое красивое дерево — Император, что дал корни всему сущему, является сыном небесным и вечным. Вокруг его любимые аллеи, жёны, милосердные и сострадательные, ведущие к большому дереву, ну а у каждой аллеи есть маленькие дорожки, ведущие в потаённые уголки к только пробивающимся цветам. Там были многочисленные потомки, яркие, разные и благоухающие, идущие к солнцу. Среди потомков часто были споры и ненависть, особенно потомков разных матерей, тем не менее, в то тёплое время был тот, кто любил каждого из них и готов был отказаться от власти, лишь бы помогать защищать Китай всеми своими силами. Его звали Чжу Гуолианг. Многие запомнили его во дворце, ведь первенец Ке отличался честностью и прямотой намерений, всегда поступал, по совести, и негодяи получали за свои заслуги. И приходило к этим годам время свадьбы, проходившее точно в этот же день, как и у его сестричек сейчас. Супругой должна была стать дочь одного из чиновников, племянница советника Гао, Гао Синьхуа. Они дополняли друг друга и были словно две свободные птицы. Потому, глядя на них, каждый невольно верил — бывает всё-таки любовь, настоящая и честная! — Брат, смотри, я уже умею владеть мечом! — маленький принц Идзюнь шёл попятам за своим любимым братом. Словно подтверждая свои слова, малец сделал выпад в сторону, держа своё тренировочное оружие. — Хах, вот это ты молодец. Чуть вырастешь и уже меня обгонишь. Защищайся! — парень достал своё оружие, якобы намереваясь напасть, малец в свою очередь очень ловко выбил деревяный меч из рук, что Гуолианг даже среагировать не успел или просто сделал вид. Видя обескураженное лицо брата, Идзюнь засмеялся. — Я победил, я победил! — Молодец, самый настоящий воин! Я уже начинаю сомневаться в своих умениях. Как будешь взрослее, станешь хорошим воином, что генерал Ци сможет гордиться тобой и твоими навыками. Меня то он не всем премудростям обучил, старый Лев! — Я могу поговорить с учителем Ци! Он не откажет мне, он никогда не отказывал. Гуолианг засмеялся и потрепал по голове младшего братца. — Не стоит, брат мой, не стоит. Не хочу слушать его вечное ворчание по поводу моей матушки. Всё равно нас с тобой жить научат битвы, драться научат противники, что куда злее и сильнее. Скоро пришли и сёстры со своими служанками, два его любимых цветка в сопровождении милой невесты. Заметив их, принц расцвёл. Кажется, на свете ему были дороги лишь четыре женщины в этом мире, мать, две сестрицы да любимая. — Вот и мальчики, я знала, что вы играете во дворе. Учителя требуют Идзюня на занятия к другим принцам, так что, яркий лучик, тебе пора идти. — Ну, сестрица Гао, я хочу ещё немного! — голос принца был жалобный, он надеялся избежать занятий китайской истории и чистописания, но Синьхуа не носила бы своей фамилии, если бы её взгляды не были тверды как настоящий камень. Поиграв так в гляделки немного, Идзюнь сдался и огорчённо вздохнул. — Ну, ну, братик — решила подбодрить Лан принца. — Император должен знать всех своих праотцов, чтоб понимать величие. Я читала много о храбрецах Империи, и ты будешь в их числе, мой милый братик! — говоря это, девушка взяла его за щёчки, то ли чтоб позлить, то ли для проявления заботы. — Фу, фу, не трогай, я уже большой! Дети стали бегать, пока служанки, да и Мэй спокойно наблюдали за этим. Девочка лишь иногда просила их заканчивать, да вот её не слышали. — Последите за ними и отведите на уроки. Принц не должен их прогуливать. — сказала Синьхуа, после чего взяла любимого под руку. Им нужно обсудить один важный вопрос вдали от чужих любопытных глаз. Две свободные и отважные птицы занимались тем, чем долго пытался заниматься император по молодости — а именно, устранением кошмара, оставшегося после предыдущего императора, его отца. Гуалианг был гордым и не намеревался идти скрытно, а Синьхуа всегда ловко собирала и документировала сведения, которые им были необходимы от разных людей. Ей, как казалось, можно довериться, а значит вряд ли такая умная леди станет врать и обманывать. Потому у этих двоих были досье на тех коррупционеров, которые ещё остались и сохраняют свои владения, но скоро и их не станет. — Нам нужно отправляться. Мои люди сообщили, что один из приближённых Чжана вновь терроризирует жителей уже вблизи Нанкина. Государство