Поражённый миром белый день Поражённый миром сам не свой Нам так мало места под одной звездой Ляжем здесь Долго ли прекрасному цвести Вечер под бледнеющей луной Годы из песка тебя свели Что не так Что не так с тобой?
Зайдя в квартиру на Хёнджина сразу запрыгнул Кками. Он насыпал корм в миску, умылся, лёг в постель, но что-то было не так — выполняя ежедневную рутину, всё ощущалось по-другому. По всему телу проходил ток, сердце разрывалось, не выдерживая эмоций. В голове были мысли лишь о баскетболе, всё сознание захватили даже не воспоминания, а чувства, образы и символы из средней школы, когда он отдавал всего себя. Будто заново проживает те ощущения, когда днём он играл, а ночью переносил всю игру на бумагу. Сейчас Хван чувствует себя наркоманом, который был долгое время в завязке, но сорвался. Парень наивно предполагает, что, если заснёт всё пройдёт. Наивный… Наивный Хван Хёнджин. Он наркоман, и его случай не лечится, поэтому он звонит дилеру: — Спишь? — долго думал, кого набрать, мечась между двумя посредниками. Определяется, решив, что начинать надо с лёгкой травки. — Хван, если у тебя нет весомой причины звонить мне в час ночи, то лучше тебе не попадаться мне на глаза, потому что, когда прерывают мой чуткий сон, я больше не могу уснуть. — Простите, господин Хан, мне так хотелось услышать ваш славный голос, но то, что Вы врёте, разбивает мне сердце. Во-первых, ты можешь уснуть в любой позе, в любом месте, в любых обстоятельствах. Во-вторых, если тебя разбудить, сказав, что началась ядерная война, ты просто осуждающе посмотришь, подняв одну бровь, и без разговоров заснёшь в ту же минуту. Ну а в-третьих, не забывай, кто твой главный сталкер — ты в сети был две минуты назад. Джисон всё это время просто хихикал в трубку. — Так хорошо меня знаешь, чертёнок, даже плакать хочется, — немного подождал, но поняв, что Хвана необходимо подтолкнуть, потому что сам он ни на что серьёзное в жизни не решится, добавил: — Хёнджинни, что ты хотел? Парень молчит, взвешивая, стоит ли оно того. — Ты сейчас свободен? — всё же решается и делает выбор в сторону страшного, но такого желанного. — В час ночи то? Нет. Решаю бизнес вопросы о том, как сильно мне закатить глаза при встрече, если ты прямо не скажешь и не перестанешь ходить вокруг да около. — Хочешь встретиться? Понимаю, что поздно и у тебя, навер… — Я выхожу, пойду тебе навстречу, — Джисон решает, что если не перебьёт эту пубертатную шестиклассницу, то они никогда не придут к сути. Понимает, что дело явно не в граффити, поэтому тот так волнуется, догадывается в чём конкретно, поэтому даже в мыслях нет брать рюкзак с баллончиками.***
— Хёнджин, для кого этот цирк? Хван активно пытается вырисовывать линию рисунка, который придумал пару минут назад и который получается до ужаса плохо. Руки всё ещё трясутся, принимая кончиками пальцев еле ощутимые разряды тока. Его организму нужно больше. Он сорвался. Необходима доза. — Ты о чём? — говорит не оборачиваясь. Джисон не притронулся к баллончикам — понимает, что Хёнджин пришёл не за этим. — Знаешь, иногда ты забываешь, что не только ты один кого-то хорошо знаешь. Я не думаю, что ты считаешь меня идиотом, но и говорить прямо ты не хочешь, поэтому привёл нас не на наше место, а во дворы, за которыми находится баскетбольная площадка. И ещё у меня зрение не минус четыре, я могу отличить, когда в рюкзаке находятся баллончики, а когда — мяч. Хёнджин остановился и слушал молча, не смея перебить. Поняв, что Хан закончил, решил задать вопрос, который мучает его уже два дня: — Думаешь, я ненормальный, раз желаю то, где пережил огромную боль, больше всего на свете? — Хёнджин, конечно, нет… — разворачивает его за плечо, чтобы тот смотрел на него. — Ты должен меня понимать, какого это быть не худшим игроком, но как бы ты не старался — никогда не стать лучшим. Ты всё ещё помнишь, что случилось с нашей командой, когда мы решили, что после победы на межшкольных, можем рассчитывать на нечто большее? Помнишь то чувство бессилия в тот день? Сколько людей после того дня больше не притронулись к мячу? — Шестеро, — отрезал Джисон. Сегодня ответственность за будущее Хёнджина на его плечах. — Но мы можем уменьшить их количество. Мы больше не входим в эту шестёрку. Со вчерашнего дня больше нет. Теперь их всего четверо, уверен, они восстановились физически после того раза и можем послужить для них примером, а если они не решатся, то будем играть за них. Уверен, если постараемся, то ещё отыграемся за тот раз. — Спасибо, — произнёс еле слышно, но искреннюю благодарность можно было услышать легко. — Не думаю, что мы делаем это часто, но, думаю, нам обоим это надо, — Джисон потянул на себя парня и крепко обнял, прижав к себе. Постояв так минуту, тихо произнёс: — Пойдём? — Куда? — не осуждаем, не у всех получается думать почти в два часа ночи. — Куда ты изначально хотел меня привести. Они отстранились и мысленно договорились, что не будут неловко смотреть друг на друга, и почему два старшеклассника обнимались в