Грехи человеческой глупости

Что вершит судьбу человечества в этом мире? Некое незримое существо или закон? Но от чего же каждый сам не властен над своей судьбой? Неужели человек не властен над своей волей? Конечно властен. Только вот, строя одну судьбу, частенько покушаются и на другую. Кто сильнее — тот и выиграл в этой схватке за счастье. Но действительно ли Член Императорской Семьи со своими союзниками в этой схватке победил, в схватке с Женщиной, униженной и оскорблённой? Была бы та простой женщиной, мы бы ответили однозначно, но сейчас совсем другие ставки. Тан сказал ей подождать. Сказал, что знает о несправедливости и что Чжан пощадит её, если она вернётся. Монах пообещал Гуцзинь справедливость, ему лишь нужно доставить сведения до нужного человека. А пока тот с учениками не вернётся — нужно держаться гордо, будто лань и не опускать головы, ведь справедливость придёт, а за все грехи всегда приходит ответ их стоящий. Советница ответила тому холодно, что соглашается, но внутри от страха, злости и непонимания всё кипело и раздирало оболочку благородного духа изнутри. Она боялась стать яогуаем. Бесплодные духи, зачастую, принадлежат к низшим жителям небес и ещё не проявили себя в той или иной области, от того судьба могла закинуть тех как в ряды небожителей за добродетель, оказанную людям. Самое главное — не вмешиваться в людские дела прямо, но увы, Бай Гуцзинь одним своим приходом и любопытством уже сделала то, чего не хотела — вмешалась. С той поры небеса её осудили, а сама она начала меняться. Эти изменения леди заметила лишь сейчас. Длинные ногти, острые уши и более острые черты, словно у фарфоровой статуи стали её прекрасным лицом, а тонкие губы изгибались в презрении ко всему живому. Даже Тана она одарила такой улыбкой, понимая, что эта справедливость не вернёт ей военачальника, не вернёт её капитана и что отныне защитить её некому, кроме как её самой. Она не видела его трупа, но знала, что тот не вернулся, так как магия, которую та одолжила на время, покинула свой сосуд в лице этого смертного. Когда в качестве наказания её заставили в дождь в одном лёгком платье, молится Будде на глазах у всех, как будто признавая поражение нынешней системе, она не вставала около трёх дней, стиснув зубы от насмешек в свою сторону. Они звали её чудовищем, звали ведьмой и говорили, что она отправится в преисподнюю, где её и придадут страшному суду, а пока век не отмолить ей своих грехов, век не устоять на ногах, ведь такова воля нового Сына Неба, воля Чжу Чжана. Как громко это звучало. Чжу Чжан — великий военачальник, защитник слабых и угнетённых, тот, кто всегда сохранит небесный баланс и тот, кому можно доверять. Его новой супругой, главной супругой, стала Ке, что всё это время тайно встречалась и, выдержав траур, решила не уходить в монастырь, как, например, бывшая императрица Сяо Динг, которая всем сердцем не желала оставаться там, где её сердце так неспокойно, ведь теперь её любимого больше нет на этой земле, так и ей тут не место. Отдавая сына на воспитание Сяо Ан, попросив сберечь его от всего плохого, что может произойти, Динг наказала ей никогда не подпускать Чжана к сыну и не отпускать его с ним. Всё же, если убийство было намеренным и за отравление несёт ответственность он сам, то маленького Идзюня могла ждать участь своего отца — неминуемая и жестокая гибель. Дворец Императора никогда не был местом доброты и в золотой клетке светило палящее обжигающее солнце, пока красивые куклы бродили среди хрустального сада ярких цветов, а деревянные солдаты не стояли у входа в этот порочный рай. В глазах гостя Запретный Дворец будет именно дворцом небес — где все всегда рады и счастливы, где нет проблем, голода, нет смерти и боли. Увы, но в каждом кусте, в каждой каменной фигуре скрыты они — несправедливо убитые, жестоко избитые и лишённые рассудка слуги, отчаявшиеся от горя наложницы, желающие свободы. Но свободы никогда не было. Она должна была терпеть, каждый чёртовый день она терпела, как мрачнели залы, как улыбки, которых та так добивалась, исчезали, как красота шелков и бусин перестала быть настоящей, а запахи