переживает тяжёлые времена во время имджинской войны, к тому же ещё демоны стали беспокоить. Жители потеряны, Гуолианг, многих мужчин увели на фронт а многие женщины прибывают в бедности. Уверена, этот старый лис решил собрать под предлогом войны — деньги на свой дворец к югу от Пекина. — У нас ничего нет ни на Чжу Чжана, ни на его глаза — Бэй Канга. Если там окажется он, то что тогда? Он сильный командир и точно привёл армию для этих сборов на войну. Отходили бы хоть раз эти деньги армии. — Казна ещё не пуста, мой милый, а пока нам стоит решить то, что беспокоит сам Китай, а не его границы. К тому же, у меня готова бумага. — Синьхуа хитро подмигнула, доставая из сумки свиток. Разрешение на обыск, то что нужно. — Иногда я искренне не понимаю, как судьба тебя мне подослала. Умная, красивая да такая коварная! — Он взял девушку за руки, прежде чем поцеловать её ладони, а после оставить несколько поцелуев и выше. Синьхуа засмеялась. — Ну перестань, перестань, лучше скорее на лошадей. Сообщи что тебе нужны солдаты для произведения ареста. Я буду тебя ждать со своей охраной, и мы отправимся. После девушка спешно удалилась, где её уже ждали. Гуолианг же направился в противоположную сторону чтобы сообщить о необходимости выезда. Его уважали многие, а потому без всяких сомнений шли. Одним из крайне преданных был уже знакомый Ченг Ли, считавший, что всеми своими действиями они отчищают Китай и приближают к концу войну. Пока его товарищи занимались своими обязанностями, тот всё мечтал выбраться в люди. Дело даже не в угнетении, а в желании стать известнее и навсегда оставить своё имя в истории. Как бы его товарищ Нин Линг не говорил о том, что не стоит лезть в неприятности и быть осторожнее, тот не слушал, пытаясь долететь до самого солнца. Как же интересно тот пал. В конце концов два влюблённых отправились на встречу, намереваясь изничтожить того, кто посмел обирать граждан в такое время. Вот он город, где всё произошло. Беспокойные жители закрывают ставни, боясь встретится с демонами. Пустые улочки будто являются данью памяти о том, что когда-то было, все эти следы, лавочки и смех — всё больше никогда не станет звучать как прежде. Проходя по ним, Гуолианг, Синьхуа и их сопровождающие чувствовали, будто в этих домах скрыты множество любопытных и испуганных глаз, что следят за каждым шагом и готовы, в случае чего, сделать решающий выпад. Они боялись демонов. Таких неизвестных и безумных, являющихся причиной чуть ли не каждой беды, которую можно себе представить. Это чувствовалось и душа уходила в пятки. На площади столпилось то небольшое количество человек, которым было не так страшно покинуть свой дом. В центре было несколько чиновников, что собирали подати. Принимали любые украшения, золото и ценности разного рода, говоря — что каждый вклад в победу над демонами крайне важное событие для всего народа. — Это ужасно — шепчет Синьхуа своему жениху — Они отдают последнее, а те, кому отдавать нечего, всё равно лишаются того, что дороже всего — их собственных детей. — И правда, одна из жительниц крепко держала за плечи мальчика, говоря со стражей. Они о чём-то усиленно спорили, пока тот просил матушку увезти её домой. Раздражённый стражник замахнулся на женщину, что крепко прижимала к себе своё последнее сокровище, но остановил его звонкий голос принца, что обнажил свой острый меч. — Как вы смеете забирать ради войны детей от их матерей? Разве того, что большая часть мужей уже на войне и город в упадке вам мало? — Ведите нас к этим наглецам — продолжила речь жениха Синьхуа гордо — Ведите, если не хотите лишиться головы прямо сейчас! Эти две властные фигуры для него были словно гром среди ясного неба, что появились в самый неподходящий момент, тем не менее, что же в силах сделать простой стражник? Поднять руку на принца и дочь советника? Это было бы полнейшей дикостью с его стороны! От того он, недовольно выдохнув, отвечает. — Как пожелаете, принц, но это плохо закончится для всех нас. — говорит стражник с тяжестью на сердце и, шикая на женщину и ребёнка, чтоб те поскорее ушли и не мешались, жестом приглашает следовать за ним. Синьхуа решает остаться и помочь с проблемами этого места. Отдать часть своих денег не так страшно, всё же некоторым эти средства