bring me the horizon - follow you
Квиддич — больше, чем игра. Это азарт, это сладкий вкус победы, расслабление и отдых от постоянной нагрузки на мозг. Ощущение полета, ветер в лицо, влажные от пота волосы, спадающие на глаза. И может даже ветер колючий и холодный, и может даже дождь, такой, что руки опасно скользят по древку метлы, — и это всё ещё ни с чем не сравнимое, непередаваемое чувство свободы. Флаги всех четырех факультетов развеваются на ветру, покачиваются на высоких столбах, пока команды Гриффиндора и Слизерина готовятся к матчу. Спортивным комментатором матча был Джион Райден, семикурсник с Рейвенкло — он занимал этот пост вот уже три года. Зрители любили его за веселую манеру речи и шутливые комментарии. Он не оскорблял игроков, не выделял одну из команд и оставался лишь беспристрастным нейтральным наблюдателем. Джион подмечал каждую деталь, за что считался лучшим в своем деле на уровне школы. Ему пророчили великое будущее в спортивной сфере и даже предложили присмотреться к работе в Комитете по квиддичу. Далеко не каждый получает возможность попробовать себя в работе в международной организации. Трибуны, тем временем, полнились людьми — взбудораженные, ученики делают ставки, пока местные букмекеры собирают в зачарованные шкатулки монеты и купюры. Игра между этими двумя факультетами всегда вызывала ажиотаж, и почти каждый студент школы, кто интересовался квиддичем, с замиранием сердца ожидал итог сегодняшнего состязания. Чуя затягивает хвост потуже, прежде чем взять метлу и выйти на поле. Мячи уже подготовлены — квоффл держит в руках преподаватель, ожидая участников. Слизеринцы держатся уверенно, статно, пуская игривые ухмылки. Как и все игры до этого. Дазай дает последние напутствия своей команде: его лицо — твердая решимость, уверенность в своем плане и в своих людях, которые должны учесть каждую деталь и получить красивую победу. Он едва заметно кивает Гин, когда сталкивается с ней взглядом. Девушка возвращает кивок, ничего не говоря и не спрашивая — она прекрасно знает своё дело. Тачихара поправляет свои перчатки — они кожаные и без пальцев, так удобнее хватать мяч — и хлопает Акутагаву и Ацуши, стоящих рядом, по плечам. — Так, парни, вы помните стратегию. Давайте сегодня без происшествий, я в вас верю. Победа наша, — он улыбается, а глаза его горят огнем непоколебимости. Если Мичизу поставил цель, он её добьётся. Чуя поднимает левый уголок губ, переглядываясь с капитаном Гриффиндора. — Сделаем их. Капитаны команд подходят ближе к центру, где стоит судья с квоффлом. Тачи протягивает вперед правую руку, и Дазай её пожимает, глядя точно в зеленые глаза. Это — уважение, понимание чужой силы, но не принятие её. — По мётлам! Звучит свист. Мяч взмывает в воздух. Четырнадцать учеников стрелами взлетают в небо. Чуя крепче хватается за древко метлы, вылетая из толкучки за квоффл и поднимается выше. Сверху открывается отличный вид на всё поле. Дело за малым — поймать снитч и обыграть Слизерин. — Акутагава забивает первый гол! Десять очков Гриффиндору! — кричит Джион. Красно-желтая трибуна вторит комментатору радостными воплями и хлопками. — Красавчик, — шепчет себе под нос Чуя. Хорошее начало. Он видит Гин на противоположном конце поля. Она медленно кружится недалеко от своих ворот, а потом пулей мечется вниз, в сторону Рейвенкловской трибуны. Чуя тут же напрягается, подрываясь за ней, одновременно с этим высматривая трибуну — и не видит никакого снитча. Он замедляется, оглядываясь вокруг, и теперь замечает золотой отблеск недалеко от Дазая, который пасует мяч рыжему Марку Твену, одному из охотников. — Ясно, блять, не наебёшь, — Чуя ворчит, резко разворачивая метлу и краем глаза наблюдая за сестрой Акутагавы. Она, заметив, что её раскусили, догоняет гриффиндорца. Снитч, будто услышав, что на него начали охоту, улетает вверх. Чуя молнией несется мимо