Мужчины, которые плачут

      В гостиной работал, иногда пуская белый шум, старенький телевизор, по которому шли «Звуки музыки». Гарри, заворожённый, замер у чёрно-белого экрана, позабыв о многочисленных игрушках, которыми его завалил Джеймс. Он вроде даже что-то нараспев подвывал юной Джулии Эндрюс и детям на экране, то ли пританцовывая, то ли одобрительно топая — удивительную всё-таки силу имеет музыка. Рука Северуса, сидевшего на диване рядом, невольно дёрнулась в инстинктивном желании пригладить непослушный хохолок на вихрастой макушке. Послеобеденная идиллия с внезапной возможностью передохнуть позволила Снейпу наконец расслабиться и насладиться моментом покоя.       Джеймс отправился к Дамблдору на «свидание», а после прислал патронуса с сообщением, что его отправляют на задание и Гарри с Северусом могут его сегодня не ожидать домой. Северус, честно говоря, даже на секунду почувствовал себя женой-домохозяйкой, ожидающей мужа с работы. Неприятное ощущение.       Телевизор в его доме обычно стоял без дела, но что-то странное заставило его сегодня включить. Хотелось просто расслабиться и поглазеть на какую-нибудь мыльную оперу или послушать концерт, однако обнаружив по BBC любимый мюзикл матери, Северус решил выбрать его, рассчитывая, что будет одним глазом присматривать за Поттером-младшим, а другим окунётся в те немногие добрые воспоминания из детства.       Старомодные мелодии его убаюкивали, а тихое поведение Гарри помогло чуть расслабиться, отпуская поводья вечного гиперконтроля, так что он даже и не заметил, как через заднюю дверь на кухне появился гость. Справедливости ради, у него был ключ и разрешение приходить, когда это требовалось, да и был этот гость необычайно тих, особенно для представителей его вида.       — When the dog bites, when the bee stings, when I'm feeling sad, I simply remember my favorite things, and then I don't feel so bad,— чуть слышно проговорил низкий голос рядом вслед за актрисой на экране. Северус дёрнул головой, сбрасывая с себя сонливость, ему не о чем было переживать, на доме стояла туча заклинаний, и если бы сюда пожаловал недоброжелатель, он узнал бы об этом первым, гостей же у него было немного, а тех, что по памяти могли процитировать маггловские песни, ещё меньше. Пожалуй что, всего один.       — Римус, прости, я забыл тебе отправить зелье, — он, честно говоря, хотел попросить его не заявляться в гости вовсе, пока у него гостили Поттеры, но элементарно забыл. Воспоминания, нагрянувшие при виде плачущего Гарри у Джеймса на руках, водным потоком снесли всё, что Снейп собирался сделать тем вечером. Ну ничего, Люпин умный парень, быстро всё поймёт и уберётся восвояси. Хорошо хоть Джеймса рядом нет, иначе бы могли возникнуть ненужные вопросы.       — Ничего, я сам за ним пришёл, — он по-свойски садится на диван рядом, как делал это всегда вот уже почти два года. Люпин выглядит осунувшимся, и Северус думает, что смерть Лили оставила отпечаток на всех без исключения. И вот они, двадцатиоднолетние парни, находят у себя в волосах седину. У Римуса её заметно прибавилось. — Ты сидишь с Гарри? — спрашивает он чуть отстранённо.       Этот вопрос, задаваемый Люпином, ставит Северуса практически в тупик. Ну да, сидит, а ещё Джеймс живёт с ним, временно, наверное. Снейп прекрасно знал, что отношения среди Мародёров сейчас были весьма напряжёнными, если быть точным, они были на грани последние полгода. Когда подозрительный Блэк начал думать, что Люпин предатель, своей паранойей разрушая остатки школьной дружбы, нанося бедному Лунатику травмы, к которым он не был готов. Северус до сих пор помнит тот побитый вид, с которым к нему заявился Римус после первой потасовки с Бродягой. Как можно было заподозрить Люпина, главнейшей ценностью которого являлась его маленькая стая, у Снейпа в голове не укладывалось, зато укладывалось в прекрасной и, очевидно, бесполезной голове Блэка. Он бы жизнь свою отдал, если бы мог, ради любого из них, но Сириус будто не видел чувств друга в упор, он был убеждён в том, что Лунатик что-то скрывает, даже не догадываясь, что именно.       Зато об этом вполне достоверно знал Снейп, общающийся с Римусом достаточно тесно после того, как он стал ему готовить «Волчье противоядие». Сначала Северус испытывал вполне закономерную враждебность к Люпину, однако неловкость от их встреч и переписок была невыносима, и Римус первым сделал шаг к тому, чтобы от неё избавиться, хотя сначала, казалось, он сделал только хуже, но, видимо, это был долгосрочный план, а не блицкриг.              — Ты всегда пахнешь травами, Снейп, — как-то невпопад сказал он, мгновенно заливаясь краской.       Он не был похож на задир Поттера и Блэка и на подпевалу Петтигрю, никогда в открытую не травил его и иногда даже пытался умерить пыл своих дружков, это Северус подмечал, но детская обида на однокурсника так и висела над ним дамокловым мечом. Он стоял в стороне и смотрел за тем, как развлекаются ублюдки Мародёры, а значит, и сам виновен — в этом восемнадцатилетний Снейп был убеждён на все сто.       — Ну уж прости, я много вожусь с травами, если не приятно, зачем заявляешься? Мог бы просто получать зелье по почте или через директора, — невозмутимо сказал Северус, отмывая руки от въедливого ядовитого сока стеблей аконита, не хватало ему ещё интоксикацию заработать. И вообще, что за ремарки? Кто мнения спрашивал? И Снейп бы выдавил всё своё неудовольствие, но он обещал Лили, что будет паинькой.       — Приятно, — его ноздри раздуваются, глубже вдыхая, и это делает момент каким-то неправильно интимным. Снейп думает, что никогда не замечал, насколько сильно в Римусе преобладает волчья сущность, он, всегда тихий и спокойный, сейчас казался почти что диким зверем. Обычно сгорбленный, он расправил плечи, и Северус впервые осознаёт, что Люпин почти такой же высокий, как и он сам. Он теряется, не зная, что ответить. Ну приятно и приятно, зачем говорить-то? Они, оба неопытные мальчишки, которые не умеют общаться и выходить из зоны комфорта, не знающие, как правильно заводить друзей, стоят минуту, смотря друг другу в глаза, и Римус даже готовится, что Снейп обругает его и выпрет или того хуже — шарахнет чем-то черномагическим, и поминай как звали. Но тот тушуется, непривыкший к комплиментам ни от кого, кроме Лили.       — Спасибо, но это странно, — говорит он и отворачивается к шкафу, чтобы достать с полки нужное зелье, ему хочется скрыться от пытливого взгляда голубых глаз оборотня. Вот бы не видеть его никогда.       — Тебе не нужно на Косую аллею? — вдруг задаёт вопрос Римус. — Я заказал книгу в «Боргин и Беркс», не хочется одному тащиться, — ну это уже слишком. Ладно внезапные неуместные комментарии, ладно эти его странные взгляды, будто он хочет что-то сказать, но не может, иначе ему язык отрежут, но вот это вот приглашение — верх абсурда.       Северус уже не может сдерживаться и огрызается:       — Поттера позови, — говорит Снейп почти злобно, — у меня дела.       Люпин ушёл, а потом вернулся снова, притащив печенья, приготовленные его матерью «в качестве благодарности». Северус хотел отказаться, но чёртов наглый волчара заявил, что зельевар просто обязан их съесть, чтобы не расстроить его матушку, которая так старалась, а если он посмеет её расстроить, то не сдобровать ему и следующее полнолуние Люпин будет выть под окнами Снейпа. Он приходил каждый месяц, полностью игнорируя посланные совами зелья, говоря, что они то ли разбились, то ли изменили свой внешний вид и Римус опасается их пить, поэтому Северус прямо при нём принимался за новую партию, и вот так они начали говорить. Два мальчишки восемнадцати лет даже не подозревали, как много общего у них может быть. Снейп, привыкший к дружескому общению с Лили и слизеринцами, впервые познавал, каково это дружить со своим ровесником, да ещё и выросшем в семье мага и маггла, а Люпин показал недюжинное упорство в завоевании хоть какого-то доверия Северуса. Это подкупало.       — Прости за то, что было в школе, — одним вечером сказал он, когда Северус и Люпин пошли вдвоём в бар в Сохо. Эти слова обрушились на Северуса, как лавина, мгновенно отрезвляя. У них был негласный пакт — произошедшее в школе просто не упоминается, Северус даже не ожидал никаких извинений, тем более, по сути, и не за что.       — Да что там, дело былое, — хотелось избавиться от неловкости, вызванной внезапным откровением. — И ты прости. Я язва, это факт.       — В расчёте, — хмыкнул Люпин, отсалютовав пинтой пива.       