и правда куда нужнее, чем ей самой. Гуолианг, в свою очередь, идёт прямо к чиновнику, а Ченг Ли спешит за ним, своим праведным и честным господином, зная, что сегодня точно свершится правосудие. — Как вы посмели обирать простой народ без ведома дворца? — стоящие мигом замолчали, обратив внимание на принца и на стражу, что пришла с ним, поднимая мечи на тех, кто насильно удерживал остальных в этом месте. Смелыми шагами принц подходил к сборщику налогов почти вплотную, выставляя при этом свой клинок. Сборщик, в свою очередь, начал заикаться и говорить как-то сбивчиво, словно не был уверен, с какой интонацией стоит обращаться к его высочеству. — Этот процесс жизненно необходим! В такие тяжёлые годы важна любая поддержка. — Я это понимаю и вместо вас, только вот потрудитесь объяснить, зачем вам дети и почему в отчётах говорят о каком-то золотом дворце? Почему эта постройка должна разорять наше государство? — сказав, тот резко достал один из документов, что ему вручила Синьхуа. В них содержались отчёты и известные подписи, в том числе и сидящего чиновника. — Разорять Нанкин, когда те, итак, сводят концы с концами ради какой-то бессмыслицы, вы мудрый человек и должны понимать, что приказы старых идиотов исполнению не подлежат. Вот что будет с теми, кто решит покушаться на страну, с её врагами, как этот господин! Занеся меч, Гуолианг со свистом опустил его. Голова несчастного сборщика упала, будто сломанный горшок, а после покатилась по площади. В глазах мертвеца отражалось непонимание и ужас, а толпа застыла в непонимании. Не придёт ли кто другой забирать у них всё? Закончилась ли тирания наглости? — Жители Нанкина, я Гуолианг, отныне никогда и ни при каких обстоятельствах не дам никаким наглецам тревожить ваш покой. В город поступит помощь, а все ваши ценности в скором времени будут возвращены в дом, как и уже забранные дети, будьте уверены в этом! Увы, но у любого поспешного решения будут последствия. Видя триумф на улице, Бай Канг, находясь в тени событий, пересчитывал то, что собрать уже удалось. Он знал, что Чжу Чжану это не понравится и знал, что оставлять так нельзя. Скоро тот послал господину весть о деяниях принца, на что получил ответ, написанный явно на скорую руку и в гневном состоянии. «Убить. Он может добраться до корней нашего дела. Делай что хочешь, Бай Канг, но к празднику чистого света тот уже должен лежать в могиле.» Как же глупо завершилась жизнь героя народа. Гуляя в один из дней, тот заметил, как на его младшего брата напали неизвестные, приставили клинок и досмерти испугали мальчика. Вступившись за него, Гуолианг прирезал нескольких убийц их же оружием, а после хотел унести мальчика от бед, только вот крикливые служанки, что были за одно, призвали всех и абсолютно каждый выживший и нападавший утверждали, что-то было покушением. Гордая Синьхуа, узнав о несправедливости, пошла к отцу и просила его пересмотреть дело, стояла на коленях, показывала бумаги, говоря, что тот не виноват. Увы, но старик Гао Гун не мог помочь, хоть и чуял неладное, он лишь просил свой цветок, свою радость, оступиться от всего, но, когда та не стала слушать, послал её в монастырь, чтобы скрыть от гнева Чжу Чжана и сберечь свою прелесть там, где её никто не найдёт. И местом её последних дней стал тот самый храм, что не так давно был разрушен и перевёрнут вверх дном. Рассказ из уст Леди Слоновой Кости шёл мрачным, а сама она держала при себе книгу, в которую гордая Синьхуа положила записку к другим документам. «Чжу Чжан, старый ты шакал, наверное, ты всё же убил меня ради восстановления своей репутации? И как тебе живётся на этом свете, Чжу Чжан? Как ты смотришь в глаза людям, которых обкрадывал долгие годы с твоей лживой военной политикой? Я знаю, что ты наслаждался при казни Гуолианга, знаю, как устроил после торжество в своём золотом дворце. Я не пожалела средств и выкрала у тебя всех детей-слуг, и ты их никогда не найдёшь, их местоположение умрёт вместе со мной. Ну что, каково тебе жить в мире, к падению которого ты приложил руку? Весело? Давай, сожги эти документы, сожги и сделай вид, что ничего не было! Твоя репутация отныне и навек испорчена. Даже в десяти дворах тебе никто не будет рад». Гуцзинь прочитала это всем, кто был в покоях и с каждым