david kushner - daylight the brothers bright - blood on my name
Коё заваривает душистый зеленый чай с липой и мятой, сладкий аромат которого растекается по гриффиндорской гостиной. Чуя невольно втягивает его сильнее, полной грудью; запах чая успокаивает расшатанные нервы. От красивых расписных кружек из сервиза Коё, которые она, конечно, притащила из своей комнаты — и чайник тоже — вверх завитками струится пар. Она, сама утонченность, сильно любила чайные церемонии: подборка трав и заваривание вручную доставляло ей неописуемое удовольствие. А после — так же медленно любила наслаждаться чаем, втягивая носом аромат, раскрывающийся самыми разными оттенками, и обязательно за этим распитием с кем-нибудь поговорить. Коё говорила, что чай — это благородный напиток, и его нужно уметь пить, отдавая дань традициям. Чуя любил её чайные церемонии. Пусть они находились в Хогвартсе, но Чуе каждый раз казалось, что с каждым глотком этого чая он оказывался в древней Азии. В обществе двух девушек он чувствовал себя гораздо лучше, нежели одному, потому что весь день не мог найти себе места — так Коё за ручку притащила Чую в гостиную, сразу после последнего занятия. Подлечить нервы — как она выразилась. Утром, после завтрака, Дазай вместе с Мори покинул школу. В Министерстве они должны были провести почти весь день, и к вечеру вернуться обратно. И именно в это же утро из своей тайной поездки вернулся директор — где он был и почему пропал в самый важный момент, никто не знал. — Мы пойдём к нему вместе, как только я вернусь, хорошо? — пообещал Дазай вчерашним вечером, целуя Чую в нос. На их стороне был Огай Мори, что уже добавляло веса словам двух школьников. И Чуя, скрипя сердцем, согласился. Поверил ему — и ждал. — Ты опять погрузился в транс, — зовет Йосано, мягко касаясь плеча Чуи. Он вздрагивает, тут же фокусируя на девушке взгляд. — Чуя. Расскажи нам, не держи в себе. Тебе станет легче, — вторит ей обеспокоенная Коё с чашкой в руке. Рассказать. Что им рассказать? Он, в целом-то, даже не при чём, и его жизнь в безопасности. Его никто не тронет, потому что Дазай обменял свою волю и молчание на неприкосновенность Чуи — и это его дико бесило одновременно с тем, как это ему льстило. Казалось, будто сам Чуя не мог в этой ситуации, начавшейся с него самого, помочь своему любимому человеку и его семье. От кого ждать помощи — нет, у кого её просить? Его мама тоже не всесильна, и всему Министерству при случае она одна противостоять не сможет. Кто же он — кто убийца? Чуя теперь точно был уверен в том, что призрачный маньяк связывается именно с Цудзимурой. Откуда она получила имя? Кто передал ей информацию? Может ли убийца напасть на Мори прямо в Министерстве, или именно оттуда он попытается его выманить — трансгрессировать с территории, переместиться через каминную сеть или ещё бог знает каким способом. Для этого с ним и отправился Дазай, не сколько для защиты, сколько для выяснения информации. Дазай хотел увидеть этих людей своими глазами, поговорить с ними — он предположил, что по крайней мере сообщники убийцы находятся среди министерских работников — возможно, его теория могла подтвердиться. Сейчас ответов на эти вопросы у Чуи нет. Он не смог услышать от Теней и Цудзимуры больше никакой важной информации, потому ничего и не мог больше сделать. Он испытывал бессилие — что ж, оно его неимоверно раздражало. Отвратительное чувство. Просто ждать и не иметь возможности ни на что повлиять. Всё, что ему оставалось — ждать, пока Дазай вернется и всё расскажет. — Легче? Как мне может стать легче, если я понятия не имею, что мне делать? — Это связано с Дазаем? — спрашивает Коё. Ох, конечно, она почти ничего не знает. Даже Йосано не всё знает, потому что Дазай попросту не мог рассказать ей о Тенях после заключённого обета. Сейчас — идеальный момент, чтобы посвятить девушек в горькую правду. — Да. И Чуя рассказывает. Он начинает с самого первого покушения на свою жизнь, с отравления крысиным ядом, который, как оказалось, ему подлила именно Цудзимура. Он говорит о том, как падение с метлы было её же планом, как они с Дазаем выяснили о тайном сообществе Мизуки, именуемом Тенями. О том, что убийца чистокровных волшебников тесно связан с ней же. О следующей его жертве. — Звучит подозрительно, — Йосано отпивает маленький глоток чая. Её браслет на запястье звенит, когда она ставит чашку на стол. Она сама знает добрую половину того, чем поделился Чуя, но не перебивала в его рассказе. — Неужели Цудзимура всегда знала о будущих жертвах до самого акта убийства? — Наверное, — пожимает плечами Чуя. — Она точно как-то связана с убийствами, как минимум, она передает ему или его сообщникам информацию изнутри школы. — И вы с Дазаем рассказали об этом Мори? Чуя кивает. — Меня больше волнует, в какой момент этого расследования вы с Дазаем перестали быть врагами, — хитрая лисья улыбка расцветает на лице Озаки. — Как давно вы встречаетесь? Женщина, можно было и не задавать такие смущающие вопросы посреди серьёзного разговора! Его лицо покрывается легкой пылью румянца, и Чуя раздраженно фыркает, отводя взгляд. — С конца октября, наверное? Не знаю. — Как мило! — хихикает Коё. Чуя закатывает глаза. Он откидывается на спинку дивана, блуждая взглядом по гостиной. Сейчас здесь тихо — у камина сидят двое пятикурсников, что-то негромко обсуждая. Шестой курс в обед ушел в Хогсмид, и совсем скоро они должны вернуться. Чуя пообещал Ацуши помочь с заклинаниями, а сейчас и до самого вечера был свободен, как птица. Коё мягко сплетает руки с Йосано на бархатной поверхности дивана, и Чуя с тем же умилением и ноткой зависти наблюдает за девушками. Их парные браслеты звенят, касаясь друг друга, блестят в огнях свечей и закатного солнца, почти не видного уже на горизонте — зимой оно садилось рано, отчего казалось, что ночь неимоверно длинная и бесконечная. Тревога сегодняшнего дня никак не спадает с сердца. Никакие успокаивающие чаи не могли заменить Чуе уверенности в том, что всё хорошо. Ничего не было хорошо. Он не знал, чего ожидать. — Неважно. Вечером мы расскажем директору о всей этой мути. Ему хочется надеяться, что сегодня всё закончится.***