тёмной подворотне — тоже обсуждению не подлежит. Придя на площадку, все эмоции и ощущения будто удвоились. Они не говорили об этом, но Хван уверен, что друг ощущает тоже самое. — Начнём? — на Хёнджине расцветает хитрая улыбка. — Или струсил? — изобразить голос капитана сложно, но этого и не надо делать — Хан понял отсылку и засмеялся, решив подыграть. — Чёрт с тобой, капитоша, — и снимает свою ветровку, Хван следует примеру. Парни начинают бегать по всей площадке, забыв про то, что ещё несколько часов назад умирали на полноценной тренировке. Сейчас другое — в крови адреналин, жажда утолена, на смену пришла эйфория. Ток на кончиках пальцах даёт о себе знать при каждом соприкосновении с мячом. На лицах улыбка, а в душе цветы ярко-оранжевого цвета. Мини-игра была хаотичной — парни то забрасывали один одному, то давали пасы друг другу, делая аллей-уп. При последнем таком трюке, они совсем не заметили, как мяч укатился и был поднят с земли явно кем-то другим. Хёнджин, побежавший за мячом, поднимает глаза — перед ним стоит накачанный парень в одной майке и школьных брюках. — И это вы называете игрой? — А ты хочешь с нами потягаться? — выкрикивает Джисон, он был бы не собой, если бы промолчал, испугавшись физической формы незнакомца. — Не боитесь быть размазанными? — парень явно настроен серьёзно, но и запал в глазах этих двоих так просто не потушишь. — Если тебе не с кем поиграть, предложи нормально, а не говори так, будто драться с нами собираешься, — не унимается Хан, хотя уже настроил себя играть. Незнакомец отбил пару раз мяч об землю и побежал до кольца — вот его культурное приглашение к игре. Парням достаточно этого, чтобы побежать за ним. Парень был буквально машиной для набора очков. Он в одиночку обходил их двоих, не давая парням совсем никакой инициативы, даже, если мяч попадал к ним в руки, то сразу же отбирался какой-то фантастической обводкой. Их не спасало количественное преимущество, скорее топила нехватка практики, но нельзя сказать, что парни хоть как-то расстроились или пали духом. Игра окончена. Незнакомец победил, не дав закинуть в свое кольца ни разу. После последнего заброшенного мяча, он стоит к ним спиной, не желая смотреть, как он думает, на разбитые глаза и потухший огонь. — Не думаю, что есть смысл продолжать играть в баскетбол таким слабакам, как вы, — но решает всё-таки повернуться, есть что-то садистское в нём. Глаза сразу становятся больше, он ожидал увидеть всё: гнев, отчаяние, разбитость, даже слёзы, но во взгляде этих двух разгорелся самый настоящий огонь, дух соперничества и азарт летал в воздухе. — Назови своё имя, — серьёзно произносит Джисон. — Со Чанбин из Академии Тоо, — парень отвечает будто в трансе, словно ему дали приказ назвать своё имя, которого невозможно ослушаться. — Ты ещё возьмёшь свои слова обратно, Со Чанбин из Академии Тоо, — первый раз обращается к нему Хёнджин. Парень берёт себя в руки, убирая это дурацкое недоумение с лица, и еле заметно поднимает один уголок губ вверх. — Не разочаруйте меня дважды. Не добавив больше ни слова, уходит, даже не осознавая, какой вклад внёс в головы юных баскетболистов школы Сейрин.***
Парни разошлись почти сразу, как ушел Чанбин, прошло мало времени, поэтому даже дойдя домой, мысли Хёнджина всё ещё были на той площадке. Включает телефон и из транса его выводит всплывающее окошко уведомления от инстаграма — подписка от некого @chris097. Посмотрев фото, долго думать не пришлось, кто это — капитан наградил подпиской за трёхочковый. — Так тебе нравится, когда тебя зовут Крис? Интересно. Решив, что не только у него должны приходить такие ночные уведомления, подписывается в ответ, но на этом не заканчивает — адреналин всё ещё опьяняет, ничего не поделать. Кому: @chris097 Крис, у меня очень важный вопрос. Дальше начинается русская рулетка — если заснёт до того, как парень ответит, то организует Чану неспокойную ночь с мыслями о том, что же тот хотел спросить, но если успеет, то они даже немного поговорят. Непонятно, что происходит у Хвана в голове, он хочет играть в баскетбол, хочет играть с людьми. Слишком игривое настроение для трёх утра. Но тяжёлая голова побеждает, и как только она оказывается на мягкой подушке, которая приятно пахнет шампунем с апельсинами, сразу засыпает. Хёнджин только утром поймёт, что у Чана даже шанса не было — телефон стоит на беззвучном режиме.***
