***
Она потеряла слишком много времени, но ничего не нашла. Шутка Лизы затянулась, если это была шутка, конечно. О существовании девушки напоминала только белая полянка с зелёными проплешинами — некоторые цветы ушли на венок, украшающий голову ведьмы вчера. Но самой Лизы не было, и девушка вернулась к мыслям о том, будто она просто ударилась головой, и всё это Медведевой лишь казалось. Якобы она столкнулась с чередой случайных обстоятельств, её мозг был в шоке, оттого и поменял все события. Только Кира избавилась от ненормальных мыслей и теорий, как снова те всплывали в болевшей от стресса голове. – Да пошла ты! – злобно крикнула Кира куда-то в сторону леса. Она не понимала, почему, но её почти трясло. Ей обидно, но она злилась. Девушка не сомневалась, что Лиза есть, просто сегодня она не пришла, не выполнила обещание, которое дала сама же. А ведь Кире та казалась свободнее. Ведьме не надо оглядываться каждый раз, а вот Кира всегда, когда шла до леса, думала, что её точно заметят и расскажут бабушке. Лиза, наверное, весь день носилась по одинокому лесу с голыми ногами, и ей не о чем было беспокоиться. А про Киру просто забыла? Девушка шла до неё несколько километров, у неё болело горло от криков, а лес теперь лишь пугал и отталкивал, мочил кроссовки дождевой водой. Медведева была уверена, что она бы и сквозь деревянную стену прошла, лишь бы свою договорённость исполнить. А Лизе всё равно. Кира со злости топчет белую полянку, пинком вырывает несколько цветов, а потом и по дереву ударяет. Ей больно совсем немного, но эта боль успокаивает. Ещё бы знать, почему обидно настолько... Когда кто-то из ребят не выходил гулять, злости не было. Может, причина в том, что тогда Кира себя брошенной не чувствовала, ведь вместе с ней были другие ребята, а тут она одна в слишком неприятном лесу. Девушка встряхивает рукой, пытаясь расслабиться после удара, и смотрит дальше в лес. Там темно, никто ей не отвечает и не идёт навстречу, из него кричит ворона и тихо шуршит листва – ветер всё же тихонько гулял меж веток. Но ничего живого, никого, кто был бы похож на хрупкую девушку. Поэтому, чтобы больше не чувствовать разочарования, Кира опускает голову и идёт вниз по реке. За спиной тихо скрипят деревья, будто смещаясь, загораживая тропу, как представляет больная Кирина фантазия, но она пытается себя убедить в том, что ей лишь кажется. Девушка думает, что она хотела бы иметь власть контролировать других людей. По-детски, но она считала, что будь у неё такая возможность, всё в её жизни было бы лучше. И была бы у неё мать, а не кукушка, и Лиза бы не пропала, снова ставя здоровье Кириной головы под сомнение. Девушке просто хотелось иметь достаточно власти жить хорошо, не дожидаясь успехов в спортивной карьере.***
Беды Медведевой не закончились после того, как она вышла из леса, что темнел ещё больше. Когда он был дружелюбным для неё? Не выдумал ли она лишнего? Сейчас он всё ещё не преграждал ей путь деревьями, она могла зайти, но вся атмосфера вокруг него сгустилась жуткая. Девушка засмотрелась в надежде на изменения, но вместо них услышала голос тёти Люды: – Кира, что ты там делаешь? Отойди быстро! И Кира отходит, даже не чувствуя страха или разочарования от собственной поимки. Ей казалось, что она слишком устала от эмоций – сегодня страх сменялся злостью слишком быстро, что выматывало получше всяких тренировок. В голове девушка снова ругает Лизу, говорит ей, мол, лучше бы она пробежкой занялась, а не пыталась её найти. И Люде бы тогда не попалась. – Кирюша, ты зачем к лесу подходишь? Мало тебе было в прошлый раз. Вот бабушка узнает, ты её пожалей, – ругается тётка, когда девушка подходит к ней ближе. – Туда Валера убежал, – отвечает Кира, пряча руки в карманы треников и пытаясь уйти. Или убежать – идёт