***
Он никогда не думал о том, что открыть глаза, на самом деле, очень тяжело. Вздрагивающие веки и длинные ресницы мешают быстро сконцентрироваться на окружение — перед ним находится только ослепляющий белый цвет, что альфа из-за этого обратно закрывает глаза, чтобы они привыкли к свету. Вновь открывает и пробует повернуться в бок, чтобы понять, где находится, но когда в нос ударяет сильный запах медикаментов, Пак Чонсон за мгновение ока догадывается, что это больница. «Найди мне четырёхлистный клевер, тогда я оставлю ребёнка». Что, чёрт возьми, происходит? Он должен был найти четырёхлистный клевер, чтобы подарить его Рики, но что здесь делает? И «бам»... Воспоминания один за другим резко начинают появляться перед глазами — яркий свет фар, отвратительный звук шин, громкий сигнал, ужасный удар в лоб и, кажется, звук разбитого стекла. Настолько сильно спешил, что готов был умереть, но он всё равно должен был найти клевер. Когда Джей поворачивается в сторону, замечает омегу, который сладко спит в соседней койке, укрывшись больничным пледом. Неужели он ухаживал за ним? Медленно повернувшись к тумбе, где стояла небольшая корзина с разноцветными цветами и с небольшой открыткой, Чонсон хмурит брови и недовольно цокает. Папа, получается, приходил? У него есть привычка ложить белую открытку в букет. Пак тяжело вдыхает и прикасается к голове, проверяя рану. Голова сильно болит, но он не должен тут лежать. И решив встать, альфа убирает с запястья систему и принимает сидячее положение, как в палату заходит доктор с какими-то бумажками на руке. А увидев, что собирается делать парень, быстро произносит: — Пак Чонсон, Вам нужно лечиться. Ложитесь обратно в постель, — услышав голос врача, Нишимура Рики просыпается и сонными глазами смотрит на старшего, пытаясь понять, зачем он убрал систему. — Не волнуйтесь, я чувствую себя вполне хорошо, — пытается убедить его в своём, но увидев младшего, который аккуратно слезает с койки и стирает свои глаза, останавливается. — Вы должны отдохнуть ещё один день, — произносит врач. — Травмы, во благо, Вы получили не сильные, но всё-таки нельзя игнорировать их... — Доктор, — перебивает мужчину Рики, даже не смотря на Чонсона. — Да? — Сколько стоит аборт? — скрывая свои глаза от обоих, спрашивает он, а альфа просто теряет дар речи, чувствуя, как глаза мгновенно слезятся. Омега же, услышав нужную сумму, медленно кивает головой. — Рики... не делай это, — тихо шепчет и поворачивается к доктору, чтобы тот оставил их одних, на что тот сразу всё понимает без слов и выходит из палаты. — Прошу... — Я всё уже решил, — шумно сглатывает младший, продолжая стоять с опущенной головой. — Завтра сделаем это... от тебя требуются только деньги. Ты сам услышал, сколько надо. — Рики-я... — когда японец пробует выйти из палаты, даже не посмотрев на Пака, тот нежно хватает его за руку, останавливая, и медленно опускается на колени, пряча прослезившиеся глаза. — Это из-за того, что я опоздал? Парень с чёрными волосами, в строгом чистом костюме и с небольшим пакетом в руке, открывает дверь палаты, чтобы встретиться со своим «другом», как видит его, стоящего на коленях перед омегой, и просто останавливается на месте, опешив. Пак Чонсон, который в школьное время обижал всех омег, считая их самыми ужасными людьми, сейчас стоит на коленях перед одним из них? А он, если честно, изменился до неузнаваемости. И это очень хорошо, на самом деле. — Не делай этого... прошу... — Чонсон тихо произносит и прижимается лбом к животу омеги. — Не делай аборт... — и пришедший обратно закрывает дверь также бесшумно, как и открыл. Он сейчас находится в полном шоке, услышав отрывок их разговора. Хорошо, что они не заметили его. Рики отстраняется от старшего и, ничего не сказав, быстро выходит из помещения, оставляя Чонсона сидеть на месте. Альфа кусает нижнюю губу до крови и зарывается пальцами в волосы, пытаясь остановить слёзы. Но в итоге просто падает на пол и начинает плакать как слабак. И, наверное, он и есть этот самый неудачник. Омега же громко рыдает, не обращая никакого внимания на пациентов этой больницы, и продолжает идти по центру коридора, желая как можно быстрее исчезнуть отсюда. Но кто-то встаёт прямо перед ним и точно решительно настроен на то, чтобы остановить его. Поэтому Нишимура быстро смахивает мокрые щеки и, моргнув несколько раз, понимает, кто же всё-таки перед ним стоит. Холодная дрожь проходит по всему телу, и парень по инерции делает небольшой шаг назад, испуганными глазами смотря на эту альфу. Ли Хисын... — Давно не виделись, Рики, — спокойно произносит он, и по его голосу можно было понять, что этот человек начал разговор не из-за плохих намерений. — Мы можем поговорить? — указав