Чуя морщит нос, почесывая кончик пальцем. С картины, что скрывает за собой гостиную Гриффиндора, на него вальяжно поглядывает Полная дама, поправляя золотые браслеты на своих запястьях. Она всё пытается привлечь к себе внимание старосты факультета, комментирует, болтливая, почти каждый его шаг, но Чуя погружен в свои мысли. Ему совершенно не до разговоров с портретами, особенно когда это очень кокетливая женщина, явно желавшая больше, чем молча охранять гостиную. Вечерний обход по замку начался ещё двадцать минут назад. За такое время давно можно было подняться до седьмого этажа и спуститься обратно, успев по дороге отхватить воспитательный подзатыльник от Куникиды. Чуя, сам опоздавший на пять минут, ждать больше не собирается. — Где эта промокшая скумбрия? — цокает, срываясь к лестнице. — Ах, бедный мальчик, если бы я знала… — вздыхает вслед уходящему Чуе дама с портрета. — Не бегай, солнце моё, упадешь! Зудящее чувство чего-то неладного скребется в груди, но Чуя намеренно глушит его, списывая всё на общее состояние. Всё навалилось в последнее время, и, хоть ароматный чай Коё успокоил его, подарив небольшую передышку, эффект этот работал совсем недолго. Нет, если этот придурок забыл о патрулировании, Чуя из него все соки выжмет. А уж если специально не пошёл, не предупредив, чтобы побесить — заставит извиняться, и не отпустит, пока сам не будет удовлетворен минимум дважды. Они же договорились! Должны были зайти к директору — Чуя весь день ждал этого момента, как на иголках, и что теперь? А если что-то случилось? Лестничные пролеты быстро сменяются знакомыми подземельями. В слизеринской гостиной неожиданно не оказывается ни одного знакомого человека; на диванчике возле потухшего камина сидят младшекурсники, занятые домашней работой, и на вопрос, не видели ли они старосту своего факультета, только отрицательно мотают головами. Чуя недоуменно моргает пару раз, проверяет даже спальню Дазая, в которой сам часто бывал, но и там пусто. Йосано сама сейчас с Куникидой где-то в школе патрулирует, и искать её по всему замку ради одного вопроса бесполезно. В конце концов, у него остаются ещё два варианта — либо Дазай сейчас у Мори, либо в том тайном кабинете Теней. Чуя раздраженно вздыхает, бормоча под нос что-то о том, как он ненавидит эту забинтованную башню, но топает к кабинету зельеварения. По крайней мере, подземелья ему патрулировать больше не нужно — вокруг ни души. Или так ему казалось. На полпути его окликает знакомый голос, вынуждая остановиться посреди коридора и обернуться. — Чуя! Он видит в пяти метрах от себя фигуру Анго — его обычные круглые очки и школьную форму, синий галстук факультета и палочку в правой руке. На плечах покоится теплая мантия. Угрожающим его внешний вид не выглядел, но Чуя все равно настораживается: Анго бы не стал просто так обращаться к нему. Это точно связано с Тенями, Чуя уверен. — Чего тебе, очкарик? — Они ошиблись. Жертва — не Огай Мори. Им нужен сам Дазай. Что-то в его груди с треском обрывается, рушится вниз, снося с собой по пути все ниточки, на которых Чуя ещё держался, как кукла-марионетка. Его лицо наполняется ужасом и удивлением, а глаза темнеют, заполняя расширенным зрачком голубую радужку. Чуя изо всех сил старается скрыть свой шок, но у него так плохо получается, и он просто недоверчиво смотрит на Анго. Если это шутка, то, чёрт возьми, это не смешно. — Какого хрена? Это, очевидно, не тот вопрос, который хотел задать Чуя. Что он несет, почему Дазай, почему это говорит невесть откуда взявшийся Анго и с какой целью, а главное — верить ли этим громким словам? Чуя открывает и закрывает рот, молча, словно рыба, но волнение за Дазая и нехорошее предчувствие — сбывшееся в очередной раз, когда он научится прислушиваться к интуиции и сердцу? — дают ему собраться с силами и спросить. — Что значит им нужен сам Дазай? Как много ты знаешь и почему я должен тебе поверить? Он делает два шага к Анго, доставая палочку. Весь его вид — предупреждение. Посмей солгать мне в лицо и поплатишься. Анго скептично опускает взгляд на зажатое в кулаке древко и кривит губы. Он недоволен, что ему приходится тратить время на завоевание доверия, но иначе его план не сработает. Иначе его попытка обратиться за помощью к Чуе станет бесполезной — не подставляя себя, сам Сакагучи ни к кому обратиться не может, и потеряет куда больше времени с любым другим человеком. — Я не лгу. Я прекрасно знаю, что ты в курсе деятельности Теней. Если бы Цудзимура правда хотела заткнуть Дазая, ты бы ничего не узнал, — он намекает на обет, сделав непроизвольный мах рукой. — Она пошла за ним ещё полчаса назад, чтобы вывести за пределы школы и трансгрессировать. Все Тени идут за ними, поэтому я бы посоветовал поторопиться. Откуда именно просочилась информация о том, что Чуя знает планы на Огая Мори — понятия не имеет, но предполагает, что за ними была ответная слежка. Никаких писем с угрозами не было, ни у Мори, ни у Дазая с Чуей, призрак-убийца никогда не намекал на следующую жертву и всегда действовал неожиданно, без предупреждения. Будто бы ему было плевать на семьи жертв, будто бы он не желал ни мести, ни уничтожить весь род чистокровных, ни добиться каких-то высоких целей — денег, выкупа, высокого положения в обществе. Его цели неведомы были даже Министерству, как казалось Чуе; в газетах не писали об этом, утверждая, что только психически больной человек способен на такое, а желтая пресса разносила информацию о том, что в магическом мире убийца играет роль карателя грехов, что сотворили чистокровные волшебники за всю историю своего существования. Человек, обиженный на несправедливость этого мира, на то, что у маглорожденных всё ещё меньше прав и уважения, чем у чистокровных, что они — чистокровки — возомнили себя будто бы королями магического сообщества. Аристократией. Вся эта дикая смесь предположений, конечно, не имела доказательств, но иначе мотивов убийцы никто не мог выяснить. Всё выглядело, как национализм; чистокровные волшебники не определялись, как отдельная нация, однако в мире магии долгое время именно чистота крови разделяла людей на социальные классы и решала тем самым, кто достоин больших прав, нежели другие, «грязные» люди. Многие чистокровки считали и считают до сих пор, что маглорожденные не достойны магии, что они используют волшебство, которое им не принадлежит, живут в мире, который им не принадлежит, и именно поэтому