Sleepy butterflies

      Когда в комнате грудь сжало тревогой, и Джозеф чуть не захлебнулся в волне страха, ему немедленно захотелось сменить место пребывания. Именно это дурное предчувствие выгнало его на ту сторону поместья, где преобладали комнаты выживших. Ему нужно было кого-то предупредить, но не кого попало, а того, кто всегда знает, что делать. Зачем? Затем, что ему не так все равно на всех этих людей, как раньше.       Фотограф замер перед дверью в комнату Эмили. Разделенная на две части, она одновременно являлась и комнатой, и медицинским кабинетом.       Вдруг краем уха он услышал топот и в следующую секунду в него врезалось что-то маленькое.       Невольно вспомнив ту желтоглазую собаку и опустив глаза вниз, Джозеф увидел маленькую девочку со светлыми волосами. Она что, бежала по коридору во весь опор? Девочка любопытно-настороженно смотрела на него и уже попыталась что-то сказать, но холодный взгляд фотографа и надменно задранный нос отбил у нее всякое желание знакомиться с этим высокомерным существом. Джозефу тоже не особо хотелось общаться с кем-либо, особенно с доставучими, назойливыми детьми, что он и выразил своим видом. Светловолосая девочка застенчиво попятилась и побежала прочь, даже не извинившись. Фотограф фыркнул на такое бесцеремонное поведение.       Джозеф постучал в дверь и осторожно заглянул внутрь:       - Эмили, ты свободна?       - Джозеф? - врач вышла из своей комнаты. - Проходи. Что случилось?       Фотограф скользнул в кабинет и сел на ближайший стул, идеально выпрямив спину.       - Надеюсь, ты меня поймешь, как и всегда, Эмили. Меня тревожит будущее этого поместья. - Джозеф начал отстраненно наматывать прядь волос на палец.       - Ты что-то почувствовал? - сообразила Эмили, опираясь на кушетку. Она лучше других знала о сверхразвитой интуиции охотников.       - Скорее приснилось, но да. И я здесь не потому, что мне надо выговориться, иначе я пошел бы к нашей дорогой Аде Месмер. Я хочу предупредить тебя быть готовой ко всему как морально, так и физически.       - Конечно, Джозеф. «Я всегда готова» - чуть не вырвалось у Эмили, но она вовремя прикусила язык. Несмотря ни на что, фотограф оставался охотником, рядом с которым не всегда стоит демонстрировать эмоции. - Не знаю, стоит ли мне в это лезть, но что тебе приснилось? - задала более корректный вопрос доктор.       - Красные отпечатки крыльев бабочек, которые покрыли стену и фотографию и большая темная собака, - ответил Джозеф. О фигуре в плаще он не стал рассказывать, потому что она внезапно показалась ему чем-то... Личным?       - Отпечатки... - пробормотала Эмили - Не то чтобы я надеялась понять смысл, но вообще не представляю, что это значит.       - Я тоже, Эмили. Мне не дает покоя то, что должно произойти и прошу, будь, осторожна, - сказал Джозеф, поднимаясь.       Эмили тоже встала и шагнула вперед.       - Да, Джозеф. И надеюсь, мы пока сохраним это в тайне.       - Конечно. - кивнул фотограф. Узнав, кто кому-то из охотников что-то приснилось, большинство выживших просто засмеют и сделают главной темой сплетен, быть участником которых Джозеф всегда избегал. Другие же просто используют информацию в своих не самых благих целях, а некоторые серьезно испугаются. И охотнику, и выжившей был смысл держать рот на замке. - Хорошего дня, Эмили.       - До скорого, - ответила доктор.       Выйдя за дверь, Джозеф пробормотал:       - A plus tard...       Он решил прогуляться и направился на улицу. Был достаточно жаркий день, ярко светило солнце, отражаясь на изящных кованых арках, которые овивали вьюнки и девичий виноград. От яркого блеска освещенного металла Джозеф чихнул. Особняк и прилежащие территории не казались такими мрачными, как в день приезда. Благодаря стараниями Эммы и просто неравнодушных к красоте или скучающих в саду всегда цвели розы, астры, хризантемы, много декоративных тюльпанов и другие цветы. Зрелище было красивым и приятным. Фотограф прошел по дорожке к качелям и сел на край, прислонившись к цепи, удерживающей ее. Сквозь волосы он ощутил холод железа. Подул приятный прохладный ветер и Джозеф подставил ему лицо, прикрыв глаза. Перед глазами предстало лицо Клода. Сколько бы дней не прошло, Джозеф будет помнить его. Детство было счастливым лишь благодаря брату. Потом оно оборвалось. Однажды злополучная весна забрала все. Хотелось, чтобы брат был рядом, обнял, поддержал. Но этого не будет. Джозеф должен со всем справляться один. Фотограф за всю жизнь так ни к кому и не привязался. Он по возможности избегал людей, чтобы не любить. Сначала с чувства верности умершему Клоду, потом - из боязни страдать, потому что Джозеф понял, что если и полюбит кого-то, то надолго и крепко. Навсегда.       Так он и сидел, чуть покачиваясь, пока не услышал:       - Джозеф!       Рядом торопливо сел кто-то тяжелый и качели, дрогнув, качнулись сильнее. Фотограф ощутил запоздалый поток воздуха, вызванный взбаламошенным движением неизвестного, открыл глаза и обернулся к собеседнику, отпуская цепь, в которую вцепился руками.       - Се Биань. Bonjour. - не то чтобы Джозеф не замечал, что иногда переходит на французский, просто ему нравилось наблюдать реакцию людей, когда в разговоре вдруг переходишь на незнакомый им язык. Большинство умилялось такой забавной по их мнению манере, кто-то смеялся, а некоторые злились.       