***
Виолетта с удивлением и радостью от выигранного спора стояла в проходе на балкон. Взгляд девушки бегал то по растрепанной Елизавете, пытающейся привести дыхание в норму, то по Мишель, которая сидела полураздетая и разгоряченная. Никто из них не желал что-либо говорить или как-то оправдываться. Они просто смотрели друг на друга, не зная, что делать с этим всем дальше. Мишель не хотела расставаться с Кристиной. Да, их отношения не были идеальными, но она хотела их сохранить, не смотря на свои чувства к брюнетке, стоящей напротив, ведь Захарова уже стала кем-то важным. Кем-то, кто не осуждает её и принимает такой, какая она есть. Да, она иногда не сдержанна, но она любит Гаджиеву и говорит ей об этом так часто, как только может. А Лиза просто заинтересовала её своей замкнутостью, своим умением решать вопросы словами, а не кулаками и своей манерой общения. Она знала её меньше трёх недель, но уже прекрасно понимала, что слишком сильно влипла. Лизе не нравилась Мишель. Не нравилась её позитивность и открытость. Не нравился её голос и глаза. Она терпеть не могла запах её вишневого чапмана. Не нравилась детская глупость, с которой она интересовалась всякими вопросами. Только вот, та самая позитивность и открытость дарили свет, необходимый внутренней тьме. Голос был слишком привычным для слуха, а в глазах можно было разглядеть весь внутренний мир. Запах вишни ассоциировался только с ней, даря чувство уюта. А эта глупость заставляла расслабиться и согревала теплом, позволяя сердцу биться быстрее. Но Лиза не умела любить. Она умела саркастично шутить, умела задевать за больное, умела отталкивать тех, кого любит. Просто ей стало скучно, а Мишель могла поднять настроение. Интерес и скука стали началом их общения, привели их на этот гребаный балкон, заставляя задыхаться от противоречивых чувств и поцелуев. Именно эти два чувства стали началом их истории… Только вот неизвестно, с хорошим ли концом? — Я пойду домой, — глухо произнесла Андрющенко, до сих пор глядя в глаза блондинки, — Спасибо, что пригласила. — Тебя проводить? Или может такси вызвать? — Мишель не отрывала взгляд от карих глаз, говоря почти шепотом. — Нет. — резко отвечает Елизавета, опуская глаза и отходя на несколько небольших шагов назад, — Я пройдусь.***
К своему сожалению, девушка помнила каждый миг, проведенный в квартире Мишель. Она помнила каждое касание и каждый вздох, слетающий с губ, которые она целовала. Из-за этого хотелось исчезнуть. Но вместо этого она направилась на кухню, чтобы попить воды. Вставать было тяжело, поэтому на данное действие ушло целых три минуты. Пытаясь избежать зеркала, в которое смотреть совершенно не хотелось, девушка прошла к двери, концентрируя внимание на прекрасном полу. Открыв дверь комнаты, её взгляд устремился на зеркало в прихожей, которое висело прямо перед входом. Вид был шикарный: на голове образовалось непонятное гнездо из волос, глаза красные и немного опухшие, в целом лицо было как у мертвеца, вылезшего прямиком из своей могилки. Из кухни раздались шуршащие звуки, заставившие прервать самолюбование и пройти дальше. Оказавшись на месте назначения, Лиза увидела мать, которая что-то искала, открывая ящики. — Доброе. — прохрипела девушка, немного удивляясь от звука своего голоса. — Ты когда приехала? — Не очень доброе, судя по твоему виду, — женщина по-доброму усмехнулась, продолжая поиски, — Вчера ночью. Ты уже спала. — Ясно, — безэмоционально произнесла Андрющенко-младшая, садясь на стул, — Что ищешь? — Венчик. — ответила Наталья, сразу же доставая его из ящика, — Хочу блинчики тебе приготовить, в честь приезда. — Спасибо, — пробормотала брюнетка, отпивая немного воды из стоящего стакана, — Я тогда ещё немного полежу. — Хорошо, — пролепетала Андрющенко-старшая, — Но потом расскажешь мне, как вчера отдохнула. — Обязательно. Вернувшись в комнату, Лиза сразу же начала проверять сообщения. В телеграмме было целых три диалога с непрочитанными. Первый с Кирой, которая прислала видео, где Пчёлка пытается танцевать стриптиз, с трудом находясь в вертикальном положении, к которому было подписано: «Ты пропускаешь такое…». Второй с Мишель, которая написала всего несколько слов: «Давай не будем усложнять…?». Ни на одно из них она отвечать не стала. Третьим был диалог с Вилкой, которая поинтересовалась, дошла ли подруга до дома. Не успев ответить, она получила кружочек, записанный только что.Вилка
23 ноября
— Лизка, сейчас я покажу тебе сиськи, — камера переворачивается и в объективе появляется Гаджиева, сидящая в нижнем белье, — Миш, передай Лизе «доброе утро». Мишель смотрит убийственным взглядом, показывая средний палец. Виолетта недовольно цокает, переворачивая камеру на себя: — У кого-то дикое похмелье. Не обращай внимания, — произносит подруга, после чего добавляет, — Кстати, Кирик приготовила нам просто охеренную яичницу, пригоняй назад!Спасибо, но мама уже готовит мне блины.