Дазая — слизеринец успевает вывернуть метлу и отлететь назад. Гин пролетает чуть выше, оставляя за собой лишь порыв ветра. — Чуя, тебе нужно было играть роль бладжера! — недовольно кричит Осаму вслед. Не смог удержаться от комментария. Как бы они ни играли безразличие, Дазай не мог оставить такую явную провокацию без внимания. Он летит прямо, перехватывает квоффл у Марка обратно и движется к воротам. — Пошёл ты! Снитч резко сворачивает вправо и исчезает между трибунами Хаффлпафа и Гриффиндора. Растворяется в воздухе. — И… Дазай забивает гол, десять очков Слизерину! Это был очень хитрый маневр, вы заметили, как он отвлекся на ловцов? — комментирует Джион. Накахара улетает дальше от Гин. Снитча все ещё не видно, поэтому Чуя наблюдает за игрой, будучи совсем рядом с перебрасывающими друг другу квоффл гриффиндорцами. Он видит, как Тачи ловит мяч и взмывает вверх, увиливая прямо из-под носа Каджи. Акутагава улетает вперед, ближе к воротам противников, и не замечает несущийся на него бладжер. — Кёка!!! — кричит Чуя — она ближе всех находилась к темноволосому. Девочка бегло оглядывается, услышав оклик, и коброй оказывается между Рю и тяжелым мячом. Бита отбрасывает бладжер в сторону слизеринских трибун — ученики с визгом рассыпаются по бокам, пока мяч не зашиб кого-нибудь. — Широ, блять! — слышится злой голос Дазая, а следом комментарий Джиона. — Десять очков Гриффиндору! Тачихара забил гол! Слизеринский вратарь Широ был так близко, чуть-чуть не хватило. Прямо как моя бабушка не дожила до ста лет, земля ей пухом… Дазай материт вратаря, но Чуя уже никого не слушает — он заметил цель. Совсем рядом, выскользнув из ниоткуда, маленький мячик блестит крылышками. Он зависает на месте, дразнит — вот, я здесь, поймай меня! Чуя, чувствуя резкий прилив энергии, бросается навстречу снитчу. В его груди горит огонь, кипит жажда и нетерпение. Он летит вперед и вверх, совсем не замечая ничего вокруг. Ни на секунду не отводит взгляда от снитча — а тот, усмехаясь будто, взмывает всё выше. По правому краю замечает чёрно-зелёное пятно — Гин тоже увидела. Чуя ничего почти не слышит, он рассекает воздух с бешеной скоростью. В лицо — холодный ветер, волосы растрепались из хвоста и лезут в глаза, но это всё неважно. Мешает, но сейчас не место комфорту. Голова начинает кружиться, но Чуя отодвигает это ощущение на второй план. Возможно, от резкого взлета вверх упало давление, он не знает и ему вообще наплевать. Главное поймать чёртов снитч. А он, сука, даже не думает останавливаться. Иначе и не бывает, иначе игра не была бы такой интересной. Где-то внизу раздается очередной возглас с трибун; Чуя понятия не имеет, кто на этот раз забил гол и какой сейчас счёт. Всю игру он был примерно равный, никто из команд не уходил резко вперед, — а это значит, они с Гин сейчас боролись за победу. Нет уж, думает Чуя. Не сегодня, гаденыши. Победа вот здесь, почти в его руках. Он чувствует нарастающее головокружение, сильнее с каждой секундой. Чуя крепче сжимает зубы, молясь про себя перетерпеть ещё пару минут. Он думает, его ослабевший после отравления организм не выдерживает такой резкой нагрузки. В глазах темнеет. — Блять, пожалуйста, пожалуйста… — шепчет Чуя и сам уже себя не слышит. Он тянет руку к золотому шарику, не достает всего каких-то десяти сантиметров. В ушах звенит. Он делает последний рывок вперед, корпусом поднимаясь с метлы, почти прыгая. Он ничего не видит, бросаясь наугад, не знает, какое из тёмных пятен в глазах — это Гин, не замечающая бледнеющего Накахару. Он чувствует, как кончики его пальцев касаются тонких трепещущих крылышек снитча, а потом — падает. И всё погружается в темноту. Он летит куда-то, но даже пальцем пошевелить не может. Дышать нечем, воздух плотной густой ватой забивается в лицо, в рот, и вдохнуть становится невозможно. «Упаду», — думает Чуя — и это его последняя мысль. Он