сродни яду. Увы, Гуцзинь не может позволить себе умереть, ведь то бы значило одно — она проиграла. Поздней ночью Бай Гуцзинь направилась в храм, помолится перед каким-то очень важным для себя делом. Мысли о нереальности мира не отпускали советницу, от того она, шатаясь, опустилась на колени перед вездесущей статуей Будды, сложив руки в молитвенном жесте и сказала тихо, словно исповедуясь в последний раз. — О, Будда, справедливый и великий мудрец, тот, кто знает о мире всё, услышь меня и мою грешную душу, ведь я устала. День сменяется днём, все прибывают в страхе и отчаянии, а справедливости всё нет. Я узнала многое про Чжу Чжана, узнала о его грехах, о смертях, что произошли из-за него, узнала о нелепых идеях и мыслях о неизбежности войны, нелюбви к народу. Тем не менее, почему я обязана страдать за то, что видела правду? Почему ты послал мне этот кошмар, лишил меня всякого смысла просто быть здесь, дышать этим воздухом, пропитанным ядом? Почему же ты позволил разбиваться душам, которые могли ещё годами освещать этот мир? Конечно, она говорила про Вейдуна, того, кто ушёл и без кого всё это стало немыслимой пыткой. Идти одной против всего мира, зная, что никто не подставит плечо в случае заминки, в случае страха или ещё чего — очень больно. Словно есть красивый кувшин, но со временем и без ухода, тот начинает трескаться, так душа от боли предательства и холодного ветра одиночества трещит на куски. В эту ночь та сломалась окончательно. — О прости мне мои грехи, Мудрейший Будда, но пока все, кто мне был близок — мертвы, а народ страдает, я не могу смиренно ждать спасения. Я убью его. Заставлю отплатить за все страдания, я убью его — ведь справедливость должна приходить, а раз я осталась жива — то значит мне её и нести. Я лишь хотела, приходя в этот мир, увидеть доброту и понимание местного императора, помочь Китаю, хотела увидеть счастье. Как жаль что то — далёкая мечта, до которой мне не дотянуться. Леди Слоновой Кости зажигает благовония на прощание. По её бледному и исхудавшему лицу текут слёзы, большие и чистые, будто хрусталь. В мир та теряет свой человеческий облик, в котором была лишь ради своей первой цели. Увы, но даже здесь ей не справится в одиночестве, но ни на кого другого та рассчитывать не могла. Демон Белой Кости легко могла узнать знакомые останки, даже если те находились глубоко. Невесомые шаги по холодной земле вымеряли расстояние, искали его и на какой-то момент остановились там, где даже не было камней. Земля была свежей, но нет толком ни могилы, ни фото, ни молитв. Опустившись у этого клочка земли, дух сложила руки в молитвенном жесте. — Как всё закончится, я отпущу тебя, я знаю, как долго и много ты горевал по своему облаку, но я дам шанс, отомстить всем, отомстить каждому в этом мире. Я не справлюсь одна, моя чемпион, я…я не справлюсь без тебя. И начала она обряд, что должен был вернуть мёртвого к жизни, зажгла благовония и воззвала к Луне и Крови над землёй, куда небрежно кинули её старого друга, не удосужившись поставить на место голову, будто кота, которого кинули в землю наспех. Луна налилась кровью, молитвы демона становились материальными, синий огонь окружал молебню и внутри можно было услышать только одно — шёпот преисподни. В конце концов перед Костяным Демоном появился её первый слуга — скелет, держащий свою голову в руках. В глазницах горели два слабых огня. Леди Костяной Демон подошла к нему, чтобы взять голову и вернуть на место. — Этот жестокий человек лишил тебя головы, капитан… В твоих руках теперь его судьба, ведь ты умер благородно, спасая меня. Позволь мне отблагодарить тебя…мой чемпион. Как только голова была поставлена на место, то облик преобразился. Перед ней был тот же капитан, которого она когда-то знала — волосы, убранные в пучок, серьёзное и хмурое лицо, что было вечно омрачено думами, на железной броне. Вместо живых и добрых глаз не было ничего — пустые белки, больше не отражающие ни страха, ни восхищения, ни любви. — Приказывайте, госпожа. — сказал капитан, пока в глазах ещё светились мрачные искры синего пламени смерти. От такого холодного взгляда сердце