на белую скамейку, которая находилась на краю коридора, по-доброму улыбается старший. Рики переводит взгляд на скамейку, а затем на альфу, пытаясь найти в его глазах былую ненависть, и только потом садится на указанное место, ибо невозможно было узнать настоящую причину этого разговора по его взгляду. Хисын несколько минут сидит молча, обдумывая, как начать разговор, и только потом произносит: — Мы с моим омегой уже два года живём вместе, — младший сглатывает и удивлённо смотрит на него, мысленно спрашивая, почему он это ему рассказывает. — И оба очень хотим ребёнка... — Рики опускает свою голову вниз, понимая, о чём идёт речь. — Но в итоге всё равно не получается. И ходили к врачам, и проходили обследование — все как один говорят, что с нашим здоровьем всё в порядке. — Хисын слабо улыбается, смотря на пакет, которую держит на руках. — Мы хотя бы раз хотели присмотреть за ребёнком. Чувствовать, понять, какого это. Только представь, как это мило — сменить ему одежду, уложить спать, слышать его смех и плач... — омега медленно прикасается к своему животу, слушая всё это, — покупать детские вещи, сладости, кормить... Разве это не счастье? — Зачем ты мне всё это рассказываешь? — продолжая сидеть с опущенной головой, тихо спрашивает. — У тебя такая же ситуация, только наоборот, — Рики сжимает губы и хмурится, сдерживая слёзы. — Не ненавидь ребёнка. Он ни в чём не виноват, — Ли выдавливает улыбку, слегка подняв уголки губ вверх, и, вытащив из бумажного пакета плитку шоколада, даёт младшему. — Все дети любят сладкое, — потрепав по мягким волосам, уходит, оставляя его сидеть на скамейке. Пополнив легкие воздухом, пытаясь унять обиду к другу, открывает дверь палаты и заходит, а видит там переодевающегося Пак Чонсона. И от этого зрелища сильно сжимает зубы, разозлившись. Он, блядь, только вчера попал в аварию, а сейчас строит из себя какого-то супергероя из блокбастера, желая покинуть больницу как можно скорее. Всё верно — ударился головой, и крыша у него поехала! Тупой ублюдок. Ли Хисын очень внимательный. Он всегда наблюдает со стороны и всё понимает, но никогда об этой правде не говорит друзьям, чтобы не смутить их. Но только не в этот раз! Сейчас он не будет молчать, поняв, что совершил Чонсон, поэтому нервно подходит к нему и толкает в кровать, заставляя его обратно сесть, и громко цокает. — Вот ты конкретно сломлен, Чонсон. Судьба и вправду играет в ужасную игру, — ухмыляется раздражённо, положив пакет с едой в кровать и бросив удивлённый взгляд к корзине с цветами. Значит, его папа приходил к сыну? Удивляет. — Если пришёл смеяться надо мной, уходи, Хисын, — Пак нервно шипит и держится за голову, проверяя рану. — Не дави на больное. И так всё хеуво идёт. — А ты давил на Рики в школе. Слабого, беспомощного омегу, которого ты превратил в изгоя... даже не моргнув, — своими словами заставляет Джея промолчать и стыдливо перевести взгляд в сторону, ведь всё, что говорит старший — чистая правда, какой бы она горькой ни была. — Я ещё тогда понял, что ты влюблён в него. Много омег признавались тебе в любви, но ни над одним из них ты не издевался так сильно, как над этим бедным японцем. И когда остальные хотели издеваться над ним, ты заставлял их закрыть себе рты и исчезать куда подальше. Я это замечал... ты ещё и собственник хреновый, конечно. — Если знал, почему не останавливал меня?! — нервно произносит, но понимает, что сам несёт полный бред. — Я пытался, Чонсон... много раз пытался... и ты сам это очень хорошо знаешь, — Хисын подходит к окну и устремляет взор к площадке, где несколько пациентов отдыхают, наслаждаясь свежим воздухом и солнечным днём. — Уходи, если пришел издеваться надо мной! Кто, чёрт побери, рассказал тебе об этом? — Пак с друзьями не связывался с того самого разговора, который произошёл в баре. Прошло уже больше месяца с того момента, но про аварию они почему-то сразу узнали. — Уходи. — А ты дослушай меня! — повернувшись к раздражённому альфе, рычит. — Дослушай мои слова. Я встретил его... только что... прямо в коридоре! И ты угадай, что он делал. Неправильно! Ты даже близко не попал! — Я молчал! — Вот именно! Ты даже не пытался угадать! — Хисын останавливает свой гнев и вновь поворачивается к окну. — Он плакал... нет, даже не плакал! Он рыдал! Прямо в коридоре! Можно я угадаю, что между вами произошло?! Он беременный, верно? И это — твоих рук дело! Рики ненавидит тебя, так почему же сейчас в нём твой ребёнок?! — Пак молчит, сжимая губы. Чувствует к себе полное отвращение и ненависть. — Учитывая то, что Рики не пьёт и не принимает наркотики, а также не гуляет по ночам в ночные клубы... ты взял его силой, я угадал?! Ты монстр, Чонсон! — в этот момент старший