ущемлённые в правах «грязнокровки» с предводителем в лице Британского призрака мстят родам чистокровных. Такое объяснение имело место быть и считалось практически единственно верным. Так говорилось в народе, обсуждалось в тавернах и кабаках, так считала большая часть магического сообщества. Так писали в газетах. Такое объяснение посчитало приемлемым Министерство, потому что не имело никаких опровержений этой теории. Или же Дазай снова скрыл от него важную информацию? Сегодня они не виделись — всё может быть. Всё, что угодно могло случиться за те несколько часов, пока Дазая не было в школе. — Где они сейчас? Чуя раздраженно сжимает кулаки, сдерживая порыв броситься на Анго и свернуть ему шею голыми руками. Схватить за шкирку и впечатать со всей силы в стенку, чтобы выбить из него все эти отвратительные слова. Он не может проверить правдивость его слов, и ему ничего не остаётся, кроме как слепо довериться. Анго — его единственная ниточка к распутыванию клубка, который тугими узлами завязали Тени, единственный человек, который может привести к Дазаю, дать наводку и навести на след. Чуя вспоминает опустевшую гостиную Слизерина — ни одного члена этой шайки он не видел за весь вечер. У него нет выбора. Прямо сейчас Чуе не к кому больше обратиться, а если с Дазаем что-то случится, он себе не простит. — Были в подземельях, наверное, уже дошли до выхода, — хмурится Анго и быстрым шагом возвращается к лестнице. Чуе не остается ничего, кроме как броситься за ним. Верит, не верит — он должен найти Дазая. Убедиться, что с ним всё в порядке. Схватить в охапку, обнять, прижать к себе и не отпускать. — Предупреждаю: если ты солгал или это ловушка, я закатаю тебя в камень, так, что даже вдохнуть не сможешь, ублюдок, — рычит Чуя, держа впереди идущего Анго на прицеле палочки. Его руки слегка подрагивают от нервов и злости, внутри — штормит дико, но он не может позволить себе расслабиться ни на секунду. Даже если идет позади и на него никто не смотрит. — Я заинтересован в том, чтобы Дазай оставался живым, и ты, думаю, тоже. Поэтому заткнись и иди за мной, — звенит невысказанное, — у тебя ведь всё равно нет другого выбора. Чуе правда больше неоткуда получить информацию, а в одиночку обыскивать всю школу он не сможет, только потеряет драгоценное время, если Дазай и правда в опасности. А он — ох, он определенно мог. — Почему планы поменялись? — Я не знаю, Цудзимура на нервах весь день, — совсем не запыхавшись от бега отвечает Анго. Мантия взлетает за спиной, и Чуя едва не наступает носками туфель на её полы — так быстро они несутся. — Никто из нас ничего не знал. Она только сказала, что её отец попросил сначала направить Мори в Министерство для заключения сделки, и ничего подозрительного в этом мы не увидели. А потом он же приказал ей привести Дазая. — Зачем её отцу Дазай? Что он собирается делать? — Чуя не может остановить поток вопросов, и каждое следующее предположение холодной волной мурашек пробегает по его спине. — Хочешь сказать, что он… Он — убийца? — Я не знаю, — повторяет Анго. — Ты же лучший друг Цудзимуры, блять! Ты должен знать! Чуя срывается. Чуя не знает правды, не знает причины убийств, и на его нервные восклики Анго не реагирует, отмахиваясь, как от назойливой мухи. Он отвечает кратко и по делу, хотя по его лицу заметно, что сам волнуется и переживает — неизвестно за кого больше, за Дазая или за Цудзимуру. Чуя видит, что он знает больше, чем говорит, но времени на выбивание информации у него нет. В подземельях, очевидно, мертвецки пусто. В логове теней — тоже. Анго просил не проверять, он уверен, что все Тени, или большая часть из них, увязались за Цудзимурой и помогали ей. Парни добегают до большого зала, спускаются по лестнице вниз, и только тогда видят взлетающие на ветру чёрные мантии, скрывающиеся за дверьми. Чуя ускоряется, выбегает на улицу прямо так, в чём был — плевать на мороз в декабре, на всё плевать — и видит стремительно удаляющуюся толпу учеников. Тени идут величественным клином к мосту, в противоположную от школы сторону, всё дальше и дальше двигаясь к дороге в Хогсмид — там, на мосту, кончается барьер, защищающий школу. Он же ограничивает учеников от трансгрессии на территории замка, а также не дает проникнуть внутрь лицам, не являющимся учениками, учителями или не имеющими разрешения. И — среди них он наконец видит Дазая. Он одет в обычный костюм с белой рубашкой, плечах висит привычная мантия, из-за ворота которой выглядывают бинты, замотанные вокруг шеи. За руку его крепко держит Мизуки, тянет за собой, и Чуя замечает этот маленький язык тела парня — шагает сам, но совершенно механически, будто он во сне, а не добровольно согласился прогуляться с Цудзимурой. Она уверенно идёт по мосту, не ведая преград, а рядом, словно рыцари королеву, её сопровождают Тени. Снег падает мелкими хлопьями с чёрного неба, окутывая процессию школьников, но сейчас этот самый снег не вызывает того зимнего уюта. Атмосфера вокруг учеников зловещая, неприятная, и Чуе кажется, что тяжелые мрачные облака с силой давят на его плечи. Совсем не так добродушно, как несколько дней назад, когда они с Дазаем играли в снежки во дворе. Ночь кажется бесконечной. Жуткой. Каждый шаг деревянный, но Чуя не боится Цудзимуры, не боится Теней — он боится, что никогда больше не увидит Дазая. Что никогда больше не прикоснется к его мягкой коже, не поцелует легко в уголок губ, не сожмет ладонь в жест поддержки. Не проведет пальцами по его каштановым кудрям, не взглянет в его глаза, разглядывая на дне радужек любовь размером с вселенную. Боится за него, и ни капли — за себя. Ветер острыми лезвиями пробирается под тонкую одежду Чуи, морозит его щеки и взлохмачивает влажные от снега волосы. А им — Теням — плевать будто бы совсем на холод, их спины гордо выпрямлены, словно идут они к великой цели, а не становятся свидетелями очередного жестокого убийства. Убийства, которое Чуя не знает, как предотвратить. — Цудзимура! Гаркает. Кричит в спину, и голос его эхом отражается по всему оврагу под мостом, отчего вороны испуганно взлетают с деревьев на противоположном берегу. Даже шум скрипящей по снегу обуви замолкает в этот самый миг. Цудзи оборачивается, и Дазай, как безвольная кукла, поворачивается корпусом вместе с ней. На его лице — фальшивая