гневным словом обиженной женщины Император словно затухал, от понимания такого крупного обмана. Его яркие и добрые глаза тускнели, а взгляд был устремлён куда-то вдаль. Неужели он так легко убил своего сына? Неужели он так легко поверил в ложь? — Ваше Императорское Величество, господин души моей, вы не можете быть виноваты в том, что случилось тогда. Всё что предсказано судьбой непременно произойдёт, всё что написано в этой большой книге сбудется, как не крути. В ваших силах придать историю огласки и наказать брата, ведь если бы не ваш приказ, никто бы и не нашёл этих документов, никто бы и не узнал правды. К тому же, наши походы вместе с капитаном Ю туда обернулись многими проблемами, кто-то просто не хотел, чтобы до вас дошла правда. Он защищал меня везде, он видел всё то, что видела и слышала я. Прошу вас, повелитель…поступите по справедливости. Справедливость — такое громкое понятие, что часто всплывает в книгах. Со справедливостью приходит наконец в мир покой, со справедливостью больше никому не нужно плакать, ведь каждый герой получил по заслугам. Но как же много этой справедливости на самом деле? — Вот ваш чай, простите, что так задержалась! — говорит служанка, нарушая практически гробовое молчание. Походу, этот чай часто готовили для Чжу Цзайхоу, в минуты его беспокойства, которое уничтожало изнутри. Сначала чашку подали императору, после советнице, а потом предложили капитану. Аромат пряных трав наполнил покои и решения, толь напряжённые, должны приниматься были куда проще. Отпив немного, тот тяжело вздохнул. — Хорошо, Бай Гуцзинь. Я знаю тебя и знаю что ты всегда была мне верна. Потому…капитан Ю, я даю вам право арестовать моего брата и предать суду. — дрожащими руками тот принялся искать бумагу, а после выводить на ней иероглифы, но только дописать тот не смог. Стало мало воздуха. Сначала Ицзюнь виду не подал, продолжая, но рука перестала его слушаться. Жадно хватая воздух, мужчина хрипло просил позвать врача, Вейдун на это было выбежал, надеясь придушить служанку и привести лекаря, но только…тут бы ничего не помогло. — Гуцзинь…моя милая Гуцзинь…-шепчет император из последних сил. — Забери документы…отдай их Тану…прошу…он сможет справится…ради справедливости…ради покоя… Дальнейшее напоминало настоящий кошмар. В покои с какой-то невероятной скоростью вбежал Вейдун, тяжело дыша. Он встретил солдат, тех, кто должны были за ними идти. — Госпожа, нам стоит бежать, бежать как можно скорее! — говорит он, оглядываясь. Она ему не отвечает, в голове всё ещё не складывается то, как несправедливо поступила с ними жизнь. На глаза наворачиваются крупные слёзы, она хочет применить магию, но не концентрируется никак. Руки пытаются удержать те найденные записки и документы, стараются сконцентрировать остатки внимания. Воин, видя явный ужас в этих живых и добрых глазах, крепко взял её за руки. — Мне не унести вас, госпожа, вас убьют. Прошу, давайте найдём безопасное место, безопасное место для вас! Бай Гуцзинь кивнула, спрятав документы. Увы, за дверью их уже ждали. Капитан Ю обнажил меч, поглядывая то на Бай Канга, то на других воинов, что под руководством Ченг Ли. Нет, она не может умереть просто так, она же госпожа, что стоит над всеми народами, госпожа — о которой слагают легенды! — Вейдун, не глупи. — говорит Бай Канг. Его голос кажется грузным и уставшим, будто тот уже устал бегать со всей этой историей. — Вас ждёт наказание за смерть императора. Вы отравили его, так мне сказала испуганная служанка, к тому же, одна из служанок вашей госпожи давно говорит, что вы что-то замыслили недоброе. От того лучше сдайся, я дам вам возможность допить свой чай и умереть быстро. Путешествуя по Китаю, вы были причиной его бед и страданий, уничтожили монастырь и сожгли деревню, думайте с таким списком преступлений кто-то оставит вас в живых? Несправедливо, не находишь? — ДА КАК ТЫ МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ О СПРАВЕДЛИВОСТИ? Как странно. Кажется, в этот момент, закрывая собой женщину, тот ощутил непередаваемую ярость. Она коснулась его плеч и начала что-то шептать своим слабым замученным голосом, в котором Вейдун различил лишь одно. — Я помогу тебе…мой чемпион В глазах, ослеплённых ненавистью, виднелась голубая искра. Стражники сначала