очень быстро, даже не сразу убеждаясь, что в верную сторону. — О боже мой, – восклицает Люда, и девушка недовольно морщиться, понимая, что её не так поняли. – Так кота зовут. — Ах, кот, – успокаивается она, хотя взгляд всё ещё бегает тревожно по Кире, – Ужас, конечно. Но, может, вернётся. Зачем им коты? Кирюш, а он чёрный? – она пытается догнать Киру, склонив голову в бок. Медведева хотела уйти сразу после того, как сказала о Валере, чтобы не продолжать неприятный для обоих разговор. Но женщина бежала за ней, неловко шлёпая розовыми тапочками. – Нет, обычный кот, – отвечает Кира, решая всё же замедлить шаг и удовлетворить потребность женщины поговорить, – Мне кажется, вы преувеличиваете. Нет ничего такого в лесу. – Ты всё же там была? – почти кричит женщина от удивления, а на её красном лице появляется выражение страха. – Нет, – врёт девушка, – Я... Знаете, я слышала про ведьм, но ни за что не поверю, что они есть, – снова обман – Кира уже поверила бесповоротно, и для неё это было легче, чем казалось на первый взгляд. – Ой, зря. Есть они, Кир. Они идут молча несколько минут, Кира даже снова ускоряет шаг, думая, что разговор полностью окончен, но её опять догоняет Люда. Молчит, но идёт рядом, и Медведевой кажется, что уже она должна что-то сказать, что от неё чего-то ждут. Только она собирается дать ложное обещание больше не соваться в лес, как женщина снова начинает говорить: – У меня сына тоже в этот лес затянуло, – её голос становится ниже и тише. Он слегка дрожит, и Кира удивляется изменениям, которые произошли так резко. Она стала тише, спокойнее, девушка даже немного стыдилась своего раздражения на неё, – Раз ты знаешь про ведьм... Мы о них лишний раз не говорим, но ты, кажется, совсем не понимаешь опасности. – Что-то случилось? Почему вы так уверены, что причина в ведьмах? – тихо вздохнув, спросила Кира. Новое обвинение ей абсолютно не нравилось, но она решила не спорить – понимает она точно меньше местных. – О, а откуда тогда у дочки этой старухи ребёнок? – снова она повышает голос женщина, вызывая у Киры раздражённый вздох – она сама задавалась этим вопросом, – Нет, ты не понимаешь. Видела я эту девчонку, они с матерью только цветом волос и глазами похожи. – А меня они, типа, хотят приворожить или что-то вроде? – задаёт самый очевидный вопрос девушка, – Вы же понимаете... – Конечно, но тебя к этому лесу так и тянет. Я тебя уже несколько раз видела. Думала, что показалось... Кира поджимает губы, понимая, что её всё же спалили. Она сглупила – даже не скрывалась особо, только оглядывалась несколько раз, не меняла одежду, все запомнили её шорты и почти одинаковые футболки, да и в деревне к ней привязалось "та, у которой виски выбриты и пучок". Наверное, кто-то ещё мог её мельком видеть, но Кира до сих пор плохо понимала, что в деревне все друг друга знают. Только сейчас ей стало ясно, что любой может бабушке что-то рассказать, даже если сама Медведева с ним не пересекалась напрямую. – А что у вас с сыном? – Кира неловко переводит тему, и у неё получается. – В лесу пропал. До этого несколько дней был странный, ругался со всеми, на работу не ходил, а потом просто ушёл, – с горем рассказывает женщина, позабыв о прошлой теме, – Нашли мы его возле леса, и поняли, что к чему, было уже такое очень давно. Там потом соседка ходила к ведьмам, хотела наследство побольше оставить внукам из города, а там та, что дочь, с животом ходила. А она ведь в лесу жила с матерью лет с пяти, в деревне почти не была. Ну откуда ещё? – голос её становится всё тише и жалостливее. Через секунду девушка слышит тихие всхлипы за спиной. Женщина остановилась и вытирала цветастым платочком мокрые от слёз глаза. Её круглые плечи дрожали, а руки, ослабев, выронили сумку. Она повторяла одну фразу – "и никого