Леди Слоновой Кости сжалось, она хотела обнять его, рассказать, как скучала, сколько плакала по нему, сказать, что всё стало невыносимым без его счастливой улыбки и храбрости, не свойственной простому воину. Но увы…перед ней стоял не тот человек. От живого его отличали чрезвычайно пустые глаза и воля, которая теперь была только в её руках. Она аккуратно приблизилась к капитану, обнимая чужое холодное тело, шепча: — Прости, что нарушаю твой покой, но наша работа не закончена здесь. — Я в вашей власти. Отныне никто вас больше не обидит. Я не позволю. Бывает, что в самые мрачные ночи, когда запахи благовоний становятся наибольшее яркими и замещают всякий свежий воздух, когда крысы особенно рьяно шевелятся в уголках дворца, словно чувствуя нечистую силу, хочется выйти и посмотреть на луну, сбежать от этого гнетущего ощущения беспокойства. Именно это и сделала Сяо Ке, выходя на балкон своей спальни. Время с убийства её мужа и воцарении на престоле её любовника казалось таким мутным. Женщина чувствовала усталость, ведь тревоги не уходили. А как же та советница, которую подставили? О да, она точно знала правду и в момент, пока та от злости молилась Будде в последний раз, Ке ощутила, как защемило сердце. Да, она не любила советницу. Та отнимала слишком много внимания на себя и точно была ведьмой. Её бледная кожа, жемчужины-глаза — всё это было слишком идеальным и это она никак не могла повторить, чтоб забрать внимание на себя. Вместо фарфоровой бледности, к ней пришла болезненная худоба, а вместо глаз, сверкающих, как две самые драгоценные жемчужины, её глаза напоминали ягоды остролиста, которые, увы, даже птицы не едят. Тем не менее, Ке видела, с каким молчаливым спокойствием и ненавистью та молилась под дождём на забаву Чжу Чжану и с каждым новым поклоном взгляд Гуцзинь был устремлён прямо на неё, словно о чём-то спрашивая. «Ты довольна тем, что совершила?» О да, этот немой вопрос читался каждый раз, звуча в её голове холодно, бездушно и невообразимо спокойно. Тем не менее, при каждом поклоне её сердце уходило в пятки, ведь интонация, с которой слышался вопрос, казалась всё более угрожающей. Вот моргнёшь — и та уже рядом. Хотя, признаться, её можно было понять. Не сложно догадаться, что Ченг Ли лишил её единственного друга, как когда-то она лишилась своего сына и видела взгляд уходящей невестки. О да, в её глазах была видна жажда мести за то, что всё обошлось так. А что могла сама Ке? В этом кукольном дворце она лишь фарфоровая невеста, которой положено стоять рядом с супругом, о чьих чувствах никто не станет спрашивать. Написав записку и оставив её на туалетном столике, Сяо Ке намеревалась выпить яд. Она просила Ан последить за её малышками, сказав, что совершила слишком много и грехи просто никуда не хотят уходить. Сяо Ан добрая, она точно станет хорошей матерью, но не Ке, отравленный цветок хрустального сада. Занеся бутылку, та в последний раз решила оглядеть свои драгоценные покои и тут чьё-то лезвие выбило яд из её руки. Женщина с испугом отшатнулась от балкона, где увидела картину, о которой не хотела бы вспоминать никогда. В свете луны стоял мужчина, из-под кожи которого выглядывали кости, а голова неестественно шаталась, а позади, обнимая его за шею, стояла та, кого она не помнила — Су Юн, девушка, которая умерла когда-то. Девушка, которую обвинили несправедливо. Она была голой, как и приказали в ту ночь её повесить, глаза были красные от слёз, тело испорчено пытками, но она, будто дух, стояла за капитаном, обнимая своего любимого. — Ты планируешь умереть? А достойна ли ты смерти? — их голоса были словно один. Хрипловатый и одновременно спокойный, нежный и в то же время разъярённый. Голос звучал в её голове, пока нечисть на её пороге не проронила ни слова. Держащий оружие капитан направился к ней, медленно вымеряя свой путь каждым шагом. Сяо Ке со страху упала на пол и закрыла своё лицо руками, плача. — Ты убила её, ты убила множество девушек в этом дворце от своего горя. Ты убила мою госпожу, заставила её плакать. Я не люблю, когда тех, кто мне дорог, заставляют плакать. Молчащая Су Юн после этих слов