А ещё я больше никогда не буду пить. Это ужасно.
— Ой, все мы так говорим, — записывает голосовое сообщение Малышенко, после чего слышится голос Киры, — Правильно, нечего тебе эту бяку трогать.Передай всем привет от меня. А Кире скажи, что завтра на английском будем статью обсуждать. Я сегодня постараюсь пару тем придумать.
Окей Тебе тоже от всех привет***
Немного приведя себя в порядок, Андрющенко вернулась на кухню, присаживаясь за стол. Она рассказала маме абсолютно всё, ведь отношения между ними позволяли это сделать. Она рассказывала, как познакомилась с Мишель, как та была инициатором общения, как бесила её одним своим присутствием. И конечно же то, как она отвечала на её поцелуи. С каждой фразой эмоции женщины сменялись одна за другой, а чай уже давно потерял актуальность. — Я рада, что ты рассказала мне это, но… — Наталья немного задумалась, формируя связный текст, — Я не уверена, что смогу дать совет, который тебе поможет. Наверное, лучше обсудить это с твоим психологом. — Да, я понимаю, — кивает Елизавета, после чего смотрит прямо в глаза матери, — Почему это так сложно? — Что именно? — Чувства. — коротко и ясно отвечает девушка, после чего делает небольшую паузу и продолжает снова, — Она меня бесит. Возможно, я её даже ненавижу, в какой-то степени. Не знаю, за что, но так почему-то проще. — Я хорошо тебя знаю, — улыбается женщина, — И я прекрасно знаю, как тяжело тебе принимать положительные вещи. Ты строишь из себя мученика, спокойно принимая агрессию, отталкивая при этом доброту и заботу. — Говоришь также, как Любовь, — усмехается Лиза, вспоминая слова преподавателя психологии, — На неделе у нас будет сеанс. Подниму этот вопрос. А сейчас надо идти готовиться к завтрашнему тесту и придумать тему статьи.***
Всю пару по английскому Кира и Лиза пытались прийти к компромиссу, высказывая свои идеи и поясняя значимость темы. Обе девушки остановились на психологии, беря её за основу. Медведева предложила тему абьюза, которая являлась актуальной во всех сферах жизни, а вот Андрющенко решила остановить свой выбор на эмоциональном выгорании. Сойдясь на том, что лучше спросить у преподавателя, они принялись записывать ключевые вопросы, которые хотели бы пояснить, чтобы Фёдор Степанович выбрал более подходящую. На практике все пары поочередно рассказывали о своей теме, показывали примерный план и объясняли значимость, а мужчина давал советы, записывая тему, которую выбрали студенты. Последними были Лиза и Кира. — Фёдор Степанович, мы не можем сойтись в мнениях, поэтому решили спросить у вас, что пойдет больше, — сказала блондинка, после чего они вдвоем подошли к столу препода. — Лично я считаю, что тема эмоционального выгорания очень актуальна, особенно среди студентов и школьников, — проговорила Андрющенко, — Мы можем рассказать о причинах, симптомах и вариантах восстановления, а также узнать количество подверженных студентов нашего университета с помощью опроса. — А я предлагаю тему абьюза, или же насилия. Она более актуальна и встречается почти в каждой сфере нашей жизни, — Медведева буквально горела этой идеей и Лиза почти сдалась, выслушивая рассуждения подруги, — Ребятам будет полезно узнать, как проявляется насилие, как этому противостоять и с помощью опроса, который будет анонимным, мы сможем узнать, какой процент людей хоть раз ему подвергался или же сам совершал насильственные действия. — Обе темы очень интересны и актуальны по-своему, но у тебя, Кира, — мужчина даже улыбнулся, — Она более важнее. Я думаю, что вам стоит работать