Мужчины, которые плачут

      Приглушённый свет пробивается через тяжёлые шторы, отделяющие небольшую квартирку Поттера в Южном Лондоне от мира снаружи. Северус уже десять раз проклял себя за то, что пошёл на поводу у Дамблдора и решил-таки наведаться к Поттерам, от которых в последнее время не было слышно никаких новостей. Он делает шаг, вступая в затхлый воздух квартиры через незапертую дверь, лёгкие заполняет вязким углекислым газом и неприятными эмоциями, которые хозяин этого места, словно узников, приковал к каждому предмету мебели и стенам.       Смятый номер «Пророка» с бездушным обзором на передовице на тему «Влияние смерти Того-Кого-Нельзя-Называть на экономику магической Британии» валялся в камине чуть подпалённый, но, видимо, хозяин так и не решился сжечь его полностью. На кофейном столике лежал аккуратно вырезанный некролог Лили Эванс с последней полосы — вся жизнь его лучшей подруги уместилась в небольшой очерк на пять строк, бездушный и по-канцелярски скупой на эпитеты. В нём не было жизни, впрочем и от смерти остался лишь след. Северус знал его наизусть, не так-то и сложно запомнить этот бесчеловечный язык утилитарной журналистики:       «В ночь 31 октября трагически погибла Лили Поттер, в девичестве Эванс, в возрасте двадцати одного года. Магглорождённая выпускница Хогвартса погибла в собственном доме, героически защищая своего годовалого сына, Гарри Джеймса Поттера. Семья и друзья Лили Поттер безутешны в своей потере, редакция «Пророка» выражает им своё сочувствие».       Один абзац, три предложения, сорок шесть слов. Это убогое творение журналистской мысли выглядело нелепым калекой на фоне потери Эванс, но кого это интересовало, когда вся Британия уже неделю праздновала смерть Тёмного Лорда?       Похороны Лили прошли скромно, потому что невыносимость её гибели сковывала родных и друзей цепями оцепенения. Как можно устраивать что-то пышное и неуместное, празднуя смерть того, кому ещё бы жить и жить? Тут на помощь пришла Петуния, почти не консультируясь с Джеймсом, организовавшая «подобающие» похороны. «Подобающий» — то самое прилагательное, оно идеально подходило сестре Эванс. Она заботилась о племяннике, потому что Джеймс, как и подобает безутешному мужу, всё это время горевал над телом жены, пытаясь смириться со своим положением. Петуния, как и подобает хорошей сестре, сказала речь в маггловской церкви. Она, как и подобает, сделала безукоризненные поминки со всеми любимыми яствами сестры. Маленький Гарри, как и подобает, весь этот чёрный день провёл на сухих жилистых коленях тёти, увлечённый светлыми кудрями, аккуратно лежащими на покатых плечах Петунии. Толстый маггл Вернон Дурсль, как и подобает хорошему зятю, был одним из тех, кто нёс гроб Лили к аккуратной могиле с временным надгробием. Компанию ему, как и подобает, составили Мародёры. Минус Хвост, естественно — его место занял Северус, которому отчего-то Петуния решила отвести подобную честь. Чёрт бы её подрал.       Тяжесть гроба так и осталась висеть грузом на плечах даже после того, как его зарыли на два метра под землёй. Казалось, она теперь останется до конца его жизни. Лица знакомых сливались в одно неясное месиво, и Снейп изо всех сил старался не разреветься прямо на глазах у всех присутствующих, но предательский ветер всё равно выдавливал из него слёзы, острым лезвием впиваясь в глаза.       Он пытался не смотреть на Джеймса, покорно выполняя приказы Петунии, которая старалась скрыть неловкость от того, что не знала никого, кроме него, её собственного мужа и Поттера. Она стоически вытерпела всё то, что так сильно ненавидела раньше, всех этих странных людей в глуповатых одеждах, их дикие традиции, которые она никогда не сможет понять. Особенно сейчас, когда единственный, кроме сына, родной человек в мире погиб во многом из-за чёртового мира магии.       