Хван чудом встал после первого будильника. После контрастного душа чувствовалась даже лёгкая бодрость. К сожалению, это продлилось недолго, как только длинные ноги парня пересекли здание школы — всё прошло, и трёхчасовой сон дал о себе знать. Желание пойти на крышу поспать было огромным, но желание не быть отстранённым от участия в баскетбольных играх из-за неуспеваемости побеждало. Поэтому он сейчас сидит на подоконнике, рисуя вчерашнюю игру: площадку, мяч, три силуэта, и добавляет от себя пасмурную погоду. — Почему на картине дождь? — Вчера его не хватало — освежиться, — лишь потом понял, что ответил на автомате, не вдумываясь кто задал вопрос и почему. Поворачивается и видит его — человека, которого вчера, можно сказать, развёл на любопытство. — У тебя такой взгляд, будто ты призрака увидел, — немного подождав, пока Хёнджин успокоит свои мышцы лица, Чан продолжил: — Не думай, что я здесь, потому что не мог долго уснуть из-за одного негодяя. Хван улыбается. — Я для тебя злодей-негодяй? Чан дарит такую же улыбку в ответ. — Ещё какой. — Тогда почему же ты здесь? — Иногда я удивляюсь, насколько тебе должно быть неинтересно всё вокруг, чтобы не замечать людей, с которыми ты ходишь на английский уже пару недель. — Я знал, — нет. — Просто не выспался, — да. — Сделаю вид, что поверю, но при одном условии. — Каком? — В свою очередь ты сделаешь вид, что не замечал ещё и того, что все две недели сидел со мной за партой. Хёнджин поднимает уголок губ вверх и пожимает плечами, затем переводит взгляд на преподавателя, который открывает их кабинет. — Пошли, сосед, — принимает условия. — Давай на заднюю сядем, — уже зайдя в класс, предложил Чан. — Кто ещё из нас злодей, — доставая вещи из рюкзака. — А как же рвение к учёбе, которое должен демонстрировать капитан, чтобы его примеру следовали такие плохие парни, как я? — Садись, плохой парень. Ты всё равно хотел что-то обсудить, не думаешь, что это будет комфортней сделать подальше от преподавателя? — Ужас, я имею дело с хулиганом. — Ещё каким, — оба достали учебники и открыли на нужной странице. — Хёнджина, что ты хотел спросить? — Ты знаешь Чанбина из Академии Тоо? Бан лишь удивлённо смотрит, но через мгновение решает всё-таки поинтересоваться: — А ты его не знаешь? — Хван мотает головой. — Он один из самых талантливых второгодок, говорят, он даже на тренировки своей команды не ходит, и капитан, и тренер закрывают на это глаза, оправдывая себя тем, что он превосходно играет, — Чан наблюдает, как хмурится парень. — Странно, что ты о нём не слышал, но в любом случае скоро все познакомимся с ним и его командой на межшкольных, — поясняет капитан. Дальше парень рассказывает о том, что они должны себя проявить на межшкольных, чтобы они смогли играть на зимнем кубке. Чан рассказывает про баскетбол и зимний кубок с особой теплотой в голосе. Хёнджин мягко смеётся, и Бан замолкает. — Тебе и правда нравится говорить об этом. — Потому что научился искренне любить баскетбол. Я люблю выигрывать, но научился принимать поражение, не потому что я терпила, который не умеет играть, а потому что я верю в то, чтобы прийти к самой верхней точке эйфории, надо пройти весь путь со взлётами и падениями, чтобы в последний раз оттолкнуться и взлететь выше всех. — У нас разные отношения с баскетболом. Вашей парочке со здоровыми отношениями не сравниться с нашим созависимым абьюзом. Чан смеётся, и как бы странно не было этого признавать, но Хёнджин думает о том, что это идеальный смех для задних парт кабинета английского. Но решает не развивать эту мысль — неизвестно куда она его заведёт, очевидно, не туда, к чему был бы готов парень. — Что на счёт расписания? Ты нам его вчера не показал. — Его легко запомнить: тренируемся каждый день кроме воскресенья. — Мило, — на секунду Хван поднял бровь, но потом вспомнил уровень их соперников в лице Чанбина, и покачал головой в знак того, что понял. Порывшись немного в воспоминаниях, пришёл к одному выводу: — Ты ведь меня обманул, да? — Чан поднимает брови в вопросе. — Я не мог заметить тебя на уроках английского, ты же здесь не частый гость? Капитан улыбнулся и на пару мгновений поднял ладони в знак капитуляции. — Ты меня раскусил, — Хван ждёт пояснений и получает их: — Я родился в англоязычной стране, и английский мой родной, поэтому выбрал этот предмет для меньшей загруженности. Преподаватель знает про то, что я знаю его предмет лучше, чем он, поэтому не видит ничего такого, чтобы не ставить мне никакие «энки». Хёнджин лишь хмыкнул в конце. — Ну и чем ты отличаешься от Чанбина? — Чан чуть округлил глаза, будто до этого не видел явной параллели. — «И вас двоих тянет на то, чтобы приходить именно тогда, когда появляюсь я, чтобы доказать, что вы круче», — решил не озвучивать эту мысль вслух. — Австралия, верно? — Что? — догоняет мысли Хвана. — А, да. Как догадался? — Акцент, дурень, — обычно Хёнджина не напрягает заторможенность людей, когда им открывают глаза на разные вещи, но и голос со смехом парней его тоже до этого не особо привлекал, поэтому «дурень» этот «нетакойкаквсе» парень заслужил. — Не особо ты его и скрываешь. Чан улыбается, шуточное оскорбление его не задело, почему-то Хван мысленно выдыхает, но задумываться почему, всё так же не хочет. — Почему решил на этот раз прийти? — Появилась причина. Чан не стал объяснять — прозвенел звонок, да и Хёнджин не глупый, чтобы догадаться самому. — У меня появился джекпот, — уже в коридоре говорит Хван, — инглиш бой, с которым все самостоятельные пройдут на «ура», надо всего лишь искать причины притащить тебя на английский, как сегодня выяснилось — это проще простого. — У тебя нет