Проклятие дракона

Он очнулся в роскошных дворцовых покоях, на мягкой постели. Отчего-то болела правая нога и ныла старая рана на плече. А в высокие окна светило солнце. На пару мгновений Джону почудилось, что он проснулся у себя дома после жуткого и безумного кошмара о войне, об охоте на драконов, о Шерлоке. Близкое сердцу имя вновь ударило по уже изрядно истощенной душе человека. Джон с глухим стоном уткнулся лицом в подушку, давясь рыданиями. Его разум подкидывал ему обрывки воспоминаний из их разговоров с Шерлоком. Их тихий смех в унисон, светящиеся азартом серые и бездонные глаза с узкими щелками зрачков, чешуя, искрящаяся и переливающаяся всем оттенками и отблесками черного. Шерлок… Джон услышал, как отворилась дверь в комнату и резко сел на постели, с трудом взяв себя в руки. — Вы очнулись! — услышал охотник радостный женский голос. Он повернулся к двери и увидел, что к его постели бежит та самая молодая девушка-флейтистка, что играла на площади в тот день, когда мир Джона в который раз разбился на мелкие осколки. — Вы проспали четыре дня! Все так за Вас беспокоились! — она продолжала что-то восторженно щебетать, присаживаясь на кровать и заставляя Джона опуститься на подушки. Охотник был очарован. Он смотрел в глаза этой милой девушки и пытался сдержать рвущийся из груди стон боли. Серые, смеющиеся и заботливые глаза с зеленым отливом украшали симпатичное девичье лицо. Они так напоминали те глаза, которые Джону следовало бы теперь навсегда забыть. Говорливую девушку прервал стук в дверь. — Войдите! — тут же став серьезной, крикнула она. В комнату вошел вышколенный слуга и сообщил, что Его Величество Король желает лично встретиться с Джоном. Он будет ждать его через час в тронном зале. Охотник жестом удалил дворецкого и глубоко вдохнул, задержал дыхание и выдохнул, призывая себя собраться с мыслями. Это получалось не так хорошо, как хотелось бы Джону. Ему удалось отодвинуть все воспоминания на второй план, занять себя сиюминутными делами, но где-то в глубине его души засела непроходящая боль и тоска по несносному черному дракону. Девушка все это время молчала и внимательно смотрела в лицо Джона. Когда он посмотрел ей в глаза, по его спине пробежал холодок. Родной, сосредоточенный взгляд серо-зеленых глаз… Флейтистка тепло улыбнулась Джону, встала и вышла из комнаты. Охотник вздохнул то ли с облегчением, то ли с разочарованием. Он и сам не знал. После ванны и завтрака охотник отправился в тронный зал по коридорам с детства знакомого дворца. Ребенком он часто бегал по королевскому замку, прячась от надоедливых нянек, не дававших ему играть в войну с городскими мальчишками. Ему было совершенно не понятно, почему он не может с ними играть. Теперь же он тяжело ступал по толстым коврам, сильно прихрамывая на правую ногу и злясь на себя за физическую слабость. Встреченные по пути слуги почтительно кланялись ему, уступали дорогу и провожали его чуть ли не трепетными взглядами. Джон этого не замечал. Он чувствовал себя изрядно постаревшим и уставшим человеком, которого уже ничего не держит в этом мире. Тронный зал был роскошен, как в старые времена. Длинная ковровая дорожка, мраморные колонны, изящно увитые дорогой тканью, высокие окна с тяжелыми шторами, свежие цветы в дорогих вазах и величественный трон в конце зала, за которым во всю стену была написана подробная карта владений людей. Здесь ничего не изменилось. С трона поднялся человек и торопливо бросился навстречу Джону. Охотник узнал в этом седом, но сильном человеке с умными голубыми глазами первого советника своего отца и старого друга — Мирбона. — Джон, мальчик мой! — нынешний Король прижал Джона к груди как собственного сына. Охотник был искренне счастлив видеть, что близкий друг его семьи выжил в ту жуткую ночь, но он никак не мог натянуть на лицо улыбку. Смутно он вспомнил, что Мирбона тогда не было в замке. Король отправил его в соседний город по каким-то делам, в суть