у меня больше нет". И Кира не знала, что делать: теперь эта женщина её не раздражала, теперь казалась понятна эта забота и излишняя опека, к которой девушка совершенно не привыкла из-за Наташи. Жизнь несправедлива – у Люды забрали ребёнка, которого она наверняка любила так, как об этом мечтали другие дети и, конечно, сама Кира. И кто забрал! Грубо говоря, это была Лиза. Та, которая с жалостью рассказывала о своём дедушке, но и слова не сказала об отце. А спроси Кира о нём, то, наверное, девушка могла бы рассказать другую, свою историю, которую ей всегда рассказывали, где не было приворота, и всё опять по любви. Теперь, правда, Медведева будет сомневаться. Возможно, потому что она злилась на Лизу. Кира не может долго смотреть на тётю Люду, ей становится стыдно за что-то, поэтому она опускает взгляд и дышит тяжело, глубоко. Ей трудно пошевелиться, чтобы поднять сумку женщины, трудно даже что-то сказать, а перед ней продолжают рыдать. Детей успокаивать проще. Детям проще говорить, что у них всё будет хорошо – им не шестьдесят лет, у них не умирал самый дорогой человек. Кире всё совестнее за свою раздражительность, но она злится теперь и на себя. Замкнутый круг плохого настроения – словно испортилась сегодня не только погода. – Ну что вы? – тихо спрашивает Кира. Самый нелепый вопрос, что только может быть. Кира безуспешно пыталась войти в положение Люды, но даже в теории не могла предположить, насколько всё плохо. У девушки не умирал никто, кого бы она считала важным. Она думала о смерти дедушки или бабушки, но это всё равно не вызывало сильных чувств, потому что это не реальность, в которой ты потерял человека бесповоротно. – Я не могу ничего поменять, и ты не можешь. Это самое страшное, Кира, – женщина сдерживает слёзы, голос надрывается, но она старается прийти в себя, – Это страшное место, Кира. Нельзя доверять ведьмам, – она говорит чуть увереннее, последний раз вытирая покрасневшие глаза. Девушка будто с болью начинает двигаться – медленно опускается к чужой сумке и аккуратно отдаёт её хозяйке. В голове крутятся мысли. Злые, отвратительные. Теперь ей точно все врут – Медведева не хочет верить Люде, но и Лиза не вызывает доверия. Никто ничего не знал, а Кира наоборот пыталась всё узнать. Только ничего не получалось – девушка не могла знать правду ни от кого из-за того, что её пытались скрыть или не говорили точно. Из рассказов и слухов она выстраивала свою картину, в которой было много дыр и чёрных пятен. Так и часто события в ней менялись. Сейчас девушка почти была уверена, что бабушка Лизы просто приворожила себе парня, ведь и он вскоре умер. Может, и правильно, что их выгнали? – Извините, а от чего он умер? – тихо спрашивает Кира, полагая, что это было какое-то животное или несчастный случай. – Говорят, что с сердцем что-то было. А ведь никаких проблем никогда не выявляли, – вздыхает Люда, складывая платочек в маленький квадратик, – Ты не сомневайся. Два раза уже одно и то же было. Тебя и не приворожат, но откуда ты знаешь, что с тобой всё будет в порядке? Может, через тебя той девчонке кого-то подыскивают, – повторяет женщина, и Кира лишь кивает, – Я ничего им не делала. Не любила, конечно, но... они забрали моего сына, у которого ещё вся жизнь была впереди. Звучит как правда. Где-то в душе Кира понимает, что злиться на Лизу из-за действий её родственников нельзя, но она приплетала к тому ещё и тот факт, что девушки не было сегодня нигде. Кира не видит смысла в том, что Люда ей соврала, но у бабушки всё же спросит про случившееся. Почему-то, она не могла поверить, что женщина плакала из-за вымышленного сына, да и ради чего? История Лизы о почти запретной любви её бабушки всё больше ставилась девушкой под сомнение. Ведьмы ведь и правда злые почти в любой традиционной