Пугало

Эта девчонка из параллельного класса действительно очень странная. Мысль задерживается в голове у Захаровой всего на несколько мгновений, пока она следит за тем, как эта жалость собирает разбросанные по земле учебники и пытается запихнуть их в разорванный рюкзак, что у неё, конечно же, не выходит. Под дикий гогот окружающих она хватает учебники в руки, выронив пару штук, и несется к воротам. Она странная, эта Лиза, а Кристина не любит странных людей — они приводят её в замешательство, вгоняют в ступор и вообще рушат её правильный, не странный мир. Стоящий рядом парниша насмешливо хмыкает, и блондинка выныривает из своих мыслей, переводя взгляд на него. — Готов поспорить, что её даже трахать стремались, — говорит он, продолжая разговор, половину которого девушка пропустил мимо ушей. — Кого? — приподнимает брови она, и друг кивает в сторону ворот школы — за металлическими прутьями ограды все еще видна растрепанная макушка удаляющейся брюнетки. Кристину передергивает от неприязни, когда она думает о том, как эта девчонка занимается сексом. — Даже думать не хочу о том, что её мог кого-то иметь, — смеется уже шатенка, озвучивая мысли Шумы, и она согласно кивает. — Или она могла иметь кого-то, — задумчиво тянет Артём. Поймав вопросительный взгляд, он поясняет: — Ну, мы ведь не можем быть уверены в том, что она натуралка. Кристина закатывает глаза, бросая сигарету на землю и придавливает носком потертого кроссовка. Эта тема ей не только не интересна — она откровенно неприятна, и девушке хочется уже смыться домой. В общем-то, Лиза никогда не делала никому зла. Он казалась мягкой, неуверенной в себе, слабой, и, наверное, это и было главной причиной того, что именно она стала главным объектом издевательств. Люди ведь просто находят того, кто не может за себя постоять, и с помощью него доказывают силу, не так ли? И чем больше синяков оставалось на теле девчонки после каждого учебного дня, тем крепче было презрение к ней. К жалкой. Серой, испуганной. Особенно от Захаровой. Она искренне не представляет, как вообще можно нормально общаться с кем-то вроде этой мыши, с никчемным подобием человека. Кристина смотрит в зеркало, прежде чем выйти из помещения, и ловит яркий взгляд красивых глаз напротив. Ей нравится то, что она видит. Всегда нравилось. Она была по-настоящему красивой, и эта красота была её козырем, её броней и её визитной карточкой, тем, чему никто никогда не был способен сказать «нет». Она изгибает губы в подобии улыбки и устало выдыхает, когда отражение выдает ей тусклую гримасу в ответ. Блондинкой восхищаются все. На неё смотрят, за ней готовы идти, её готовы едва ли не обожествлять, несмотря на то, что связываться с ней ни у кого не хватает духу. Она не позволяет своей репутации сильной девушки пошатнуться ни на мгновение — слишком много Кристина вложила в ее создание. Это залог её неприкосновенности, залог того, что её жизнь в школе станет эталоном, одним из самых ярких воспоминаний. Кристина могла бы объяснить, откуда в ней столько желания оставаться на вершине любой ценой. Отец Захаровой ушел из семьи, когда узнал, что её мать беременна, и ей пришлось отчислиться из университета, вкалывать на подработках за гроши, чтобы прокормить дочь. Девочку растили бабушка с дедушкой, которые не упускали возможности напомнить ей, что именно она стала причиной того, что жизнь матери разрушена. Над Кристиной часто издевались, потому что она не могла позволить себе новую модель телефона или фирменную одежду, над ней часто издевались до