«Доброе утро!
Я знаю, что ты собираешься уйти так, словно тебя и не было. Но, пожалуйста, поешь перед уходом».
Это должно было вызвать умиление, вроде... но этого нигде не чувствуется. Тяжело вздохнув, Нишимура быстро заправляет кровать, а затем отлучается в ванную комнату. Не хотелось больше принимать помощь Чонсона, но какое-то чувство злости и обиды приказывало забрать у него всё, что есть. Наверное, это ненависть возрастает с каждым днём всё сильнее и сильнее. Этот дьявол, разрушивший его мир, достоин этого и полностью заслуживает жизнь в аду. Должен страдать, должен плакать, должен умереть. Если это случится, Рики будет очень даже рад, если честно.***
Зал заполняется громким шумом, разговаривающими танцорами, удивлёнными смехами и звонкими голосами. Слышать всё это спустя какое-то время для Рики очень даже непривычно. Казалось, такой момент исчез уже давно, оставляя за собой лишь мрачный свет и еле замечаемые блики. Сейчас Шим Джеюн выглядит более живым, разговаривая с другими танцорами, но иногда бросает грустные взгляды на омегу, который сидит на скамейке, уткнувшись в свой телефон. Выглядит довольно отстранённо, печально, устало. Хочется альфе подойти и поговорить, но гордость не позволяет. Стыдно за свои действия и слова, сказанные младшему, что хочется поскорее извиниться. «Прошлое осталось в прошлом» — время от времени повторял себе, чтобы не позволить раскаянию взять вверх, но всё безрезультатно. — Привет, — не вытерпев внутренний голос, садится рядом и произносит, заставляя омегу удивлённо на него посмотреть. — Как поживаешь? — Прекраснее некуда, — через несколько удушающих секунд мрачно отвечает младший и обратно поворачивает голову к телефону, где смотрел выступление. Так странно начать разговор, ведь когда-то они встречались, надеясь, что всегда будут вместе, но теперь друг другу лишь незнакомцы, которые знают друг о друге почти всё. Они могут читать друг друга только по одному взгляду, но пытаются делать вид, что не понимают. Теперь их жизни разделились по разные концы палки, придерживая равновесие. Теперь их сердца холодели, отстраняя тепло друг друга как можно дальше от себя. Прошлое не вернуть. Прошлое не вспоминать. Таковы правила. — Заболел? — спрашивает Шим, и Рики еле заметно улыбается. Скорее нервно, потому что не смог скрыть свой болезненный вид. — В последнее время выглядишь уставшим. — Да, — отвечает, заблокировав телефон. — Может, какая-нибудь помощь нужна? И Рики вновь поворачивается к Джейку, не ожидая такие слова. Вот он! Карма настигла, называется. Раньше это омега бегал за альфами, чувствуя влюбленность и пытаясь всё объяснить, теперь они сами за ним гонятся, желая получить хоть какое-то внимание. Удивительно... — С чего бы? — холодно спросив, Рики замечает на себе странный взгляд Пака, который вошёл в помещение. Ревнует? Весело... — Я просто хочу, чтобы мы остались хотя бы хорошими знакомыми, а не... ненавидели друг друга. — Я не ненавижу тебя, — произносит Рики, и Джеюн, вскинув брови, смотрит на него удивлённо. Не ожидал? — Я лишь чувствовал обиду за неоказание помощи в нужный момент. Теперь даже этого нет... — закрыв глаза, продолжает, — пустота... здесь пусто... — указывает в своё сердце и тяжело вздыхает. — Смирился, принял всё... так и должно быть. — Всё в порядке? — такие отстранённые слова пугают альфу, и Рики кивает. Начинается тренировка. Бег, зарядка, растяжка. Усталость берёт вверх. Омега принимает обезболивающее и пьёт воду, а затем начинает танцевать, повторяя движения. Пак Чонсон выглядит грустным, наверное страдает от того, что эти двое заговорили. Однако он не должен вмешиваться. Рики говорил, что ему нравится Шим Джеюн, тогда пусть поговорят. Джей не будет в этот раз разрушать чужие отношения — не надо становиться третьим лишним. Рики любит другого, а он не будет разбивать ему сердце, если от этих отношений младший будет счастлив. Но ревнует... Больно смотреть на то, с каким обеспокоенным взглядом Джейк провожает младшего, когда тот