Killin’ me now

Грустно... Не то, что грустно, а отвратительно больно. Дышать было нечем. Перед глазами показывался белый потолок, пытаясь гипнотизировать в своё, так называемое, «ложное будущее», где (не) будет чисто и спокойно. Враньё. Омега поднял голову и сделал глубокий, тяжёлый, жадный вдох, желая сглотнуть свежий воздух, которого в лёгких не хватало катастрофически. Одним взмахом стёр лицо, убирая оттуда холодную воду, и провёл ладонью по мокрым волосам. Дышал равномерно, пытаясь успокоиться, а затем повернул голову в сторону, сфокусируя взор к резаку, который лежал на краю ванны. Хотелось, чёрт побери, убиться и исчезнуть навсегда. Как только пришёл домой, незаметно покинув машину Пак Чонсона, набрал холодную воду в ванной и, не жалея одежду, погрузился в воду. Достало всё, чертовски! Можно ли сказать, что Шим Джеюн показал своё настоящее лицо? Или это произошло в порыве ярости? В любом случае, все альфы одинаковые — все козлы. Теперь уже не стоит верить никому, когда уже второй близкий (чужой) человек предал болезненно. Это ещё не считая двух друзей, которых звали Ким Сону и Ян Чонвон. Они стерлись из его жизни уже давно. «Нам продолжать прикрывать тебя за нашей спиной, чтобы ты не пострадал?! Ты кто для нас? Ты чего-нибудь значишь?» — будто кадр из фильма показалось злобное лицо Сону, говорящий эти фразы. «В конце-то концов, научись отвечать за свои поступки сам! Чего ты от меня хочешь?! Достал уже!» — всех ненавидит... Это чувство убивает его сейчас, заставляя плакать навзрыд, ударяя себя кулаком по всему телу и пытаясь покончить с собой. Но, блядь, так страшно. Само слово «смерть» не такое страшное, но боль... слишком пугает. Парень лишь плакал, продолжая наносить порезы на руках, но острая боль заставила остановиться. Омега укусил нижнюю губу из-за боли, закричал и перевёл взгляд на запястье — всего лишь три царапины... три чертовы царапины, которые давали ужасающую боль. И Рики громко заплакал, закрывая лицо дрожащими ладонями. Как же хочется ничего не чувствовать... 🌧🌧🌧 Атмосфера такая знакомая, будто Нишимура Рики вновь вернулся обратно в старшую школу (учеба в Корее), так как все танцоры посмотрели на него странно, когда парень зашёл в зал практики. В их глазах отражались непонимание и любопытство. Омега также посмотрел на них, нахмурив брови и взглядом спрашивая, что случилось, на что танцоры переводили взоры в стороны и начинали шептаться с остальными. Слишком неловко и страшно. Неужели Пак Чонсон рассказал о прошлом? — Не думаю, — услышал японец слова одного омеги, который ответил своему оппоненту и бросил на Рики короткий взгляд. — Но он же подтвердил, — продолжал настаивать на своём другой, и тоже посмотрел на японца. Рики без слов сел на скамейку и положил свой рюкзак, а затем вытащил оттуда бутылку воды, чтобы попить. Из-за нервов без остановки стучал пальцами по поверхности мебели и продолжал сидеть с опущенной головой, не желая пересечься с любопытными взглядами других танцоров. Они что-то услышали, что-то узнали, и продолжали докапываться до этой информации до самого конца. И это связано с омегой... Парень стянул рукав кофты пониже и сглотнул, а затем прикоснулся к запястью, что болело остро, словно в открытую рану добавили много-много соли. Когда в помещение вошёл Шим Джеюн, танцоры с дружелюбной улыбкой и нескрываемой радостью поздоровались с ним, и это было явно с чем-то связано, так как раньше не было такой бурной реакции на его приход. Кажется, Джейк подружился со всеми остальными, потому что хотел направить их всех против Рики. И младший бы не удивился, если бы эти две альфы (которых он ненавидит больше всех в этой жизни) объединились, чтобы конкретно сломать его. У них теперь общий интерес — желание разрушить жизни остальных, издеваться над слабыми и убить их морально. А в особенности Нишимуру Рики... Следующим в зал попал Пак Чонсон, держащий на руках свой смартфон и вновь печатающий кому-то сообщение. У него лицо недовольное, серьёзное, с какой-то стороны мрачное. И как только к нему повернулись почти все остальные танцоры (все, не считая Рики), Джей в ответ перевёл на них свой злобный взгляд. Что-то происходило, что касалось