сказке, а тут ещё и Кире об этом говорят все. Говорят про два приворота, а Лиза рассказывала лишь об одной сильной любви. В современной жизни было проще поверить в злую магию, чем в историю о Ромео и Джульетте. Ведьмы жили в деревне спокойно, пока их не оклеветали. Они ушли в лес, где у младшей ведьмы скоро родилась дочь – магия это или что-то ещё. А умерший рано возлюбленный старой ведьмы и неожиданно ушедший из жизни мужчина рядом с лесом, в котором изначально потерялся, – глупое совпадение и ещё одна попытка найти козла отпущения в женщинах. Или ведьмы по всем канонам злые и получающие, чего хотят. Бабушка Лизы, когда была молодой, полюбила парня, приворожила его, а потом все про это узнали. Веру в это подкрепила его скорая смерть, их стали ненавидеть. И ведьма ушла с дочерью в лес, она не хотела возвращаться, а девочка просто ненавидела людей за свои детские обиды. Когда настало время, молодая ведьма приворожила парня из деревни, чтобы на свет появилась её дочь – та, кто примет силы своих предков. Обе версии звучали, как сказки – опытный человек написал бы неплохой роман, семейную драму по этим историям, но для Киры один из вариантов был самым реальным с теми или иными незначительными изменениями. Мысли будто заблудились в лесу, где много деревьев – и каждое из них какой-то важный факт, который поведёт не туда или наоборот поможет. Мысли заходили в чащу из страхов, где главный был уже не в том, что Лизы нет в принципе, а в том, что она и правда может её как-то использовать в своих целях. И все слова, сказанные со спокойным или даже невинным лицом, вдруг обрели какой-то свой окрас, злой и мрачный. Кира впервые почувствовала страх, что её могут использовать – она ведь сильная, точно сильнее, чем эта худющая девчонка, но, кажется, здесь важна не физическая сила. – Кирюш, всё в порядке. Соврала чутка, видела тебя тут впервые, просто слухи ходят... – успокаивающе произнесла Люда, погладив девушку по плечу, – Я бабушке не расскажу пока. Ты и так ведь теперь всё узнала. О, нет. Кира запуталась снова, Кире нужно расспросить кого-то ещё, но точно не тётю Люду. – Ладно, – девушка кивает слегка, чувствуя, как у неё голова кружится. Потом она разворачивается и уходит. Отвратительное чувство становится сильнее.***
Кира слышит музыку ещё в самом начале улицы. Она не знала слова, только мотив, который вызывал приятную тяжесть где-то в лёгких. Пробила ностальгия. Это была дедушкина музыка из дедушкиной машины, на которой маленькая Кира ездила с родственниками на море или за грибами.Ветер в голове, а я влюбленный Во всех девчонок своего двора, В мире столько мест, Где я еще ни разу не был.
Шансон. У Киры не было любимого жанра музыки, нужно просто, чтобы звучало приятно. Шансон редко относился у подростков к тому, что приятно звучит, но эта песня нравилась девушке. Она не была про ментов и тюремные законы, а вызывала странное чувство ностальгии по тому, чего у Киры даже не было. Музыка доносилась из колонок машины, хрипела, но от этого казалась более атмосферной. Тёмно-зелёная нива стояла с распахнутыми передними дверьми и капотом, дедушка опирался на забор и разговаривал с соседом – дедом Володей. Тот первый заметил, что к дому подходит Кира и сказал об этом мужчине. – Кирюша, поди сюда, – дедушка улыбается, снова топя в довольных морщинах на своём лице глаза. Кира была без настроения совсем, но приятная музыка помогла отвлечься от докучающих мыслей о Лизе и её пропаже. Медведева пришла лишь к тому, что не стоило доверять девушке и забывать о том, что она ведьма, вскормлённая ведьминским молоком и ненавистью к людям. Но и деревенские жители вскормлены страхом и ненавистью к ним. Эти взаимные чувства топили историю в байках и сказках, одна из которых в общем-то сбылась точно. – Помочь? – спрашивает