Сейчас у Петунии Дурсль было куда больше поводов для ненависти к магам, но она не подала виду, казалось, никто, кроме Северуса, и не заметил, с какой ненавистью и брезгливостью смотрела она в те редкие моменты, когда отходила в сторону, озираясь вокруг, из-под полей своей траурной шляпки с сетчатой вуалью. Снейп понимал её очень хорошо, он сам ненавидел весь мир и себя за то, что допустил подобное.       Не то чтобы в его силах было что-то изменить.       Северус хотел бы, подобно медведю, впасть в спячку лет на триста желательно, а можно и не просыпаться, но уж если бы он очнулся — чтобы не видеть рядом никого из знакомых, никого, на ком оставило отпечаток знакомство с Лили Эванс. Потому что сейчас кроме неё в других он не видел ничего, как впрочем и в себе. Каждый раз глядя в зеркало, он повторял слова, сказанные Лили: «Посмотри на себя, красавчик, а что будет, если ты улыбнёшься? Если твои брови чуть расправятся, расходясь в стороны от переносицы, если твой взгляд станет вдруг добрее? Глаз не отвести будет!»       Каждый раз, когда Северус готовил кофе, голос Лили повторял: «Никто, как ты, не умеет варить кофе в турке! А ведь это тоже зелье, Сев!»       Он вспоминал её, когда убирался в доме, потому что после смерти мамы именно Лили учила его с нуля ухаживать за домом и собой. Северус слышал её звонкий смех, когда ходил за покупками на маггловский рынок, стирал, работал или читал.       Эванс пропитала его жизнь собой насквозь. И Северус очень часто жалел, что тогда, на пятом курсе, таки извинился перед ней за сказанное. Быть может, будь они в худших отношениях сейчас, жизнь без Эванс была бы чуть менее невыносимой.       Глухой горький, совсем безрадостный смех выдернул Снейпа из воспоминаний, внезапной лавиной накрывших его. Поттер был не один, что ж, так даже лучше. Он быстро, словно стараясь оторвать пластырь со струпа, прошёл на маленькую кухню.       Казалось, воздух здесь был ещё гуще. Светлая римская штора не пропускала достаточно света, в закатном солнце окрашивая полумрак комнаты переливами красного и оранжевого, свет зловещими тенями падал на угрюмые лица Блэка и Поттера, в гробовой тишине играющих или делающих вид, что играют в карты.       Они предстали перед ним как сошедшие с картин Гойи. Изуродованные светом и печалью, Поттер и Блэк хмуро перевели взгляды на Северуса и, словно ничего толком не произошло, продолжили свою бессмысленную игру.       Мелкий Поттер восседал на коленях у Сириуса, как будто что-то понимая, изучая его карты, пухлым пальчиком очерчивая фигуры на них. Он единственный, кто действительно увидел Северуса, а не посмотрел сквозь него. Мальчишка был ухожен, одет и даже подстрижен, но ни отец, ни Блэк не баловали его вниманием. Мальчишка агукнул что-то невразумительное — вероятно, приветствие Северусу — и посмотрел на него полными зелени глазами Лили.       Снейп так сильно боялся их забыть.       — Поттер, меня прислал Дамблдор, ты не выходил на связь, — говорит Северус, загипнотизировано наблюдая за сыном Лили. Мальчишка заёрзал, пытаясь всем своим видом показать, что он желает слезть с неудобных коленей Сириуса, и тот, не отрываясь от карт, опустил его, перехватив под поясом. Мальчишка, видимо, ещё не умел стоять, что, насколько Северус знал, не было нормально для детей его возраста. Он пополз по направлению к Снейпу.       — Как будто мне надзора Петунии не хватает, ещё Дамблдору отчитываться, — по слегка заплетающемуся языку Поттера, а ещё по полупустому стакану с виски рядом с Джеймсом, Северус понял, что Поттер пьян.       Снейп даже если бы хотел его осудить за это, не смог бы. Он сам медленно, но верно сходил с ума, мысленно представляя сюжеты, где Лили выжила или умер он, гораздо раньше. Или Джеймс заставил Питера отправить чёртову записку раньше. Тогда бы, быть может, они погибли вдвоём, и он бы не мучил себя ночами сейчас.       — Мы все беспокоимся, — Северус говорит это, нехотя признаваясь себе, что занимался самообманом всё это время, надеясь, что Поттер справляется. Судя по всему, он справляется только с планомерным самоубийством с помощью алкоголя и Блэка.       — Ну да, конечно, — говорит он, отхлёбывая виски, чуть кривясь. — Беспокоитесь, именно поэтому за неделю ты первый гость. Ордену удобно сейчас отстраниться и делать вид, что они-то здесь ни при чём. Не в их рядах был предатель, не они не смогли защитить Лили.       Он говорит это с обидой, но Северус знает о том, что происходит чуть больше, поэтому его провести у Джеймса не получится. Поттер сам чувствует вину и пытается её переложить на других, и Северус не стал бы его винить, не будь у Джеймса ещё и Гарри на руках. Пацан подползает к нему и приветливо улыбается, поднимая ручки вверх, сжимая и разжимая пальчики, просясь забраться к Северусу на руки.       — Как давно Гарри был на улице? — не будет ничего хорошего в том, чтобы бередить рану, лучше перевести его фокус внимания на что-то действительно важное.       — Не знаю, Петуния забирала его на выходных, — отмахивается Поттер. Он кладёт карту на стол и всматривается в замершего Блэка, который потерялся где-то в глубине своих мыслей. — Сири, твой ход.       — А, точно, — отзывается он, одной ногой вступая обратно в реальность.       Гарри будто похудел, его пухлые щёчки исчезали на глазах, а одежда была словно на вырост. Нервное беспокойство мелкой змейкой зашевелилось где-то глубоко в его сердце.       — Вы проверяли его шрам? — задаёт он закономерный вопрос, поднимая Гарри с пола и ближе рассматривая незаживающее клеймо. — Выглядит болезненно.       — Дамблдор на похоронах сказал, что нам не о чем беспокоиться, — отвечает Поттер, и это уже начинает раздражать Северуса. Как будто слов беспечного старикана, допустившего смерть Лили, достаточно для того, чтобы убедиться в том, что Гарри в безопасности.       — У вас это надолго? — спрашивает Северус, с отвращением взирая на Джеймса. Беспечный идиот.       — Не знаю, — бессильно говорит Поттер. — Отъебись от меня, а?       — Хорошо, отъебался, только Гарри будет у меня, — кивнул Северус, чувствуя, как в ушах от раздражения начинает гудеть кровь, жар волнами накатывает, застревая где-то в районе кадыка. Он уже осознаёт, что понятия не имеет, что делать с ребёнком, но всё равно ему будет лучше с ним, в этом его уверенность тверда как никогда. — Я сообщу Петунии, как просохнешь, приходи.              Свою ошибку Северус понял буквально в тот момент, когда собрал всё, что, как ему казалось, могло пригодиться ребёнку, одел его — не без труда, надо сказать — и вышел за порог квартирки. Как ему перемещаться с ребёнком на руках? Чем его кормить? Что ему вообще можно было? Сколько он должен спать? А сколько гулять? Где взять молоко? Пил ли Гарри молоко? Где его оставить, пока он прибирался в доме, в котором сейчас, очевидно, нельзя было оставить ребёнка и на минуту одного.       Красная телефонная будка словно маяк притянула его к себе, кажется, ему срочно нужна была помощь. И он знал ровно одного человека. Ладно, может быть, двух, но Молли Уизли со всех сторон была обложена маленькими детьми, и вряд ли у неё найдётся время на ещё одного, поэтому выход был весьма очевидным.       Петуния ответила после третьего гудка, высоким голосом выводя его из оцепенения:       — Дом Дурслей, Петуния слушает, — она будто вернула ему толику спокойствия, своей размеренной манерой речи возвращая в детство.       — Это Северус, Северус Снейп, — нервно глотая слова, пролепетал он, разглядывая любопытного Гарри у себя на руках. Тот удивлённо осматривал телефонную будку, вертя вихрастой макушкой из стороны в сторону. — Мне нужна помощь.       