приклеенная улыбка, будто его заставили натянуть уголки губ до предела, а глаза мутные, покрытые зеленоватой дымкой. Твою мать. Он же под Империусом. — Как быстро ты нас нашел, милый Чуя, — едко растягивает губы в улыбке девушка. — Извини, но сегодня на вечеринку ты не приглашен. Цудзимура делает шаг назад, доставая из кармана какой-то небольшой предмет. Чуя не вглядывается — его глаза жадно пожирают безвольного парня под непростительным заклятием, а мозг лихорадочно пытается придумать, как спасти Осаму из порочного круга. Тени вокруг Мизуки, все семь человек, тянут руки к своей предводительнице, хватаясь за предплечья и за предмет в ладони. Дазай никак не реагирует, когда Чуя зовет его. — Отпусти его, тупая ты сука! — вскидывает палочку, но ничего не может сделать. Девять человек с уязвимым сейчас Дазаем в их руках против одного Чуи. Он ничего. Не может. — Поздно, — она улыбается шире, и в тот последний момент, когда к Теням присоединяется Анго, о котором Чуя уже успел позабыть, вся толпа учеников вместе с Осаму растворяется в воздухе с шумным хлопком. Порт-ключ. Это был порт-ключ. Они трансгрессировали, незаметно для Чуи выйдя на шаг за территорию школы, за пределы защитного барьера. Исчезли в мгновение, оставляя за собой только завывания зимнего колючего ветра. И Чуя ничего не сделал, чтобы остановить их. Он даже не знает, куда они все направились, понятия не имеет, где их искать и как помочь Дазаю. Они убьют его. Сегодня. Вместо Огая Мори, вместо любого другого чистокровного родителя — сегодня этой жертвой должен стать Дазай. — Да блять! — матерится Чуя, бездумно и эмоционально вскидывая палочку, и стихийная магия срывается с конца древка, разбивая на мелкие кусочки каменные бортики моста. Он часто дышит, нервно впивается ногтями в ладони, не в силах успокоиться. Что делать? Что, чёрт возьми делать? Нет, Чуя не мог даже предположить такого исхода. Ещё ни один ребенок из чистокровной семьи не пострадал с начала года. Ни один ученик не был убит. Единственный, кто подвергался покушениям, был сам Чуя, не являющийся при этом чистокровным волшебником — оттого и не понимал долго, почему кто-то так рьяно желает его гибели. Тени, которые устраивали эти цирковые представления с ним в главной роли, и не планировали никогда смерти Дазая. Это всё дикая неожиданность. Это всё просто дико, невероятно, и Чуе кажется, что он попал в плохой сон, в кошмар, и никак не может проснуться. Нужно взять себя в руки. Решимость никуда не исчезает, и у него нет ни минуты на размышления о прошлом. Прямо сейчас он должен обратиться за помощью. Понимает — в одиночку не справится. Чуя резко выдыхает. С губ срывается белый пар, мгновенно растворяясь в потяжелевшем воздухе. Крепче сжав палочку, он срывается на бег обратно в школу. Нужно найти Мори, найти директора, кого угодно; лишь бы поверили, лишь бы помогли. Он обязан вырвать Дазая из лап этой шайки. Чуя не оставит его. Никогда. Холода не чувствует, бежит так быстро, минуя заметенные снегом дорожки, проваливаясь в сугробы, но не останавливается. Плевать на промокшую обувь, плевать на мороз, на стекающий ледяными каплями по спине пот — или это тоже снег, залетевший за шиворот? — Чуя не обращает внимания на это, спеша в замок. Не знает, в какой момент перед глазами появляются каменные стены ночного замка. Длинная кишка коридора с тёмно-бордовым ковролином на полу и редкими портретами на стенах, что мелькают мимо, отпечатываясь на переферии зрения, только у Чуи перед глазами совсем не проходы и лестницы замка. У него — безумные, страшные, жуткие картины, что рисует его проклятое воображение. Вспоминаются, как назло, все вырезки из газет с обнаруженными жертвами Британского призрака-убийцы, и ненормальный мозг Чуи проецирует все те описания на Дазая. Что, если его уже пытают? Как самого Чую, круциатусом — он прекрасно знает, как это больно. Дазай сильный, но много ли он выдержит? А обезображенные острыми ножами тела, что находили авроры — Чуя видит, как с рук и груди его любимого человека стекает кровь, как образовывается под ним алая лужица, и сам он обессиленно опускается на колени, а потом кричит от боли. От одной только картины Дазая в крови тошнота поднимается к горлу. Как сильно он, оказывается, к нему привязан. Как сильно он, оказывается, в него влюблён. Нет. Ничего подобного не будет. Всё в порядке, он вытащит его. Он успеет. Чуя бежит, сам не понимая, куда, не замечает даже идущей навстречу Йосано. Она уже закончила обход, разминувшись с Куникидой, и собиралась вернуться в гостиную, но очень вовремя оказалась в нужном месте. — Эй, тише, куда несешься? — тормозит его Акико, считывая дикий, почти панический страх на его лице. — Что случилось? Он моргает, очнувшись будто от сна, когда слышит знакомый голос. — Дазай, — выдыхает одно имя. Только сейчас он замечает, как весь трясется — то ли от злости, то ли от ужаса. — Цудзимура, Тени, они… забрали его. Это он следующая жертва, Йосано! Они убьют его, а я даже не знаю, куда они трансгрессировали! Девушка распахивает глаза в шоке. — Бегом к Мори и директору, расскажи им всё, — и сама срывается в сторону лестниц наверх. — А ты?.. — За подмогой! Встретимся позже! — кричит за спину Йосано и упорхает бабочкой. Чуя понятия не имеет, за какой подмогой помчалась Йосано, но сам тоже ускоряется, молясь, чтобы профессор зельеварения был на месте. Он не может потерять ни минуты, пока жизнь Дазая в опасности. Ублюдок Анго. Чуя должен был сразу сказать Мори и позвать профессора с собой, нежели чем глупо бежать в одиночку — а теперь с ним нет ни Анго, ни Цудзимуры, ни Дазая. Больше информацию ему взять неоткуда. Хвала всем богам, Мори спокойно сидит в своём кабинете, размеренно подписывая какие-то бумажки. Рядом с ним на парте, болтая ногами, расположилась Элис, держа в руках книгу. Кажется, что-то из подростковых романов о любви. В это вечернее спокойствие Чуя врывается ураганом, грубо опуская приветствия и хлопая дверью. — Профессор Мори! И впадает в ступор. Что ему рассказать, как преподнести эту ужасную новость — понятия не имеет. — У вас что-то важное, Накахара? Иначе не понимаю, с какой целью вы так бесцеремонно врываетесь в мой кабинет. — Дазай в опасности, — выпаливает. — Его хотят убить вместо вас, и это всё Цудзимура, мы тогда