захныкала, тихо шепча то, что та говорила раньше, объясняясь перед Ке на коленях. — Это не я, госпожа! Я бы вас никогда не предала, я знаю, как вам важен ваш сын! Но только вот плач перешёл в смех, пока капитан вовсе не оказался рядом, выставив лезвие прямо к горлу императрицы Ке. Та было думала посмотреть в его глаза, но в лунном свете видела лишь синий огонь и безумную, застывшую улыбку. — Вы не спасли своего сына и пригрели его убийцу. Чтобы искупить свои грехи, вам придётся нам помочь. Чтобы его душа была свободна. Вы же хотите встретиться с сыном на том свете, г о с п о ж а? — Я не хотела…я не хотела приближать никого к смерти! — Сяо Ке плачет на полу, не в силах пошевелиться. Её руки трясутся, а увидеть картину полностью не дают слёзы, такие обжигающие и одновременно холодные, разъедающие румяна и пудру вместе со слоями кожи. Куда бы та ни отвела взгляд, мертвецы смотрели прямо на неё, выпученными от удушения глазами с застывшими лицами, и та бы всё отдала, чтобы это закончилось. Именно в этот момент с балкона подул холодный ветер и синий туман, шепчущий о чём-то, наполнил её покои. Перед ней материализовалась советница в белом, как снег, одеянии, воплощение небесной красоты и яда одновременно. Мертвец убрал лезвие и отступил, когда же Су Юн попросту пропала. Леди Костяной Демон присела над женщиной, некоторое время молча, а после в руках появляется платок, чтобы утереть с лица слёзы. — Ну-ну, матушка, разве ты совершила так много зла, что стала бояться призраков прошлого? Её лицо казалось размытым для Ке. С испугу в двух фигурах — мужской и женской, та заметила своего сына и невесту. У неё были такие же чёрные длинные волосы. Та думала было коснуться её лица, да только руки не слушались. — Нам нужна помощь, матушка. Твой муж совершил много грехов. Завтра всё закончиться, но без тебя ничего не выйдет, верно? — ЛКД тихо засмеялась, вставая над женщиной и уходя к капитану, нежно обнимая стоящего за шею. В глазах мутнело всё больше. — Завтра на обеде ты пошлёшь его в сад, к вишне. Она зацветёт, будь уверена и там будет ждать его ключевой игрок в этой войне. Как только пошлёшь туда — сама беги и не оглядывайся, до ближайшего монастыря. Тогда, может, небеса простят тебе все грехи. Они исчезли, оставляя Ке в холодном поту. Голова гудела, а от страха онемело всё тело, будто пытаясь притвориться перед этой неведомой угрозой мёртвой. Вместо голоса остался лишь невнятный жалкий хрип. Там на полу её и нашли, скрюченную и дрожащую. Она не могла дышать. Так же, как и те, кого та погубила. Настал новый солнечный день этого театра. Чжу Чжан собрался сегодня выступить на обеде, как когда-то это делал его дорогой брат. В лучах яркого солнечного света блестели украшения Императора, за которым следовал его слуга Бэй Канг, а так же множество советников и вельмож. Среди них была и Бай Гуцзинь, что, в его глазах, была трофеем, куклой, к которой тот относился особенно ласково. От того до начала собрания состоялся небольшой разговор, которого мало кто ожидал. К сидящему на троне подошла Леди Слоновой Кости. — Величайший из императоров, позвольте мне к вам обратиться. — сказала она, опустив голову. — Конечно, говори, красавица. — ответил тот вальяжно. — С некоторой поры я осталась без защиты. Ни одному из ваших стражников я не могла доверять, но теперь осмелилась сама выбрать и посоветовать вам одного. Уж поверьте мне, в военном деле тот мастер и под вашим чутким руководством точно защитит. Чжу Чжан пригляделся к человеку, что пришёл вместе с ЛКД, его ничего не отличало от других воинов, но если то глупый каприз советницы — почему бы и нет? С ней, итак, было много хлопот, хоть сейчас выйдет как-то усмирить её твёрдый нрав и, может, именно она, а не Ке, будет ублажать его в дороге? От таких мыслей старик аж покраснел. — Мейю Рен к вашим услугам, господин! — ответил человек, приклонившись перед Императором. Длинные волосы были завязаны в тугой пучок, а сам он производил впечатление строгого человека. — Я служу в вашей армии уже около семи лет и командовал южными отрядами! Признаться, Чжан не помнил никого из своих солдат, не