их обоих. Неужели танцоры услышали вчерашние крики японца? Какую информацию они раздобыли? — Джей-хён, — к старосте подошёл какой-то омега, который всегда пытался выглядеть как самое милое существо в этом мире, — после занятий ты занят? «И зачем им это нужно?» — первое, о чём подумал Нишимура, услышав этот вопрос. Внутри что-то болезненно кололо, будто гвоздем по сердцу провели, оставляя огромную и глубокую царапину. Омега нервно сглотнул, ожидая ответ альфы, и был почему-то рад, когда Пак безразлично ответил: «это тебя не должно касаться». Возможно это из-за того, что Рики понял, что он теперь вновь стал предметом обсуждения для своих одногруппников, и поэтому испытал такое чувство, будто Пак Чонсон на его стороне — главный козырь (кажется чёрным тузом в карточной игре). Пусть омега его ненавидит, но во время случайной драки Джей станет тем самым главным героем, кто останется жив и кто спасёт Рики. В этот раз они должны объединиться (только в этот раз). — Здравствуйте, — наконец, пришёл хореограф Ким, и танцоры встали в три ряда, чтобы начать тренировку. — Легкий бег, — сказав это, старший включил музыку и сам сел на стул, смотря в планшете выступление с «Black Swan», чтобы досконально всё изучить и понять. В этот раз в практике ничего конкретного не случилось, но зато тренировки прошли максимально по-другому, чем вчера. Рики не зацикливался на альфах, которые предали его, и с большим напором танцевал, устремляя всё своё внимание только к себе и к своим движениям. Ему было плевать, как у остальных проходят тренировки, ведь нужно уметь быть эгоистом, чтобы не сломаться. Японец запоминает движения в танце за считанные секунды, поэтому в запоминании танца ему никогда не было сложно. Слабость только в прикосновениях — он со всей силы продолжал терпеть прикосновения на своём теле. Рука альфы обжигала кожу, заставляя покрыться мурашками с ног до головы, а парные движения заставляли сердце биться быстрее и чаще. — Надеюсь, что завтра тоже будете тренироваться с такой подачей. Хорошо справились, — показал большие пальцы вверх и улыбнулся хореограф, удивляясь тому, насколько сильно отличались вчерашние и сегодняшние тренировки. — А мы можем остаться здесь подольше? — спросил один альфа, подняв руку и обращая к себе внимание японца. — Конечно, — по-доброму улыбнулся старший. Как только Рики прикоснулся к сумке, чтобы положить туда незаконченную бутылку воды, один из омег подошёл к нему и с улыбкой на лице протянул руку, почему-то сказав, что хочет с ним подружиться. И Нишимура поднял к нему взгляд, пересекаясь с такими пустыми глазами, в которых не отражалось ничего. Так странно, ведь прошло уже достаточно времени, а они знакомятся только сейчас. — Я Минхо... Чон Минхо, — улыбнулся новый знакомый, всё ещё стоя с протянутыми руками. — Не хочешь потренироваться с нами подольше? И эта идея почему-то казалась для Рики новым началом, чтобы изменить жизнь до неузнаваемости. А что в этом плохого? Новые друзья, новые знакомства, новые интересы и общения — словно начало фильма, где не самые популярные люди (можно сказать «изгои») становятся самой обсуждаемой и желанной персоной, с которой все хотят подружиться. Но внутри какое-то чувство тревоги появилось, когда Пак Чонсон посмотрел на него недовольно — Рики не удивится, если это план этого альфы. — Пак Чонсон тоже с вами будет? — тихо спросил японец, и омега отрицательно помотал головой, говоря, что они не разговаривают с ним и не планируют общаться, потому что этот альфа кажется таким пугающим и опасным. — Хорошо, — согласился на это предложение Нишимура и слабо улыбнулся, подмечая себе, что жизнь потихоньку начинала меняться к лучшему. Вот и говорят, что нужно уметь отпускать людей, которые желают исчезнуть из твоей жизни. Ведь самые важные, в конце концов, те люди, кто остался с тобой до самого конца. Парни тренировались всего пару десятков минут, как в зал вошли Шим Джеюн и какой-то Джэхо (японец не очень запомнил имена танцоров, с которыми близко не познакомился), и помещение заполнилось неловким молчанием и напряжённой атмосферой. Рики нахмуренно посмотрел на Шима (уже своего бывшего), который с ухмылкой поглядывал на