говорили, помните? Это её отец, он тот самый призрак-убийца, о котором все говорят! Чуя сбивается, путается в словах и никак не может успокоиться, и в этом ему помогает Мори. Он заставляет его сесть на стул и ещё раз внятным языком объяснить ситуацию. Чуя на стул садиться не хочет, ему кажется, что он теряет время, но и бежать ему некуда больше, поэтому он послушно рассказывает всё, что ему поведал Анго, а также свидетелем чего он стал сам. С момента их трансгрессии с территории школы прошло не больше пятнадцати минут, но Чуе кажется, будто минуло уже два часа — или целые сутки, так долго тянется время, которое он сейчас тратит в кабинете зельевара. Хорошо, что о Тенях ему рассказывать нет нужды, как и беспокоиться о том, поверит его словам Мори или нет. Он бы мог выпить пузырек с Веритасерумом прямо сейчас, не задумываясь, лишь бы поверили и сделали хоть что-то. Когда Чуя заканчивает рассказ, на него обрушивается несколько вопросов от Мори. Элис на удивление молчит, зажав рукой рот — она таких подробностей совсем не знала. Чуя отвечает, первый шок уже спал; видя уверенность в глазах Огая, он и сам чувствует себя лучше. Верит, что у них всё получится. — Идём. Быстро. Мори резво поднимается, в два широких шага выходя за дверь. Чуя переглядывается с Элис, и они вместе бросаются за преподавателем, ничего не спрашивая. Спустя пару разворотов и лестничных пролетов Чуя понимает, что зельевар ведёт их к директору. Сам шагает твердо и решительно, несмотря на волнение о племяннике. Лучше бы этой жертвой был он сам, как и планировалось изначально. Мори, по крайней мере, мог бы защитить себя и отразить нападение даже в одиночку. Но, к сожалению, планы убийцы чистокровок поменялись. В умственных способностях Дазая он не сомневался, но если его волю, по словам Чуи, уже подчинили империусом, которому он не смог воспротивиться — то как же он выберется сам? Без палочки и физической силы, а также будучи без своего главного оружия — мозга. Цудзимура достаточно умна и сильна для своих лет, если смогла использовать такое сильное непростительно заклинание на Дазае. Она знала, что делает, лишая его воли и чистого разума, а вместе с тем способности придумывать планы, стратегии и умные шахматные ходы. Так он безобиден и не предоставляет никакой опасности — остаётся только вырубить его. Мори заходит в кабинет директора не стуча, прекрасно зная, что его присутствие нисколько не удивит Фукудзаву. Он и двое учеников заходят спокойно, без лишнего шума, но от легкого звука захлопывающейся двери спящие коты в кабинете недоуменно поднимают головы. Тот серый по кличке Волк лениво зевает и наблюдает за незваными гостями. Его глаза хитро щурятся, будто бы он ещё спит, но его обманный маневр очень легко разгадать. Второй — Ринтаро с белыми лапками, потянувшись, спрыгивает с лежанки, на которой они оба сладко сопели. Его тут же ловит в объятия Элис. Чуя даже удивленно дергает бровью — это единственный человек, в чьи руки Ринтаро даётся без сопротивления, наоборот, доверительно льнет к Элис и довольно жмурится, когда она гладит его за ушком. Директор обнаруживается за невысоким дубовым столом. Это не его место для работы, здесь он обычно пьет чай или принимает гостей — так и сейчас перед ним стоит серебряный поднос с чайным набором. Чуя невольно вспоминает Коё и их разговор с Йосано. Кстати, где она?.. — Директор, — в приветственном жесте кивает Мори, останавливаясь в метре от сидящего за столом мужчины. — Что-то случилось, — даже не спрашивает, утверждает Фукудзава. — Что-то серьёзное? Он кидает четыре кубика сахара в чай и медленно помешивает маленькой ложечкой. У Чуи аж скулы сводит — кто пьет такую приторную гадость? Ещё и издеваясь над вкусом чая! — Боюсь, что да, профессор Фукудзава, — Мори складывает руки в карманы мантии и начинает свой рассказ, передавая сухие и голые факты. Некоторыми своими подозрениями, а также информацией о Тенях он уже делился с директором, что видно по реакции Фукудзавы, а также по тому, что некоторые вещи Мори намеренно опускает. Юкичи кивает пару раз, молча слушая, и на его лбу проступает морщинка от нахмуренных бровей. Анализирует. Чуя не вставляет и слова, хотя ему очень хочется, до чесотки в руках, но он держится. Сжимает крепко кулаки в карманах, впиваясь ногтями в ладони, желая содрать с кожи раздражающе медлительную обстановку вокруг. Они знают имя убийцы — хотя Чуя и не получил слов подтверждения своему наблюдению — но, чёрт подери, у этого убийцы сейчас Дазай! Какого хрена вы обмениваетесь любезностями и до сих пор не отправили хотя бы письмо в Министерство?! — Значит, Чуя, ты утверждаешь, что в убийствах чистокровных магов замешана Мизуки Цудзимура и её отец? — обращается, наконец, к нему Фукудзава. Он так и не притрагивается к своему чаю, зато поднимается с места. — Да, профессор. Я уверен, что это их рук дело. «Британский призрак» — это Сора Цудзимура, — твердо отвечает Чуя. Директор поджимает губы. — Это серьёзное обвинение. — Я понимаю, — скрипя зубами, выпаливает Чуя. Хочется накричать, но сейчас ему нужно, чтобы Фукудзава поверил. — Послушайте, профессор, я готов хоть сейчас выпить сыворотку правды и повторить всё, что знаю, но мы только зря потеряем время! Десять учеников сбежали из школы, и один из них взят насильно, разве это не повод насторожиться? Он прав, конечно, прав. Это охуеть какой повод для волнения. Чуя знает, что Фукудзава дорожит школой, обеспокоен её безопасностью, но его попытки замять или решить дело тихо и без участия Министерства выглядели неимоверно глупо. Даже в деле с покушениями на жизнь Чуи — сам Чуя в итоге и выяснил, кто это делал. Не без помощи Дазая, конечно, однако и директор ничего не знал и не выяснил, а значит, не мог предотвратить следующие возможные покушения. Фукудзава, не прекращая хмуриться, взмахивает своей палочкой, вызывая телесного патронуса — перед ним из белого тумана материализуется серебряный волк с большими стоящими ушами и лохматой шерстью. Патронус делает круг вокруг себя и покорно замирает в воздухе рядом, ожидая приказа. — Министру Магии лично: возможный убийца — Сора Цудзимура. Прошу помощи в проверке информации. Волк тут же оборачивается серебристым сгустком энергии и вылетает через окно. Директор переводит взгляд на Чую. — Я верю тебе, Накахара. Это