тех пор, пока она не осознала для себя одну простую истину — либо издеваешься ты, либо издеваться будут над тобой. Шума не долго раздумывала над выбором. Сквозь чуть приоткрытые плотные шторы, пробирается луч света, как на зло падающий на лицо блондинки. Запах табака щекочет нос, голова нещадно гудит, как будто обезьянки со всей мощи бьют молотками по вискам, а простынь под обнаженным телом смялась доставляя великий дискомфорт. С трудом переворачиваясь на другой бок, Кристина хмурит брови еле разлепляя заспанные и опухшие от выпитого в эту ночь алкоголя глаза. — Проснулась? Соня, — рядом лежит Лиза, придерживая одной рукой одеяло, прикрывая грудь, а во второй тлеет сигарета, чей дым на солнечных лучах красиво поднимается ввысь. — Рот, — хриплый голос приказывает замолчать, а голова активно начинает работу пытаясь вспомнить вчерашние события. — А вчера мы говорили по другому, — хмыкая себе под нос, кареглазая тушит бычок об пепельницу и откидывая одеяло, поднимается с кровати совсем не стесняясь своей наготы, — Ничего не помнишь? — блондинка отрицательно кивает головой и осматривает девушку, что плавными шагами двигается к креслу с вещами, — Значит меня просто использовали? Лиза начала застёгивать пуговицы на своём комбинезоне и растрепала итак не уложенные волосы. Она склонила голову к плечу, упорно смотря в глаза игнорирующей её Захаровой. Кареглазая улыбнулась уголком губ, чуть спустила средней ширины лямки от костюма, обнажая острые ключицы и узкие плечи — у Шумы слегка дернулся глаз, вызывая у младшей тихий смешок. — Ну так что? — задала вопрос Лиза. — Что? — вздохнув, переспросила старшая. — Ты использовала меня? — Кристина вновь качает головой и с трудом встав с кровати, натягивает лежащую на полу футболку, после подходя ближе к синеволосой. — Нет, прости. Я ничего не помню, правда, — грузно опустив голову, блондинка всё пыталась привести свои мысли в порядок, — Мы с тобой переспали, так? — кивок в ответ и в груди почему-то кольнуло, — Блядство.

***

Тихо в церкви. Аромат свеч давно въелся в эти стены. Его вдыхать куда приятнее, чем порох и кровь, что везде и всюду преследуют. Выйди из церкви: сразу в ноздри вонь вечной борьбы за жизнь забивается. Боль, отчаяние, толкающее к безумию, конец. А тут что-то вроде кратковременного спокойствия. Это единственное место, куда с плохим помыслом не входят и где не кричат. Бывает, конечно, порой по углам торчки сидят, с Богом встречу ищут в пыльцовых туманах, их даже выгонять нет смысла, они как крысы, да и то не вредят, разве что себя уничтожают наркотиками. Не обязательно верить в Бога. Сюда приходят за тишиной. Кира сидит на первом ряду скамеек, сцепив руки, смотрит на алтарь с позолоченным крестом. Его свет касается, освещающий зал. В холодных лучах пляшут мелкие пылинки. Так тихо, что собственные мысли громче кажутся. Она никогда не молится. Блондинка не верит в то же, что и большинство, но кого-то благодарит за еще один день без потерь близких, за возможность бороться и не быть неспособным защитить ценное. В этом мире быть сильным — обязательное требование, не просто прихоть ради крутости. Крут тот, кто может бороться и получать, брать от жизни как можно больше в компенсацию за хуевые условия. Остальные — проигравшие. Таких не уважают и за людей не принимают. Но и их, увы, хватает. Опустить руки и ждать прихода смерти легче, чем ей противостоять и карабкаться вверх. Девушка сидит еще несколько минут, наслаждается ценным моментом покоя и тихо выходит, возвращаясь в свой ад. Здесь, как и обычно, пыхтят и ширяются прямо на улице, кричат и обливают друг друга ненавистью, что, скорее, жизни адресована. Где-то покрышки жгут, а где-то снова что-то не поделили и кулаками махаются. Насилие процветает. Кира садиться в машину и снимая с головы платок, прикрывает глаза, стараясь убрать все мысли из головы. — Свечку хоть поставила? — усмехается Саша, застегнув черную толстовку.  — Сегодня он сдохнет, — Кира дергает рукой, и водитель заводит иномарку, начиная своё движение. Кира отрешенно разглядывает мошек, летающих вокруг не знакомой ей лампы. Побитая, еле живая блондинка находится в сыром помещении схожую на пыточную. Девушку усадили на стул, на первый взгляд повидавший не одного пленного, и крепко связали руки и ноги, чтобы даже не думала предпринять попытку вырваться. Кира опускает взгляд в пол. Глаза от долгого смотрения на лампочку разболелись. Девушка дышит еле слышно и, даже не оборачиваясь, чувствует за собой чьей-то присутствие. Она предпочитает лишний раз не думать о неизвестном. Воспаленный от вечного употребления мозг и без того перегружен. О них, наркотиках, Медведева старается даже мысленно не заикаться, когда находится в трезвом уме, как сейчас. Зависимость укрепилась и стала практически нерушимой. Блондинка прикрывает тяжелые веки, лениво скребя ногтем деревянную ручку стула. Но покой не длится вечно. Снова звук открывшейся двери, только в этот раз вошедший всего один. Это она узнает по звуку приближающихся шагов одной пары ног. Не нужно долго думать, чтобы понять, кто пришел. Кире приходится открыть глаза и наткнуться на задумчивый взгляд Кила, вставшего напротив.  — Я разочарован в тебе, милая, — он не церемонится и сразу бьет по уязвимому месту. Кира слегка поджимает губы, продолжая скрести ногтем дерево, — В твоей попытке меня обвести вокруг пальца, — уточняет Кил, хмуря брови и заводя руки за спину. Девушка размыкает сухие губы, собираясь что-то ответить, но сразу передумывает. Бесполезно. Лишь хуже сделает, — А ещё разочарован в том, что ты провалила задание, — недовольным тоном говорит бородатый парень, покачав головой, — От тебя требовалась такая мелочь. Всего-то помочь ребятам разгрузить дурь, но, — коротко усмехается Кил, подойдя ближе к неподвижной блондинке, что не пытается идти на контакт, — Ты решила, что и себе часть можешь присвоить. Открыла свой рот, маленькая дрянь. Бородатый хмыкает и хватает девушку за волосы, дернув назад и нависая сверху. Кира смотрит ему прямо в глаза бесстрашно, но с ненавистью.  — Но я хочу, чтобы ты прекратила открывать свой милый ротик без причины, — тихо говорит он, наклонившись к её уху. — Целый язык — слишком большая роскошь, — спускается Кил до шепота и вдруг растягивает губы в улыбке, — Может, хоть с половиной научишься справляться, — парень вдруг смеется и резко выпрямляется, похлопав напрягшуюся Киру по щеке.  — Лучше вырви себе оставшийся глаз, думаю без него все смогут получше разглядеть твою внутреннюю гниль. Ты всё так же трахаешь свою младшую сестренку? — цедит Кира сквозь стиснутые зубы, четко выделяя последние слова. Бородатый холодно смеется и резко бьет в челюсть девушку, отчего та едва не валится на пол вместе со стулом. Парень ей не позволяет.  — Милая, сколько раз я говорил, что моя сестра тебя касаться не должна? — спрашивает он с ядом в голосе. Медведева сплевывает кровавую слюну и косится на мужчину гневным взглядом. Тот ухмыляется и вновь нависает над ней, проведя большим пальцем под нижней губой. Блондинка стискивает челюсти, хватая воздух через нос. Её голову обхватывает все это время стоявший позади человек, фиксируя на одном месте.  — Вопи, что есть силы, сучка! — орет Кил, сумев разжать чужую челюсть, и вытащить склизкий язык. Второй рукой быстро достав из кармана нож, он с азартом во взгляде медленно и мучительно двигает лезвие вдоль мышцы. Кира задыхается от боли, чувствуя, как голова начинает кружиться, а перед глазами все смазывается. Она сжимает кулаки до неприятного хруста и почти воет. Боль оказывается слишком сильной. Казалось, куда еще больше. Такого она не испытывала никогда.  — Громче, — рычит парень, склонившись над Кириным лицом и прорезая язык до середины, раня при это ещё и верхнюю губу, — Шипи, змеёныш и запомни этот момент на всю свою жизнь. Адская боль парализует тело, подавлять ее больше не получается. Кира нечеловечески орет и дергает плечами и коленями, просто потому что без единого движения выдерживать эту пытку в сотни раз невыносимее. У неё как будто не мышцу разделяют, а самое сердце и душу пополам голыми руками рвут. Вместе с этим её покидает еще одна частичка здравомыслия. Человечности. Кира входит в душный и шумный дом с Сашей и несколькими парнями. Блондинка прячет пистолет за поясом, а холод лезвия приятно касается кожи у щиколотки. Маленький нож всегда в запасе. Девушка с ним не расставалась по сей день, храня в нём всю свою боль давно минувшего дня. — Передаю тебе свою искреннюю благодарность. Дурь, что надо, — говорит паренёк, протягивая скрученные купюры. Кира спокойно выхватывает их из чужих рук, пересчитывая. — Жди через недельки две снова.  — Обязательно, — кивает блондинка, коротко улыбнувшись и разворачиваясь обращаться к другу, говоря полушёпотом, — Найди мне его. Напарник согласно кивает и уноситься на второй этаж дома. Осматривая пространство, Кира отправляет других парней отдохнуть, но просит быть на связи. Сегодняшний день вновь окраситься в красный.

***

Режущая головная боль пронзает, когда сознание еще не успевает полностью вернуться к лежащему на темном диване мужчине. Он болезненно морщится и поджимает сухие губы. Под веками летают множество разноцветных кружочков на фоне абсолютной черноты, и от этого начинает кружиться голова. Отяжелевшая, окаменевшая, как и все тело. Кил не может даже пальцем пошевелить. Во рту сухо, а язык прилип к небу. Хочется пить. Разлепив тяжелые веки, старый слегка щурится от искусственного света, уколовшего привыкший к темноте глаз. Прямо перед мужчиной, на кресле, которое от дивана разделяет обычный кофейный столик, сидит Кира. Заметив, что давний «приятель» очнулся, девушка скалится, вздернув подбородок. В темных глазах мелькает короткая вспышка.  — Пират очнулся, — сиплым низким голосом говорит она, не отрывая от Кила звериного взгляда. Бородатый совсем немного, насколько это возможно в ослабленном состоянии, приподнимает голову, быстро осматривая помещение, в котором, как оказывается, находятся еще несколько парней в чёрной одежде. Они расхаживают по комнатушке, как сторожевые псы: у кого-то в руке пистолет, у кого-то — холодное оружие. В довольно простом помещении нет ничего, что кричало бы об опасности. На стенах висят картины с красивыми пейзажами природы, на настенной полке стоят книги, какие-то статуэтки, чьи-то фотографии в рамках. Кил не может их разглядеть. На столике пара уже пустых чашек и пепельница с несколькими окурками. — Ты кто? — сглатывая ком в горле спрашивает пират. — Милый, всего восемь лет прошло и ты уже не помнишь меня? — наиграно обиженный тон, — А вот так? — приоткрывая рот, две половины языка начинают двигаться как щупальца осьминога. Кил ошарашено смотрит одним глазом на девушку, не имея сил что либо сказать, — Молчишь? — Кира резко встает, обходит стол и дает уже присевшему бородачу крепкую пощечину. Тот жмурится, лицо вспыхивает жаром. Блондинка хватает его за волосы и дергает назад, прижимая к спинке дивана и нависая сверху, сжирает плотоядными глазами. — Как ты..