которых Джон никогда не любил вникать. — Ох, Джон, — Мирбон отстранился, сжал плечи охотника и заботливо осмотрел его с ног до головы. — Ты жив! Слава Богу, ты жив! Мирбон повел его в дворцовые сады, которые Джон всегда любил. Они беседовали и обменивались новостями. — Когда я вернулся в город, тут все было сильно разрушено. Вся королевская семья — убита. Мне рассказывали об алом драконе, уничтожившем Типрен и обезглавившем королевство. И трон предложили мне. Естественно, охотников до короны было много, но я решил, что у меня она будет в большей сохранности, — Мирбон чуть улыбнулся и вдруг погрустнел. — Мне было так тяжело поверить, что никого больше не осталось… Джон понимающе наклонил голову и решил, что теперь его очередь делиться новостями. Охотник рассказал старому другу все, что он делал с момента гибели его семьи, но умолчал лишь о его близком знакомстве с черным драконом Шерлоком. — Сколько же испытаний выпало на твою долю, Джон, — понимающе проговорил Мирбон, когда охотник закончил свой рассказ. — И, тем не менее, ты жив. Ты — единственный оставшийся в живых потомок древних королей. Престол по праву твой. Мирбон снял корону со своей головы, покрутил ее в руках и задумчиво уставился на Джона, который в шоке отпрянул от него. — Ты отдашь мне корону?! Мне?! Ты же знаешь, что я не могу принять на себя такую ответственность! — отпирался Джон. — Ты должен был стать королем. — Им должен был стать мой старший брат! А я солдат! Мне не нужна власть! — Вот именно! — вдруг оборвал его Мирбон. — Тебе не нужна власть. Ты осознаешь всю ответственность и всю тяжесть этой короны. Ты будешь отличным королем. — А как же ты? — тихо спросил Джон, у которого закончились аргументы. — А что я? — удивился Мирбон. — Если позволишь, я бы остался при тебе в качестве первого советника. Я люблю эту роль больше, чем роль короля. Джон обреченно посмотрел на этого умудренного жизнью старика и подумал, что выбора у него нет. Мирбон прав во всем. Раненная нога не позволит Джону вернуться к прежнему образу жизни, да и вряд ли он смог бы убивать драконов после всего, что с ним случилось. А корона — это долг и бремя, которое может теперь нести только он, Джон. Летели дни. Во дворце кипела подготовка к коронации, и Джон, гонимый усталостью и желанием наконец посидеть в одиночестве, сбежал в дворцовый сад. Он медленно шел по аллее сада, слушал щебетание птиц и вдыхал сладкий аромат цветов. Тоска стала его привычной спутницей и, оставаясь наедине с собой, он мог позволить ей отразиться на лице. Так было легче терпеть. Вдруг его мысли подхватила тихая и грустная мелодия флейты. Джон обратил внимание на то, что садовая аллея привела его к широкому фонтану, на бортике которого сидела девушка-флейтистка и выводила тихую и удивительно нежную мелодию на свое флейте. Джон вспомнил, что за эти несколько дней он пару раз видел ее в замке, но она к нему не подходила, а ему было не до нее. Девушка оборвала чудесную мелодию и посмотрела прямо на Джона. — Добрый день, Ваше Величество, — тихо сказала она, а бывший охотник вздрогнул от непривычного обращения, хотя так к нему теперь обращались все. Он кивнул в ответ, подошел к фонтану и сел рядом с этой удивительной девушкой. — Вы чудесно играете, — вежливо и честно заметил Джон, и девушка благодарно кивнула, принимая комплимент. — Я очень долго училась для того, чтобы так играть, — она крутила в руках флейту и молчала. — Извините, — вновь начал разговор Джон. — Я не знаю, кто вы и не знаю вашего имени. Вы ведь не служанка в замке… Девушка прервала его тихим смехом, и Джон трепетно заглянул в ее веселые серо-зеленые глаза, чувствуя, как сердце болезненно сжимается, тоскуя по родному другу. — Конечно, я не служанка, — улыбнулась она. — Мое имя Адманта. Я дочь Мирбона. Странно, что он нас не представил. Скажите, а вы правда были охотником на драконов? Глаза Адманты сияли восторгом, когда Джон рассказывал ей о своих приключениях. При