заметив так же подвох в представившемся. Пусть, пусть будет, ведь ни он, ни собравшиеся тут не имеют никакого значения. Тот уже победил. — Хорошо, командир Мейю, вы заслужили такую честь лишь благодаря советнице Бай. Потому не разочаруйте её, тогда, может, я подумаю о вашем повышении. Считайте вам повезло, ведь вы были никем до этой счастливой встречи! — Чжан захохотал, а после жестом сказал тем отойти. Скоро на обед стали приходить все те, кто должен. Велись умные беседы, жестокие разговоры, наполненные странными похабными шутками, лидеры провинций сообщали о своих успехах. Всюду ходили красивые девушки, развлекая гостей, пока же Чжан, развалившись на троне, пил вместе со всеми. В назначенный час в покои буквально ворвалась Ке. Её вид не напоминал привычный — волосы растрёпаны, она тяжело дышала и с ней шла рядом Жуй Руолан, придерживая ту. — Госпожа, вы не должны, госпожа… ЛКД бросила короткий взгляд на свою бывшую служанку. В голове её пронеслась одна мысль «Гадюка», прежде чем та вновь отвернулась к говорящим. Руолан замерла, не понимая, в чём причина всего, пока Ке начала говорить, спешно пытаясь поклониться. — Муж мой, господин сердца моего, знаю я, что пришёл тот, кого ты сегодня ждал на совете, да не увидел. Он…послал мне послание и попросил вас о…о встрече. Прошу, не заставляйте его ждать, прошу! — Госпожа Ке, но разве я кого-то жду? — Чжан встал, а сам кивнул Бэй Кангу, чтоб тот следил за гостями. — Здесь все мои друзья! Иди лучше отдохни, вижу, ты не так нарядна, как должно заявляться на такую важную встречу? Давай позже поговорим, я пока занят важными государственными делами! Императрица же не унималась, схватив мужа за запястье, та вручила ему то самое письмо, прежде чем служанки, пришедшие на помощь Жуй, увели её. В письме же писалось следующее: «Я знаю, как победить демонов. Жду вас в саду, у цветущей вишни» Конечно, это вызвало множество вопросов. Император перестал выглядеть так, словно и правда ничего не случилось, на его лице появилась задумчивость. В свою очередь тот показал письмо сначала Гуцзинь, что стояла по левую руку, а потом и Кангу, что был по правую. — Слышала я в своём путешествии об одном охотнике на демонов. Он был очень хорош, не раз помогал мне поймать следы того самого демона, который нынче во дворце. Сходите, вы ни о чём не пожалеете. Никто из присутствующих даже понятия не имеет, с кем вам придётся столкнуться. Возьмите его с собой — женщина указала на Канга — тот готов верой и правдой защищать вас от всего, мой господин, даже от меня. Глаза сверкнули хищно в сторону Бэй Канга, а после к дверному проёму, где словно кто-то на миг появился. Слова ЛКД были сладки, будто мёд, а нежные тонкие руки легли на плечи старика, словно две змеи. Было решено всё с самого начала. — Представь гостям наши планы, Гуцзинь. Уверен, от тебя те точно не смогут оторвать взгляда. Бэй Канг, мы идём туда. Стоит Императору покинуть зал под недовольные звуки вельмож, а советнице встать со свитком в руках, как по полу залы стал ползти синий туман. Возмущённые голоса перемешались. — Это не по обычаям! — кричит один, стуча кубком. — Женщина ничего не смыслит в политике и войне, ей место в саду или медяном доме! — говорит кто-то другой. Стоящий воин рядом с ЛКД обнажает оружие, но та кладёт ему руку на плечо. — Не стоит, чемпион. Здесь я сама. Синий туман постепенно поднимался, двери залы закрылись, а женщина продолжала читать свиток, содержание которого перестало быть важным. Испуганные паранормальным чиновники намеревались приблизиться, их охрана уже шла в сторону советницы, пока из дыма не появились большие руки, осевшие у кого-то на плечах. Когда товарищ жертвы оглянулся, то заметил — голова почти зажата в клещи этих дымных рук, появившихся из пустоты. Вскоре в самом зале стало не видно ни зги, а тишину и испуганный шёпот нарушало лишь то, что один за другим люди валились на пол, засыпая в холоде магии и видя самый страшный свой кошмар. Когда же заснули все, та обратилась к капитану. — Пора. Правда сначала я хочу заглянуть к кое-кому ещё. Сопроводите меня. — Как прикажите, моя госпожа. Жуй Руолан