теряет сознание. — Чуя! — вопит Гин. Она совсем рядом, видит, как гриффиндорец рушится с метлы, как подкошенный, и камнем падает вниз. Гин летит за ним, пытаясь догнать и попытаться поймать. Палочки с собой нет, заклинанием не остановишь. Они забрались достаточно высоко, что теперь Чуя спиной разрывает низкие облака. Слышно шумные голоса с трибун и комментарии Джиона, а прямо под ними разворачивается борьба за квоффл. У Гин перехватывает дыхание. Он разобьется, разобьется! Ещё и столкнет кого-то собой. — Эй! Внизу! Помогите! Люди наконец замечают две точки, что стремительно летят вниз. Или нет, они… Игроки поднимают глаза и разлетаются по сторонам, как только слышат голос ловца. Они всё ещё думают, что те летят за снитчем. Дазай замечает первым. Он видит, что-то не так. — Чуя падает! Разобьется! В момент, когда кто-то кричит эту фразу, он пролетает аккурат между Дазаем и Каджи. Без метлы, без сознания, спиной падает с бешеной скоростью. Он видит рыжие волосы, огненной бабочкой мелькнувшие мимо — а дальше бросается следом. На инстинкте, ничерта не соображая в этот момент, зная только одно — успеть. Нужно успеть его поймать. Дазай выворачивает древко метлы, почти под прямым углом летит к земле, и в оставшихся пяти метрах над полем ловит Чую одной рукой. Под тяжестью тела и силой его падения Осаму не может удержать равновесие, и падает вместе с ним. Он отпускает метлу, вцепившись обоими руками в бессознательного Накахару и успевая в полете поменять их местами. Миг — и слизеринец ударяется спиной, и это выбивает из легких весь воздух. Они по инерции катятся по траве ещё несколько метров, пока наконец не останавливаются. И только теперь Дазай слышит, какая оглушающая тишина воцарилась на поле. Ни звука. Дазай глухо стонет, переворачиваясь на бок. Чуя рядом наконец начинает приходить в сознание. Слизеринец переворачивается, садясь на колени и подползая к парню ближе. Он бегло осматривает его, но не видит никаких видимых повреждений. Лишь лицо Накахары очень бледное и влажное от пота. — Чуя, — зовет Дазай. Тот медленно моргает, открывая глаза и фокусируя взгляд на темной фигуре над ним. — Ты живой? Дазай тыкает его пальцем в щеку. — Тупой вопрос, — хмурится Чуя. С ним, кажется, всё в порядке, и Осаму выдыхает с облегчением. — И что это было? Дождь из слизняков сегодня не планировался. Чуя медленно соображает. Он сам не знает, что случилось, но не ответить на подкол Дазая не может. — Да? Что ты тогда тут делаешь? — Спасаю принцессу! — Ты уж определись, то бладжер, то слизняк, то принцесса. Чуя фыркает. Он подтягивается, поднимаясь на локти — в ладони что-то крепко зажато, и до сих пор он этого не замечал. Снитч в его правой руке лениво раскрывает помятые крылышки и прячет их внутрь. Чуя расширенными зрачками смотрит на него, а потом поднимает взгляд выше — карие глаза Дазая сталкиваются с его голубыми. — Я поймал снитч, — шепчет. Дазай сидит совсем рядом, и радостный шепот Чуи ветерком ласкает его щеки. — Чуя Накахара поймал снитч! Сто пятьдесят очков присуждается Гриффиндору! Счет двести тридцать-сто и это победа, друзья! — кричит наконец Джион. — Какой ценой, дорогие зрители, но как же это было красиво! Вы видели? Дазай спас своего врага! — Я поймал снитч, — повторяет Чуя, слыша голос комментатора. — Я победил! Он улыбается шире и откидывается обратно на траву, счастливо смеясь. Дазай наблюдает за этой детской радостью впервые так близко. Никогда до этого на квиддиче они не видели лиц друг друга в момент победы так близко. Дазай чувствует это сладкое чувство, которым светится Чуя, совсем не переживающий о своем падении и чуть не случившейся травме. Он смеется, прижимая руку со снитчем к груди, пока Осаму завороженно смотрит, впитывает его эмоции. Вся злость на Широ и на его проебанный маневр утихла, растворилась истлевшей бумагой. Дазай даже не расстроен