садится на скамейку после объявления небольшого перерыва. Больно смотреть на то, как он приближается к нему, что-то спрашивая. Кажется, они начинают вновь сближаться. И Чонсон грустно вздыхает, понимая, что так и должно быть. Омега вчера сказал, что он лишь воспользуется им, а Пак сам себе сделал поспешные выводы — будто они начинают совместную жизнь. Вновь вернулись в прежнее русло. — Хореограф Ким, — произносит Рики, когда тренировки заканчиваются. — Можно остаться и потренироваться? Хочу отточить движения, — после этого вопроса старший вежливо улыбается и поворачивает голову к Чонсону, чтобы его тоже оставить, но омега быстро продолжает. — Я хочу один... — Уверен? — вскидывает густые брови вверх, удивляясь такого заявления. — Со здоровьем всё в порядке? — Да. Теперь всё хорошо. — Ладно, — улыбается старший и протягивает ключ.***
Пустое помещение со временем становится единственным другом, который находится рядом каждый вечер. Громкая музыка становится сопроводителем в спокойный мир. Отражение в зеркале становится последним объектом, которого парень видит перед каждым погружением в темноту. Каждый вечер, каждую ночь он остаётся один и продолжает танцевать, специально подавляя душевную боль физической, чтобы не чувствовать внутри ничего. Душа должна быть пустой, а мышцы пусть помучатся. Ребёнок не должен рождаться, тем более от этого ужасного человека. Живот ужасно болит, но Рики терпит. Спина сильно ноет, но парень терпит. Скоро всё закончится, остался лишь один день до соревнований. «Уверен, что только после соревнований хочешь лечиться?» — его обеспокоенный голос слышится в голове, заставляя музыку исчезнуть. — Да! — громко отвечает себе, продолжая усерднее танцевать. Отвратительно. Его пугает реакция Пак Чонсона, когда тот узнает про беременность. Не хочется, чтобы этот дьявол пошёл с ним в больницу, но только так он сделает аборт. Другого выхода нет — всё перекрыто. «Не кури, Рики. Оно вредит здоровью» — вновь голос Чонсона в голове слышится, что Рики быстро подходит к компьютеру и увеличивает громкость, чтобы не слушать эти слова. — Я тебя убиваю... Чтобы уничтожить тебя, я заполнил себя делами! — громко говорит, начиная танец с самого начала. — Ты должен умереть! Ты не мой ребёнок! — кричит, чувствуя, как к глазам подступают горькие слезы. Если Чонсон узнает про ребёнка, наверное, не даст сделать аборт, поэтому омега пытается убить. Все эти дни до изнеможения тренировался, специально делая себе физически больно, почти не употреблял еду, заставляя желудок болеть, пьёт слишком много обезболивающего, чтобы отравить маленького дьявола. Пусть умрет внутри, а у альфы не будет шанса сохранить малыша. Тогда останется у них только один выход — избавиться от мертвого зародыша. «Ты ужасен, Рики» — слышит пугающий голос в голове, продолжая танцевать. — Да, я такой! — отвечает громко, делая сильные движения. «Ты убийца». — Нет... — хрипло говорит, прыгнув вверх. — Я избавляюсь от дьявола, — слеза стекает по щеке вниз, но парень нарочно считает это потом, чтобы не чувствовать себя слабым. — Они меня убили! Они меня убивают! Я лишь защищаю себя... «Эгоист!» — Замолчи! — громко кричит, схватившись за голову, и падает на пол, больно ударившись рукой, но быстро встаёт и вновь начинает танцевать, пытаясь подавить душераздирающий крик боли и пытки. — Я всё делаю правильно! «Забавно смотреть тебя таким, Рики». Слышится собственный топот, слышится лишь одна мелодия, слышатся тяжёлые вдохи. Зеркало начинает парить из-за сильных тренировок, но парень не останавливается. Выдавливает улыбку и продолжает танцевать, отключаясь от внешнего мира. Резко стало слишком жарко, стало слишком тихо, будто музыка вовсе остановилась. Убивающая тишина охватила помещение, но парень смотрит лишь свое нечёткое отражение в зеркале, продолжая двигаться. — Рики, — какой-то до боли знакомый голос доносится со стороны, — Рики, что ты здесь делаешь?! — наверное, слишком много времени провёл в зале, что теперь голос хореографа