***
– Ты заебала пить на рабочем месте, – произносит Ангелина, нахмурив брови. Она является тем самым менеджером зала, а теперь, из-за недавнего увольнения прошлого работника, еще и менеджером кухни, а значит все работники и ситуации клуба на ней. Виолетту подняли и усадили на диванчик сразу же после того как в зале стало немного свободней, а ту сладкую парочку увели к бару, где им дали "моральную" компенсацию в виде нескольких тысяч рублей и извинились за доставленные неудобства. Самое смешное было то, что говорила это все Кира, создавшая, в какой-то мере, эти самые неудобства. Для мужчины особенно. Они разобрались в ситуации и поняли что винить в этом всецело можно лишь Малышенко. – А ты заебала ей наливать, – вот эти слова направлены в сторону Киры, которая стоит рядом и следит за тем, чтоб Виолетта еще раз не упала. А то потеряет последние оставшиеся мозги. – Если я не буду ей наливать, то она меня заебет, – Медведева никогда не оправдывается, говорит лишь по существу, – Не могла же она напиться с того одного шота?, – Кира знает лишь о нем и именно из-за этого искренне не понимает с чего Виолетту так разнесло. – Какой один шот?, – Новоселова приподнимает одну бровь, смотря вопросительно, – На кухне стоит целая бутылка, Кир. У Киры в голове только два варианта того, где Ви взяла бутылку : либо нагло спиздила с бара, когда она отвернулась, либо через третье лицо. Иначе никак. – Уже не особо важно, – Геля видит замешательство Медведевой и решает больше не пытать, – Сама можешь это у нее выяснить, пока будете дорабатывать смену и убирать зал с кухней, – девушка улыбается уголками губ, понимая, что она на это явно не рассчитывала, кладет ключи на стол за которым сидит Малышенко и удаляется, послав Кире воздушный поцелуй. А Кира просто возразить не может. Не имеет права. Виолетта не слышит, что именно сейчас им выговаривают, ей и похуй, да и слова особо разобрать не может. Повезло ещё, что снюхать дорожку-вторую не успела, иначе всему заведению пришёл бы пиздец. — А, и ещё, — Ангелина неожиданно открывает дверь, высунув одну лишь голову, — Работаете вы без выходного. После уборки утром вы едете домой, а вечером, как обычно, я жду вас обеих. Хоть Новоселова и казалась ангелом во плоти, сущность ее была не совсем такой, и она точно умела брать над людьми власть, особенно тут, в такой ситуации. И никто ей возразить не в праве, и всё, что остаётся Кире — стоят в ахуе и проклинать всё и всех, а особенно Виолетту, из-за которой вся эта заварушка и началась. Медведева понимает, что выходного ей не видать, и выспаться она, блять, тоже не сможет, так ещё и корячиться и драить всё помещение тут. И что-то подсказывает, что от Виолетты помощи особой можно и не ждать будет, потому что та на ногах еле состоит, да даже, блять, сидеть ровно не может. И Кире было бы всё равно, если бы это не касалось ее покоя и комфорта, что Малышенко зачастую нарушает. Сейчас бы вообще с нее спросить, где та бутылку достала, да только и двух слов связанных она от неё не услышит сегодня точно.***
Виолетта уже засыпает буквально сидя, носом почти клюёт, и даже не бормочет ничего. Она, кажется, десятый сон видеть начинает, но от тряски за плечо просыпается нехотя, даже не пытаясь посмотреть на того, кто так отчаянно ее в чувства привести пытается. — Поднимайся, блять, — а у Медведевой уже и так нервы сдавать начинают, ударить шатенку хочется, да только рука не поднимается, — Чем быстрее начнём, тем раньше домой уйдем, ну же. Она как может тормошит ее, и в конце концов татуированная действительно поднимается, выговаривая всевозможные маты себе под нос. Она, шатаясь, идёт к двери, а Кира ее под локоть хватает, чтобы не упала и не пробила себе голову ненароком, не создав ещё больше проблем. Спустя ещё минут тридцать Кира столы натирает тряпкой с особой силой, пока