проблем с английским, — констатирует Бан. — Так и знал, что старик тебе и расписание, и успеваемость успел показать. Ладно, увидимся на тренировке, кэп, — и снова отсалютовал, ещё немного и войдёт в привычку. Хёнджин пока не проверял расписание, чтобы узнать куда идти. Вместо этого увидел утреннее сообщение от Джисона с искренними пожеланиями смерти из-за несостоявшегося полноценного сна. С таким расположением Хан может быть только в одном месте. — Так и знал, что ты тут, — закрыв за собой дверь актового зала, произнёс Хван, как только убедился, что был прав. Но не до конца — Джисон сидит не один. В другом парне он узнал Минхо. Хан поднимает руку в знак приветствия. — Хёнджина, ты знал, что мы вчера играли с лучшим игроком старших школ? — подождав пока Хван подойдёт ближе, продолжил: — Минхо рассказал, что мы можем с ним играть уже через месяц. — Да, мне уже рассказали. Джисон ещё что-то рассказывает про то, что поведал ему Минхо, но как бы Хёнджин не старался, всё на чём он может сосредоточиться, так это на ощущение каких-то скребущихся кошек внутри. На вопрос: «Почему Хан привёл в ИХ место кого-то другого?» такого ответа, чтобы не злиться не нашлось. — Ладно, школота, мне пора, — и запустил руку в волосы Джисона, делая так гнездо для голубей. Хан сразу же убирает руку с головы, небрежно откинув. — Ты всего на год старше, придурок. — Не ругайся с сэмпаем, — и выходит. — Чего молчишь? — после минуты какой-то неловкой тишины решает спросить Джисон, первый тот никогда не заговорит. Хван прекрасно понимает, что будет звучать как эмоциональная девчонка, если выдаст что-то типа: «Я думал, это наше место и водить сюда других нельзя». — Давно подружились с Минхо? — «о боже это звучит ещё хуже». Хан прекрасно всё понимает. Наверное, даже больше, чем сам Хёнджин. — С самого утра ко мне пристал, когда пошёл сюда — тот уплёлся за мной, — Джисон окидывается на спинку, расположив шею так, что взгляд прикован к потолку. — Думаю, у них с капитаном план, чтобы мы почувствовали себя «своими» в команде, поэтому показывают, что они могут стать для нас друзьями. Хотят, чтобы в играх мы были настоящей командой, — Хан тяжело вздохнул, при новых обстоятельствах он совсем не понимает: то, чего пытаются добиться эти парни, «хорошо» или «плохо». — Дай угадаю, — переводит взгляд на друга, — Чан же тоже тебя нашёл? Хёнджин молчит, подтверждая теорию Джисона. Он думал, что Крис пришёл, потому что ему правда интересно, что спросит Хван, а не потому что они с Минхо давно спланировали «втереться в доверие». Хёнджин не разочарован, он и не строил никаких ожиданий. Как минимум, он себя в этом убеждает. — Ты так странно спросил, — вырывает из мыслей Хан, — будто думаешь, что если мы с ним посидели в метре друг от друга, то уже договорились, когда вдвоём пойдём рисовать розовые сердечки на стенах в честь нашей дружбы. Хёнджин облегчённо смеётся: — Придурок, не думал я так, — какой бы бред Джисон не сказал, Хван рад, что он его озвучил. Они сидели совсем рядом, поэтому Хану не составило труда зарыться рукой ему в волосы. — Джинни, ты такой милый, когда притворяешься, что ты ни капли не собственник. Я не против, что мы дружим исключительно вдвоём, не думай, что так получилось только потому, что мне больше не с кем, — и полностью испортив порядок на голове Хёнджина, убирает руку. — Тебе пора начать себя ценить. Курс Джисона «поднимаю самооценку дёшево офлайн» проходит успешно, потому что от хмурого настроения не остаётся ни следа. -— Как думаешь, у нас останутся силы после тренировки, чтобы прогуляться с баллончиками? — хитро улыбается, — если ты понимаешь, о чём я. Хан поднимает уголок губ вверх. — Если предлагаешь осуществить план с сердечками с тобой, то для такого у меня всегда есть силы, — лёгкий удар в бок от Хвана приходит сразу же. — Идиот, — смеются, — вставай, у нас история Японии. Джисон наигранно хнычет. — Нас не было там несколько занятий, если сейчас влепят самостоялку — нам пизда, — поднимать Хана с мягкого кресла было тяжело, но Хёнджин справился.***
*за 5 минут до конца истории Японии* — Блять, вот реклама грузится, а сам ответ нет, — ещё немного, и Джисон попросит учителя поделиться паролем от вай-фая. — Работаем! Работаем! — громко шепчет Хван. — У меня загрузилось! — Вот у кого Чан с Минхо должны учиться командной работе. До того, как прозвенел звонок, парни успели написать большинство заданий. — Ладно, осталось всего посидеть на математике, тренировка, затем зайдём в магазин за баллончиками, а потом можем у меня посидеть, подождать пока стемнеет. — Дожить бы до последнего пункта, — вздыхает Хан. Последняя пара математики проходит достаточно быстро, поэтому парни отправляются на тренировку. — Я смотрю, ты модные шортики себе прикупил, — смеётся Джисон, пока переодевается Хёнджин. — Заткнись, твои подстрелиши не лучше, — Хан громко смеётся. Хван как можно быстрее старается переодеться до прихода остальной части команды. Они не были первые — слышно, как Чан и Минхо уже во всю проводят свою