именно с ней. Надеюсь вы не против, если я запишу её. Девушки молча кивнули, возвращаясь на места. Андрющенко не была огорчена, ведь её напарница впервые так сильно была увлечена учёбой, что не могло не радовать. Девушки начали записывать общие положения статьи, которые диктовал Фёдор Степанович, параллельно обсуждая, как можно оформить презентацию и какие вопросы включить в анкету. Пара пролетела незаметно. Медведева отправилась на улицу, чтобы покурить, а Лиза направилась в холл, ожидая Виолетту. Свободных лавочек не было, поэтому она просто села на пол, опираясь спиной на стену и рассматривая студентов, которые занимались своими делами. Взгляд упал на двух девушек, сидящих в обнимку и что-то рассматривая в телефоне, смеясь с увиденного. Мишель выглядела счастливой, отчего брюнетке хотелось улыбнуться, но этот порыв она быстро подавила. Захарова по-хозяйски закинула свою руку на плечи девушки, прижимая к себе. В груди разлилось непонятное и странное чувство, ранее не изведанное, но крайне неприятное. Елизавета смотрела пристально, не показывая на лице ни единой эмоции. Заметив, как Кристина показывает на неё пальцем, что-то шепча блондинке, Лиза сразу поднялась, собираясь покинуть это место. Но сделать этого не успела, ведь сзади послышался знакомый голос. — Маинький хочет обниматься! — громко, привлекая всеобщее внимание, проговорила Вилка, подходя со спины и заключая в объятия подругу. — Привет. Как дела? — пробормотала Андрющенко, поворачиваясь к подруге после тактильного контакта — Твой внешний вид и мой внутренний голос подсказывают мне, что в отличии от тебя, прекрасно. Ты чего поникшая такая? — Да так, расскажу после того, как с психологом всё обговорю, — задумчиво произнесла Лиза, поправляя волосы, — Возможно, я просто себя накручиваю и… — Тёлки! Предлагаю собраться чисто втроем и погулять, — Кира появляется неожиданно, заставляя подруг обернуться, — Как вам такая мысля? — Кирюха, здорова! — девушки дали друг другу «пятюню», — Я за любой кипишь, кроме голодовки и кодировки. Лизка? — В принципе, я не против. — почесав затылок, ответила девушка, — Можно собраться на выходных. — Тогда забились. Я пойду займу нам места чёткие, — Медведева подмигнула, после чего направилась в кабинет. — Короче, свежие сплетни: ты слышала, что наш физрук с какой-то студенткой замутил и она типа залетела? — девушки направились к кофейному аппарату. Лиза пыталась слушать подругу, правда, но мысли то и дело возвращались к парочке, сидящей в обнимку и смеясь над чем-то. Это точно не ревность, нет. Брюнетка отрицала любое проявление теплых чувств к Гаджиевой. «Это всего лишь ненависть. Нужно просто меньше с ней пересекаться» — думала она, но почему-то хотелось продолжать смотреть в ту сторону. Хотелось убрать оттуда Захарову, чтобы она не портила прекрасный образ Мишель, которая казалось ангелом, по-детски болтая ногами и заливисто смеясь. Видимо Малышенко заметила взгляд девушки, так как сразу начала уводить ту в сторону столовой, чтобы не наблюдать за этим видом. Всю оставшуюся перемену они провели там, а Вилка поставила себе галочку в голове, что обязательно расспросит обо всём подругу после её похода к психологу.***
