I see (you in) fire

Эру Единственный, Илуватар, позволил порождениям своих мыслей — Аинур, узреть творимую ими для него Великую Музыку. Видения положили начало Миру, Эа, куда по собственной воле вошли некоторые из Аинур и стали именоваться Валар. Однако тот Мир, который предстал перед ними в мыслях Создателя, был иллюзией — будущим, которое им только предстояло воплотить в Бытие. До сотворения Мира появились не только Валар. Народ Валар, их помощники и слуги — Майяр, уступали в могуществе Аинур Эа, но превосходили прочих. Самым мудрым из известных Майяр был Олорин, в своем зримом обличье ставший другом всех детей Илуватара и известный среди них как Митрандир или Гэндальф. С его подачи в мыслях зарождались достойные побуждения и прекрасные видения, с помощью его слов сердца покидали отчаяние и печаль. Когда над Миром повисла угроза возвращение Саурона, на западе Средиземья появились Истари, волшебники, среди которых был и Гэндальф Серый. На Великом Совете, призванном решить, что делать дальше, Гэндальф произнес пророческие слова, которые однажды привели его в Шир к одному удивительному хоббиту. Бильбо. «Много странного происходит в мире, — сказал Митрандир своему доброму другу Элронду, — и помощь может зачастую прийти из слабых рук, когда Мудрые дрогнут». Гэндальф порой сам предсказывал будущее (вследствие озарения ли или своей прозорливости) и иногда мог собственными усилиями на него повлиять, но было то, что даже Валар, которым известное многое, а уж тем более он, знать не могли. Видения Великой Музыки не были точным предсказанием. Илуватар никому не раскрывал всех своих замыслов и в каждую эпоху появлялись новые непредвиденные вещи. Митрандир знал, что истинные прозрения, не основанные на очевидных причинах и здравой логике, могут снизойти и на Детей Эру. Их собственный разум основывался на жизненном опыте и ничего не содержал о будущем в самом себе, хотя они и могли делать порой поразительно точные предсказания, отталкиваясь от собственных суждений, знаний и умения выстраивать причинно-следственные связи. Но такие «пророчества» не всегда срабатывали, как и не всегда учитывали то, что в силу незнания Замысла, увидеть было не дано. О будущем такой разум мог узнать от другого разума, который видел Замысел Эру. Таким проводником мог в конечном счете стать, например, сам Илуватар или Валар, которые видели большую часть Его Замысла. Истинные прозрения имели разные формы (это могли быть тревожные сны или озарения наяву, очертания будущего на поверхности воды или зов сердца, стихотворные шифры или точные послания), могли быть туманными и определенными, могли быть безусловными: события в них обязательно произойдут именно так, как предсказано, вне зависимости от каких-либо факторов; и условными: в которых подразумевалась возможность двух и более исходов, зависящих от выбора и действий конкретных индивидуумов. Когда взвинченный запыхавшийся Бильбо одной ночью возник перед Гэндальфом в лагере лесных эльфов и людей Озерного города, разбитом под стенами Эребора в развалинах Дейла, прихватив с собой Аркенстон и сбивчиво поведав ему о том, что ему уже трижды что-то являлось в огне, Гэндальф не был удивлен. Но более обстоятельный разговор с хоббитом, которого через две кружки чая и одну рыбную похлебку все же удалось успокоить, возбудил в волшебнике неподдельное любопытство. Первое «видение» Бильбо Олорин не без удовлетворения списал про себя на плод собственных трудов. Он стремился пробудить в Бэггинсе Тука и ему это, судя по всему, удалось. Принимая во внимание богатое воображение Бильбо, о котором Гэндальфу когда-то при встрече рассказывала Белладонна Бэггинс-Тук, побочный эффект в виде огненных иллюзий не был сюрпризом. Помноженное на яркие впечатления от