него, и повернулся к своим новым знакомым, чтобы предупредить, что ему нужно уйти. Он сейчас вовсе не желал находиться в одном помещении со старшим, потому что в его сердце Джейк уже мертв — не осталось ничего (а возможно Рики просто старался делать такой вид, ведь по факту для того, чтобы разлюбить человека нужно, как минимум, пятнадцать полных месяцев). И тем более вчера тот, кто плакал и страдал из-за расставания — именно Нишимура Рики. — Ты не можешь так просто уйти, — произнёс Минхо, и японец в недоумении посмотрел на него. Несколько минут назад этот омега выглядел как самый чистый, добрый, нежный ангел, но вот сейчас походил на какого-то помощника самого сатаны. Его дружелюбная улыбка сейчас выглядела очень крипово и страшно. — Мы ведь только начинаем, малыш, — было сказано Джейком, который произнёс это с унижающей ухмылкой. Блядь, убей свою доверчивость. Рики сжал зубы, нервно посмотрел на старшего и, забрав свою сумку со скамейки, быстрым шагом направился к выходу, но другой альфа встал перед ним, перекрывая путь. Джеюн встал сзади и протяжно засмеялся, наблюдая за испуганным омегой, который так легко попался в его капкан. Прошлое не исчезает, а повторяется... жизнь напоминает, а не меняется... — Он правда был давалкой в школе? — спросил кто-то со стороны, и Рики сжал уже руки, желая ударить каждого в челюсть, чтобы никто больше не говорил такие вещи. Он не такой... это всё ложные слухи, которые распространил Пак, мать Вашу, Чонсон, который сейчас уже ушёл домой. — Спроси его самого, — пожал плечами Шим и сложил свои мускулистые руки перед собой, хладнокровно смотря на младшего, который готов был плакать прямо здесь и сейчас. Вновь попался в сеть, которую сделали для него «друзья», заставившие его согласиться на «дружбу». А Рики, как всегда, доверяет всем подряд! Ему уже нужно научиться читать людей по одному выражению лица, чтобы больше не страдать. — Ложь, — сквозь зубы прошипел омега и повернулся к альфе, который спросил этот самый вопрос. — Спросите Пак Чонсона, он всё подтвердит. Да и те, кто учились в той школе подтвердили эту информацию. И также сказали... — гадко ухмыльнулся Шим, смотря на Рики безжалостно, — что ты обратно перевёлся в свою старую школу, как только эта информация распространилась по всей школе. — Трудно ли было учиться со старшеклассниками, которые узнали твою самую большую тайну? О Боже, как же в этот момент Нишимуре хотелось ударить каждому в лицо, особенно когда к его ягодице прикоснулся какой-то альфа, желая изнасиловать его прямо здесь. Рики быстро повернулся к этому гадкому типу и дал сильную пощёчину, сдерживая водопад слёз и сглатывая огромный ком в горле. Хотелось кричать со всей силы и ударить себя чем-то острым, чтобы умереть, наконец. Но его схватили со спины, а кто-то ударил в лицо со стороны. Чёрт, он запутался вовсе — не соображал, откуда доносились удары, шумы, оскорбления. Омега упал на пол, и его грубо схватили за одежду, заставляя обратно встать. Снова толчок со спины, но уже со смехом. Джеюн присел перед ним и, приблизившись к уху, тихо прошептал, и, услышав эти слова, японец готов был убить этого альфу... — Позволь нам воспользоваться тобой, и тогда мы тебя отпустим. Чертовски хотелось убить его прямо здесь, и маленькая надежда, что верила в всё ещё хорошего Шим Джеюна, моментально покинула разум, оставляя там лишь огромную ненависть и обиду. Рики посмотрел на альфу своими стеклянными глазами и плюнул в лицо, показывая этим действием своё презрение и неуважение к нему. И как только он сделал это, Джейк поднял руку для удара, но замер на месте прямо в такой позе, как дверь зала со скрипом отрылась. И правильно, ведь они забыли закрыть дверь на ключ. Так кого же принесло в такой интересный момент? — Пак Джей? — по-доброму улыбнулся Шим и стер лицо рукавом кофты, поднимаясь на ноги. — Не хочешь присоединиться? — спросил он на английском, и Рики ничего не понял, но сделал попытку встать с пола, как его вновь толкнули. И это было действительно больно — особенно когда он неправильно поставил руку. Слишком больно. Рики громко прошипел от боли и сразу же сжал губы, глотая крик, чтобы не показать, как ему в этот момент