всегда надеялась поняться как можно выше в этом жестоком мире. Она прекрасно знала, что друзей надолго не заведёшь, а верное знакомство всегда ей поможет выжить даже в аду. От того, когда Ке спешно покинула дворец, та, оставаясь в её покоях, разбирала вещи. Красивые украшения да драгоценности впервые попали в её руки и служанка, не веря своему счастью, говорила — Сошла с ума императрица, видно новую искать будут. Я подамся в наложницы, и буду жить здесь, в этой комнате, не будет больше бед и господ не будет, ведь сама себе я хозяйка и сама себе госпожа. Как же приятно грели эти чёрствые мысли душу. Признаться, услуживая каждому, та значительно устала. Борясь за богатую жизнь и положение, та точно знала о том, где стоит улыбнуться, где стоит услужить, кому довериться, а кого отдать под суд. Не зря говорят, что женщины крайне хитрые и коварные. От того Жуй, улыбаясь, складывала драгоценности, ложилась на мягкие перины и прибирала волосы чужими щётками с драгоценностями. Правда её спокойствие кое-что нарушило. Или, даже сказать, кое-кто. С ветром донёсся знакомый голос. — И скольким же ты поклялась служить верой и правдой? Жуй Руолан огляделась вокруг. Покои Ке не изменились, разве что постепенно потухли все свечи, а солнце словно и вовсе покинуло комнату, оставляя служанку в полумраке. — Это просто ветер — говорит она себе, оглядываясь, в надежде не заметить подтверждения своих слов. — И в горе и в радости ты клялась быть верной только мне, ну а теперь твоя верность сгнила? Двери закрылись с грохотом, а под ними появились загадочные тени рук, что ползли всё выше и выше, ползли в надежде забрать всё драгоценное. Испуганная этим фактом служанка, забралась на кровать, но даже когда весь пол охватил мрак, это ничего не остановило. Ничего и никого В тумане Жуй Руолан заметила знакомый силуэт прошлой госпожи. Она ступала к ней по воздуху и белое её платье словно было соткано из утреннего тумана. Не видно, разве что, лица, будто того и не было никогда, словно она никого и не должна помнить. И вот настал момент, когда силуэт подошёл слишком близко, настолько, что та чувствовала холодное дыхание на своей шее. — Ты хотела, чтобы тебя запомнил мир, но теперь, после всего того, что произошло, после всего того, что я вижу, ты не заслужила даже остаться мимолётным воспоминанием этого мира. На кровати начал сгущаться синий туман и цепи сковали Руолан. Та плакала, умоляла, говорила, что исправиться и будет ей служить, да только вот каждое слово страха было наполнено лишь одним — ложью, её любимым оружием против всего дворца. В конце концов цепи, что так сковали её руки и ноги, утянули служанку вглубь тумана и от той не осталось больше ничего — только последний крик, что эхом проносился по комнате. — Как жаль, цветок Орхидеи, так изящен и благороден, но так требователен. Ему легко умереть без ухода. — говорит ЛКД, смотря на стоящего рядом капитана. Тот же, держал себя за шею, почему-то, шатаясь из стороны в сторону, будто молча стараясь себя успокоить. Женщина взяла с кровати оставшийся платочек и, подойдя к капитану, убрала тот платок в кулак, чтобы окончательно уничтожить, а оставшуюся пыль жизни отдать мертвецу, что ещё помнил свою смерть, чьи глаза были наполнены непониманием, а память — пробелами. Платок обратился в синий дым и обвил шею мужчины, словно поддерживая и унимая эту странную боль. — Простите меня, госпожа, я не должен вас тревожить этим, но моя голова трещит по швам. — говорит тот тихо, опустив взгляд. — Мне очень больно. Бай Гуцзинь грустно улыбается. Вейдун, её Вейдун, храбрый и добрый, выглядел таким покорным и потерянным, он не помнил своего имени, не помнил кто она, лишь знал, что обязался защищать свою госпожу ценой жизни. Правда мёртвые, будучи на земле, страдают куда больше всяких живых. — Капитан — говорит она, обнимая его, гладя по волосам — Всю эту боль можно унять. Страх будет питать тебя и сопровождать и любой, познавший его, облегчит твою боль. Надеюсь, мой маленький подарок тебе понравился? — Я хочу к ней. — тихо шепчет тот в ответ, но скоро меняется в лице, словно ничего не было. Словно страх