проигрышем. В его груди разжимается пружина, что сама собой закрутилась в момент падения Чуи. Он не разбился. Он в порядке, счастливый, победивший. И Дазай улыбается тоже — совсем незаметно, уголком губ, пытаясь тут же спрятать эту улыбку. Настоящую. На землю спускаются остальные игроки, подбегая всей толпой к парням. Дазай поднимается на ноги и протягивает руку лежащему. — Вставай уже, слизень, — он помогает ему встать, и Чуя не сопротивляется. Это уже погоды не сделает, вся школа видела, как Дазай поймал Накахару и как они лежали на траве. Вся школа слышала слова Джиона. Их наигранное безразличие сегодня подошло к концу — зато с каким размахом они его обыграли, даже не планируя. И это всё равно не значит ничего большего. Чуя хочет поблагодарить Дазая, но не успевает — его тут же хватают три пары рук друзей. — Чуя! Ты в порядке? Что случилось? — взволнованно восклицает Тачи. Акутагава в неожиданном жесте кладет ему руку на плечо — тактильности он не любил. Ацуши из-за их спин бросает обеспокоенные взгляды. Они все уставшие, взмыленные после игры, у Тачихары щеки красные и сбитое дыхание, но он первым делом интересуется состоянием друга и ловца команды. А ведь они победили. — Все нормально, — успокаивает их Чуя, обнимая в ответ. Ему приятно, что они правда волновались. — Я с метлы упал. — С метлы упал? — вскидывает едва заметные брови Акутагава. — Ты никогда не падал. Чуя заверяет друзей, что с ним всё в порядке. Он рассказывает, что просто плохо себя чувствовал и отключился высоко в небе — и сам же верит в это. Он рад победе; он чувствует себя так легко и возвышенно, что не замечает никаких странностей, признаков покушения на его жизнь или подобного. На квиддиче может произойти что угодно, а ещё за игрой следят преподаватели. Чуя уверен: даже если бы Дазай не успел его поймать — хоть Чуя этого не помнит и не видел, так как был в отключке — его бы спасли деканы. Смысл вывести его из игры был только для того, чтобы отдать легкую победу Слизерину, а это отличный мотив для кого-то из змеиного факультета. Если бы Накахара не поймал снитч, он бы просто вышел из игры, а остальная команда продолжила без него. И так как без ловца шансы на победу у гриффинцорцев сильно снизятся, Слизерин спокойно мог выиграть. Но сейчас — Чуя опускает мысли об этом. Он не вспоминает и о том, что оставил амулет Дазая в раздевалке, чтобы не потерять во время игры. — Черт возьми, мы ведь победили! — улыбается Тачи. — Мы обязаны это отметить. Это наша первая победа в этом году! Ещё и против слизеринцев. — Само собой, чувак. Чуя слышит приглушенные голоса своих друзей. Горячая вода из душа бьет по его плечам и спутанным рыжим волосам — с ней в слив по бежевой кафельной плитке стекает вся его усталость. Чуя расслабленно стоит так ещё несколько минут, то ли греясь, то ли пытаясь собрать мысли в кучу. В голове всё ещё гудит ветер. Вернее, в ней нет ничего, кроме двух фактов. Первое — Чуя поймал снитч и принес своему факультету победу. Второе — он потерял сознание и рухнул с высоты астрономической башни прямо в руки Дазаю. Он не знает, как это было, не знает, как они упали вместе, но прекрасно помнит момент, когда открыл глаза и увидел перед собой лицо Осаму. Это уже начинает входить в привычку — просыпаться после потери сознания и видеть его. В плохую привычку. На изнанке век отпечаталось его испуганное выражение лица. Оно было таким всего пару мгновений, пока Дазай не нацепил свою привычную личину клоуна. И — чёрт, он чувствует дикое смятение. И смущение. Дазай его спас. Не раздумывая полетел за ним, как понял Чуя из рассказов команды. Сделал бы он то же самое год назад? Чуя уверен, что нет. Он и сейчас, по правде сказать, не понимает, что послужило причиной. Что изменилось? Ему хочется, чтобы все тяжелые размышления смылись в слив вместе с белой пеной.***