в голове продолжает нелестными словами о Вилке отзываться и в целом о всей ситуации. Домой хочется уже, упасть на кровать и уснуть желательно до следующего утра или того лучше вечера, но благодаря своей любимой коллеге, сейчас они торчат тут вместе. Лучше и не придумаешь. Звоночек первый должен был случиться ещё тогда, когда Малышенко за пару стопок готова была хоть китайскую кухню готовить. И почему ей вообще нормально не жилось? Создала сама себе проблемы, а теперь и огребает по полной. — Малышенко, — блондинка окликнула девушку, ведь шатенку не видно и не слышно, удивительно но в ответ тишина; ни единого шума, — Виолетта, блять. Она найти ее пытается, и находит в конечном итоге за барной стойкой, сидящую на стуле с опущенной головой, держащей в руке тряпку. От этой картины Кире завыть хочется, почему она вообще, блять, отдувается за Виолетту? Кира рывком ее поднимает со стула, слыша в свой адрес пару ласковых, но на ноги поднять всё-таки удаётся, и Ви даже стоит какое-то время, делая что-то, но весьма посредственно: по стойке размашисто, но слабо тряпкой проходится, стараясь не уснуть; спотыкается о ножки стульев; пытается пол подмести даже. А у Медведевой от вида этого глаз дёргается; как она и думала, помощи от девушки не будет толковой, не в том она состоянии. И кажется, что это наказание ее личное — с Виолеттой тут пахать из последних сил. И Ангелина точно сделала это специально, не для того, чтобы в помещении чисто стало, а чтобы Кира урок извлекла, что нехуй такой, как Малышенко, наливать на рабочем месте, как бы та не просила. — Отнеси тарелки и помой их, — Виолетта недовольно то на посуду, то на Киру смотрит, явно не воодушевлена на работу, — Быстро, блять. Кира на нервах, потому что по милости, как она считала, Виолетты, могли бы быть дома уже как час назад, но ебучий балласт в виде всё той же Виолетты не даёт закончить работу. Шатенка всё-таки несёт тарелки еле как переплетая ногами. — И как можно было так нажраться-то, — бубнит сама себе под нос, — Не смей даже подходить ко мне, ясно?, — уже вслед кричит, пока та никак не реагирует. — Да заткнись нахуй. Обе синхронно разворачиваются лицом друг к другу: блондинка тряпку в руке сжимает, уже готовясь швырнуть ее в Малышенко, но та, на очередную ответку Медведевой, замахивается и швыряет тарелку в чужие ноги. — Ты ебанутая? Совсем все мозги пропила?, — Кира сокращает расстояние и толкает в плечо, схватив после этого за воротник рубашки чужой, встряхнув пару раз, — Успокойся и выполняй свою работу, пока тебя не вышвырнули отсюда к ебаной матери. В зелёных глазах, смотрящие прямо в карие, тысячи чертей пляшут, и Кира точно видит, как те уже огонёк адский разжигают. Но неожиданно шатенка дёргается, пытаясь руки цепкие от себя убрать, но все попытки ничем хорошим не заканчиваются. И Кира первая решает отступить, потому как понимает, что это бессмысленная трата времени; ещё не хватало отношения с ней выяснять теперь. — Лучше в подсобку сходи и принеси веник, — как Кира и думала , Виолетта действительно доставила ещё больше проблем, от чего она уже успела в бога поверить, лишь бы только этот кошмар наяву закончился скорее. Звук разбитой посуды снова выдергивает из мысли, и она понимает, что Малышенко разбила очередную тарелку, хотя, судя по звуку, как минимум не одну. Тяжёлый вздох с губ слетает, а пальцы сами в волосы осветленные зарываются, оттягивая их. Как же она заебалась от этого всего, думая о том, почему всё это происходит с ней, где она, блять, так провинилась в этой жизни, что судьба ей послала в напарники её? Кажется, Виолетты нет уже слишком долго, и не то, чтобы Кира переживала, она просто молилась на то, что новых забот ей не добавилось; девушка идёт в подсобку и видит на полу мирно спящую Виолетту, которая свернулась калачиком прямо рядом с дверью. — Да