индивидуальную разминку. У одного синдром отличника в баскетболе, а другой на свою голову пришёл пораньше. — Хочу курить, — даёт знать Джисон, как только они выходят с раздевалки. — Я думал, что ты бросишь. Хан косо посмотрел, подняв одну бровь. — Мы выиграем Чанбина, даже бегая по площадке с самокруткой в зубах. В прошлый раз была наша вторая тренировка, мы оказались не готовы. — Я рад, что ты так веришь в свои силы. — В наши, Хёнджинни, — исправляет парень, кладя руку на плечо парня. — Сегодня вы в более в приподнятом настроении, — комментирует Минхо, как только парни доходят до кольца в дальней половине зала. — Конечно, если ещё присмотришься, то у Джинни на лбу прочтёшь «вот бы быстрее пробегать сорок кругов по залу и сложить лёгкие в кармашек», а у меня «мечтаю о растяжке, чтобы все кости нахуй повылетали». — Ну значит «Джинни» отправляется со мной бегать, — выделяя новую для себя форму его имени командует капитан. —А Джисон отправляется на растяжку с Минхо, кости каждого потом лично проверю. Другие подойдут, скажете, чтобы присоединялись к нам на улице. Вы тоже подтягивайтесь, когда все дойдут. Именно в этот момент Хёнджин понимает насколько Чану идёт образ капитана — его нельзя ослушаться, ты этого и не хочешь — мягкий, но в то же время властный голос не даёт тебе право выбора. Хван уверен, что в жизни Крис считается с мнением своих друзей, но на площадке решения принимает он. «Это не может не восхищать», — от этой мысли парень не бежит. Двое парней отправляются на улицу. — Пока на улице тепло, не вижу смысла заниматься в душном зале, — уже на школьном стадионе Чан сообщает новый план тренировок. — Я раньше не замечал, что и на улице есть два кольца. — Для тренировки пойдёт. Первое время будем делать упор на выносливость и силу, а технику оттачивать перенесём в зал, поэтому на улице мы максимум две недели, если не станет холодать раньше, — капитан уже во время разговора начал небольшую разминку перед бегом, начав с шеи, и Хван последовал примеру. На шее они и закончили. — Ну что, побежали, Джинни, — Чану явно понравилось. — Будешь всё время меня так звать? Или только в особых приступах вредности? — Всегда, — и побежал. Хёнджина это всё слишком веселит, парень не видит ни одной причины, чтобы не сыграть по правилам капитана, поэтому, набрав воздух в лёгкие, он догоняет Чана. — Ты отстаёшь, догоняй, Крис, — делая акцент на последнем слове. 1:1. Хван планирует увеличить счёт в свою пользу тогда, когда Чан не сможет назвать его так при других членах команды. Наивный. Тренировка проходит с такой же сложной нагрузкой. Уже на втором круге, когда Чан и Хёнджин выдохлись бегать наперегонки, а просто бежали на одном уровне, к ним присоединились другие члены команды. Хван старался выкладываться по полной, в голове крутились мысли о том, что он будет чувствовать, когда будет играть свой первый матч и что ощутит, если они выиграют — всё это давало силы не останавливаться во время пробежки, как бы он не нуждался в том, чтобы просто перевести дыхание. — Я рад, что ты стал относиться к тренировкам более серьёзно, — вырывает из мыслей Чан. — Ага, сегодня даже в своей форме, — Хван даже не заметил, что уже несколько кругов Джисон и Минхо бегаю сзади них буквально в полушаге. — Надеюсь, бельчонок сегодня побегает хотя бы минут десять во время игры. Хан на это лишь хмыкнул. Доказывать что-то сейчас не имеет смысла — осталось пробежать полкруга, и они начнут играть, этим всё и будет сказано. — Даже ничего не ответишь? — смутился Минхо. — Хёнджин, признавайся, настоящего Хан Джисона ты потерял в курилке, но не растерялся: поймал по дороге агрессивную белку и подобрал, чтобы не приходить одному? «И как он может бежать и говорить одновременно? Тут явно дело рук Чана с его бешеными тренировками», — думает Хван. — Если это так, то тащи засранца обратно и говори, чтобы прекращал курить. Хан не выдерживает: — Даже курящим или с одним лёгким я буду играть круче, чем ты, семпай, — план «доказать всё во время игры» рушится, но это был бы не он, если бы решилось молча. — Вот такой Джисон мне нравится больше, — лукаво улыбается Ли. — Не обращай внимания на него, — их догоняет парень с широкими бровями, Хёнджин чудом вспоминает, что его зовут Дейки. — Он сам только в прошлом году бросил курить, а до этого все тренировки пыхтел, как паровоз. — А ну иди сюда, предатель, — Минхо ринулся догонять убегающего сокомандника, как только словил злобный взгляд Хана, говорящий, что учить его жить Ли Минхо официально запрещено. Закончив с разминкой, Чан поделил всех на две команды, на этот раз Джисон и Хёнджин оказались в одной, не очень успокаивало, что капитан и его лучший игрок будут играть против них, но было бы неинтересно, если будет всё легко. Во время игры Джисон забивает много трёхочковых, бегает за мячом, даёт много пасов людям в своей команде — его поведение и стиль игры кардинально отличаются от прошлой тренировки, к этому мало кто был готов, поэтому Хан, пользуясь лёгким замешательством