Дома стало только хуже. Мысли вертелись вокруг того вечера и девушки, которая захватила разум. Рисовать не получалось, ведь на бумаге сразу появлялись аккуратные черты лица, которые были полностью изучены. Наушники валялись на полу после того, как их кинули в стену, ведь в них заиграла песня, заставляющая вновь погружаться в размышления о ней. Спать не хотелось совсем, ведь даже во сне Лизу настигал этот образ, который она всем сердцем… Не желая всё это терпеть и держать в себе, она написала сообщения Розенберг с просьбой о разговоре по видеосвязи. Та, естественно, сразу же согласилась, первая набирая девушке. — Здравствуй. Я так понимаю, разговор очень серьёзный? — женщина поинтересовалась понимающе, с доброй улыбкой, благодаря которой хотелось полностью открыться. — Да, и скорее всего долгий. — на девушке не было лица, — Вы не сильно заняты? — Я буду с тобой столько, сколько понадобится, — Любовь кивнула своей фразе, сосредотачивая внимание, — Итак, что тебя беспокоит? — Я не знаю, с чего начать… — неуверенно произнесла Елизавета, потирая шею, — В общем, я познакомилась с одной девушкой. Мы всего три недели общаемся, но я не понимаю, что чувствую. Она меня раздражает. Её манера общения, голос, взгляд, вся она. Но при этом мне слишком… неприятно, когда я вижу её с кем-то другим. Мы не общались два дня, а у меня уже ломка. Но при этом, я спокойно могу сказать, что ненавижу её. Что со мной происходит? — Ага, я тебя поняла. Похоже на «Лавхейт», — столкнувшим с непонимающим взглядом, женщина пояснила, — Ну, это ощущение влюбленности, связанное с ненавистью. То есть, ты не хочешь принимать это и отрицаешь, не желая признавать очевидного. Это всегда связанно с проблемами привязанности. Ты просто отказываешься признавать это, маскируя всё равнодушием, ненавистью, отвращением… — И как от этого избавиться? — не дождавшись окончания фразы, перебивает Лиза. — Попробуй признаться себе, для начала. Признаться, что в твоем сердце ещё есть место для любви, — получив отрицательное мотание головой, она разочарованно вздохнула, — Тогда начнём издалека. Твоя замкнутость, холод по отношению к окружающим — это последствия чего? — Моего отца. — в голосе брюнетки пропала грусть и неопределенность, оставляя место ярости и гневу, — Он сломал меня. Заставил поверить в то, что я ненормальная, что я просто ненужная вещь, которой окружающие будут пользоваться и выкидывать. Он всё моё детство унижал меня, часто применял физическую силу… Но при всём этом говорил, что любит. А я была ребёнком и верила… — Он не любил тебя. Ты же понимаешь это, да? — брюнетка кивнула, сдерживая слёзы, — Он намеренно ломал тебя, а ты позволяла это делать. Даже сейчас — ты до сих пор живёшь прошлым, не давая людям шансов. Ты понимаешь, что сейчас он тебе уже ничего не сделает? Так зачем тащить этот груз? — Потому что я не могу по-другому! — Андрющенко кричит, радуясь тому, что мама задерживается сегодня до поздна, — Да, я вижу любовь мамы ко мне, вижу заботу подруг, но в моей голове до сих пор находятся все его фразы. Каждое его слово в мою сторону я помню, будто это происходило вчера. Вы должны понимать, что он буквально внедрил это в меня, и мне так проще. — Нет! — женщина говорит строго, пытаясь достучаться до Лизы, — Ты можешь, но боишься. Ты сильная и ты способна любить! Ты умеешь это делать и внутри ты всё ещё маленькая девочка, которую поломали и она не может понять, что любовь выглядит не так. — И как мне с этим справиться? — спрашивает девушка, вытирая слёзы, которые начинают медленно стекать по щекам, — Вы думаете, что это легко? — Я знаю, что это сложно, — уже более спокойно отвечает Любовь, — Но ты должна перебороть страх. Ты должна показать ему, что ты сильнее и что он не смог тебя разбить. — Как я это сделаю? — тихо спрашивает, а голос дрожит предательски, — Я не собираюсь приезжать к нему. — Тебе не нужно