девушка, подходя к старикам. – Не-е-е, – тянет дедушка довольно, – Я уже сделал всё. Просто, как вы говорите, зацени, – он поворачивает её к машине, которую девушка уже успела бегло рассмотреть. – Это ведь твоя? – неуверенно спрашивает Медведева, изучая теперь салон через окно. – Да, в гараже у меня стояла лет пять, наверное, за ненадобностью. Вот сегодня завёл, – радостно говорит он, – Всё время собирался, а тут нашёл фотографии, как ты у меня на коленях за рулём сидишь. Ты на права не думала сдавать? – дедушка хлопает её по плечу, и девушке сразу становится легче. Кира ещё как думала, ей нравились машины, хотелось иметь возможность уехать так быстро, как только захочешь, туда, куда захочешь, и когда захочешь, а не ждать автобус или вызывать такси за пять сотен или больше. Но проблема была в деньгах. Ведь у Киры и одежды нормальной нет. Музыка уже меняется, голос тот же, но другую песню Кира не знает, поэтому заострила на ней внимание только сейчас. Что-то про родину. – Коля, давай, а то и так уже полчаса тут с тобой в машине копаюсь, – говорит мужчина, протягивая дедушке руку. – Ага, давай, – он пожимает руку приятеля и обменивается с ним ещё парой фраз, а Кира подходит ближе к машине и заглядывает внутрь, почти влазит на водительское кресло, чтобы лучше рассмотреть всякие стрелки и рычаги. Пахло старостью и немного чем-то сладким, на коврике грязь, а задние сиденья сложены, представляя собой продолжение багажника. Там лежали разные сумки, охотничьи принадлежности, которым много лет, и альбом, в котором, наверное, и была та самая фотография, что упоминал дедушка. – Залазь, внуча. Учиться поедем, – в нём было слишком много энтузиазма, так что Кира и возражать не думает, да и не хочется совсем – если и будет возможность выучиться на права, то лучше уже уметь водить и знать хоть что-то. Девушка перелезла на пассажирское сиденье, а дедушка закрыл капот, сел за руль и завёл машину. Та кряхтит и трясётся поначалу, но потом послушно двигается. Дедушка выруливает на дорогу и едет по направлению к магазинам, переезжает мост и поднимается по дороге на второй деревенский ярус. – Куда мы едем? – спрашивает Кира, не отводя взгляд от окна. Она видит Библиотеку, кусочек школы, что скрылась за деревьями и несколько рядов домов. В огородах на досточках сидели люди, пололи грядки и отмахивались от надоедливых мошек и комаров. Наверное, и бабушка сейчас сидит так же над какой-нибудь морковкой и вырывает сорняки. – При Союзе в школе у нас обучали автоделу, осталась площадка. Может, заросла уже, но проехать можно. Там лыжи зимой идут иногда. – Я серьёзно научусь на этом? – удивляется девушка, взглядом охватывая салон машины, – Это же механика. Она сложнее. – Ну и правильно, надо учиться на сложном. Потом на автомате интуитивно сможешь ездить, – подбадривает её мужчина, сворачивая возле школы на кривую дорожку, скользкую от грязи после дождя. Кира думает, что тогда и на такой дороге учиться нормально – потом по асфальту удобнее будет.***
Механика и правда сложная, а дорога на площадке скользкая и мерзкая, на ней явно давно никто не катался, кроме редких лыжников, но летом это всё равно ничего не даёт – следы от машин почти не выделяются от всего остального. Кира пачкает все кроссовки в грязи, пока пересаживается на водительское сиденье. Дедушка сидит рядом и помогает ей, иногда даже повышая голос. Кире тяжело сообразить, особенно первые десять минут, и это портит настроение ещё больше первое время. Дедушка хватался за руль, выправляя машину на дороге, когда девушка не справлялась с управлением. Иногда он сам переключал передачи, говорил, какая для чего нужна. Точно так же рассказывал про кнопки на панели, а Кира старательно пыталась лишь нормально проехать круг, и не застрять в какой-нибудь