было больно, ведь уже очень хорошо знает, что каждый альфа получает наслаждение и удовольствие, когда имеет власть над слабыми омегами. Пак нервно ухмыльнулся, посмотрев на жертву сегодняшней травли (Нишимура не знал, что заставило главного альфу так смеяться, но был уверен, что именно из-за него это и произошло), а затем поднял подбородок вверх, показывая этим самым власть над другими альфами (как никак, он здесь самый старший), и промолвил такие удивительные (именно для японца) слова: — Блядь, по-хорошему оставьте его в покое, пока не стало поздно, — так грубо и хладнокровно вышла эта фраза, что все встали в ступор, услышав совсем неожиданные слова. — Иначе сделаю так, чтобы каждый из вас потерял всё самое ценное, — серьёзный взгляд отражал честность и решительность Джея. А Рики чувствовал некую благодарность внутри. — Не думаю, что это у тебя получится, — в ответ произнёс Джейк, облизнув свои сухие губы и с ухмылкой посмотрев на Пака. Рики встал, в этот раз без пыток, и хотел выйти из зала, как Чонсон нежно схватил его за запястье, останавливая. И как же японцу в этот миг хотелось стоять на месте, чтобы не опозорить старшего перед этими «гиенами» (ибо он помог ему), но злость брала вверх, и также слёзы беспощадно катились по щеке, которых так не хотелось показать публике, поэтому Рики покинул помещение, оставив всех остальных самим разобраться во всём этом дерьме. Пусть решают как угодно, но не надо присоединять тут его. Во всём вина Пак Чонсона, это нужно учесть... «исправь!». Это было трудно. Было трудно принимать убивающее одиночество. А тем более — это когда рядом нет Джейка. Он был для омеги всем — и ранним Солнцем, и теплой погодой, и летним дождем... Нишимура слишком сильно привязался к нему, что распутаться из этой красной нити никак не смог, даже когда не пошёл на занятия три дня подряд. Стало, наоборот, намного тяжелее. Всё ещё любил, и это наивное сердце продолжало болезненно ныть, смотря на счастливые фотографии прошлого. Рики днями и ночами плакал, пробуя все средства для самоубийства, но в последние моменты (в самые ответственные мгновения) опускал руки, боясь смерти и пугающего неизвестия. Тьма. Мгла. Тишина. Эти вещи тоже пугали, даже одним своим обличием. Возможно, они ассоциировались с Пак Чонсоном, поэтому и омега так ненавидел их. Он бы никогда не жил во тьме, потому что это напоминало главного альфу. Рики неуверенно посмотрел на петлю, которая была повешена на потолке в ванной комнате, а затем поставил стул, планируя встать туда и спрыгнуть, когда будет на все сто процентов готов к этому (к встрече с самим дьяволом, потому что Бога не существует). Но когда парень встал на стул и прикоснулся к тугой верёвке, раздался звонок в дверь, что было очень странно. Сейчас только обед или немножко позже, но в это время никто к нему не приходил (да и посещало его никто). Омега с испугом, с чувством страха подошёл к прихожей и дрожащими руками открыл глазок, чтобы посмотреть, какой незваный гость стоит по ту сторону двери. И он облегченно вдохнул, когда увидел своего соседа, что жил в двух шагов от его квартиры. — Да? — произнёс Рики, не открывая дверь. — Здравствуйте, — в ответ послышался спокойный голос соседа. Он продолжал держаться за голову и опускать взгляд в пол. — У Вас случайно не найдётся таблетка от головной боли? — От головной? — убедился японец и положительно ответил, а затем сказал, чтобы он подождал всего минуту и сам пошёл к аптечке, чтобы поделиться с соседом лекарством. Всё равно скоро покинет этот мир, так зачем ему ненужные таблетки? — Вот, — Рики открыл дверь, чтобы дать лекарство в руки мужчины, как дверь резко потянули, и за секунду в квартире оказался совсем чужой человек... Остановите... Он притянул к себе испуганного омегу за руку и уткнулся носом в его светлую макушку, сразу же вздыхая и закрывая глаза из-за такого прекрасного аромата — запах сладкого шоколада, перемешанный с запахом лета. Определенно сносил крышу... Рики стоял на месте, не зная, что делать и как поступить. И зачем Пак Чонсон вообще пришёл к нему? Омега не хотел принимать свои догадки, поэтому продолжал слепо отказывать, твердя себе, что это невозможно. Хотя, даже