парней, всё больше и больше приносит очков для своей команды. Хёнджин, в свою очередь, удивляет не меньше: он отлично проходит защиту, почти не даёт к себе приблизиться, больше отдаёт пас Джисону, чтобы тот подарил команде три очка, но даже в те моменты, когда решает забить обычный двухочковый сам — у него это получается. Всё это ужасно раздражает, будто он не видит, как Чан поддаётся, видимо думает, что так разбудит азарт, а сладкий вкус победы заставит приносить её и в дальнейшем. Хван совсем не такой человек — ещё в средней школе он привык вырывать победу зубами и ненавидел, когда всё достаётся легко, а если капитан решил, что вкус победы становится сладким, когда ты понимаешь, что тебе поддались, потому что не сочли тебя сильным игроком, чтобы играть в полную силу, то он крупно проебался. Последней каплей для Хёнджина стал недостаточно высокий прыжок Чана, когда он якобы потянулся блокировать Хвана, когда тот решил забить данк. Мяч снова оказывается в руках Хёнджина, но тот больше не летит в корзину, а направляется прямиком с размаха в капитана. — Перестань, блять, мне поддаваться! — откровенно злится Хван. — Хочешь, чтобы я побегал по площадке и понял, как это здорово всех выигрывать? — риторический вопрос, если бы Чан осмелился на него ответить, мяч бы полетел уже с другой стороны от Джисона, хотя, откровенно говоря, Минхо тоже изначально не понравился план Бана. — Взял, чёрт возьми, себя в руки и показал, какой он — капитан старшей школы Сейрин. Эти слова действуют на Чана, как триггер, искры возвращаются на положенное место — в зрачки. С него только что сняли тормоза. Хёнджин обычно не так эмоционален в плане агрессии, он всегда предпочитал съязвить (влияние Джисона на его жизнь слишком велико), но если Чану нужно что-то особенное, чтобы он соизволил действительно сыграть в баскетбол, то Хван готов и покричать. После этого момента ни Хёнджин, ни Джисон ни разу не забили. Много бегали, пасовали, пытались забрасывать — всё перекрывалось, перехватывалось и просто отнималось. Но даже такой проигрыш даёт больше наслаждения от игры, чем они бы получили, играя, как в начале. Хёнджин всегда восхищался такими игроками как Чан, которые честно, лишь на одном таланте и упорстве могут вывезти всю игру, не прибегая к грязным приёмчикам. Только во время игры он понял, как многому он хочет у него научиться. Глядя на остальных игроков, Хван замечает, насколько сильная у них командная игра, парень искренне завидует такой слаженности — в его команде она была, но совсем на другом уровне. У Сейрин командная игра доведена до идеала настолько, что одни лишь тренировки способны вдохновлять на победу, что может быть лучше, когда во время игры ты можешь полностью положиться на команду, а не вывозить всё в одиночку. Только сейчас Хёнджин осознаёт частью чего они с Джисоном стали и нащупывает внутри себя еле заметное чувство гордости, что его так просто приняли в такой коллектив. Это чувство станет больше, когда все игроки смогут довериться на площадке и Хвану точно также, как доверяют друг другу, с которыми играют уже год, и когда это доверие приведёт их к победе, то парень может быть даже признается вслух, как восхищается всеми ими, особенно одним капитаном, заслуга которого читается в каждом игроке. В этот момент Чан забивает финальный мяч, после которого игра и тренировка окончены. Хёнджин не смог заблокировать его, они остались вдвоём стоять под кольцом, когда все направились в раздевалку принять долгожданный душ. Оба тяжело дышат. — Всё ещё не хочешь, чтобы я тебя пожалел? Хван стоит спиной после броска, и, когда вытирает майкой пот с лица, оголяя поясницу, от Чана не ускользает часть его тату. В последнее время, он всё чаще ловит её глазами, особенно при попытках Хёнджина прыгнуть выше в надежде забросить мяч. Возможно, Бан хотел бы рассмотреть её получше. — Только играя в полную силу с достойным противником, можно чему-то научиться, — разворачивается к капитану лицом, посчитав, что такие пафосные фразы можно говорить, только смотря собеседнику в глаза. — Именно поэтому эти «достойные противники» должны играть в одной команде, — Чан не считает Хвана противником, не потому что тот слаб, а потому, что Крис предпочёл бы играть с Хёнджином, а не против него. — У Джисона отличные трёхочковые, и он легко принимает пасы с любого положения на площадке — ему нечего делать в защите, куда его вечно ставили в средней школе. Минхо, третий класс, играет в баскетбол сколько себя помнит, он никогда не даст сопернику с лёгкостью забить. Я живу ради баскетбола. «Лаконично он про себя», — подумал Хван. — Ну а ты, — Чан сделал едва заметный шаг вперёд и чуть понизил голос, будто следующие его слова будут каким-то секретом. — У тебя ведь тоже есть особый талант. Я заметил, что ты знаешь про расположение каждого игрока на площадке, даже не посмотрев на них. — Это сложно объяснить, но это что-то типа орлиного глаза. На словах трудно понять, но во время игры, наблюдая за мной всё становится понятно. Я просто вижу немного, так скажем, шире и больше, чем остальные. Просто так у меня мяч не отнимешь, — он помолчал пару секунд, затем хмыкнул: — Если, конечно, ваше имя не начинается на «Б» и не заканчивается на «.