Кима засел в голове. — Я сказал тебе, чтобы ты отдохнул в последний день. Завтра уже соревнование, что ты делаешь? — Рики смеётся, продолжая танцевать. Наверное, он сошёл сума, что даже слышит разные голоса в голове. Хореограф Ким испуганно смотрит на танцующего парня — сильно вспотел, тяжело дышит, с темных глаз стекают слезы, лицо бледное. Сколько часов он здесь тренируется? Быстро подойдя к парню, хватает его за руку, чтобы остановить, но тот больно толкает его в сторону, даже не оборачиваясь, и продолжает двигаться. Музыку Ким давно выключил, но Рики попадает в каждый бит, словно слышит её в своей голове, и это серьезно начинает пугать старшего. — Нишимура Рики, остановись! — парень будто его не слышит и продолжает танцевать, смотря своими затуманенными глазами в одну точку. — Рики... Хореограф Ким быстро звонит тому, кто на Рики сильно влияет, тому, кто влюблён в омегу и сможет остановить. Есть только один альфа — и это Пак Чонсон. Староста рассказал ему об их прошлом, находясь в больнице, пока они ждали пробуждение Нишимуры, что они вместе учились в школе, что он издевался над ним, не желая принимать свои чувства. Но теперь Ким видит, насколько Рики дорог альфе. «Мне настолько жарко, что хочу упасть в холодную воду. Настолько тяжело, что хочу расслабить все мышцы. Мне настолько тяжело дышать, что я начинаю задыхаться. Настолько больно, что хочу отключить все свои чувства. Кто-нибудь, остановите меня. Я уже схожу сума. Помогите... прошу, сделайте что-нибудь, чтобы я перестал двигаться. Танцы для меня больше ничто, я не хочу танцевать. Желаю остановиться, но двигаюсь как марионетка. Моё сердце сейчас больше не стучит, когда слышу эту чёртову музыку в своей голове. Мне больно... прошу, кто-нибудь... остановите меня...» — Рики! — к танцующей омеге подходит обеспокоенный альфа и сразу же обнимает его со спины, пытаясь остановить. Рики же громко кричит, падая на колени и зарываясь дрожащими руками в потные волосы, и начинает рыдать, зажмуривая глаза до боли. — Рики, всё в порядке. Приди в себя, — Джей сам начинает замечать, как собственный голос дрожит от такого вида омеги. Кажется, что сошёл с ума, пытаясь тренироваться до идеала. — Хореограф Ким, пожалуйста... — повернувшись к старшему, который находился в шоке от происходящего, говорит Пак. — В сумке Рики должно быть успокоительное. Рики продолжает кричать, дрожа всем телом, что заняло слишком много времени для того, чтобы Пак дал ему таблетки. Но он всё-таки смог сделать это вместе с хореографом Ким. Теперь бережно стирает с лица капли воды и нежно поглаживает по голове, пытаясь успокоить. — Я схожу с ума... я схожу с ума... — вновь и вновь продолжает повторять омега, а Чонсон укачивает в своих руках из стороны в сторону, обнимая как младенца. — Схожу с ума... — Всё в порядке, — аккуратно целует в лоб, закрывая глаза, и снова начинает укачивать. — Позаботишься о нём? — спрашивает старший, на что Джей кивает. Хореограф Ким всего лишь пришёл взять оставленные документы, но никак не ожидал увидеть здесь до изнеможения танцующего омегу. Он вчера повторял всем танцорам, что за день до соревнований тренироваться ни в коем случае нельзя, а Рики согласно кивал головой, делая вид, что всё понял. Что с ним могло случиться, что он убивает себя физически? Джей остаётся с плачущим парнем один. Видеть его в почти что обморочном состоянии ужасно пугает. Хорошо, что старший позвонил ему сразу же. В ином случае страшно даже представить, что с ним могло случиться. — Всё в порядке, Рики... я рядом, — тихо шепчет Пак и ладонью касается щеки, нежно поглаживая. — Не плачь... Услышав тихий шёпот и почувствовав чужое тепло на щеке, омега перестаёт бормотать и начинает спокойно дышать, всё ещё лежа с закрытыми глазами. Всё тело повсюду болит, что от маленького движения начинает ужасно ныть. Но он продолжает терпеть всё это адское покалывание, желая как можно скорее уснуть в этих***