не первый странный случай за последнее время, и меня очень напрягает, что все они связаны с тобой. Скорее всего, Министр Танеда не поверит лишь на слово, и нам придётся использовать Веритасерум. Конечно, если ты согласен на это. — Согласен, — кивает Чуя. Ему немного страшно, потому что он может случайно выдать больше информации, чем нужно, рассказать о своей связи с Дазаем, о которой директору и Министру Магии знать необязательно. По крайней мере, от того, что Чуя поделится информацией, он не умрет. Фукудзава рад такой смелости, и одобрительно склоняет голову. — Профессор Мори? Огай достает из кармана мантии флакончик с зельем, по одному взгляду понимая, что от него хочет директор. Фукудзава не выглядит удивленным, только слегка щурит глаза. — Вы знали, что так будет? — спрашивает Чуя. — Ну, ты же сам сказал, что готов даже на сыворотку правды. Конечно, я ожидал этого, потому и взял с собой пару флакончиков. Мори больше никак не объясняет свои действия. Он подзывает Элис, что-то негромко говоря ей, и она, не выпуская кота из рук, садится за стол Фукудзавы. Сама наливает себе чай, пока Мори с какой-то грустной улыбкой на лице наблюдает за дочерью. Фукудзава отходит к окну, складывая руки за спиной в излюбленной позе, и только двое в этом кабинете знают, что он ненамеренно своровал эту привычку у Огая. — Пап? Разве ты не можешь отследить Дазая? Ты так однажды нашёл меня, — спрашивает Элис, грея руки о чашку. Мори улыбается, вздыхая. — Не могу. В прошлый раз я отследил магический след твоего кулона, поэтому это было не сложно. Но сейчас кулон Дазая, оказывается, у Чуи. Чуя распахивает глаза и тут же смущённо отворачивается. Чёрт. Если бы Мори знал, как Чуя сейчас загоняется от того, что подставил Дазая! Он же не просил его отдавать кулон, не знал, что с помощью этого магического артефакта можно отследить самого волшебника, который его носит. А Мори всё же заметил, что кулон на самом деле у Чуи. — Правда? И откуда он у тебя, Чуя? — с улыбкой спрашивает Элис, подпирая подбородок рукой. И выглядит совсем как Дазай, когда Чуя бросает на неё взгляд из-под челки. — Ну, я… — Неужели тебе он так понравился, что ты оставил Дазая без кулона? — продолжает Мори, перебивая попытки Чуи оправдаться. — Я мог бы сделать ещё один такой же. У него уже щеки горят от неловкости момента, заткнитесь! Все в семье Дазая так любят издеваться и вставлять неуместные комментарии? — Нет! Он мне его подарил, ясно? — Я просто шучу, Чуя. Извини, — он поднимает уголки губ. — Ты не обязан был отвечать на это, но спасибо за честность. Как Мори может шутить в такой момент? Защитная реакция, — подсказывает мозг голосом Дазая. Не вини их за это, они тоже беспокоятся. Конечно, беспокоятся! Чуя устало вздыхает. Все здесь беспокоятся за тупую идиотскую бошку Дазая, который взял на себя слишком много. Решил, что сможет справиться с Тенями в одиночку, дотянув до последнего момента, не говоря ничего ни дяде, ни директору — и где он сейчас? Наверняка валяется скованный в каком-нибудь подвале. Придурок. От дальнейших размышлений отвлекает шорох в камине. — Фукудзава! Что у вас там случилось? В чёрно-серых углях повляется одна только лысая говорящая голова Министра Магии, подсвечиваясь зеленоватым пламенем. Чуя видит его впервые так близко, не на колдографиях в газетах, а почти вживую. Он выглядит всполошенным таким внезапным заявлением. — Министр Танеда, — Фукудзава подходит к камину и кивает, здороваясь с мужчиной. Мори вторит ему, поворачиваясь корпусом. — Дочь Цудзимуры трансгрессировала из школы вместе с предполагаемой следующей жертвой убийцы. Эта жертва — Осаму Дазай. Вместе с ними в неизвестном направлении сбежали ещё восемь человек. Скорее всего, они находятся сейчас в Министерстве, потому что именно туда Цудзимура-старший приглашал сегодня Мори, как вы знаете. Предыдущую предполагаемую жертву. — Дазай? Это же твой племянник, Огай, верно? Чертовщина какая-то. — Да, Министр, — ровно отвечает Мори. — Кто вам передал эту информацию? — Чуя Накахара, сын Фуку. Он видел момент похищения и утверждает, что Дазая увели против воли. Возможно, непростительным заклятием. Танеда поправляет очки, и на его лбу проглядываются складки из-за взлетевших вверх бровей. — Была ли использована сыворотка правды? — Я верю своему ученику и без неё, — уверенно отвечает Фукудзава, на что Министр как-то расстроенно выдыхает. Он переводит взгляд за спину Мори, глядя на школьника. Чуе кажется, что его сейчас испепелят на месте этим взглядом. Танеда не выглядел строгим, скорее, наоборот, но даже сквозь километры, сквозь картинку в камине он чувствовал силу его слова и твердую волю. — Юкичи, не поймите неправильно, я уважаю вас как директора Хогвартса, но разумно ли брать слова мальчишки за чистую монету? Я знаю, что сын Фуку умный и ответственный мальчик, но без доказательств вам никто не поверит. Таков закон. Чуя хочет сказать, что он уже согласен на Веритасерум и может даже вытащить воспоминание, но вставить слово ему не даёт Огай Мори. Он бросает на него строгий взгляд и обращается к Министру Магии сам. — Министр Танеда. Мы предполагали, что вы зададитесь таким вопросом, поэтому оставили Веритасерум на крайний случай. Позвольте воспользоваться сывороткой сейчас, в вашем присутствии, чтобы не мучать мальчика несколько раз. — Черт с тобой, Огай. Уж твоим методам мне нет резона не верить. Вам повезло, что я не занят срочными делами, — ворчит Танеда. Камин плюется угольками, когда лицо Министра исчезает — и спустя минуту он трансгрессирует в кабинет директора сам. Это и есть срочное дело! — почти срывается с языка выкрик, но Чуя продолжает послушно молчать. Он ещё наговорится под сывороткой правды. К тому же, не хотелось бы грубить боссу мамы, а также единственному человеку с высоким положением, который верил им почти безоговорочно и мог помочь. Правда мог — имел влияние. Танеда пожимает руки Мори и Фукудзаве. С ними обоими он знаком достаточно давно, оттого и обращается сейчас к ним скорее как к друзьям, пусть и оставляя формальное общение с директором. Фигура Министра возвышается над Чуей — что ж, любой в этой комнате возвышается над ним, спасибо генам за рост метр шестьдесят. Очки, в круглых линзах которых отблескивает огонь свечей в ночи кабинета, чёрный костюм-тройка