Жуй Руолан вернул его в то состояние, каким тот должен быть. Женщина тяжело вздохнула. Увы, они всё уже начали и поздно что-то менять. Нужно вернуться к главному. Пора встречи. Чжу Чжан и правда надеялся, что встретит того самого знаменитого охотника на всяких демонов, ведь те своим присутствием просто мешали спокойно жить. Обычное существование становилось пыткой, ведь приходилось уживаться с существами, что куда сильнее и могущественнее каждого, чья воля всегда будет главнее и с кем ты ничего не сможешь сделать. Потому Чжу Чжан и Бэй Канг, пусть и с опаской, но шли к тому самому месту, где цветёт вишня, где их уже ждали. Это был знакомый нам демон, которого якобы поймали. Он, стоя у дерева уже в образе людскому роду привычнее — как загадочный вельможа с флейтой в руках, почти сразу заметил приближение гостей. Последовал почтительный поклон господина. — Я уже потерял всякую надежду на встречу с вами — говорит он, не поднимая глаз — Слышал я, что вы ищете способ избавления от демонов. Сегодня как раз для этого прекрасный день. Господин поднял глаза наверх, чем вызывал непонимание у стоящих, но демон лишь поднял отлетевший цветок вишни. — В это время вишня особенно прекрасна, ведь совсем не должна цвести. Но в наших грёзах та останется такой же, какой и должна быть. — Что вы имеете в виду? Не несите чепухи, перед вами Сам Император! — говорит Бэй Канг, выставляя оружие вперёд. — Вы знаете, как изничтожить демонов? Лучше бы сказать вам это сейчас, немедля. — Канг, Канг, видно этот господин любит философствовать — окликнул его Чжан, хотя сам выглядел мрачнее тучи. — Пусть закончит. — Благодарю за уважение ко мне, Император. Возьмите этот цветок и слушайте — флейта в моих руках веками изгоняла всякое зло, от того, зная ваше благородство, я сыграю для вас. Насладитесь же игрой, Император, вы, видно, устали вечно воевать. — Мой дорогой друг — начал Чжан, беря в руки этот красивый цветок — вы, видно, небожитель, раз приносите такие чудеса цветения. Пусть я не молился вам, но уважаю вас и ваши деяния. Надеюсь, с вашей помощью всё наконец вернётся на круги своя. Люди будут сами управлять своей жизнью и ни один демон больше не вмешается в нашу жизнь. Играйте же, играйте! Слова были сладки и ядовиты, демон лишь странно усмехнулся, ничего не отвечая. Взяв в руки флейту, тот сел под вишнёвым деревом и принялся играть чистую мелодию, что должна была изгнать всё зло. Проникновенная мелодия разносилась по всему дворцу, не оставляя душу ни одного живого человека равнодушным. С каждым высоким звуком флейты, человека наполняло спокойствие, что было смешено вместе с тихим ужасом, что, подобно паразиту, пробирается внутрь, намереваясь добраться до самого сердца. Кому скрывать было нечего — тот лишь умиротворённо вслушивался, засыпая, а если на душе были пороки, то тот засыпал с замёрзшими руками и видел в голове лишь ужас да страх. Не спал только император, что сначала не заметил, как девушки в садах исчезли, а после как упал Бэй Канг. Перед ним была лишь одна красота — цветущее вишнёвое дерево, что становилось всё ярче, с каждой новой нотой наливаясь неведанными красками весны. Тем не менее, любой иллюзии приходит время рушится. Так и дерево перед Чжу Чжаном вдруг приобрело странный вид — по светлому стволу поползла скверна, а неестественно большие и яркие цветы начали гнить один за другим, падая на землю и выжигая её. Куда бы не упал цветок, оставлял он за собой ядовитые следы, словно пытался отчистить эту иллюзию счастья. Дождь из лепестков стал лишь первой трагедией для золотой клетки. Чжу Чжан с испугом отстранился, пытаясь скрыться от ожогов, но тут демон явил своё демоническое нутро, продолжая играть. Спокойная мелодия искажалась на слуху и резала уши. — Хватит! — кричал Чжан — Хватит, чудовище! — схватив у упавшего Канга меч, тот было набросился на демона, но тот исчез в тумане, синем тумане, оставляя после себя несколько ядовитых лепестков. Чтобы справится с этим дождём, Чжан быстро постарался скрыться во дворце, но тот был забит блеском. Куда бы не ступал испуганный мужчина, к кому бы не пытался обратиться — каждый