Killin’ me now

                    POV Пак Чонсон Чувствую, что умираю... Между мной и Рики — огромная тайга, а наши отношения казались лишь моментом, когда Солнце и Луна встретились, создавая самое тёмное затмение. Я не говорю, что это заблуждение. Это, скорее, непринятие себя настоящего. Тот альфа, который никогда не верил омегам, внезапно влюбился в одного из них и не смог принять это, но, на самом деле, это наша природа. То, что мои родители показали пример ужасной любви, не значит, что все такие. Я это понял и готов измениться... я готов стать хорошим семьянином, но я слишком вспыльчивый и нервный. Наверное, именно поэтому Рики ненавидит меня — сплошное «Я» заставляет его страдать, поэтому не хочет меня принять. Ужасный характер, самовлюблённость, эгоизм, жестокость и несчастье — эти слова прекрасно меня описывают. «Не ведись на его чары, потом сам пожалеешь» — когда-то я сказал ему эти слова, потому что внутри ревновал. Я не хотел, чтобы он был с Шим Джейком, так как он любил его, а не меня, и сейчас я готов сказать эти же слова ему вновь, но имея ввиду самого себя. Я ужасный... Вспомнил всё, что сотворил... до самого конца думал, что это просто ночной кошмар. Но всё было намного хуже, чем казалось. Это был насыщенный день. С утра университет, где я пытался учиться только из-за отца, затем работа в компании, и только потом танцы. Я смотрел на Рики и понимал, что он ненавидит меня ещё сильнее, чем в те школьные времена. Это было видно по его сжатым движениям, по его мрачному выражению лица и нежеланию поговорить со мной. Не имею ввиду, что он раньше так не делал, просто после той ночи он изменился вовсе. Я говорил ему, что он хорошо справился с танцами, сказал, что он молодец, предлагал ему довести до дома, но в ответ была лишь напряженная тишина. Не желал видеть меня. Именно из-за своего проигрыша в любви я решил пойти в бар после репетиции. Если честно, я не поддерживал гулянки и тусы в таких местах уже давно — после того, как встретил Нишимуру Рики во второй раз. Думал, что на этом игра судьбы закончилась, мы будем вместе и так далее, только вот мои мысли были слишком наивными на этот счёт. Предстояли ужасные испытания... Чтобы успокоиться и снять напряжение, я поцеловал какого-то легкомысленного омегу, который сидел рядом около барной стойки, представляя вместо него младшего. Вспоминал его красивые глаза, милые щёчки, неуверенные прикосновения, дрожащие, столь нежные губы... И я завёлся. Пошёл дальше, заходя в специально отведённую комнату. Мы целовались нежно, потому что я представлял Рики... подарил всю заботу, думая, что это Рики... Я был пьян (оправдание, потому что Пак Чонсон хотел забыться). Я правда был пьян, поэтому продолжал снимать с пьяного парня одежду, желая успокоить себя. Целовал его настоятельно, проникая своим языком глубже. И, боже, я вошёл в него, но этот омега поцарапал мою спину, крича из-за внезапности и получая наслаждение. В это мгновение когда-то далеко потерявшиеся воспоминания встали на свои места, и я вспомнил сначала болезненный крик Рики, а затем его душераздирающее рыдание. Он просил меня остановиться, что ему больно, и от этих воспоминаний я даже протрезвел, широко раскрывая ошарашенные глаза и быстро отстраняясь от незнакомого омеги. Умри. Незнакомый парень посмотрел на меня удивлённо и попробовал вновь подойти ко мне, как я, находясь в огромном шоке и убивающей ярости к самому себе, быстро покинул комнату, оставляя его одного. Не мог поверить в это. Я ведь не мог совершить такое? Всё это сон... Я так думал, хотел так принять. Но, к сожалению, это была реальность. Однако больше всего меня удивило то, что Нишимура Рики ничего ещё не сказал об этом — было видно, что испытывает ко мне отвращение, но я спрашивал его о той ночи, но он продолжал игнорировать меня. Я стал для него невидимкой, чёрной бездной, которую он аккуратно обходил стороной. На сегодняшней репетиции я заметил, что у него что-то болело, но он продолжал скрывать это от всех. Сидел с закрытыми глазами во время короткого перерыва и хмурил брови, время от времени шипел, касаясь живота, а во время длинного перерыва