понимает, что он не промахнулся, потому что Пак продолжает молчать, и у него даже глаза блестят из-за слёз. — А знаешь, что самое ужасное?! То, что Рики ненавидит своего ещё нерождённого ребёнка! Потому что это от тебя! — Замолчи, Хисын! Пожалуйста. Мне самому ужасно из-за этого... я монстр, я знаю... — закрывает лицо руками и сжимает глаза, терпя внутреннюю боль. — Но я пытался измениться... Я делаю всё возможное, чтобы он простил меня... Да, он правда изменился. Перестал пить, курить, принимать наркотики. Не раздражается по мелочам и пытается смотреть на мир с другой стороны — со светлой и чистой. День за днём подыхает как сумасшедший, и даже начинает находить общий язык с отцом, хотя до этого ненавидел всем сердцем. Он улучшается, становится человеком, но никто не замечает этого. Все видят в нём того самого Пак Чонсона, который остался в адской школе. Все видят в нём дьявола, захватывающего весь мир. Это очень расстраивает, однако альфа не будет сдаваться. Он ещё покажет, что правда стал хорошим человеком. — Одолжи мне свою машину, — спустя долгое молчание, говорит Чонсон. — Мне нужно кое-куда сходить. — Ты придурок?! — Хисын цокает, садясь на койку, где ранее спал Рики, и смотрит на друга как на сумасшедшего. — Тебе нужно лечиться. Не только рану, но и свою голову! А вдруг внутри черви? — Если я не успею... он сделает аборт, Хисын... одолжи мне машину...***
Идеального человека правда нет... Ведь даже у таких наивных, добрых и чистых людей есть обратная сторона медали, которую они старательно скрывают. За маской милой улыбки — пугающая ухмылка самого дьявола. Все люди такие. В школьное время Пак Чонсон полностью был уверен в этом, и даже в том, что внутри Рики тоже живёт черный сатана. А он не ошибся. Омега ведь несколько раз ударял свой живот, издевался над зародышем, делал всё, чтобы он умер внутри, и только сейчас понял свои необдуманные действия. Убийца. — Прости меня, прошу... прости, — тихо рыдает, обнимая свой живот и нежно поглаживая. — Я был неправ... Пожалуйста, прости меня... Не держи на меня зла, малыш. Я буду хорошо заботиться о тебе... Слова Хисына будто заставили омегу посмотреть на себя со стороны. Только теперь понять происходящее и осознать свои действия — ужасно грустит. Рики был полностью покрыт чёрной злостью и ненавистью к Пак Чонсону, что винил во всём ребёнка, желая вывести всю боль через него. А малыш ни в чём не виноват — дети никогда не виноваты в необдуманных действиях своих родителей. Вдруг парень слышит домофон, что приводит его в озадаченность. Никого он не ждал, так кому он понадобился? Японец быстро смахивает свои слёзы и подходит к двери. Недолго думая, смотрит через глазок, и его брови хмурятся из-за недовольства. Почему этот альфа не хочет лечиться и стоит за его дверью?! Настолько сильно влюблён в него, что хочет добиться его прощения, сердца и руки? Немножко тепло внутри... Омега открывает дверь, пересекается с взглядом Пак Чонсона и вспоминает утро этого дня, когда в его палату вошёл худенький мужчина с раздражённым лицом. Бросил он на Рики свой острый взгляд и с презрением ухмыльнулся. Его холодный вопрос «ты кто?» заставил японца опешить и тихо выдавить из-за страха «друг Чонсона». Неужели альфа вырос в такой хладнокровной семье, что впоследствии стал таким бесчувственным как и его папа? Нет, Нишимура ведь раньше подозревал, что в жизни Пака никто ему не давал заботу и любовь, потому он и стал таким жестоким и ужасным, но никак не ожидал, что его родители будут такими отталкивающими. Мужчина тогда сразу ушёл, оставив в тумбочке букет с цветами и бросив своему сыну дикую брань, а омега остался стоять на месте, прибывая в немом шоке. Это и есть причина, по которой Чонсон не хочет доверять никому? — Я принёс его, — слабо улыбается Джей, вытянув ладонь с тремя клеверами, и в его тёмных глазах показывается сильная усталость. — Я нашёл четырёхлистный клевер, Рики. Целых три... — омега стоит, сжимает пухлые губы и переводит взгляд на протянутую ладонь. — Ты ведь не сделаешь аборт, верно? — тихо продолжает Пак, и его голос заметно вздрагивает из-за странной реакции младшего. — Я... я буду помогать тебе, поэтому... позволь мне находиться рядом с тобой, — глаза Нишимуры медленно начинают слезиться, но парень стоит на месте, не выдавливая и слова. — Если так сильно ненавидишь и не хочешь меня видеть, то... хотя бы до рождения малыша... пожалуйста. — Два месяца... два месяца, и ты исчезнешь из моей жизни навсегда, — Пак Чонсон медленно кивает, хотя не ожидал такого маленького срока, но он сделает всё возможное, чтобы младший простил его навсегда. — Спасибо, Рики-я... — голос заметно дрожит, но альфа пытается скрыть это улыбкой. — Спасибо...