если это и так, то он уже к нему ничего не чувствует. Те самые чувства, что были у него в школьные времена — цветение весенней сакуры, покрытое теплым мёдом сердце, порхание бабочек в животе, скручивание живота из-за какой-либо произошедшей романтики — всего этого нигде не было. Чувства к нему умерли уже давно, поэтому нечего было сказать. Пусть этот альфа будет любить его, но это не взаимно... — Рики-я... — так красиво звучит, на самом деле... — Почему? — сказал это старший так, будто догадался, что Рики сделал попытку суицида. — Я скучал по тебе. Этот момент напомнил обоим тот день, когда два сердца отдалились друг от друга в разные стороны Азии (можно сказать), когда одинокие сердца узнали ужасающую боль отдалённости и ненужности (расставания). Джей каждой клеточкой своего тела почувствовал пустоту в душе и невероятную тяжесть в груди. Невыносимо было больно после ухода омеги. Это не должно повториться... — Не оставляй меня... — отчаянный крик сердца. «Что я должен сделать, чтобы ты простил меня? Скажи, и я сделаю это» — чертова фраза оставила грязное пятно в мозге, и Пак в этот раз не хотел ставить этот вопрос. Пусть оба поддержат глупое молчание, неловкие взгляды и неуверенные прикосновения, но не надо говорить убивающие слова, чтобы окончательно не разрушить начало нормальных отношений. Одно неправильное слово — и вернуть Рики уже будет чем-то невозможным и нереальным. Был сделан лишь один шаг назад, чтобы отстраниться от тёплых (уютных) объятий Пак Чонсона, и Рики, игнорируя свой мозг (который прямо сейчас нуждался в этой поддержке и комфорте), произнёс острые слова: — Уходи, — слёзы наворачивались на глазах, ком в горле стал нереальных размеров, поэтому парень прошептал тихо, однако в этой удушающей тишине тусклой квартиры слова послышались как громкий, душераздирающий крик. — Прошу, Рики-я... не надо повторять тот день, — дрожащими от страха губами также прошептал Пак, схватив младшего за ладонь. Сейчас казалось, что если Джей отпустит руки Нишимуры, тот исчезнет (уедет обратно в Токио) навсегда, и ему больше не выпадет шанс увидеть его снова, а тем более сделать его своей омегой. Этого Пак боялся больше всего. Рики оттолкнул Чонсона к выходу, желая выгнать, но альфа был сильным. Он ударился спиной об дверь, но быстро среагировал и остановил раздраженного парня, схватив за руки, и японец вырвал руки из его хватки, сразу же делая шаги назад — в сторону кухни. Всё было бы хорошо, если бы он оставил ванную комнату с закрытой дверью... Омега остановился, когда перед его взором показалась петля (чёртов мозг успел забыть об этом), а Чонсон — за ним. Хотел остановить младшего, чтобы он не закрылся в комнате, но увидел верёвку. И в этот момент злость, ненависть к самоубийцам и страх потерять кого-то близкого взяли вверх, заставляя Джея нервно сжать зубы. — Зачем ты пытаешься это делать? Почему ты так просто сдаёшься, Рики?! — Чонсон нервно сказал повышенным голосом, развернув в ступоре стоящего омегу к себе лицом. — Страдаешь из-за этого балбеса? Он тебя не любил! — сам даже не понял, как начал морально его давить. — Есть вроде у тебя глаза, но абсолютно слепые! Наконец, послушай своё сердце, — попробовал остановить гнев, а у Рики слёзы скатились по щеке. — Почему ты не замечаешь мою любовь?! Разве я делаю что-то не так? Пытаюсь измениться к лучшему, а ты продолжаешь отвергать меня! Рики, может хватит уже? Он был прав по поводу чувств старшего, но его школьную влюблённость уже не вернуть... — Это всё из-за тебя! — громко закричал Рики, сев на корточках и закрыв глаза руками. Сил уже терпеть всё это нет. — Зачем ты продолжаешь разрушать мою жизнь?! Во всём виноват именно ты — Пак Чонсон! Я тебя ненавижу!! Оставь меня в покое! Позволь сейчас оставить всё это в прошлом! Я не хочу жить так! Не хочу! Дай мне уйти... прошу. Крики превратились в плач, в самое жалкое рыдание. И последние слова омега просто проскулил, крепко зажмурив глаза. Плечи вздрагивали, сердце болезненно ныло, а душа одиноко плакала, чувствуя внутри мрачную пустоту. Из-за этих убивающих чувств Рики не успел понять, как Чонсон, схватив его за руку, повёл прочь из квартиры. Что он делает?