ан Кристофер Чан». Капитан посмеялся — ему лестно слышать такие слова. Приятно, когда твой труд окупается тем, что тебя признают другие игроки. — Забиваешь ты тоже отлично. У других игроков свои козыри в рукавах. У нас есть всего полгода, чтобы доказать всем, что мы лучшая команда Японии, — Чан подошёл совсем близко, и оба неосознанно перешли на полушепот. — Ты веришь в нас? — Я… — Хёнджина, ты скоро? — кричит из раздевалки Джисон, — у нас куча дел на сегодня! Хван не разрывает зрительного контакта с капитаном, несмотря на крики друга. Вздыхает. — Верю, — отсалютовывает и разворачивается. Хёнджин переодевается в повседневную одежду, пока не замечая, что у него ломит всё тело — все мысли и ощущения вертелись вокруг одного: верит ли на самом деле Хван или сказал просто из-за непонятных мыслей и эмоций, вызванным самим Чаном. — Мы как обычно последние, — вырывает из мыслей Хан. — Не думаю. — Видишь кого-то здесь ещё? — Будем выходить — увидишь, — парни не слышали стук мяча, но Хёнджин был уверен, что у кое-кого есть привычка тренироваться до потери сознания и то, скорее всего, теряет сознание, потом снова разминочка — и по новой. Возможно, это преувеличение, но в голове Хвана его капитан именно такой. Парни выходят с раздевалки и сразу находят подтверждение словам Хёнджина — двое ещё не ушли и явно даже не собираются. На этот раз к Чану присоединился Минхо. — Поэтому они так и играют, — почему-то скривился Джисон. — Какой-то извращённый синдром отличника. Думал, этим болеет только капитан. — Видимо, нет. — Надеюсь, это не заразно, — помотал головой Хан, будто пытаясь прогнать из мыслей картину, где он до ночи сидит в этом спортзале. — Думаю, как раз наоборот. — Тааак, — протянул Хан, — надо быстрее убираться отсюда, пока запах этого злосчастного места не пропитал нас ненужными флюидами. Моя гордость не переживёт дважды проиграть этим двоим за один день, — взял друга под руку и потащил на выход, а следом и в строительный за баллончиками. Придя домой к Хёнджину, парни устроились довольно удобно. Пёсик Хвана — Кками, тихо посапывал на бёдрах Джисона. На большой плазме шли новые серии «Человека-бензопилы», они ещё с выходом манги договорились, что экранизацию будут смотреть всегда вместе. Помимо звука из телевизора было слышно, как шелестит фольга шоколадки, которую обожал Хан, едва слышное шипение газировки и отчётливые удары кубиков льда о стенки стакана с любимым американо с солёной карамелью Хёнджина. — О чём вы говорили с Чаном? — решил поинтересоваться во время опенинга Джисон. Не было смысла скрывать, Хан бы в любом случае рассмотрел его настроение на тренировках. — Сказал, что верю, что мы победим, — ответил после короткой паузы. — Типа на межшкольных? Мотает головой в знак отрицания. — В общем победим. — Я правильно понял: ты ему сказал, что веришь, что мы победим и межшкольные, и зимний кубок, и ещё что-нибудь со статусом «не лезь — ебанёт»? — Ага. — Осознаёшь, что взял на себя большую ответственность? Чан не похож на того человека, который забывает такие слова. Хёнджин молчит, он только и делает, что сидит «осознаёт». — Так уверен в себе после двух тренировок? — продолжает Джисон. — Нет, — запускает руку в волосы, — но я хочу, чтобы он в нас верил. Ты видел, как он играет? Мы же можем так же. Уверен, он нас всему научит, если у нас будет желание и вера. Да и, честно говоря, я сам хочу выиграть, — на секунду сдвигает брови — хмурится. — Ты разве нет? Хан закидывает голову на спинку дивана и томно вздыхает. — Конечно, хочу, что за вопросы. Просто всё это сложно. Я переживаю какой-то переломный момент в своей жизни, поэтому боюсь давать себе какие-то надежды. Страшно, что не оправдаю их, и всё станет, как было раньше — вернусь в старый образ жизни, где надежде места нет. Поэтому сейчас я пытаюсь выкладываться на полную, и, если что-то пойдёт не так, — Джисон стучит три раза об голову Хвана, тот трёт это место и шипит, но не перебивает. — Я буду знать, что старался и обязательно попробую ещё раз. Надеюсь, ты меня понимаешь, — сразу решает пояснить, — не проси меня дать обещания выиграть и не спрашивай во что я верю, — переводит на него взгляд. — Просто доверяй мне во время игры, опираясь на то, что я не тот, кто сдаётся просто так. Хёнджин долго молчит. У них немного разное видение на этот счёт, но это не значит, что выбор Джисона он будет уважать меньше своего. В конце концов, у них одна цель — победить. Неважно с какими рамками в голове они будут к ней идти. — Уже стемнело, — переводит тему Хан, — выходим? Собираясь, они закидывают все баллончики в рюкзак Джисона. От парня не ускользает то, что Хван тоже берёт свою сумку. — А тебе зачем? — поднимает бровь, — всё же в мой вместилось. — Там мяч. Больше объяснений не надо. Они оба всё понимают. Раз решили