Однако, Ву Чанг не разозлился, а только передразнил:       - 诶，你好 - 你还活着吗 - передразнил Се Биань.       «Второй раз он поздоровался за Фана?» - рассеянно подумал Джозеф, пусть и не уловивший сарказма, но догадавшийся, что обе эти фразы - разные приветствия.       - Как поживаешь, Джозеф? - поинтерисовался Се, наплевав на личное пространство собеседника и пытаясь заглянуть ему в глаза. - Хотя стой, не надо. Фан бы сказал, что твоя ниточка судьбы поблекла, как и ты сам.       - О блеклости, - не удержался Джозеф. Копаться в его душе было позволено немногим и к сожалению, Ву Чанг в этот круг входил. Фотограф вяло попытался отомстить за это вторжение. - Почему ты одел блузку вывернутой?       Се заговорщески хихикнул, даже не попытавшись оглядеть почти спрятанную под кафтаном черную блузку, которая на изнаночной стороне была не такой яркой.       - Чтобы ты не побил.       Джозеф небрежно посмотрел в фиолетовые глаза Се, предупреждая. Тот намек понял и отодвинулся.       Фотограф принялся разглядывать залитый солнечным светом сад, не переставая краем глаза следить за белым стражем, который начал болтать о поместье. Вдруг Джозеф резко выдохнул и приподнял носки сапог над землей. Прямо к нему по камешкам дорожки, огибая растущие клочки зеленой травы бежала маленькая серая мышка. Как минимум было странно, что ночное животное выбежало посреди дня на открытое пространство. Но ему покоя не давало другое.       Перед глазами вновь предстала темная комната, высокая фигура в капюшоне и собака. Джозеф сидел на полу, ушибленное бедро болело, а волосы растрепались, падая на лицо. Наверняка в них осталась слюна. Фотограф поднял глаза на собаку и на это раз сумел разглядеть то, что было у нее в пасти. Сломанное и побуревшее крылышко бабочки прикрывало свисающую мышь с растрепанной шерстью.       Се Биань схватил его за руку, и Джозеф вернулся в реальность. Мышка подбежала к качелям, приподнялась на задние лапки и повела розовым носиком, принюхиваясь. Затем она просто побежала дальше, пока не скрылась в зарослях травы.       - Ну и что это было? - спросил Се.       - А что выгнало тебя в сад? - ответил вопросом на вопрос Джозеф.       Ву Чанг не любил солнечные дни и в крайних случаях всегда оставался под навесом. То ли он, как истинный китаец, берег свою кожу от ужасного загара, то ли были другие веские причины - француз не знал       - Хмм, - наклонил голову Се. - Пожалуй, любопытство. Фан уверен, что ты знаешь ответы на наши вопросы. - он наклонил голову, словно чего-то ждал, и Джозеф увидел в его глазах ту же тьму, что приследовала и его.       Фыркнув, фотограф, отвернув нос в противоположную от Ву Чанга сторону, протянул тому руку, в котороый раз воспроизводя в памяти сон. Страж сразу же взял ее и сжал в обеих руках, жадно поглощая воспоминания, которые показал ему Джозеф. Он мельком глянул на Се и увидел, что его глаза зажглись фиолетовыми искрами. Так всегда случалось, когда Ву Чанг - охотник за воспоминаниями - использовал свою силу.       Вместе с умиротворением, которое испытал Джозеф, словно кому-то выговорился, пришла и слабость. Она постепенно нарастала и сонной пеленой окутывала голову. Расслабленность распространенялась от руки, которую держал Се, медленно ползла по плечу и ударила в голову. Белый страж потихоньку, то ли случайно, то ли нарочно тянул и энергию самого Джозефа. Фан обычно контролировал брата, но на этот раз его здесь не было.       «Се настоящий энергетический вампир» - подумал фотограф, нахмурившись.       Решив, что хватит, Джозеф повернулся и свободной рукой решительно дернул стража за длинную белую косу, неосторожно перекинутую через плечо и лежащую в зоне досягаемости беловолосого. Се ойкнул и отпустил руку, оскорбленно фыркнув.       Джозеф только откинулся на спинку качели, как вдруг над головой хлопнул зонт, а ему в плечи агрессивно вцепились чьи-то руки. Фотограф так и подскочил.       - Тупица! - прошипел Фан, нависая над фотографом и обращаясь к брату.       - И ты хорош! - обратился он к Джозефу. - Знал ведь, что этот обжора меры не знает.       Се Биань невинно пожал плечами:       - В качестве компенсации могу предложить шесть бутылок вина, - заявил тот, но получил от взбесившегося Фана подзатыльник.       - Я запомню - усмехнулся Джозеф, непринужденно наматывая пряди волос на пальцы.       Как-то ярко сегодня солнце светит. А блики на кованых металлических узорах еще и слепят глаза. Фотограф чихнул. Потом еще раз. Он прикрыл заслезившиеся глаза, отклоняя голову назад, пока не улышал агрессивно-взволнованный голос Фана:       - Эй, эй, держи его! Свалится сейчас с качель, кто виноват будет? - чьи-то руки схватили Джозефа за плечи и осторожно вернули в сидячее положение.       Похоже, он действительно сполз по спинке вниз... Как так? Надо выпрямиться. Он же аристократ Десолье. Фотограф каким-то образом привычно расправил плечи и спину, но по инерции завалился вперед. Спасибо рукам Фана, что не дали ему упасть. Или это Се? Точно Се, это он лапает где надо и не надо. А вот Фан сейчас сердито шипел совсем рядом:       - Сам будешь его отпаивать.