вовсе покинул зал, спеша куда-то. После его возвращения я понял, что он сходил в магазин, чтобы купить сухомятку. Рики очень милый, когда кушает. Его маленькие, пухлые губы очень мило двигаются во время пережевывания, а в пухлых, ещё совсем детских щечках показываются ямочки, когда он сжимает губы. Я смотрел на него неосознанно. Его красота и естественность приковывали все моё внимание. А когда он заметил мой взгляд, его настроение ухудшилось так же быстро, как и его мимолётное счастье от трапезы. Я всегда делаю что-то не так. Он ненавидит меня... Ненавидит, когда я просто смотрю на него, ненавидит, когда я прикасаюсь к нему во время танца, ненавидит, когда я что-то говорю ему. Хотелось закричать, упасть на колени и громко рыдать, выводя всю боль наружу. Хотелось уткнуться лицом в грязь и плакать как сумасшедший. Эти чувства убивают меня сейчас... Наконец, репетиция закончилась, и я заметил, как Рики быстро покинул зал, забрав свои вещи. Я так хотел подойти к нему и спросить о том дне. Хотел, чтобы он простил ужасного меня... и поэтому начал ожидать его в коридоре, пока он находился в уборной. Другие танцоры бросали на меня свои заинтересованные взоры, но я в ответ прожигал их яростным взглядом.       — Пак Чонсон, — открыв дверь танцевального зала, произнёс хореограф Ким, тем самым отвлекая меня от моих бесконечных потоков мыслей, — подойди на минуточку. Я бросил короткий взгляд в сторону туалета и быстро направился обратно в зал. Не знал, что хотел от меня старший, но придётся пойти, ибо староста тут я. Небось, другие танцоры что-то сделали не так. Или, может, это вновь касается нашего с Рики отношения.       — Как идут дела с Нишимурой Рики? — когда я подошёл ближе, сразу спросил хореограф. — Какой-нибудь прогресс замечается? — о боже, как же я сам хотел этого... но кроме ненависти ничего нет.       — Пока всё по-старому, — а точнее ещё хуже. Не надо врать, Пак Чонсон!       — Осталось всего пару недель до соревнования. Я всё-таки надеюсь, что вы поладите до этого времени, — я только кивнул головой и отвёл взгляд в сторону, чтобы старший не читал мои мысли по моим глазам. Желал как можно быстрее исчезнуть из этого места, потому что чувствовал себя словно в охотничьем капкане. — Мне кажется, что состояние Рики в последнее время ухудшилось, — это всё моя вина, хореограф, ведь только я делаю ему плохо... из-за меня он такой. — Не знаешь, кто с ним близко дружит? Я просто в прошлый раз поговорил с Шим Джеюном, но он сказал, что между ними произошла ссора и они больше не поддерживают контакт, — из-за меня они больше не разговаривают, ведь только я могу разрушать самые лучшие отношения...       — Не знаю... я попытаюсь поговорить с ним... — быстро поклонившись, даже не дождавшись ответа старшего, я вышел из зала и увидел младшего, который как раз вышел из туалета. Он выглядел таким подавленным, неживым и усталым, что мне хотелось укрыть его теплым пледом и приготовить что-нибудь вкусненькое. Хотелось обнять крепко-крепко и дать самый нежный поцелуй. Однако у меня нет таких возможностей, потому что он ненавидит меня.       — Могу я подвезти тебя до дома? — быстро подойдя к нему, спросил я. Впрочем, ничего нового, так как каждый день спрашиваю об этом. Но вот со стороны омеги изменения всё-таки произошли... он согласился... Не знаю, может это он заебался каждый день слышать это от меня, или это из-за его сегодняшнего состояния, но я всё равно был счастлив как маленький ребёнок от плитки шоколада. Неловкое молчание стояло между нами. Это, кажется, было самое ужасное и трудное испытание, что я начал нервно постукивать пальцами, смотря на дорогу. Время от времени вздыхал, не зная, стоит ли мне начинать разговор сейчас или ожидать подходящего времени. Открывая рот, а затем закрывая так же быстро, я сжимал губы и отворачивался в бок, не смотря на Рики. Мне было слишком стыдно за содеянное, но я как можно быстрее должен просить прощения, пока не стало совсем поздно.       — Я... — произнёс я, прерывая убивающее молчание между нами.       — Я так хочу, чтобы ты простил меня, Рики... Я ужасен... — блядь, как же мне хотелось сейчас убиться! Он молчал, смотря на одну точку своим бездушным взглядом. Даже брови у него не нахмурились после моих слов, что я даже подумал, что у меня начинается паранойя. Может всё это сон? — Я вспомнил всё... Почему ты скрывал это от меня, Рики? — что я несу?! Почему я сказал это так, будто это он виноват? Чёрт! Я заметил блеск в его глазах. Он сдерживал слёзы... Готов поклясться, что у меня нет шизофрении или каких-либо психических заболеваний! Я точно увидел каплю слёз в его глазах, но вот Рики лишь слабо улыбнулся в ответ, всё ещё не смотря на меня. Сломался до самых маленьких частей...       — Может быть тогда, если бы у меня было немного больше смелости встать перед тобой, было бы всё по-другому? — тихо произнёс Рики, повернувшись ко мне лицом. А мне не хватало сил пересечься с ним взглядом, поэтому лишь сосредоточил всё своё внимание на ночную дорогу. — Нет... Потому что ты дьявол! — не смотри на меня так, прошу. Я теперь боюсь смотреть на тебя. Дай мне выдохнуть. Какой же я жалкий...       — Прошу... — остановившись на парковке, сказал я и опустил голову вниз. Как же не хватало воздуха. — Пожалуйста, Рики... — наконец, подняв к нему свои опустошенные глаза, слабо произнёс я. Огромный ком в горле так сильно мешал что-либо говорить, поэтому я остановился, пытаясь бесшумно сглотнуть.       — Как переход от стерео к моно, наши пути расходятся вот так, — напоследок произнёс он, повернувшись к двери. — Никогда не подходи ко мне. Рики открыл дверь, чтобы уйти, а я вслед за ним вышел из машины, как маленький ребёнок, который бежит за мячом, и схватил его за руку, сразу же опускаясь перед ним на колени. Да, мне было стыдно. Гордость убивала изнутри, вкалывая острым кинжалом в самое сердце, но стыд за совершённое изнасилование был намного больше. Слеза болезненно скользнула по щеке словно алая кровь из раны, и я не смог поднять голову. Сжимая губы, кусая их до боли, я произнёс:       — Прости меня, пожалуйста... Я не хочу потерять тебя, Рики. Я ужасен, знаю, но я изменюсь. Прошу, малыш... дай мне шанс... — как же я ненавижу этот ком! Хочется зарезать горло невидимым кинжалом, что так болезненно воткнулся в моё сердце, и убрать его, сам себе делая операцию. — Ты мне не веришь, но я всё равно надеюсь, что если ты будешь со мной, то всё будет хорошо. Я люблю тебя, Рики-я... прошу, прости... — пытаясь сдержать слезы отчаяния, когда младший пытался убрать свою руку от моей, я всхлипнул, сжимая глаза до покраснения. Кто-нибудь, убейте меня... Снова рискуем. Снова в опасности. Так плохо, почему именно мы? Я должен терпеть это, пусть с каждым разом всё труднее и труднее, болезненнее и болезненнее. Я слаб, но ради тебя я готов перевернуть мир. Земля сделана из карт, а мы внутри него, рядом с горячим ядром, из-за неправильных движений получая ожоги и травмы. Даже если это пустая мечта, побудь ещё немного со мной. Твоё тело настоящее. Твои руки, которые собирают синие цветы, я хочу держать их всегда. Получать боль, убиваться и быть опровергнутым тобой, наверное, моя судьба, которая наказала меня так. Пусть время замрёт, прошу, побудь ещё немного рядом. Я готов дать тебе всё, что ты хочешь, только не оставляй меня одного в этом саду с красными розами, у которых на стебле острые шипы, которые безжалостно вкалывают всё моё тело. Готов бесконечно произносить «я люблю тебя», чтоб ты поверил мне. Готов стоять тут на коленях навсегда, чтоб ты простил меня.       — Если ты правда испытываешь сожаление, стой здесь настолько же долго, насколько сильно жалеешь о содеянном, — бездушно сказал он, смотря на меня свысока. И я, наконец, заплакал, всё ещё сидя с опущенной головой. Не смог сдержать глупые слёзы, что так рвались к свободе. — Но я тебя всё равно не прощу!       — Рики! Малыш... — я на четвереньках сделал шаг к младшему, когда он сделал шаг в сторону, желая покинуть это место как можно скорее.       — Не называй меня так! Будто я для тебя самое важное в жизни!! Я тебя ненавижу, — отстранив мою руку от себя, громко закричал омега, всем своим видом показывая полное отвращение. И я готов поклясться, что его слова правда. Он правда значит для меня самое важное в жизни. Я не смогу жить без него ни дня. Только он не знает... Ты не улыбаешься мне, но всё равно озаряешь меня светом, сам не замечая этого, словно маяк на берегу моря, который призывает заблудших в темноте кораблей. Но густой чёрный туман, твоя защитная реакция не позволяет приближаться, потому я не могу сделать заключительный шаг к тебе. И сейчас перед тобой я никто. Лишь дерьмо, что валяется на непрямой дороге. Ты меня ненавидишь больше чем вчера, и меньше, чем завтра. Так будет продолжаться вечно, как цепочка. У меня теперь нет имени, чтобы ты мог позвать меня, ведь я — пустота. Именно поэтому ты называешь меня дьяволом. Да, одобряю, это прозвище прекрасно мне подходит...       — Мы не можем вернуться назад к тому времени... Я жалею... очень сильно, Рики. А чтобы доказать это я могу лишь просить прощения. Буду стоять здесь столько, сколько придётся, — вновь схватив его за руку, сказал я, а затем быстро смахнул слёзы левым рукавом толстовки, чтобы Рики не увидел, как я плачу.       — Перед нашим прощанием, отпусти. Последняя надежда рухнулась на пол и разбилась на мелкие осколки. После этих слов моё тело ослабло как тряпка, и я лишь открыл рот, пропуская последний вдох из груди. Не веря услышанному, медленно поднял голову вверх и пересёкся с его взглядом — злым, пугающим, пронзительным, словно смотрел сквозь меня. Холодно... Почему резко стало так холодно?       — Рики... — дрожащим голосом произнёс я, чувствуя, как к уголкам глаз вновь собрались горькие слезы, а нос заложило моментально, что я дышал уже через рот.       — Ненавижу... — и он быстрой походкой направился к дому, даже не повернувшись ко мне. Я закрыл лицо руками и закричал безмолвно, прислоняясь головой к холодному асфальту. Крик души был самым громким, что я чуть ли не оглох от своего же крика. Медленно умирал, но я не должен жалеть об этом, потому что сам выбрал такую жизнь. Все эти годы рисковал, зная, что после этого будет это, но всё равно принимал наркотики, не волнуясь ни о чём! Теперь жизнь по-настоящему научила, что нельзя так легкомысленно относиться к чему-то. В саду одиночества расцвел цветок, который похож на Рики. Я хотел отдать его ему, но он отказался. Перед ним снял эту дурацкую маску, показывая настоящего себя, но понял, что это не может продолжаться вечно, ибо должен скрываться, так как я уродлив. Любовь безответна... Кто сказал, что любовь — это хорошо? Любовь ужасна и лицемерна. А ещё она убийца. Она убивает людей, крадя сердца и здравый рассудок, а затем и душу. Я стал одним из её жертв, потому что забыл, каким путём шёл, после встречи с Рики. И теперь я не могу достать до него, так что должен пойти по отдельной дороге. По этой причине я должен сказать «прощай», воображая перед собой его образ. Тёмная долина смерти ждёт меня впереди, через этот длинный туннель. Я должен находиться на другой стороне, чтобы Рики больше не страдал. Готов пожертвовать собой, чтобы он был счастлив... Через свои громкие крики я услышал звонок. На самом деле не хотел отвечать, но какая-то невидимая сила заставила меня смахнуть слёзы и сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться и посмотреть на имя звонящего. Я бы соврал, если бы сказал, что не удивлён его звонку...       — Уходи оттуда, — когда я снял трубку, сразу же произнёс он своей настолько холодной интонацией, что я замер, как айсберг. — Я не хочу видеть тебя под моим окном.       — Буду стоять здесь хоть всю свою жизнь... — тихо прошептал я, поднимая взгляд к многоэтажному дому. — Ты ведь сказал, чтобы я стоял тут настолько долго, насколько сильно я жалею о содеянном. Поэтому знай, что я готов на это, потому что признаю вину и люблю тебя.       — Уходи... вставай и уходи! Я всё равно не прощу тебя, — голос Рики в конце вздрогнул, и я понял, что он сомневался в своих словах. Разбитая надежда собралась по кусочкам и встала на своё место, обратно давая мне шанс довериться разуму.       — Я люблю тебя... так сильно люблю тебя, Рики-я.       — Замолчи! — я услышал всхлип младшего и опустил голову, сдерживая собственный плач.       — Я люблю тебя... Мне нужна твоя любовь, прежде чем я упаду. Прошу, прости меня... Я очень сильно люблю тебя... — последнюю фразу я очень-очень тихо прошептал, потому что отвратительный ком мешал громче произносить. Но я уверен, что Рики всё услышал.       — Нет... нет... — проскулил он, тихо плача, и быстро отключил звонок. Я хотел подбежать к нему, нежно обнять и дать тепло, успокоить и заботиться, чтобы он никогда не грустил и не плакал. Я бы сделал это, если бы был немножко смелее. Но я трус... Полный дурак, который не умеет ничего. Попробовал успокоиться. Сжал губы и закрыл глаза, поднимая лицо вверх и делая медленный вдох, и продолжал так сидеть, отвлекаясь от внешнего мира. Мне так хотелось, чтобы машину времени поскорее изобрели, тогда я бы даже согласился стать подопытным кроликом, чтобы попробовать изменить прошлое. Я готов на все, только чтобы Нишимура Рики, тот, перед кем я жёстко виноват, простил меня и принял мою любовь. Я сидел так долго. Сидел до тех пор, пока не услышал быстрый топот сзади. Сначала не обращал никакого внимания, а затем понял, что этот человек направлялся именно ко мне. И у меня не было никаких сомнений в том, что это он. Пришёл, чтобы выгнать меня и вновь сделать больно. Я готов это принять.       — Почему ты не уходишь?! — с таким заявлением подошёл ближе и легонько толкнул меня в плечо, сдерживая эмоции. Я лишь потушил взгляд вниз как виновный ребенок и закрыл глаза, все ещё сидя на коленях — на том же месте, на котором я сидел, когда Рики ушёл. — Нам не суждено быть вместе! Не суждено!! Я тебя ненавижу! Почему ты не понимаешь это? — сказав это, омега заплакал, закрывая лицо руками. Я быстро встал с места и нежно обнял его, утыкаясь носом в светлую макушку и вдыхая приятный летний аромат. Сердце разрывалось на части, слушая всхлипы младшего, но я сдерживался, поглаживая его по спине и прижимая к себе ближе. В конце концов он меня ненавидит, а я его люблю. В это мгновение так жаждал, чтобы все мои недостатки скрылись под плотной кожей, чтобы приобрели невидимый цвет, чтобы растворились в воздухе как мираж. В скором времени... в скором времени, если Рики всё же даст шанс на искупление, я попытаюсь уничтожить самого себя и стану его куклой, чтобы подходить под его критерии. Надену любую маску, которую он выберет, только чтобы он был доволен результатом. А все по тому, что люблю его. Ужасно люблю... Любовь - это безумие.       — Я люблю тебя, — легонько поцеловав его в макушку, тихо признался в любви, закрывая глаза и делая глубокий вдох. — Можешь дать мне шанс, Рики-я? Я исправлюсь... Услышав его ответ, мне показалось, что время остановилось. Может быть, это моя первая смерть, которой я всегда боялся. Душа покинула тело, а сердце перестало биться, заставляя меня панически замереть на месте. И моя рука, которая обнимала его, невероятно сильно задрожала, что я сжал её до хруста, чтобы остановить судорогу. Я такой жалкий... Даже если виден конец, всё скоро рухнет! «Я люблю Джейк-хёна» — фраза, которая острым мечом воткнулась в живот, заставляя меня кровоточить невидимой кровью. Я не могу боготворить никого, кроме тебя, малыш, но ты выбрал другого, чтобы уничтожить меня. И я соглашусь с тобой, ведь ты всё правильно делаешь. Я не заслуживаю прекрасного тебя, потому что ты чист как ангел, а я грязный как дьявол.       — Это заклинание, которое накажет меня, — когда Рики отстранился от меня, тихо произнёс я, скрывая свои глаза, в которых спрятались несказанные слова. — Спасибо, что позволил обнять тебя напоследок... — продолжая слушать его тихие, частые всхлипы, я сказал. И вдруг почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Не хочу, чтобы он увидел её, но у меня не было сил даже поднять руку. В итоге Рики, всё-таки, увидел, как я плачу... Я не могу показать ему настоящего себя, отдать ему себя, ибо я слишком чернильный для него. Никогда не хотел показать ему свою слабость, что в результате привычным стало постоянно надевать маску, как только открываю глаза рано утром. Всегда хотел выглядеть перед ним сильным, стойким, непредсказуемым и решительным, но показал слабину. Стыдно. Но я всё ещё хочу его...