первого знакомства с гномами и дар убеждения Гэндальфа, подсознание Бильбо будто бы выдало в камине картинку, которую он уже нарисовал у себя в голове. Поначалу Истари не смог добиться от измученного Бэггинса внятного рассказа про два других видения и (поспешно) также списал их на разыгравшееся воображение Бильбо, подогретое его эмоциями. И если вторую иллюзию он действительно мог объяснить этим же набором причин, то последнее недавнее видение хоббита в Эреборе заинтересовало его больше всех — оно содержало детали, которые Бильбо просто не мог знать или где-то услышать и увидеть. Воспаленный ум впечатлительного Бэггинса в особенности на фоне всего того, что он, по всей видимости, пережил за последний месяц в Эреборе, мог предсказать смерть Дубощита. Этот гном хоть и был, по мнению Гэндальфа, самым вменяемым из всей их братии, но состоял сплошь из крайностей: чрезмерная скрытность и подозрительность, рассудительность и осмотрительность соседствовали с необдуманными «героическими» бросками в омут с головой. Фили и Кили неотступно следовали за своим дядюшкой, так что переживания за их погибель тоже были небезосновательны. Равным образом, исходя из собственных умозаключений и печального опыта, Бильбо мог предсказать и то, что их всех мог убить Азог или любой другой орк. Но он точно не мог знать, где именно их убьют, как и того, что армия орков будет разделена надвое. Гэндальф предполагал, что в скором времени Эребор должен был атаковать легион Азога из Дол-Гулдура — крепости на юго-западе Лихолесья, но не думал, что к нему присоединится подкрепление из северной крепости орков Гундабад, возглавляемое отродьем Осквернителя — Болгом. Судя по описанию видения Бильбо, Азог должен был отвлекать силы эльфов, людей и гномов до прибытия Болга со стороны Вороньей высоты, где орки и убьют Торина и племянников. — Бильбо, истинные прозрения — большая редкость. Не всегда тот, кого они настигают, готов к тому, что они в себе несут. Неподготовленному уму они порой могут причинить большую боль и привести в смятение, особенно, если пророчат смерть. Но я прошу тебя не отчаиваться. Твое видение — большая удача. Оно дает нам преимущество, о котором наши враги не имеют ни малейшего понятия. Гэндальф улыбнулся Бильбо, убрал руку с его плеча и оперся на посох Радагаста. Несмотря на морозный декабрьский ветер и выпавший снег, они вышли из теплой палатки Трандуила, поскольку Бильбо хотел поговорить с волшебником с глазу на глаз. Помрачневший хоббит стоял рядом с ним, опустив голову, и бездумно сжимал-разжимал кулаки. Гэндальф понимал, что его гложило, но не мог гарантировать, что все будет хорошо, как не мог с самого начала похода. Он не знал, относилось ли видение Бильбо к условным или нет, но точно знал, что если они ничего не предпримут, то исход будет один и он будет печальным. — Мы сделаем все, чтобы спасти Торина и его племянников, не сомневайся. Благодаря тебе, у нас возможно появился шанс повлиять на ход будущего. Бэггинс немного оттаял и с надеждой посмотрел на него. Гэндальф ответил ему ободряющим кивком и взглянул в сторону палатки. Предстояло разобраться еще с несколькими делами: для начала с Аркенстоном и проблемой объединения кучи разрозненных и обозлившихся друг на друга сил гномов с одной и эльфов с людьми с другой стороны. Истари тяжело вздохнул. Это будет непросто. К счастью, все прошло лучше, чем он предполагал. Бильбо сделал изумительный ход, передав алмаз Трандуилу и Барду. Хоббит предполагал, что так они смогут оказать давление на подгорного короля и это позволит избежать конфликта, но Гэндальф заранее знал, что этот план обречен на провал. Польза демонстрации Дубощиту Аркенстона была не в этом, а в том, что это могло подтолкнуть его найти выход из безумия, вновь