Так жарко. Голова раскалывается. В горле что-то мешает. Хочется сделать вдох, но не выходит. Отвратительное чувство внизу, будто живот скручивают и сжимают с двух сторон, заставляя скорчиться. Рики открывает глаза и, прикрыв рот ладонью, быстро встаёт с кровати, желая подбежать в туалет, как ноги подкашиваются, и он падает в пол с громким шумом. Мышцы адски болят, а ему хочется блевать. Из-за темноты ничего не видно, что он не может понять, что где находится. — Рики, — слышит сзади его голос. Свет в комнате включается, и омега закрывает глаза, терпя ужасное желание сейчас же блевать на пол. — Что случилось? — Я... — быстро глотая ком в горле, пытается ответить, но сил нет. — Тошнит... Джей быстро поднимает его на руки и несёт в уборную, а затем сажает около унитаза, придерживая за плечи. Рики быстро наклоняется и пытается блевать, но в животе пусто, ибо за весь вчерашний (или сегодняшний) день ничего почти не ел. Ложная тошнота? В итоге просто начинает плакать, закрыв лицо ладонью. Не может терпеть, не хочет терпеть. Ожидание вызывает лишь страдание, боль, ужас. Хочется всё рассказать ему в лицо, чтобы этот дьявол понял всё, но до соревнований осталось всего ничего. Хотя бы до этого момента... нужно ждать... — Рики, — говорит Джей, подойдя ближе и садясь рядом. — Давай мыть руки, — младший пытается встать, но тело настолько слабое, что не получается. И тогда Чонсон сам поднимает его, придерживая за плечо и талию. — Вот так, молодец, — умыв руки, аккуратно стирает полотенцем. — Голова болит, — как только омега это произносит, Пак касается губами лба, чтобы проверить температуру, а Рики закрывает глаза, вздыхая запах альфы. — У тебя жар, — сказав это, поднимает на руки и несёт в комнату. — Я сейчас принесу таблетку, не засыпай, ладно? — Хочу есть, — тихо говорит, лежа в такой мягкой кровати с закрытыми глазами. — Я что-нибудь приготовлю. Джей быстро несётся за аптечкой, вытаскивая оттуда нужную таблетку, входит на кухню и наполняет стакан водой, и потом обратно возвращается в комнату. Рики принимает жаропонижающее и вновь закрывает глаза, проклиная себя за то, что успел болеть в день соревнований. Только он так умеет, конечно же. Хочется плакать, но даже на это у него сил нет, и поэтому парень просто продолжает лежать. Прикасается к животу, который сильно болит, и медленно начинает поглаживать, чтобы перестал так ныть. Мышцы будто чужие, еле-еле двигаются, и каждое движение сопровождается невероятной болью по всему телу. — Рики, — слышит голос Пака, но открыть глаза очень тяжело. — Рики, поешь... — делает тяжелый вдох и смотрит на старшего. В руках у него поднос, где находятся рамён и стакан с водой. Чонсон помогает присесть, кладет подушки за спиной, чтобы омега не упал, и оставляет поднос перед ним. Рики забирает палочку в руки, но из-за отказа мышц приборы обратно падают на поднос. И тогда Джей сам начинает подкармливать младшего, заботливо дуя в горячую еду и аккуратно неся лапшу в рот. Омега быстро кушает, словно кто-то мог красть еду, просит дать стакан с водой и делает жадный глоток, затем смахивает скатившиеся по лицу слезы и продолжает кушать. Чонсон спокойно на это реагирует, не желая пугать своим удивлением младшего, нежно похлопывает по спине, успокаивая и продолжает подкармливать. А когда омега заканчивает еду, кладёт на лоб мокрое полотенце, а другим полотенцем протирает щёки, шею и руки, чтобы жар спал. Укрывает одеялом плотно, чтобы Рики не было холодно, и продолжает заботиться. Готов всю ночь так сидеть, пока младший не будет в порядке. — Не бойся просить помощи, Рики, — тихо проговаривает, смотря на то, как омега крупно вздрагивает, находясь под одеялом. — Буду сидеть рядом с тобой всю ночь. — Нет... тебе тоже нужно отдохнуть, — дрожащим голосом отвечает Нишимура. Неужели волнуется за альфу? — Я буду в порядке. — Рики... пожалуйста, помни, что что бы это ни было, какая бы болезнь ни была, я попытаюсь тебе помочь, только чтобы ты был в порядке. Я знаю... я заслуживаю самого ужасного... но, пожалуйста... не скрывай от меня свою болезнь, хорошо?