луже. На самом деле, это прекрасно отвлекало от других мыслей – девушка даже про имя Лизы забыла, пока занималась подобной учёбой. У Медведевой начало получаться только через час. Тогда она уже устала. Вроде, получалось неплохо, а сил не было, поэтому дедушка попросил её остановиться в стороне и закурил. – Вредно же, – Кира приложила лоб к рулю и прикрыла глаза, тяжело дыша. Иногда машину заносило, руль выбивало из рук, и девушка действительно чувствовала страх, что сейчас улетит куда-то с дороги, – Всё так плохо? – Да не, твоя бабушка, когда просила научить её водить, чуть в дерево не влетела, – смеётся старик, выдыхая едкий дым в окно, – С тобой ещё спокойно. А курю я редко, не волнуйся так. – Бабушке расскажу, – вздыхает Кира, поднимая голову и скидывая кроссовки, чтобы подтянуть ноги к груди. Она усаживается удобнее в кресле и крутит ручку в двери, которая опускает окно. Оно мерзко скрипит, но всё же опускается с небольшим сопротивлением. Туча над деревней уползала куда-то на юг, открывая золотистое солнце. Кира проводит кулаком по уставшим векам – её тянуло в сон после произошедшего в этот день. Она снова чувствовала, как её утягивают плохие мысли, но спасает дедушка: – Вот ты спортсменка наша, – хихикает он, туша сигарету в пепельнице, – Правильно говоришь. Курить вредно. Но это молодым, старым уже всё равно. – Не надо так говорить, – хмурится девушка, переводя взгляд с леса на Николая, – Бабушка говорила, что ты уже бросил. – Да я иногда только, когда подумать надо хорошенько, – мужчина поднимает какой-то рычаг под сиденьем и откидывается назад, приняв лежачее положение. Кире вспоминается их вчерашний разговор с Лизой, когда она так же лежала. Ещё утром он вызывал приятные воспоминания, а сейчас девушка вспоминала его с подозрением и тревогой. Ей уже надоело быть вечно обманутой и ничего не знающей. Кира грустно ещё раз оглядывает лес и тяжело вздыхает, понимая, что тот совсем не изменился с её сегодняшней прогулки по нему. В нём темно и пустынно, там нет Лизы, которая казалась такой милой девушкой совсем недавно, а от ведьмы в ней были лишь заклинания и волшебные травы. Она ведь даже разозлилась от того, как её назвала Кира – ведьма. Девушка поворачивается к дедушке, продолжая прижимать ноги к груди. Сегодня Кира заметила, что последние раны на её теле зажили. Она догадалась, что бабушку это снова может напугать, ведь совсем недавно на ноге ещё красовалась слегка заметная красноватая линия. Поэтому Кира ходила в трениках даже дома и делала вид, будто у неё ещё что-то есть на голени. – А о чём ты думал? – прерывает девушка тишину, опираясь на спинку сиденья. – Да о машине, – начинает дедушка, рассматривая узор на Кирином сиденье, – Продать её надо, – и вздыхает так грустно. Кире стыдно, будто уже понимает, что это ради неё. – Почему? Вдруг понадобится? – Тебе деньги скоро нужны будут, взрослая жизнь, а нам же не бросать. От Наташки вот помощи не дождёшься. – Это твоя машина, – возражает девушка, – И я вам должна помогать, а не вы мне. Мне говорят, что я могу стать профессиональной спортсменкой. – Знаю, я и не сомневаюсь в тебе. А на права всё же сдавать не хочется? – Я сдам, когда начну зарабатывать. – А время найдётся? Пока в школе учишься времени больше, сдавай на права. У тебя хорошо получается, – улыбается мужчина, – Я уже никуда не езжу. Продам машину – у тебя деньги на обучение будут, может, и на университет останется. Кира печально вздыхает и тоже ищет под сиденьем рычаг. Её кресло тоже раскладывается, и девушка ложится на него, смотря в грязное окно на окруживший старую площадку лес и за тем, как мрачные тучи сменяются лёгкими облаками. Они плывут под спокойную музыку, которую дедушка вновь включил. Какое-то время они обсуждали её. Песни не отличались друг от