обрести рассудительность и трезво оценить обстановку. Истари верил, что Дубощиту это под силу, гномы были упрямцами, но не трусами, и никогда не избегали сражений, когда дело касалось их напрямую. Как сейчас. Если Торин не придет им на помощь, то снова потеряет Эребор и в придачу весь свой отряд, который не сможет отражать натиск орков в одиночку в случае поражения эльфов и людей. Безумный Король-Под-Горой заперся внутри своей крепости и не желал никого слышать. Оставалось надеяться, что их услышит Торин. Помимо Аркенстона, Гэндальф стоял перед проблемой, как убедить Трандуила и Барда не реагировать остро на первую реакцию подгорного короля на их «выгодную сделку». В этом ему снова помог дорогой хоббит, а точнее — его видение. Если Бард изначально был не против мирно уладить разногласия с гномами, особенно на фоне приближающейся опасности, то Владыка Лихолесья наотрез отказывался прислушиваться к предостережениям Гэндальфа насчет орков. Гномы были упертыми в силу своей природы, а эльфы по собственному выбору. Еще неизвестно, что хуже, — ворчал про себя раздраженный надменным поведением Трандуила Митрандир. Видение пошатнуло недоверие Трандуила. Разум эльфов не замутнен влиянием Мелькора и был больше, чем у других, открыт другим великим разумам, поэтому они отличались исключительной среди народов Эа способностью к истинному прозрению. И хорошо знали их природу и силу. Трандуил внимательно выслушал хоббита, который рассказал всю суть пророчества, по совету Гэндальфа умолчав лишь об увиденных им смертях Торина, Фили и Кили. Трандуил и так думал, что предостережения волшебника мотивированы лишь его желанием спасти «дорогих ему гномов», не стоило лишний раз упоминать их при нем. Лесной владыка, приняв для себя решение, перевел взгляд ничего не выражающих льдистых глаз на Гэндальфа, и едва уловимо кивнул. Олорин облегченно выдохнул и расплылся в улыбке: они только что заручились поддержкой армии Лихолесья в грядущей битве, теперь нужно разработать генеральный план действий. Перекинувшись парой слов с Бардом и Трандуилом, Гэндальф оставил их вырабатывать совместную стратегию на предстоящее сражение и вышел из палатки, прихватив с собой Бильбо. Оставалось еще два важных вопроса. Истари знал, что подвергнет хоббита огромному риску, если попросит его отправиться обратно в Эребор, чтобы предупредить об опасности еще не потерявших остатки скромного разума гномов из отряда Дубощита. Но лишь ему было под силу не только проскользнуть туда незамеченным, но и убедить их действовать. За время похода они крепко сдружились и не стали бы игнорировать слова их дорогого Взломщика. — Я не боюсь Торина, Гэндальф. Я и сам хотел вернуться обратно. Настрой хоббита обеспокоил волшебника. — А следовало бы. Нельзя недооценивать власть золота. Драконий недуг поражает сердца всех, кто соприкасается с тем, чем владел змей. Почти. Видя упрямую решимость Бильбо и то, что его слова не убедили хоббита вести себя осторожнее, он решил предпринять еще одну попытку. — Не стоит попадаться ему на глаза, Бильбо. Торин не в себе и способен на все. Тебе следует быть начеку. Времени на долгие разговоры у них не было и Гэндальф отпустил Бэггинса в надежде увидеть его вновь, целым и невредимым. Он проводил его долгим задумчивым взглядом и направился вглубь лагеря, где оставил своего коня. Нужно было покончить с последним делом. Сил эльфов и изнуренных внезапно навалившимися тяготами последнего месяца людей было явно недостаточно, чтобы переломить ход грядущей битвы. Им нужна помощь. И он знал, у кого ее искать. Больше, чем гномы и эльфы, орков ненавидел разве что Бьорн, чью семью Азог почти полностью вырезал, а тех, кто выжил, обратил в рабство. Нужно было только успеть передать ему весточку.