победить с помощью доверия, то обсуждать вслух итак понятные вещи не надо. Они не Чан — играть до посинения не будут, но тратить время впустую тоже не могут себе позволить. Уже на улице, разрисовывая меж дворов очередную стену здания, Джисон уже в который раз за вечер пугается малейшего шороха, хотя обычно адреналин и какой-то намёк на страх появляется только тогда, когда они уже убегают от какого-нибудь стража порядка. — Всё, я так больше не могу, — в очередной раз испугался шелеста кустов из-за кошки. — Возможно, это нервы, но я больше склоняюсь к тому, что моя бунтарская личность меня покидает. Хёнджин улыбается — знал, что такое рано или поздно произойдёт, поэтому просто смиренно ждал — не хотел давить на Хана. Покорно ожидал эти два дня, когда Джисон признается самому себе, что пора с этим завязывать, как минимум, с той частью этого хобби, где заканчивается творчество и закон, и начинается вандализм. — Пошли на какую-нибудь площадку, — начинает складывать баллончики, не давая Хвану даже дорисовать, — только не на ту, где мы были вчера — не хочу снова встретить того отмороженного типа, я ещё не готов к таким, как он. — Я вроде по пути видел одну, — не может скрыть улыбку. — Не выгляди таким довольным котом, — хотя у самого уголки губ невольно поднимаются. — Чертёнок, знал, что так будет, и ждал, — догадывается и толкает его корпусом в бок. Весь остаток вечера парни провели за игрой. В конец вымотанные и уставшие решили, что сегодня ночуют у Хёнджина. Придя домой, оба сразу же вырубились. Даже Хан, который обожает потравить шуточки перед сном, с которых сам же и посмеётся, отключился первым. Утром, как ожидаемо, они проспали. Все попытки Джисона уговорить Хвана пойти к третьему были бесполезны. Поэтому на завтрак у них был только утренний ветер, который обдувал им лицо, когда они со всех ног бежали до метро, чтобы сократить минуты опоздания. Хёнджин постучался в дверь кабинета английского языка после двадцати минут от начала урока — успех. Заваливается в класс, сразу находя вчерашнюю парту и, неожиданно, Бан Чана за ней. — Кто больше удивлён друг друга видеть? Прогульщик прогульщика или прогульщик прогульщика? — Своеобразное «доброе утро, солнышко», — смеётся Чан, — почему проспал занятия? — Если скажу, что учился всю ночь, поверишь? — Конечно, — переводит глаза на кисти, стараясь, не задерживать взгляд на длинных пальцах, — руки не до конца от краски отмыл, — немного помолчал. — Не боишься? — Успокойся, мы не попались бы. Всего лишь разрисовали пару стен в тёмных местах района. Там все рисуют и никто не проверяет, — не хочет признаваться, что почти не рисовал, а полночи играл в баскетбол. Никогда ему не признается, тяжело сказать вдохновителю, что это он спонсор таких непривычных ночных прогулок. — Я не могу тебе что-то запрещать, но… — Чан — не Джисон, капитан не догадается, что ему врут. — Да, ты не можешь, — перебил. Бесполезно читать лекцию, как не надо себя вести человеку, который ещё вчера расставил приоритеты. Неловкое молчание. Оба думают, что неправы и правы одновременно. Чан, хоть и капитан, но лезет не в своё дело, ответственность за которое должен нести исключительно Хван. Хёнджин понимает, что он игрок команды, и Чан обязан его предупредить, что он может подставить всю команду, если у него появятся проблемы с полицией, но они с Ханом вчера официально завязали с этим, опередив Криса с его наставлениями. Всё-таки первым решил сдаться Хёнджин. — Слушай, я точно буду участвовать в играх и не подведу никого. — Обещай, — выпалил Чан. Хван опешил. Вчера проверка на верность и «верю в команду», сегодня обещание, а завтра клятва на крови? — Что? — тихо смеётся, — может, ещё на мизинцах поклянёмся? — решил не озвучивать своё предположение с кровью. Крис ставит локоть на стол, сжимает всю ладонь в кулаке, кроме мизинца. — Шутишь? — Если так надо сделать, чтобы ты берёг себя и был в безопасности хотя бы для игр, то нет, я не шучу. Хван вздыхает, невозможно очень долго бороться с самим собой, отрицая, что он не подвластен чарам Чана, которые заставляют доверять ему. — Ты невыносим, — улыбается, — не могу поверить, что мы делаем это в старшей школе. Парни сидят, держась за мизинцы друг друга, со стороны вызывает пару вопросов. Но почему-то оба об этом не думают. — Я долго думал о вчерашних твоих словах, — начинает Хёнджин. — Хочу к этому обещанию, — указывает глазами на их пальцы, — добавить ещё одно: Крис, обещаю, мы выиграем межшкольные. Теперь официально заявил, что вчера в спортзале был не пустой звук, и он правда верит в команду, и хочет, чтобы их капитан верил в них тоже. Чан расплывется в улыбке, только хочет что-то сказать, как к ним подходит преподаватель, говоря на английском: — Young people, you wouldn’t be able to hold hands and solve your love affairs on the hallway after class? Он говорит бегло и быстро, поэтому понимает его только Крис и расплывается в улыбке. Почему-то на этот раз Хёнджину не стыдно произнести про себя: «Чёрт, какие милые ямочки».