с ним видеться, — поясняет психолог, — Просто позвони и выскажи ему всё, что думаешь. Расскажи обо всех вещах, которые сделала, хоть он и запрещал. Покажи ему, что ты счастлива. — Нет, я не буду. — Елизавета отчаянно замотала головой, повторяя одно и тоже слово, — Нет, нет, нет… — Лиза! — женщина повышает голос, — Ты должна понимать, что все его слова — ложь. Ты красивая, умная, перед тобой открыты все дороги и тебя окружают прекраснейшие люди. У тебя внутри прекрасный мир, который ты похоронила, угождая этому монстру. Просто позвони. Говори всё, что чувствуешь. Это будет огромным шагом на пути к твоему будущему. — Хорошо, — Андрющенко кивнула, пытаясь немного успокоиться, — И что дальше? — Дальше будет легче. Набрав номер человека, которого она давно похоронила для себя, Лиза ещё около пяти минут смотрела на экран, не решаясь начать вызов. Розенберг смиренно ждала, молча наблюдая за тем, как её студентка перешагивает через себя, ломая стены, строившиеся годами. Неожиданно для самой себя, Андрющенко быстро нажала на номер, включая громкую связь, чтобы психолог могла слышать разговор полностью. Успокоиться полностью не вышло, поэтому голос дрожал, а глаза были красными и влажными от слёз. — Да, я слушаю, — произносит мужчина после продолжительных гудков, — Лиза? — Я ненавижу тебя. — равнодушно, с легкой дрожью в голосе, — Я ненавижу тебя за то, что ты заставил поверить меня в то, что я сумасшедшая… Ненавижу за то, что ты просто меня поломал, а потом выкинул, словно ненужный предмет… — Я тебя услышал. — сухо, отстраненно, будто незнакомы вовсе, — Как ты поживаешь? — Замечательно. — слёзы давно уже перестали сдерживаться, — А тебе вообще нормально живётся сейчас? — Знаешь, не жалуюсь, — говорит, будто не было ничего между ними плохого, — А что, есть какие-то проблемы? — Никаких. — брюнетка успокаивается, говоря увереннее, — Меня окружают прекрасные люди, которые обо мне заботятся. Я, как и мечтала, набила себе множество тату, покрасила и подстригла волосы. А ещё я поцеловалась с девушкой. — Хах, — усмешка на другом конце провода звучит угрожающе, — Надеешься, что эти прекрасные люди с тобой надолго? Я уверен, что они просто пользуются твоей добротой, твоей слабостью. Хотя бы себе не ври. — Да пошёл ты, — слишком агрессивно, совсем не в стиле Лизы, — Помни о том, что всё возвращается бумерангом. Слабый — это про тебя, ведь сильные люди не пытаются самоутвердиться за счёт своего ребёнка и власти над ним. Ты мёртв для меня. — Маленькая, наивная Лиза, — звучит мерзко, слишком приторно, — Я показал тебе всю суровость этой жизни, разбил розовые очки и научил тебя многим вещам. — Я была ребёнком! — Елизавета говорит громко, желая донести до этого человека свои слова, — Я должна была наслаждаться жизнью, делать ошибки и учиться на них, получать любовь и разбивать твоё сердце наивностью. Но ты был тираном и решил превратить мою жизнь в ад. Теперь, когда тебя нет в моей жизни, я буду развиваться, открываться и учиться доверять людям. А когда ты сдохнешь, я приду и станцую на твоей гребаной могиле. Девушка сбросила вызов, кидая телефон куда-то на пол, не желая больше продолжать диалог. Эмоции выходят наружу, вырастая в настоящие рыдания. Любовь понимающе и с гордостью смотри на Лизу, тактично сдерживаясь, чтобы не говорить ничего. Андрющенко плачет долго. Все те эмоции, копившиеся столько лет, начинают вырываться, отдавая болью в голове. Она почувствовала облегчение. Нет, она не побежит сразу же в большие компании людей, не начнёт открываться всем подряд, не перестанет проводить большую часть времени дома. Но она сделала первый шаг к тому, чтобы измениться. И благодаря своим близким, преподавателю и своей внутренней силе, она измениться. Она похоронит в себе замкнутость, открывая сердце целому миру.***