не поняли в чём дело, прежде чем воин перед ними стал несколькими, сделав рубящий удар. Кровь хлынула из ран, но проблемой стало не это, а что те, по кому попало это безумное лезвие, увидели то, от чего вскрикнули. Пелена рассеялась, не было больше ни милой леди, ни воина, лишь странная худая костяная фигура и огромная чёрная тень с широкой, практически хищной улыбкой. Пока же те были в замешательстве, Вейдун схватил Гуцзинь за руку и бросился бежать. — За ним! Что вы застыли, идиоты?! — кричит Канг, хватаясь за меч и намереваясь положить этому конец. Удар должен был пройтись по ногам, сломать их, заставить упасть и не подняться, только каждый раз начать поединок не представлялось возможным. Когда же Канг приблизился, то Вейдун резко развернулся, схватив того за плечи, прежде чем ударить ногой точно в живот. Ю думал было проткнуть тому живот, но услышал знакомый тихий голос в голове. «Бежим, прошу, они того не стоят, мой чемпион». Советница умоляюще глядела на него, а к этому взгляду тот был безоружен. Стоило сцепится их рукам, как те исчезли прямо перед взором Бай Канга, оказавшись в тернях того самого сада, где когда-то Гуцзинь рисовала. — Моя Госпожа, Моя Леди, вы не ранены? — спросил он, испуганно смотря на женщину. Хотелось задать так много вопросов, но жаль не хватит времени. Их все ищут и нельзя допустить смерти. Просто нельзя. — Неужели…неужели всё то, что мы делаем, не принесло ничего хорошего в мир, Вейдун? Неужели реальность настолько жестока, что тут нет места никакой доброте? — голос дрожал, хотелось плакать, громко плакать от безысходности, от жестокости мира к ним. Как же Гуцзинь хотела в этот момент домой, на небеса, хотела забыться, чтобы никто больше не причинил ей страданий, хотела наконец перестать драться за свою жизнь с другими. Вейдун крепко обнимал её, не зная что ответить. Обнимал и поглаживал по голове, по чёрным волосам, пока холодные слёзы лились по её щекам. Несправедливо, несправедливо, ЭТО ПРОСТО НЕСПРАВЕДЛИВО! — Всё будет хорошо, моя госпожа, всё утихнет и мы сбежим, далеко-далеко, туда где цветёт вишня, вам больше не придётся плакать, я защищу вас от всего, я обещал. Послышался гул голосов. Это стражники искали их. — Прошу, скорее идите к выходу, к тайному выходу в саду, я справлюсь с ними. Если же прийти не выйдет, то…бегите в деревню Хуалянь, там…там мой старый друг, он позаботится о вас, я уверен! — Вейдун, идём скорее, оставь их, прошу! Она потянула его на себя, плача, но тот не сдвинулся с места. Вместо этого капитан Ю широко улыбнулся. — Я обещал защищать вас и никогда не прошу, если допущу смерть дорогой мне девушки снова. Просто доверьтесь мне, хорошо? Я не подведу! Выйдя из укрытия, мужчина, что представлялся многим всё ещё той ужасной тенью, начал сражаться. Крепкие удары шли по мечам, а ярости его просто не было предела. Каждый получал своё, но не может быть смертного воина, что победил бы многих. Среди толпы был и Ченг Ли, что так же хорошо сражался и в момент, когда его товарищ стал выдыхаться, повалил его на землю. — Это…это тебе за кошмары…чудовище…не умер тогда, умри прямо здесь! Пустые глаза капитана Ю в последний раз поглядели на солнце. Кажется, где-то там он увидел знакомое лицо Су Юн, любимую и прекрасную, как облако. Она улыбалась ему и шепнула тихо на ушко своему любимому. — Всё будет хорошо, я здесь. И это последнее, что тот слышал, прежде чем его голова слетела с плеч. На лице осталась жуткая улыбка, блаженная улыбка, словно от яда омежника и обступившие мёртвого солдаты с ужасом отметили эту яркую совсем несвойственную улыбку покойника. Тот знал, что сделал всё правильно, тот знал, что это — воля судьбы. Увы, но Бай Гуцзинь уже кое-кто ждал у ворот. Это был Тан, хмурый от всей этой ситуации. Заметив испуганную леди, тот прижал её к себе, обнимая. Увы, но сведения об отравлении дошли до него и был план, как заставить их заплатить. Правда для начала Леди Слоновой Кости должна была вернуться. Так будет правильно, так будет по справедливости. Птицы улетали от дворца. Где-то был слышен отчасти безумный смех, смешанный с горьким плачем. Умер тот, кто держал ЛКД в этом мире, умер как воин, но так хотелось, чтобы тот пожил ещё немного, побыл рядом. Теперь она одна. Всё вернулось к началу.