Дазай затыкает всю слизеринскую команду одним взглядом, стоило золотым львятам радостно ускакать в раздевалку. Но, конечно, он видел: они недовольны. Они ждут объяснений. Дазай, вообще-то, оправдываться не собирался. Не каждый осмелился бы возразить такому человеку, как Осаму, учитывая, каким строгим и беспощадным он был со своей командой. Это не означало, что слизеринцы не были сплочены или что они все боялись Дазая, играли только ради славы и побед, нет. Это значило, что они уважали своего капитана и его решения — но ни один из них не был белой вороной в стае. Голос Дазая имел свой вес, а ещё — что самое страшное — никто не хотел быть его врагом. — Неплохо сыграли, — говорит Осаму, поднимая свою метлу и подходя ближе к команде. — Марк, у тебя больше всего забитых голов. С защитой всё хорошо, загонщики молодцы. Я не понял только один момент — какого хрена ты замешкался, Широ? Левую сторону не отработал? Мы раз пятьдесят этот приём… — А я не понял, схуяли ты полетел за Накахарой? — перебивает Широ, складывая руки на груди. — Он бы вылетел, и это уже не наши проблемы. Забыл про существование Арресто Моментум? Дазай холодно смотрит в недовольное лицо вратаря. — А ты забыл свои мозги в утробе матери? Он поймал снитч ещё в воздухе, так что мы проиграли за пять минут до падения. Научись думать головой и исправлять свои ошибки — может, если бы не твои пропущенные квоффлы, мы бы выиграли. Он пристально смотрит в его глаза, ожидая реакции. Дазай знает, что прав — как и знает, что, возможно, перегибает палку. Но, как только Чую утащили друзья, злость на беспечность вратаря вернулась с новой силой. А Широ продолжает гнуть свою линию. — Ну упал бы, сломал пару костей, ударился головой — ему не помешает. Давно пора этого рыжего чудика поставить на место, чтобы выебывался поменьше. Тебе какое дело? — Ты слишком много на себя берешь, не думаешь? — Дазай подходит ближе. — Твое дело защищать ворота, вот и подумай над этим. С ним я разберусь сам. Широ фыркает и сплевывает в траву. — Разберется, — усмехается он. — Как же. Бегаешь, как собака перед течной сукой. Таких, как он, надо лицом к стенке и хорошенько отодрать в задницу. Дазай никак не меняется в лице, но какая-то отвращенная ярость мгновенно поднимается внутри — ему едва хватает сил контролировать её и не врезать по самодовольной роже сокурсника. Он хочет оторвать ему язык за такие слова, за одну мысль, что этот придурок ещё и может принять его молчание за призыв к действию и пойдёт исполнять свои извращённые фантазии. — Широ, заткнись уже, — встревает Марк. — Что? Я не прав? Или тебя это как-то задевает, Дазай? Очень, блять. У него кулаки чешутся. — Мне плевать на твои девственные фантазии, — безразлично пожимает плечами. — Или ты хочешь оспорить мои действия? Я не спрашивал твоего мнения. Ещё будут претензии? Широ кривит губы и разворачивается в сторону выхода с поля. Когда он уходит, Дазай ловит Гин, отводя девушку в сторонку от остальных. Он старается отвлечься от неприятных картинок, которые уже успел напредставлять его гениальный мозг. — Что там у вас случилось? Гин виновато хмурит брови, но не опускает взгляд. — Я не знаю, видимо, ему стало плохо, давление упало или что-то такое. Мы летели за снитчем, и я не замечала ничего, а потом он вдруг рухнул с метлы. Сознание потерял. Я… Извини, я не успела его поймать в полете. — Это не твоя вина, Гин, ты бы не удержала его, — Дазай дергает уголком губ. Не улыбка, но очень хорошая попытка, учитывая его состояние. — Точно ничего странного не заметила? Никаких заклинаний не было? Она отрицательно качает головой. Возможно, Дазай придумывает то, чего нет, и Чуе правда просто поплохело от резких выкрутасов в воздухе. Но он никогда до этого так не падал, что бы он ни делал, как бы ни летал. И это было странно. Он на девяносто семь процентов уверен, что Чую пытаются убить. Он на все сто уверен, что хочет ему помочь.