Летнее вино

— Какое кислое, — Шэнь Юань отодвигает чарку от себя; нижняя половина его лица скрыта веером. Шан Цинхуа, потирая затёкшую руку, не стесняясь забирает чарку и допивает; оба сосуда, что стоят поближе к нему, уже пусты. Вино приятным теплом течёт вниз, и жара не кажется такой уж ужасной: дневная духота спала, вечерний воздух пахнет цветами и травой. Шэнь Юань выглядит бледным и холодным, но судя по тому, как обмахивается веером, — жалеет о своей привычке носить минимум три слоя одежд. Хозяин гостиницы носился вокруг него так, будто увидел небожителя среди смертных. Шан Цинхуа вполне понимает его. — Обычное молодое вино, — пожимает плечами он. — В этом захолустье вряд ли что-то еще найдешь. Шэнь Юань вздыхает, щелкая веером; его губы поджаты: — Мы здесь не для того, чтобы пить. — Но ты же ничего не нашел, — Шан Цинхуа махнул рукой, — да и у тебя уже есть вариант с растительным телом, чего же еще? — Яд мешает мне, — Шэнь Юань задумчиво постукивает пальцами по лакированному столу. Шан Цинхуа чувствует, что сидеть прямо уже вне его сил, и подползает поближе, чтобы упасть головой Шэнь Юаню на колени; тот вздрагивает, почти брезгливо глядя на Шан Цинхуа. Это его сморщенное лицо стопроцентно соответствует оригинальному характеру Шэнь Цинцю, но Шан Цинхуа точно знает, что характер Шэнь Юаня мягкий, как сахарная вата. Кто-то кричит на улице, но терраса скрыта в зелени, и никто не сможет их увидеть. — Послушай, — мягко говорит Шан Цинхуа, устраиваясь на коленях Шэнь Юаня поудобнее, — ты ведь и сам знаешь… — …что от «Неисцелимого» поможет лишь секс с Ло Бинхэ, да! — Шэнь Юань раздраженно разворачивает веер, и Шан Цинхуа хмыкает: снизу он все равно видит его лицо, с веером или без — разницы нет. — Ну, есть и второй вариант, — бормочет он, находя ладонь Шэнь Юаня и сжимая ее, — у Ло Бинхэ отец есть… только найти бы его ещё… ай! Какого хрена? Шэнь Юань, хлопнув его сложенным веером по макушке, поправляет рукава и встаёт, не обращая внимания на ругань. — Иди уже спать, — говорит он. — Понеси меня, — Шан Цинхуа пьяно хихикает и протягивает к нему руки. Наверняка это последнее, чего Шэнь Юаню хотелось бы, но выбора у него нет: заткнув веер за пояс, он совсем не изящно взваливает на себя Шан Цинхуа, обхватывая за пояс и изо всех сил пытаясь не обращать внимания на тупую болтовню. — На пике Цинцзин ты так учеников наказываешь? — Шан Цинхуа сбивчиво шепчет ему на ухо. — Порка веером? — Между прочим, — фыркая, отвечает Шэнь Юань, нервно оглядываясь по сторонам, — идея не свежая: в одной главе с Ша Хуалин у тебя было что-то подобное. — Даже гении обречены на самоповтор… — искренне вздыхает Шан Цинхуа и с удовольствием утыкается ему в плечо. К счастью, в коридоре никто им не встречается, и они кое-как (не с первой попытки) находят свою комнату и плотно закрывают двери. Шан Цинхуа цепляется за Шэнь Юаня, потому что не хочет отпускать, и с силой дёргает за собой, падая на постель. В комнате темно и тихо — слышно, как шуршит ткань от любого движения. Яркие лунные лучи пробираются через окна под потолком, не закрытые бумагой; они высвечивают Шэнь Юаня сбоку, смягчая черты его уставшего лица. Шан Цинхуа думает, что его бешено колотящееся сердце вот-вот разорвётся; и сжимает Шэнь Юаня покрепче, серьёзным тоном обещая: — Мы поищем что-нибудь ещё. У нас пока есть время. Он ни за что не отдаст Шэнь Юаня Ло Бинхэ.