— от шока мужчина не может связать слова в одно целое. — Как я выбралась? — шипит она ему в лицо, цепляясь за каждую черту, сканируя, — Не я одна тебя дурила, старик, — подушечками пальцев девушка ведет по раскрасневшейся щеке и останавливается на нижнем веке ещё целого глаза, — Сюрприз. Кила трясет от чужих прикосновений, от горячего дыхания, от которого кожа покрывается волдырями, от глаз, которые яростно пытаются ворваться ему в душу. Он чувствует, как с каждой секундой окунается в жгучий страх, разливающуюся по телу. — Чего ты хочешь? — дрожащих голосом спрашивает он, стискивая челюсть. — Чего я хочу? — притворно дружелюбный голос режет слух, — Твоей смерти, чёртов ублюдок, — блондинка ядовито улыбается и чуть наклонившись достаёт тот самый нож, рассматривая его. Увидев предмет в чужих руках, пират нервно сглотнул, а в уголке целого глаза начала скапливаться влага. — Прошу, не надо, — дергаясь на месте, мужчина бешено глотает воздух, но позади девушки, люди уже выставили оружие. Рыпаться не вариант. — Не надо? — спокойно говорит она, держа в опущенной руке лезвие, — Твоя сестра тебе тоже это говорила, я права? — её гневный взгляд падает на Кила, — Ты её не слушал и вёл себя как животное, имея бедную девочку, — жестоко добивает она, — Ты будешь умирать медленно и мучительно, падаль, — поднимая лезвие ввысь, оно резким движением проезжается от лба до щеки, разрезая дряхлую кожу и веко. — Думаю нужно взять нечто весомее, — девушка оборачивается к Саше, — Его время пришло, — вытягивая руку, девушка через секунду ощущает рукоять тесака в своей ладони. Осматривая предмет, блондинка довольно улыбается и смотрит на жертву, что рукой накрывает свежий порез. Одно мгновенье и тесак врезается в плоть с хлюпающим звуком. Взлетает и вновь вгрызается в нее, словно хищник — в жертву. Сухожилия порвались, словно натянутая гитарная струна, и кости трещат под напором стали. Кира улыбается, с наслаждением вдыхая сладкий запах. Позади парни не мигающим взглядом наблюдают за взмахом и падением тяжелого оружия. Пара капель попадает на одежду. Кира смотрит, как жидкость впитывается в ткань, как она окрашивается в черный в тусклом свете голой лампочки, и удивленно вскидывает брови, переведя взгляд на единственный болтающийся на нервах глаз: — Кажется, ты не слишком дружелюбен, старик. Тебя нужно наказать, — блондинка заносит руку прямиком над горлом, собираясь вонзить лезвие прямиком до позвоночника, но вдруг замирает, и улыбается. Она проводит пальцами по щеке с отслаивающейся кожей, — О, не стоит плакать, не стоит… Я уверена, ты сделал это не специально, — тесак врезает в черепную коробку. И еще раз. И еще, и еще, и еще, пока остатки крови и мозгов взлетают вверх вместе со сталью, Кира глазами жрёт, проламывая череп до однообразной каши. — Не надо, не надо, не надо, — кричит она, и прохладные капли обрамляют её лицо. Она откинула тесак в сторону и отошла на пару шагов, облизывая губы. Кира улыбается и поднимает взгляд на изуродованный труп. Безжизненный зрачок смотрит на неё с высоты пола, а она переводит взор и смотрит в ответ.