виде ее почти детской радости бывший охотник забывался. И не было постоянной боли в груди, ночных кошмаров, от которых он просыпался с собственным криком, переплетенным с последним криком Шерлока, и не было тоски, сжигавшей его душу все это долгие дни. С той встречи Джон часто виделся с Адмантой в саду, они гуляли, говорили, она смеялась, а Джон лишь слабо улыбался. Эта милая дружба приносила ему облегчение, позволяя вновь дышать свободно. Но время шло, и коронация осталась позади. Теперь все время Джона занимали нудные повседневные дела короля, в которых он силился забыться и вытеснить из своей головы навязчивые воспоминания о парящем высоко в небе изящном черном драконе. Так прошло, кажется, несколько лет. Бывший охотник не следил за временем. Джон сильно постарел. Он заметил это однажды, бросив быстрый взгляд на свое отражение в зеркале. То, что он увидел там, его изумило и напугало. Джону вдруг померещилось, что он так и угаснет в считанные секунды. Из зеркала на него смотрела всего лишь тень того человека, которым он когда-то был. Усталые запавшие глаза, в глубине которых горел лихорадочный огонек отчаяния и тоски, плечи, сгорбившиеся под тяжким грузом страданий и бед; глубокие морщины, которых прежде не было на обаятельном лице Джона, теперь испещряли его незатейливым узором; ранняя седина на висках… Картину довершала трость, которой ему пришлось обзавестись, когда стало понятно, что хромота и боль не пройдут. Джон постарел слишком быстро. Это натолкнуло его на мысли о том, что его смерть не так уж и далека, а у него нет наследников, которым можно было бы оставить престол. Но он знал, как это решить. Все эти годы Адманта была его доброй подругой. Она ничего от него не требовала, помогала в нужный момент и просто была рядом, демонстрируя Джону, что все не так уж и плохо. Ее ласковая улыбка и мягкое сияние глаз помогали бывшему охотнику лучше всяких слов. Он сделал ей предложение выйти за него замуж. Мирбон, как и в старые времена, помогал Королю во всех вопросах правления, как первый советник. Он был счастлив видеть восторг своей дочери, получившей предложение от человека, которого она так давно и искренне любила. Адманта, как и ее отец, видела, что Джона что-то тревожит, но она чувствовала, что ей не стоит спрашивать. Он сам расскажет, если сочтет нужным, а она просто будет рядом с ним и постарается сделать его счастливым. Год проходил за годом, выпадал снег, а его сменяло лето раз за разом. У Джона и его нежной супруги родилось трое детей — два прелестных мальчика и очаровательная девочка, унаследовавшая роскошные волосы матери и глубокие синие глаза отца. Джон любил свою семью, но его сердце всецело принадлежало черному дракону, о котором он боялся вспоминать, но который часто приходил к нему во снах. Джон правил мудро и справедливо. Он хранил мир в своем королевстве. По его распоряжению орден охотников на драконов был распущен, а охота на драконов была объявлена вне закона. И с тех пор увидеть в небе летящего дракона стало обыденностью для людей, и народ с восторгом и без какого-либо страха провожал глазами могучего зверя, парящего высоко в небе. Правление Джона было долгим. Уже в глубокой старости он передал корону своему старшему сыну и благословил его правление. А однажды он просто не проснулся. Его верная супруга до конца своих дней носила траур по нежно любимому мужу. Адманта помогала своему старшему сыну править мудро, и он с честью продолжил дело своего отца, защищая людей и храня мир в великом человеческом королевстве. Имя Джона было занесено в человеческие летописи. О нем было сложено много красивых песен и легенд. Его ставили в пример потомкам, как воплощение чести, долга и справедливости. Среди людей он стал любимым героем и королем их времени. Но лишь Адманта догадывалась, какую тяжкую тайну хранил глубоко за сердцем ее муж. Тайну, которую он берег до последнего вздоха, и которую он забрал с собой в Рай.