и галстук в цвет, а на плечах висит тяжелое пальто. Одна лишь голова оставалась неприкрытой ничем, и Чуе, любящему шляпы, даже зябко становится. — Прежде чем мы начнем, могу я задать один вопрос, Министр? — говорит Фукудзава, предлагая Сантоке сесть за стол. Элис здоровается с волшебником, словно они — давние друзья, и сама предлагает ему чашку чая, от которой Танеда тактично отказывается. — Задавайте. Мори в этот момент подталкивает Чую к тому же столу, и ему приходится сесть рядом с Элис. Прямо напротив него места занимают Министр Магии и профессор Мори; тот известен был в своё время как лучший лекарь Министерства. Чуя услышал в их разговоре с Дазаем вчера вечером, а до этого и не понимал, зачем вообще Танеде и его заместителю понадобилось вызывать к себе простого профессора зельеварения — не считая, конечно, просочившейся информации об убийстве. Их взаимоотношения с Министром оставались теплыми долгие годы, а Дазай был почти сыном Мори, потому Танеда готов сделать всё, чтобы найти его и обеспечить мальчику безопасность. Потому он и отправился в школу сейчас — для выяснения обстоятельств. А теперь выясняется, что это дело связано с убийцей, которого Министерство так долго не может поймать. Он не может остаться в стороне. Защита Министерства и магического мира для Танеды всегда стоит на первом месте. — Где сейчас Сора Цудзимура и давно ли вы его видели? — Вечером, около восьми часов он закончил с работой и должен был отправиться домой, возможно, он сейчас там. Я лично не видел, как Сора покидал Министерство. — То есть, наверняка вы не знаете? — Я не слежу за каждым шагом своих подчинённых, профессор Фукудзава! — рявкает Министр. — Сомневаюсь, что Сора мог бы устроить заговор за моей спиной. — Опасно всецело доверять даже самым близким советникам. Мори достает маленький бутылек с прозрачным зельем, откупоривает пробку и подносит к чашке Чуи. Всего три капли зелья Огай считает достаточным для допроса. — Что ж, к вам у меня есть пара вопросов, юноша, — Танеда пронзительно смотрит на Чую, когда тот залпом допивает остатки чая с растворенной в нем сывороткой правды. Он не чувствует никакого вкуса зелья, ощущает только легкую щекотку прохлады, растекающейся в мыслях. Похоже ощущается воздействие легилимента, который вторгается в разум — Чуя однажды испытал это от Дазая. Тот умело читал мысли других людей не только по их лицу и языку тела, но и используя заклинание, а также сам был окклюментом, не позволяя никому влезть в свою голову. Несколько лет назад Дазай использовал на Чуе легилименцию и успел даже посмотреть достаточно его воспоминаний, прежде чем Чуя смог вернуть себе контроль. Тогда они сильно подрались — в этой драке Дазай не остался победителем, заработав сломанное запястье. Позже, в продолжение своей мести, Чуя подложил Дазаю навозную бомбу в кровать, сжег его любимую книгу в редком издании и даже распустил по школе слух о том, что Осаму панически боится собак. Ближайшую неделю все, кому не лень, подкладывали ему между страниц книг колдографии с псами, транфигурировали абсолютно все школьные принадлежности в статуэтки с собаками и гавкали ему вслед. Дазай, чтобы отстоять свою честь, пакостил в ответ каждому, кто посмел издеваться над ним. Собак он не боялся, к слову, просто очень не любил. Весь этот цирк закончился так же быстро, как и начался, однако своей цели Чуя добился. Больше читать его мысли Дазай не пытался. Теперь все его мысли будут знать минимум четверо в этом кабинете — и неизвестно, как много он расскажет и как долго продержится эффект зелья. Министр, не обращая внимания на душевные метания Чуи, задает свой первый вопрос. — Расскажите нам о Тенях, Чуя. Кто они, откуда вы узнали о них, какая у них цель? Чуя не может сдержать ни слова, выпаливает, как на духу всё, что знает. По третьему кругу рассказывает одно и то же. О Цудзимуре, о том, как они следили, как этот самый забинтованный красивый ублюдок Дазай рассказал ему о Тенях. Неуместные комментарии о нём Чуя не может сдержать, как бы не старался — Веритасерум заставляет его говорить только правду; а он и правда считает Дазая невозможно красивым. Уши краснеют, но Чуя продолжает. — Цель?.. Они пытаются помочь друг другу и остальным чистокровным ученикам, а ещё выяснить, кто убийца. Так говорила Мизуки, когда пытала меня круциатусом. Танеда несдержанно охает, переглядывясь с Мори — тот качает головой. Никто из присутствующих об этом не знал. — Чертова сыворотка правды, — недовольно бурчит Чуя, не в силах скрыть даже эти свои мысли. — Круциатус?! Когда это было и зачем? Чуе приходится рассказать ещё и об этой ситуации — как Мизуки притворялась Дазаем под обороткой и «вежливо» пригласила его вступить к Теням. Он также рассказывает и последнюю информацию о заключенном Дазаем и Цудзимурой Непреложном обете, благодаря которому сам Дазай не мог поделиться тем, что узнал. — И вчера мы подслушали их разговор, потому что иначе никак не обойти обет, и Цудзимура назвала имя следующей жертвы — Мори Огай. Как я понял, она получила имя от своего отца, который работает в Министерстве, поэтому я предполагаю, что именно он является убийцей. Доказательств у меня нет, только эти воспоминания и слова, что я услышал. — Но Мори сейчас здесь. Всё было в порядке, когда они с Дазаем находились в Министерстве, — Танеда поправляет очки, сползающие на кончик носа. — Почему Тени выбрали Дазая? — Откуда я знаю? — огрызается Чуя. — Анго подошел ко мне и сказал, что они все ошиблись и настоящая жертва — Дазай. Идиоты. Я видел своими глазами, как Тени в полном составе трансгрессировали с помощью порт-ключа. — Вы говорили, что Дазай не по своей воле ушел с ними, так? — Да. Он был под действием заклинания Империус. Танеда хмурится и почесывает темную бородку. — Да, право, я не ожидал, что несовершеннолетняя ученица Хогвартса способна использовать непростительные заклятия такой силы. Он размышляет несколько мгновений, пока все остальные молча ждут. Элис переглядывается с папой, и тот в успокаивающем жесте гладит её по золотистым волосам. Чуя видит, как на языке Мори вертится вопрос — что же связывает его с Дазаем на самом деле? — и он едва сдерживается, чтобы не задать его. Он мог бы воспользоваться положением и спросить, пока Чуя не может солгать, но — Танеда