В трубке послышался тяжёлый вздох, и нервное молчание бывшей Эванс несколько затянулось.       — Я тебя слушаю, Северус, — наконец проговорила она весьма отчётливо, разделяя слова так, чтобы в них точно чувствовалось раздражение. Петуния всегда мастерски показывала своё недовольство.       — Так вышло, что я забрал твоего племянника из дома твоего зятя, — быстро затараторил Северус.       — Ну наконец-то хоть кто-то из ваших додумался, что ребёнку там не место, — всё так же раздражённо проговорила она. — А какое я имею к этому отношение?       — Я не знаю, что с ним делать, я сейчас в Гринвиче, недалеко от обсерватории, и мне нужно добраться до Коукворта, и я понятия не имею, как обращаться с детьми, и мне нужно прибраться в доме, чтобы Гарри не умер страшной смертью, — продолжал тараторить Снейп.       — Успокойся, Боже! — Петуния остановила его в тот момент, когда Северус почувствовал, что вот-вот разревётся от своей беспомощности и глупости. — Вернон скоро поедет домой, он заберёт вас от обсерватории через полчаса, — мерно заговорила она. — Я сейчас позвоню ему на работу, поэтому, будь добр, ждите его там. Гарри в шапке?       — Э-э, нет, — неловко ответил Снейп. Ну какому двадцатиоднолетнему молодому человеку придёт в голову, что ребёнку может понадобиться шапка, если ему самому в плюс семь она не нужна?       — Быстро надевай, и следи, чтобы он не замёрз, не хватало мне ему ещё простуду лечить! Всё, ждите, — и она повесила трубку.       Чтобы не ожидать Вернона на холоде, Северус решил, что ему неплохо было бы прикупить чего-то вкусного на ужин Дурслям в благодарность за помощь. Он представлял, каким идиотом выглядел в глазах Петунии, но она всё же решила ему помочь, и за это он будет ей вечно благодарен. Северус не нашёл Поттеру коляски, поэтому приходилось таскать его на себе, он незаметно наложил на ребёнка согревающие чары, от чего мальчишка немного оживился, то и дело цепляясь за его шею.       Миленькая продавщица многозначительно улыбнулась ему, когда они с Гарри расплачивались на кассе за какие-то печенья и конфеты — Северус расценил, что Петуния всё равно сообразит что-то к ужину, а вот запасы сладостей к чаю явно не будут лишними. Спина болела от ёрзающего Поттера-младшего, руки уже устали, а от согревающих чар, которые и на него, естественно, действовали, становилось совсем тошно. Поэтому, когда Вернон остановился напротив, хмуро кивая ему в ничуть не дружественном приветствии, он с облегчением полез в машину.       Ехали в основном тихо, Северус то и дело пытался комментировать новости по радио, но Вернон лишь угрюмо закручивал усы, бормоча что-то невразумительное в них, косо поглядывая на племянника, которого разморило сном.       — И вот неймётся же тебе с чужим ребёнком цацкаться, — выдохнул он, тарахтя, когда они уже заворачивали на Тисовую улицу. — Хотя, не мне судить, конечно.       Дом Дурслей их встретил тёплыми запахами горячей еды, душистые травы своими ароматами заползали прямо в нос, Петуния выпорхнула в коридор, такая же тёплая и домашняя, в нежно-персиковом платье и цветочном фартуке. Она расцеловала мужа в обе щеки, попутно рассказывая, как грустно им с Дадли было без него весь день, а после даже чмокнула спящего на руках у Северуса Гарри, с неудовольствием заметив, что он похудел.       Они начали ужинать почти сразу, усадив Северуса за стол, даже не заводя разговора о том, чтобы он поскорее убирался из их дома. Петуния позаботилась о племяннике и поставила перед ним такую же плошку с кабачковым пюре, как и перед собственным сыном. Северус наблюдал за тем, как Петуния кормит сидящего на детском стульчике Дадли, и пытался провернуть то же самое с Гарри, который упорно отказывался открывать рот, в отличие от двоюродного брата.       — Гарри, ты видел паровозы? — не выдержал Дурсль такого издевательства над ребёнком, на что Поттер-младший отрицательно замотал головой. Мелкий засранец прекрасно понимал всё, что происходит вокруг, но говорить будто вовсе отказывался. Ни слова, ни полслова, только тыкал пальцем в ожидании, что его поймут. — Паровозы — это такие большие машины, которые ездят далеко-далеко. Смотри, один едет к тебе и везёт еду! Неужели ты не оценишь его старание? — и издавая странное «чух-чух», чуть шевеля усами, он медленно начал приближать ложку ко рту Гарри. Когда ложка приблизилась совсем близко, он загудел, изображая сигнал поезда, и сказал: — Наша станция! — на что Поттер покорно распахнул свой рот. — Ты посмотри-ка, какие у нас красивые зубки! — притворно удивился Дурсль. — Таким зубкам нужно больше еды!       Северус неловко наблюдал за действиями Вернона и чувствовал себя школьником, что пришёл на урок без домашнего задания. Он поблагодарил Дурсля и начал проворачивать те же трюки с Гарри. Ему всё не терпелось приступить к обучению самому, но еда в тарелке Поттера убавлялась крайне медленно. Северус забыл, что сам не ел с самого утра, и игнорировал неприятную кислоту во рту, всё ожидая того, что будет после ужина.       Вернон вместе с Дадли откушали и пошли в комнату к мальчику вместе играть, когда Северус закончил кормить Поттера. Петуния сама только приступила к трапезе, уплетая овощи и рыбу.       — А ты чего не ешь? — вопросительно посмотрела она на него. — Или ты такое не любишь? Если что, со вчера остался луковый суп, могу подогреть, — захлопотала она.       — Мерлин! Нет, конечно, еда выглядит аппетитно, но я не хотел бы вас нагружать ещё и собой, — встрепенулся он. — Вы и так мне очень помогаете.       — Ну что ты, ты меня совсем не обременяешь, — пожала она плечами. — Не выпущу из-за стола, пока не съешь хоть что-то.       — Э-э, — Северус от удивления не нашёлся, что ответить. Он не ожидал подобного от Петунии, уж точно не от неё. — Спасибо, я поем.       Он подложил себе запечённой брюссельской капусты и небольшой кусок белой рыбы с каким-то белым соусом. Он прикончил всё в два счёта, даже и не подозревая, как сильно проголодался. Гарри с интересом наблюдал за ним, то и дело пощёлкивая зубами.       — Правильно, Гарри, смотри какой у дяди Северуса хороший аппетит, чтобы быть большим и сильным, тебе тоже нужно много кушать, — Петуния сидела напротив, подперев одной рукой щёку и разглядывала племянника, спокойно сидящего на коленях Снейпа.       — Спасибо, это невероятно вкусно! — Северус пытался понять, чем эта капуста отличалась от той, что готовила его мама, чем эта рыба была не похожа на ту, что он ел раньше, но еда Петунии была словно пища богов. Ни больше ни меньше. Он разгадал несколько приправ, тимьян и мускатный орех в соусе, но в целом ничего необычного не обнаружил, и тем не менее вкуснее еды он не ел в жизни. На секунду его как будто тёплым одеялом накрыло, стало так спокойно и хорошо, будто бы дома.       — Не за что, — улыбнулась она, и Северус готов был поклясться, что это первый раз, когда Дурсль улыбалась именно ему. — Ну что, приступим к урокам? Только помоги мне с уборкой.       Лекция началась сразу, когда Северус усадил Гарри на стульчик Дадли — неправильно, как потом выяснилось. Он таскал посуду, помогал раскладывать несъеденное по контейнерам и перетирал помытое, а Петуния делилась знаниями. Снейп узнал, что можно и что нельзя давать ребёнку в возрасте Гарри, как часто гулять, как понять, что ему нужно надеть, чтобы он не замёрз, но и не запарился. Сколько ему нужно спать и в какие игры лучше всего играть, чтобы он начал ходить и разговаривать. Северус, как прилежный студент, впитывал всё, а потом забрал три предложенные Петунией книжки по воспитанию, чтобы уж точно не опростоволоситься.       