***

При воспоминании о начале вчерашней встрече с Лизой — смех, карамельные глаза — Кристина становится одной большой мурашкой, раздраженно дергается, пытаясь избавиться от наваждения. Она ловит себя на мысли, что ей противно от самой себя. Противно от того, что она совершенно не помнит того, что сказала и сделала. Уже второй час она сидит одна в квартире, и нервно крутит телефон в руке, всё никак не решаясь написать. Кристина сворачивает из школьного коридора на улицу, где сейчас никого нет из-за дождя, что является хорошей возможностью уединиться. Захарова облокачивается на стену под крышей крыльца, достаёт телефон и открывает чат, не успевая даже прочитать первое сообщение, как из её рук самым наглым образом забирают мобильник. Шум дождя удачно маскирует сбитое дыхание девушки, которая раздражёна таким обращением к себе. — Верни, — требует блондинка, уверенно смотря прямо в глаза человеку напротив. Старший слегка удивляется тому, какой смелой резко стала Шума, хотя в последнюю их встречу её в дрожь бросило, а потом та вовсе сбежала. — А то что? — брюнет изгибает бровь и опирается рукой на вертикальную поверхность рядом с девушкой, — Что ты мне сделаешь? Крис ровно выдыхает, складывает руки и скрещивает одну ногу, принимая расслабленную позу. Лучшая атака – это спокойствие, именно оно начинает выводить людей из себя. — Что тебе нужно? Снова хочешь заявить о своих правах, напомнить, что я без твоего разрешения не должна дышать? Или замену своей подстилке ищешь? — вот тут она перегибает, выставляя тот инцидент на вечеринке, как слабость парня, который лишь сделал это назло своей бывшей. — Мы это уже прошли, не думаешь? — Что ты ей сказала? Невероятно, парень и правда просто проглатывает этот наезд. — Мише сказала, что волейбольная игра между школами будет только через полгода, — Кристина выставляет палец, словно собирается считать. — Кирилла предупредила, чтобы он не трепался обо всём, я этого не люблю. Мари призналась, что мне очень стыдно за то, что произошло на у неё дома, но она видимо решила притвориться, что ничего не помнит. — Я спросил про Гелю! — Андрей перебивает блондинку, сжимая в руках чужой телефон до треска. — А я говорю, что тебя не должно волновать, что я ей сказала, — она снова убирает руку, — Все те, кого я назвала, тебе никто. Просто ученики, которых ты даже не замечаешь. Она тоже тебе уже никто, поэтому не надо лезть не на свой плот. Брюнет делает глубокий вдох, отворачивается, пытаясь держать себя в руках, но эта девчонка жутко бесит своей уверенностью в себе. Как же хочется сейчас её ударить. — Чего? Кулачки жим-жим? — девушка усмехается, — Твоё время прошло, парень, — отталкиваясь от стены, она делает пару шагов вперёд, — Осознай это уже наконец, — только протягивая ладонь к своему телефону, Андрей резко разворачивается, рукой сжимает горло девушки и припечатывает к жесткой поверхности. — Моё время не уйдёт вплоть до выпуска, — схватившись пальцами за чужую хватку, Кристина загнанно дышит, пытаясь выбраться, — А ты, сука, навсегда останешься днищем, уяснила? И даже то, что ты трахалась со мной, не даёт тебе шанса.. Из угла вдруг выскакивает группа подростков, бурно разговаривающих о чем-то. Андрей слишком быстро сдаётся. Отпускает девушку, протягивает обратно телефон и ждёт, когда блондинка его заберёт. Кристина, конечно, сопротивляться не стала, поэтому хватается за мобильник и притягивает к себе, но брюнет не выпускает его из своей ладони. Захарова хотела было снова сказать, что эти игры её не интересуют, но парень внезапно бьёт младшую в нос, заставляя ту отшатнуться и выронить телефон, который разлетается на свои составляющие. — Ещё увидимся, — бросает он прежде, чем зайти обратно в школу. Кристина зажимает ладонью нос, запрокидывает голову и промаргивается, пытаясь справиться с лёгким головокружением. — Тварь, — сплёвывает девушка в пустоту, оседая на землю. Вы: Как добралась? Подкуривая сигарету, Кристина нервно качает ногой. От: Лиза: Пойдёт. Себя как чувствуешь? Захарова улыбается угольком губ, набирая сообщение. Вы: Всё в порядке;) Хотела спросить, я тебе вчера что-то говорила? Кристина пристально смотрит на оповещение, что Лиза печатает, искренне надеясь на отрицательный ответ. От: Лиза. Вчера ты сказала, что любишь меня.