раздраженно хлопает рукой по столу и поднимается, и Мори оставляет свои догадки при себе. Министр явно недоволен тем, что его верный советник и заместитель темнит, скрывается, а его дочь оказывается замешана в сговоре внутри школы. Мизуки предоставляет, возможно, убийце сведения о чистокровных семьях и их детях прямо из Хогвартса, а также — самое страшное! — использует на учениках непростительные заклинания. Запрещённые законом. Он обязан поговорить с Сорой и как минимум созвать суд. — Всё ясно, этого достаточно. Отправляемся в Министерство, — строго чеканит Танеда. Мори тут же следует за ним к камину, набирая в руку горсть летучего пороха. — Проверим наши каналы связи и свяжемся с Цудзимурой. Директор, школа на вас. — Я с вами! — подрывается Чуя, и его попытку влезть тут же пресекают три строгих сверлящих взгляда. — Нет. Ты остаешься здесь, Накахара. Проводи Элис в гостиную Слизерина и возвращайся к себе. Мы со всем разберемся. — Но я хочу помочь! Я не могу просто сидеть здесь и ждать неизвестно чего! Танеда предпочитает проигнорировать выпады мальчишки и растворяется в зеленом пламени. Мори бросает выразительный взгляд на Фукудзаву, без слов говоря директору проследить за безопасностью своего ученика. — Это слишком опасно. Ещё раз, Чуя: ты остаешься в школе, — вторит Министру Мори и следом исчезает с хлопком. Кабинет погружается в тишину. Блять. Чуя сжимает руки в кулаки, а синие глаза темнеют от злости и бессилия. Чёрт возьми, он не может просто ждать, он не может просто вернуться в комнату и лечь спать, пока Дазай находится в руках убийцы! Как они смеют останавливать его, когда он правда может помочь? — Послушай, Чуя, — зовет директор, складывая руки в карманы. — Ты ничем им не поможешь. Министерство делает свою работу, доверься им. — Довериться? За три месяца никто из них не смог напасть на след убийцы, а я рассказал вам всё, что выяснил сам, и теперь вы просто запираете меня в школе?! Его ноздри раздуваются от ярости. Он не знает, как уговорить директора, но сдаваться не собирается. Он должен отправиться в Министерство и попытаться вытащить Дазая. Пусть Министр Танеда и его работники занимаются своими делами, просто Чуя уже потерял кучу времени, пытаясь заставить глупых и медлительных взрослых поверить ему. Всё, что его волнует — он должен быть там. Сам. Сам найти Дазая и увидеть его, сам вытащить его целым и невредимым. Живым. И послушно сидеть, сложив руки, он не в силах. — Ты не понимаешь всю серьёзность ситуации? Тебя могут ранить, ты можешь погибнуть, а отвечать за это буду я как директор школы. Что я должен буду сказать твоей матери? Что не сберег её сына? Фукудзава хмурит густые светлые брови, и его выражение лица выглядит слишком глубоким. Он не шутит, и ему не столько важная собственная репутация в глазах Министерства — он правда волнуется за своего ученика. И за Дазая тоже, только Чуя этого совсем не видит. Ему кажется, что все вокруг против него. — Почему ты так рвёшься за Дазаем? Вы же всю жизнь друг друга ненавидели. Вы же постоянно дрались и спорили, пакостили друг другу и издевались, бросались оскорблениями даже на уроках, даже когда приходилось работать вместе, и даже когда были порознь. Если бы сыворотка правды работала до сих пор, Чуя, не сдержавшись, ответил бы честно. Пожалел бы только о том, что эти слова услышит директор, а не сам Дазай. Он ведь никогда и не говорил ему этих слов — но теперь очень хочет. Не простит себе, если не признается, если не услышит ответ Дазая. Не простит себе, если с Дазаем что-то случится, и он никогда не сможет произнести эти слова вслух. Чуя не отвечает, только сильнее кривит губы и отворачивается. Он не в силах противостоять директору. — Пойдем, Чуя, — зовет Элис, мягко касаясь его локтя, и тянет за собой. Он не замечает, как они выходят из кабинета, как спускаются по лестнице и минуют знакомые коридоры. Все в школе давно спят. Элис держит Чую за руку, во второй зажимая палочку с люмосом на конце, и уверенно ведет его в подземелья. Чуя на краю сознания только отмечает, что они спускаются вниз, и думает-думает-думает. Только когда перед ними оказываются его друзья, он, наконец, выныривает из кокона своих мыслей. Разве Элис не шла в гостиную Слизерина?.. — Есть план? — спрашивает Йосано, обеспокоенно глядя на Чую. Рядом с ней напуганный Ацуши, хмурый, как всегда, Акутагава, и Тачихара. — Что вы все здесь делаете? Йосано вскидывает брови. — Помогаем тебе, конечно. — Ха. И как? Я должен попасть в министерство. Они все там, — скептично качает головой Чуя, поджимая губы. — Единственный способ был трансгрессировать через камин в кабинете директора, но Фукудзава запретил. — Не единственный, — улыбается вдруг Элис и снова тянет Чую — теперь в кабинет её отца. — Думаешь, я просто так тебя сюда веду? Чуя не совсем понимает, что она имеет в виду. Ученики следуют за Элис, проходят в кабинет Мори, и только тогда до Чуи, наконец, доходит. Вот что она придумала. Ещё один камин, целый и работающий, стоит прямо напротив входа. — Это второй камин, подключенный к сети во всём замке. Поэтому, пока директор не вспомнил про него и не заявился сюда, чтобы перекрыть, ты как раз успеешь переместиться в Министерство. Глаза Чуи распахиваются. Чёрт. Чёрт возьми, он не заслужил таких друзей. Он не имел права сдаваться и останавливаться. Решимость и уверенность с новой силой растекается по венам кипящей лавой, подталкивает в спину. Шанс. Вот он. — Элис, я… — Потом поблагодаришь, — она выпускает его руку. — Спаси моего брата. Чуя кивает. — Обещаю. — Мы отправимся с тобой! — воодушевленно объявляет Тачи, на что получает недоуменный взгляд друга. — Одного тебя никто отпускать не собирается. Мы в тебя, конечно, верим, но, знаешь, любовь вскружила голову, все дела… Не хотелось бы, чтобы ты случайно сдох. — Мерлин, заткнись, — закатывает глаза Чуя, набирая в ладонь порох. Он проходит в камин первым. На душе неспокойно, но теперь он точно знает, что не один. Что бы ни случилось, без Дазая он не вернется. Чуя делает глубокий вдох и кидает порох себе под ноги. — Министерство Магии, — произносит он, и столп зеленого огня мгновенно поглощает фигуру Чуи, выплескивая маленькие искры. Следом за ним пять учеников трансгрессируют в Атриум, оставляя после себя молчаливую тишину кабинета Огая Мори.