друга – ностальгия, любовь, простые рассуждения о сложном. Всё это пел один человек, Трофим – так сказал дедушка. Оказывается, он и правда раньше часто играл в машине Николая, поэтому у Киры и было чувство ностальгии – эти песни она слышала часто. В голове всплывают моменты из детства: она в лесу с дедушкой и бабушкой. Какой-то далёкий лес, не этот. Бор, где росло много грибов, которые собирали вёдрами, и среди этих вёдер сидела Кира и качала головой под "Ветер в голове" или "Сочи". – Дедушка, ты знаешь что-то про ведьм? – тихо спрашивает девушка, когда очередная песня затихает. Небо синеет, где-то вдалеке Кира слышит крики уличных котов, среди которых, наверное, есть и Валера. Дедушка молчит долго, а потом тянется за сигаретой, а Кира лишь нервно вздыхает и выпрямляется, пытаясь вернуть кресло в нормальное положение. Дедушка снова курит, девушка от этого чувствует себя ужасно. Их разговор о продаже машины точно имел двойное дно – Николай с женой иногда на кухне говорили о смерти, похоронах, деньгах, которые на это уйдут. Они боялись, что обязанности перепадут Кире, потому что Наташа пропивала все деньги, а Саша – дядя девушки – иногда проявлял признаки жизни, но у неё с ним абсолютно испортились отношения. Раньше она могла обратиться к нему за помощью или поддержкой, но с каждым годом чувствовала к себе всё более надменное отношение. Она ощущала себя ничтожно, пыталась походить при нём на мальчика, получала одобрение, но и под горячее словцо попадала, когда общалась с ним. Она доверяла ему какое-то время – больше было некому. Дядя Саша мог просто забить на похороны – своих дел полно. Девушка знала, что у дяди с бабушкой тоже не лучшие отношения, а дедушка желал о том, что воспитал сына так, не раз повторял об этом. Вся семья их разваливалась, и Кира, – всего лишь ребёнок, – пыталась хоть с кем-то держаться и чувствовать себя немного счастливее, чем на самом деле. И поэтому она, наверное, боялась смерти бабушки и дедушки даже больше, чем они сами, – немного эгоистично, как ей казалось. Их будничные разговоры на кухне уже несколько раз за месяц омрачались будничной для них смертью. – Что ж тебя к ним так и тянет? – грустно спрашивает дедушка, ловко выкидывая потухшую сигарету в окно, – Их бояться все, а ты... – Это я уже знаю, – прерывает его Кира – терять время, слушая одно и то же ей не хотелось, – Сколько людей от них умирало? – Ох, людей-то – два человека, – вздыхает дедушка, – Но это исключительно напрямую от них. Дети в лесу пропадали, некоторые так и не вернулись. Один мужик в деревне свою мать зарубил – и повесился. А до этого ходил к ведьмам постоянно, и просил чего-то. Чувствую, они его прокляли. – И что он мог просить? – удивляется девушка и смотрит на дедушку большими глазами, стараясь в них показать столько интереса сколько может – лишь бы он продолжал рассказывать. – Да кто ж их знает, – мужчина жмёт плечами и умолкает, а Кира чувствует, как у неё всё же не получилось, пока Николай через минуту не продолжает, – Много от них бед. Говорят, мстят они так – то сухо в деревне, умирает всё, то вода грязная, то ломается всё у всех в домах. Раньше, как мне мать рассказала, они помогали просто так, потому что обязанности у них какие-то были. А теперь, видимо обязанности остались, но злятся они на нас. А может, и ради еды это делают. Где женщинам в лесу нормальное пропитание взять? – Лиза худющая... – неуверенно начинает Кира, пользуясь открытостью дедушки. Медведева догадывалась, что бабушка темы ведьм боится, а муж её не хочет тревожить. – Кто? – Дочка ведьмы, моего возраста, – объясняет Кира, – Она мне помогла, но мне кажется, что она злая, – успокоившись, девушка начала с бóльшим сомнением относиться к этим словам. Злость на ведьму тоже поутихла, но обида осталась. – А, Бог