ёб твою мать, — с губ слетает ещё один тяжкий вздох. Ей ничего не остаётся, кроме как поднять полуживое тело девушки на руки и унести на один из диванов в зале. Кира сама себе мысленно обещает, что вечером, на смене, выскажет всё, что думает о ней. «Спасибо, что не разнесла помещение» — в голове проносится, пока ноги чужие закидывает на всё тот же диван. Видимо, сегодня ей придётся пахать за Виолетту, как не в себя и молиться на остатки своих сил. Время к четырём близиться начинает медленно, а Медведева всё также продолжает ползать и драить все вокруг. И она бы забила хуй, но Ангелина слишком придирчива в плане уборки, и заметит буквально каждую соринку, а потому работу приходится выполнять качественно. Малышенко тем временем уже сотый сон видит и посапывает довольно, изредка что-то бормоча или даже просыпаясь на секунду. А Кира завидует. Завидует, потому что, блять, тоже хочет спать, отдыхать. Она тоже хочет жить так беззаботно, но принципы просто не позволяют.***
Рони домой вернулась давно, но подругу искать не спешит. Знает, что та работает по ночам, и знает, что, скорее всего, пьёт после смены, но повлиять на нее никак не может, сколько бы не старалась. Виолетта барана упертого напоминает, что прёт, как танк, и никого не слушает, падая в эту яму осознанно. Но Рони, наверное, не догадывается, насколько давно уже в этой яме Малышенко находится, и на каких низах обитает. Всерьёз девушка начинает задумываться о пропаже подруги лишь когда время уже четыре часа стукает, а Малышенко ни сном, ни духом: телефон, судя по всему, разрядился, а местоположение остаётся только гадать, ведь она может быть где угодно. Связи с её собутыльниками у Вербицкой нет, она с такими ничего общего не имеет, к счастью, и решает все же в бар тот самый поехать, ведь кто-то точно должен знать хоть что-нибудь. — Бар закрыт, вечером приходи, — Кира обращает внимание на девушку, что только что порог переступила. Кажется, блондинка не закрыла дверь, когда возвращалась с перекура. — Ты работаешь тут, верно?, — она даже не замечает шатенку, которая спит на угловом диване там, в конце пустого зала, — Ты не знаешь, где Виолетта? Она на звонки не отвечает, и время уже позднее, я переживаю. Неужели у такой, как Малышенко, есть девушка? Выглядят они совершенно разно, и, учитывая характер Виолетты, сразу понятно, кто там занимает главенствующую роль. Медведева усмехается своим мыслям, головой кивая в сторону Вилки, что мирно спит, уткнувшись головой в спинку дивана. — Только она не пойдёт никуда, — вдруг отрезает, грозно посмотрев на короткостриженую, — Пока я не закончу – она будет тут. — А если я помогу вместо неё? Кира оглядывает ее с ног до головы, чуть сощурив глаза карие. — Швабра в подсобке, тарелки на кухне.***
Вербицкая тащит спящую подругу на себе в такси, называя адрес, пока Медведева бар закрывает и удаляется в противоположном направлении, скрываясь за поворотом, к припаркованной машине направляясь своей. Ей похуй, как они там доедут и как потащат, но единственное она просит передать Виолетте через её подругу, так это слова о их вечерней смене и том, что Кира сделает все, чтоб для Малышенко она спокойно не прошла. И сейчас хочет только одного – спать. И желательно, чтобы сон не настиг ее за рулём. – Всё-таки она тяжелая, блять, как ни крути, – говорит Рони только проснувшейся Юле, резко опуская Виолетту на кровать, – Но она настолько напилась, что за всё время, пока мы ехали и я тащила ее, она ни разу не проснулась. Веронике страшно стало, ведь кто угодно мог бы забрать беззащитную девушку к себе и сделать что-то, пользуясь таким состоянием. Именно из-за этого Рони решает, что снова заведёт разговор о безопасности подруги утром, когда та протрезвеет, ну, а пока всё, что остаётся – переодевать эту пьянь и укладывать на кровать, а самой уснуть на диване.