Сеанс завершился чуть меньше часа назад. Глаза всё ещё были на мокром месте, но в голове начали постепенно формироваться стеллажи, на которых, в будущем, всё будет разложено по полочкам. На экране телефона появились трещины, не выдержав мощного броска, но это не помешало зайти в телеграмм и найти тот единственный диалог, куда хотелось всем сердцем написать. Лиза впервые в жизни решила записать кружочки.Мишель Дуб
24 ноября
— Хей, Мишель… Я хочу извиниться. За то, что была несколько агрессивна по отношению к тебе. И я не должна была тебя целовать в тот вечер… — глаза начинают слезиться, что прекрасно передает камера, но сейчас плевать, — Я отталкивала тебя, но не потому, что ненавижу… Да, я так думала, но теперь понимаю, что просто не в состоянии понять всех своих чувств к тебе. Я не буду рушить твою жизнь и твои отношения, но мы можем остаться друзьями, если ты хочешь… Напиши мне, если согласна встретиться и поговорить лично.
Взглянув на никнейм, брюнетка невольно улыбнулась. Это прозвище она придумала в один из вечеров, когда она упорно объясняла ей тему по истории, а Мишель сильно тупила, совершенно не понимая сути. Они тогда немного поссорились, в шутку, конечно. И тогда Лиза впервые посмеялась в компании Гаджиевой.***
Занятие продвигалось вяло. Лиза пятый раз повторяла одно и тоже, постепенно теряя терпение. А Мишель, будто специально игнорируя, не могла понять, что до неё пытаются донести. — А теперь повтори, в чём заключалась реформа Столыпина? — Андрющенко посмотрела на блондинку, которая крутилась на стуле вокруг своей оси. — Я не поняла. Можешь ещё раз объяснить? — слишком спокойно и наивно спрашивает девушка, останавливаясь прямо перед подругой. — Боже, Мишель, ты… — оскорблять не хотелось, но и молчать Лиза не могла, -… дуб! В этом же нет ничего сложного. — Дуб? — удивленно поинтересовалась Гаджиева, — Лисичка, ты не попутала? — Мишель, почему это ты сразу взяла во внимание, а остальные мои фразы пропускаешь мимо ушей? — Потому что это было обидно. Девушка выпячила нижнюю губу, будто ребенок, заставляя брюнетку усмехнуться. Желая отложить учебник, Лиза поднялась с кровати, после чего сразу же оказалась на полу, ведь носки ужасно сильно скользили по полу. По комнате раздался смех, который охватил обеих, заставляя забыть о реформах, обидах и никому ненужной истории…***
От этих воспоминаний улыбка не хотела покидать губ. Выходя из мессенджера, девушка берёт наушники, включая ту самую песню, которая слишком сильно подходила к данному состоянию Елизаветы. Мелодия льётся в уши, заставляя забыться и погрузиться в свой мир, где всё радужно и позитивно.Провалившись в инсомнию Томно топчу ногой танцпол в унисон Но, проснувшись потом, я надолго запомню, девчонку Оседлавшую молнию
Именно в этот момент, думая о той самой, на телефон приходит уведомление. Зайдя в приложение, Лиза сразу же заходит в диалог, куда несколько минут назад записывала видеосообщение. Всего пара предложений, дающих надежду, заставивших прижать телефон к себе, глупо улыбаясь: «Я и сама хотела написать… Завтра после универа у ворот. Я скучаю» И Лиза сдаётся, позволяя себе провалиться в этот омут, не сопротивляясь этой бездне чувств. Даже если они останутся простыми знакомыми… Андрющенко надолго запомнит девчонку,