её знает, — отмахивается дедушка, – Её же Люда видела. Говорит, что всё от её сына у девочки, только глаза и волосы другие. Заплакала там, забыла, зачем пришла. Может, про сына что-то хотела, а то совсем в горе потонула. Тогда лет пять прошло после его похорон где-то, но я её не понимаю, – мужчина вздыхает и тоже выпрямляется, начиная настраивать кресло, – А вот злая ли эта девчонка – чёрт знает. Тебе-то помогла. Люда говорила, что её мать прятала, а когда та высовывалась, то ещё и по голове била, ругалась. Ещё в магазине слышал, что она иногда с синяками бегает по их дому. И людей шугается. Девушка заметно напряглась – что-то знакомое и родственные почувствовала, вспомнила, как тоже ходила с побоями от матери и её новых мужчин. Только это прекратилось четыре года назад, а вот про Лизу – непонятно. Кире казалось, что ведьма любила свою мать, говорила о ней, как о ком-то хорошем, а вот Медведева до сих пор держала обиду на Наташу. Но ведь дедушка тоже не мог знать точно – всю информацию он получил из слухов. – А вы к ним ходили? – неуверенно спрашивает Кира, когда мужчина сел нормально и несколько раз хлопнул по спинке, проверяя, прочно ли она стоит. – Ходили, Кирюш, – нехотя отвечает Николай, смотря в сторону леса, – У них все были, сейчас вон – детей оберегают от них, а лет через двадцать и они пойдут за их помощью. Люди такие – любят рисковать, если есть шанс получить желаемое без должных стараний. Кира лишь кивает и опускает взгляд на руль в старом чехле. Зубы плотно сжаты, а пальцы нервно стучат по мягкой коже. Иногда девушка не приходила ни к чему несколько дней подряд, а иногда узнавала слишком много о лесе и деревне. О Лизе узнавала меньше всего, но сейчас подозревала, что стоит поискать её ещё раз и выговориться. Где-то в душе засело чувство, будто девушка ей ничего плохого сделать не сможет, а вот её родным всё же лучше не попадаться. Хотя Киру удивлял факт того, что люди и правда говорят о них страшные вещи, но ходят к ним за помощью. Даже за такими пустяками, как наследство внукам – будто не всё равно после смерти. Киру не пугала вероятность того, что она потеряется в лесу – ей удивительно просто стало ориентироваться, запоминать мелкие детали, чтобы находить путь обратно. Даже сегодня это помогло, когда лес был не самым приветливым. Потеряться в нём не так страшно, как действительно попасть под влияние старших ведьм. Они ведь и убить могут, как убили тех мужчин, но девушка не видела в этом никакого смысла. Если Кира вообще хочет попросить у них помощи, как любой другой местный? Или приезжим о них знать запрещалось? Кира родилась в Нижнем Новгороде, но очень долго жила в деревне в детстве, так что она может считаться местной. Осталось придумать желание, которое она загадает злой – или всё же доброй – ведьме. А потом ловко уйти от темы и отказаться, потому что сталкиваться с возможными последствиями не хотелось. Короче, буду решать проблемы по мере их поступления, – думает Кира, хмуря брови. Обычно, так рассуждают не самые ответственные люди, и обычно ничего не получается в итоге. Но у Киры болела голова от недосыпа и постоянных догадок, так что в данный момент проблемы и правда стоило решать постепенно, не торопясь. – Кирюш, ты будешь пересаживаться? Или уже хочешь сама до дома доехать? – в шутку предлагает дедушка. Он уже закрыл грязное окно со своей стороны и с тревожной улыбкой глядел на внучку – та молчала очень долго. – А полиция? – тихо спрашивает девушка, выпрямляясь и глядя в темноту перед собой. В лесу уже наступила ночь, а вот на открытой местности дорогу ещё было видно. – Какая полиция? – смеётся дедушка, откидываясь на спинку, которая тут же неприятно скрипнула, – Тут их уже года три не водится. – Тогда... – задумчиво тянет Кира, и проворачивает ключ.