К моменту, когда они закончили, Поттер уже мерно сопел, положив голову на бедро Северусу, чем показывал своё безраздельное доверие и привязанность. Это сильно льстило Снейпу, заставляя бабочек плясать в его животе. Ему так нравилось, что он справлялся. А ещё Петуния хвалила его за разные мелочи и вопросы, которые он только и успевал задавать. Северусу словно легче становилось от того, что у него теперь есть кто-то, о ком можно позаботиться.       — Пусть Гарри остаётся у нас сегодня, а ты заберёшь его завтра, как раз приведёшь дом в порядок, — заключила она. Северус аккуратно перенёс Гарри в кроватку Дадли, а тот только обрадовался возможности спать с родителями. Северус отблагодарил Петунию перед уходом, чуть сдержавшись, чтобы не обнять её. В тот момент ему казалось, что это самый логичный факт в мире, что Лили и Петуния — родные сёстры. Нет людей более походящих друг на друга, чем они.       Северус не спал всю ночь, обходя по кругу дом, проверяя, не оставил ли он чего-то опасного для ребёнка. В идеале ему стоило бы обработать ещё и все углы, о которые незадачливый Поттер мог удариться, но времени катастрофически не хватало, поэтому, уснув на полчаса перед самим выходом, он трансфигурировал люльку из стула и с ней аппарировал на Тисовую улицу.       В дом Петунии он вошёл по-маггловски, через парадную дверь, дождавшись предварительно, пока ему откроют. Просто этикет, чтобы не смущать семейство Дурслей. На пороге его встретила встревоженная Петуния.       — Северус! — Её идеальная причёска чуть топорщилась в разные стороны, видно, что укладывалась впопыхах. — Там Джеймс…       Снейп кивнул ей и, следуя за девушкой, прошёл в гостиную, где опухший от пьянки и не очень приятно пахнущий, на диване, схватившись за голову, сидел Джеймс.       — Где мой сын?.. — промычал он, смотря в пол. — Отдай мне уже сына, маггла!       — Мерзость, — выдавил из себя Северус единственное, что он мог сказать Поттеру. Да, его было жалко, но не настолько, чтобы спускать с рук подобное поведение.       — О! Нюнчик! — он, кривясь в гримасе притворной радости, дёрнулся, поднимая голову и смотря красными то ли от алкоголя, то ли от слёз глазами. — Как видишь, я просох!       — Не особо заметно, — Северус смерил его презрительным взглядом. Да, у Джеймса были причины для саморазрушения, но довести себя до подобного состояния всего за две недели — просто ужасно.       — Отдайте мне сына! — сказал он как-то совсем безэмоционально. Его затравленный взгляд скользнул по люльке в руках Снейпа, и он попытался встать. — Ты его у меня не заберёшь, слышишь, Северус! Лили не забрал и сына не отнимешь! — он начал подниматься, но не смог, и Снейп решил, что оглушить его будет лучшим выходом. Не очень по-джентельменски, но он и не был джентльменом.       — Мерлин, Петуния, прошу прощения за вот это всё! — он смотрел на неё, ожидая приступа ярости, но она лишь понимающе положила руку на спину Северусу.       — Давай, соберём Гарри, и ты придумаешь, как нам перевезти их обоих в Коукворт. Джеймса в таком состоянии оставлять тоже не стоит, — сказала она, проводя его в детскую, где Поттер спокойно играл с Дадли, который уже что-то лепетал и даже смог поздороваться. Они с Гарри строили башни, у кого выше, и Гарри проиграл бы, не встань он, прямо на глазах у Северуса, на ноги. Сам. От этого зрелища у Снейпа перехватило дыхание, Поттер сделал шаг чуть ближе к башне и приподнялся на носочки, внезапно потерял равновесие и упал на попу. Мальчишка на секунду замер, посмотрел на Дадли озадаченно, словно консультируясь, плакать ему или нет, потом посмотрел на Петунию и затем на Северуса, а после взревел звонкой трелью, протягивая ручки к Снейпу.       — Поздравляю, ты теперь избранный, — невольно усмехнулась Петуния. — И этот концерт только для тебя! Наслаждайся!