его шаг сопровождался появлением золота, что вот-вот заберёт его в свои объятия. Жидкое, горячие, такое любимое для Чжана, что ползло за ним, словно вода, пока тот, еле дыша, снимал с себя всё тяжёлое, чтобы бежать быстрее. Наконец он нашёл кого-то знакомого — ЛКД. Советница стояла к нему лицом, хлопая в ладоши, словно увидела что-то смешное. Искажённое от чудовищного ужаса лицо Чжана требовало помощи, тот кричал — Гуцзинь! Гуцзинь, чёртова ты ведьма! В какой-то момент ЛКД приблизилась к тому так близко, что тот чуть не отшатнулся к раскалённому золоту. — А кто же ты? Резкий удар. Мужчину буквально кинули по лестнице, заставив пролететь каждую из ступенек, прежде чем тот оказался уставший и изнеможденный именно там, где когда-то ЛКД ему молилась, преклонив колени. — Я должен был догадаться, что вся эта история — правда. Ты пришла во дворец, обдурила моего брата, устроила переполох, пытаясь мешать мне! Именно поэтому я ненавижу таких демонов, они вмешиваются в естественный порядок вещей! — Естественный порядок? Так вот как это называется? Уничтожение слабых, ложь и обесценивание всякой жизни ради собственного богатства? Естественный порядок — угнетать другой народ лишь потому, что иначе кучка чиновников перестанут в тебя верить? Естественный порядок травить моими руками твоего миролюбивого брата и подставлять племянника?! — громкий голос женщины был везде. Длинное платье развевалось на ветру, пока она сама смотрела сверху вниз на Чжу Чжана, что пал, пал окончательно. — Я прибыла в этот мир ради справедливости, ведь слышала, что правитель Китая есть самый добродушный и справедливый человек. Всё это время я старалась решить то, что ты натворил. Знаешь, в чём грехи человеческой глупости, Чжу Чжан? Сначала я думала, что грешным оказалось доверие, уважение и любовь, но сейчас поняла, что есть самый главный грех — уверенность что ты останешься безнаказанным. Уничтожая доверие, пренебрегая уважением и разрушая любовь, ты думал, что никто тебе не помешает. Очень жаль, что таких уверенных в своей безнаказанности людей всё больше и больше. Возможно, стоит сделать мир лучше иным способом. — Ты чудовище! — кричал мужчина, на что в ответ получил лишь жуткий смех. — Я поняла, что сколько не делай добра — всё оборачивается против. Чжу Чжан, ты будешь казнён здесь и сейчас, а твоя кровь станет началом очищения всего Китая! Чжан, поднимаясь на ноги, думал было бежать, но встречает глазами капитана. Взяв его за плечи, тот, улыбаясь говорит. — Ты…ты служишь мне капитан…как тебя там…не важно! Разберись с ней! — Увы, но этот солдат служит совсем не вам. — говорит та, отворачиваясь. Капитан толкает императора, а после достаёт оружие со страшным скрипом. — Ваше желание для меня закон, моя леди. Голова полетела вниз, по ступеням, вон из дворца, а за ней полилась река крови, запачкав мрамор. Подойдя к казнённому телу, та аккуратно окунула в кровь свои пальцы, а после коснулась губ. — Вот какой вкус у лжецов…и всё же, вино куда лучше. — женщина смеётся, глядя туда, куда упала голова, а после глядит на капитана, что с какой-то усталостью смотрит туда, куда льётся эта река. — Я знаю, что дальше нас ждёт ещё больше трудностей. Скоро проснётся дворец, начнётся паника, потому я попрошу тебя об одном — в её руках материализовался костяной ключ. — Сбереги его. Беги как можно дальше, но сбереги этот ключ. — Разве я не должен защищать вас, госпожа? — О, мой милый капитан, ты не видишь судьбы. Так будет правильно. А мы ещё обязательно встретимся вновь, чтобы вконец искоренить грехи человеческой глупости. Иллюзия рассеивалась. Вишня больше не цвела. Все просыпались от странного ужасного сна, а как увидели произошедшее на парадной, да стоящую там ЛКД, то сразу позвали монаха, что сообщил о произошедшем Тану. Когда ту спросили, что случилось, она лишь смеялась им в ответ, хитро, словно что-то точно зная. Они встретятся снова, нескоро и, может, не всё получится. Тот будет звать себя неМэром, оденет костюм и сменит внешний вид, она же будет слабее, чем прежде, но точно не отступит. В конце концов, кто, если не они, смогут изменить мир к лучшему?