Они продолжили шутить, вычеркнув из вечера этот эпизод, а после, когда громко хохоча они аппарировали прямо на порог дома Снейпа, завалились на диван, на котором сидели и сейчас, и болтали ещё какое-то время. По какому случаю тогда кутили?.. Северус всё силился вспомнить, но память, ослабленная алкоголем, блокировала всё, что было до и после тем вечером. Тобиас Снейп тогда вернулся под утро, когда парни дрыхли в комнате Северуса, и только злобно выругался беспорядку, устроенному молодыми людьми, а когда они проснулись, пришлось быть тише мышей под полой, чтобы не разбудить бедового папашу. Все эти глупые приключения каким-то необъяснимым образом объединяли. И извинения, которые так неловко Северусу было слышать, сломали последнюю линию обороны.              Лунатик смотрел на него прямо, но как-то затравленно, его указательные пальцы непроизвольно раздирали заусеницы, он то ли переживал, то ли волновался. Вот бы залезть в мозг и понять.       — Вроде того, они тут живут, — зевая, ответил Северус. Римус выглядел объективно плохо: обкусанное лицо, огромные синяки и нестриженые Мерлин знает сколько волосы. Снейп мог только гадать, что именно происходит у него в душе, Люпина вечно приходилось долго ждать, пока он сам не решиться рассказать, а молчать он мог долго, допытываться же ответа было абсолютно напрасной идеей.       — Они? Джеймс тоже? — удивился Люпин, не ожидая, что всё именно так. — Вот куда он пропал…       — Вы разве на собраниях Ордена не видитесь? — Снейп перевёл свой взгляд на Гарри, который с интересом разглядывал гостя.       — Я не видел его с похорон, — Люпин потёр переносицу, — ты же знаешь, они мне не доверяют.       Сириус мог быть крайне жестоким, и переубедить его в суждениях было почти невозможно. Когда он решил, что именно Римус шпион, бедному Лунатику пришлось натерпеться.       — Я думаю, Сириус и Джеймс трусят, они чувствуют себя виноватыми, особенно Сириус, — говорит Снейп и прекрасно знает, что это правда. — Ты, кстати, мог бы воспользоваться этим чувством вины себе на пользу, я знаю, что это не по-гриффиндорски, но он тоже поступает не по-гриффиндорски.       — Ты такой слизеринец, Сев, — произносит с какой-то больно грустной улыбкой Римус. Он отводит взгляд в сторону и делает вид, что максимально увлечён игрой в гляделки с улыбающимся Гарри. — Мама умерла, — внезапно прерывает молчание он.       — Мерлин, Римус, мне так жаль, — на одном дыхании выдаёт Снейп. Хоуп Люпин была чудесной женщиной, которая любила своего сына больше жизни, и эта любовь была абсолютна взаимна. Северусу не удалось познакомиться с ней очень уж близко, но те короткие встречи, которые у них были, оставили тёплое чувство заботы в его сердце. Радостно было видеть неловкого Лунатика, который рядом с его миниатюрной матушкой выглядел громилой, пока она старательно укладывала гребнем волосы Римусу перед выходом из дома. Для Снейпа эта женщина останется такой вот, улыбающейся и искренней в своей любви. — Когда это произошло? — с Лунатика станется, он и год молчать мог, внутренне переживая всё в одиночку.       — В начале ноября, — чуть поджав губы, признался он. Глупы-глупый волчара, и всё это время он даже не думал сообщить кому-то о своей потере, наверное, потому, что боялся доставить проблем. Как всегда. — Не очень уместно было говорить о таком на похоронах Лили, — оправдывается он, замечая на себе недовольный взгляд Северуса.       — Не очень уместно было не говорить, — заключает Северус. Ему обидно, что он попал под ту же гребёнку, что и предатели-мародёры, хоть и понимал, что в том состоянии, в котором он был месяц назад, был бы мало полезен. Римус, скорее всего, просто его пощадил. — Прости.       — Да ничего, — Люпин был удивительно холоден, не такой, как обычно перед волчьими днями, будто заторможенный. — Я справился, переехал, нашёл работу в маггловском магазине. Всё под контролем, Сев.       Они смотрят друг на друга и оба понимают, что всё не в порядке. Куда он мог переехать? На какую такую работу устроился? А как же его отец? Северусу очень о многом хотелось спросить, но он делает то, что уже два года как самое привычное для них действие — он берёт его за руку и переплетает пальцы, сжимая их крепко, надеясь, что хоть так сможет показать, что он рядом и готов помочь.       — Джеймс сегодня где-то шатается по делам Ордена, хочешь остаться с ночёвкой? — предлагает он, зная, что идея плохая, но если Римус сам заявился к нему и рассказал о том, что у него болит, значит, он не справляется, а у Северуса слишком мало друзей, чтобы вот так отмахиваться от их проблем.       — Спасибо, — шепчет Люпин и сжимает его руку в ответ. Время вокруг замирает, и у Северуса сосёт под ложечкой. Какой же он хреновый друг.       — Поможешь с ужином? — он спрашивает это, чтобы перестать мучить свой мозг вопросами о том, как жил этот месяц Римус, где он был и как себя чувствовал. Люпин кивает, и они втроём с Гарри идут на кухню заниматься чем угодно, кроме собственных чувств.       Римус возвращает всё на круги своя, как будто они вернулись в старую жизнь и тот просто заявился к нему на огонёк после очередной безнадёжной интрижки, на которую Люпин, как всегда, возлагал слишком много надежд, но все они неизменно рушились из-за одной конкретной личности.       — И знаешь, что мне на похоронах сказал Блэк? — чуть расслабившись с Гарри на руках, вещал Римус. — «Ты всё ещё под подозрением, не обольщайся».       — Я бы сказал, что я об этом думаю, но тут дети, — приподняв бровь, ответил ему Снейп. Чай в кружках уже остыл, и даже Гарри почти допил сладкую чайную жижу из своей непроливайки.              Блэк определённо трус и мудак, и Снейп категорически не понимал, что такого в нём Люпин мог найти, кроме смазливой мордашки и прекрасной шевелюры. О подобных чувствах Северус догадывался ещё в школе, ну нельзя было не увидеть то, с каким обожанием на него смотрит Лунатик. Однако видел это, кажется, только Северус. Поэтому когда в очередную вылазку в Лондон Римус хорошенько выпил и исчез в неизвестном направлении, Снейп не удивился, найдя его в туалете с каким-то темноволосым красавцем, подозрительно напоминавшем Блэка. Даже в такой же потёртой байкерской косухе. Засранец тогда улыбнулся и предложил Северусу присоединиться, на что Снейп послал его куда подальше, представляя, что посылает Сириуса, а сам взвалил на плечо тело друга и отправился гулять по набережной Темзы, встречая рассвет. Тогда-то Люпин и рассказал о своей привязанности. А ещё он беспардонно расколол самого Северуса.       — Я видел тебя в Хогвартсе на пятом курсе с старшекурсником из Рейвенкло, — признался он тогда, смотря на появляющиеся из-за горизонта, скрытого плотными рядами домов, первые лучи солнца. Северус очень некультурно ругнулся в ответ, потому что это был единственный случай «слабости» в Хоге, и он умудрился попасться. Проклятые гормоны, Мордред бы их побрал! — Я поэтому и набрался храбрости заговорить тогда…       — Ты всегда пахнешь травами, Снейп, — передразнил его Северус. — Приятно. Так это был подкат? — засмеялся он неприлично, так, как никогда не позволял себе, когда рядом были другие люди.       — Окстись, я бы не посмел, — отшутился Люпин. — Мне тогда показалось, что у нас куда больше общего, чем того, что могло бы нас разделять.        С ним было невозможно не согласиться, они оба общались с весьма ограниченным кругом людей, были полукровками, были заинтересованы в учёбе и, в основном, закрыты в себе, не вываливая все свои чувства и эмоции на окружающих. Своего рода изгои в школе, которые вовремя смогли найти себе стаю. Вместе им становилось как-то тихо и свободно, как будто и не было всех этих лет вражды и обид.              И даже сейчас, спустя столько горестей, им снова было комфортно вместе. Их дружба становилась от того ценнее, что над ней пришлось работать, она не возникла из ничего.       — Я понимаю его, — упрямо повторил Люпин, — я бы тоже защищал близких до последнего. Представляешь, как ему сложно доверять людям?       — Мерлин всемогущий, да сколько можно оправдывать этот кусок говна?! — не выдерживает Снейп и замирает, испуганно смотря на Гарри, который увлечённо стучит непроливайкой по столу, кажется, даже не обращая внимания на парней и их разговоры. — Сириус — трус, он выбрал шпионом тебя, потому что, по его словам, Питер слишком жалок для предательства. Он ему никогда и не доверял, и даже другом не считал, вероятно. А сейчас этот при… — Северус снова замирает на полуслове, — нехороший человек просто пытается оправдаться в собственных же глазах. Представь, что чувствует Сириус: у тебя есть честный друг, на которого ты наезжал, а он оказался в итоге чист. Конечно ему неловко. Только нормальный человек пошёл бы и извинился, а этот… нехороший человек занимается самооправданием, — наконец закончил свою тираду Снейп.       Он возмущённо смотрит на Люпина, который с нечитаемым выражением лица перебирает подходящие ответы. Рассказать о своих чувствах? Выдать очередную порцию оправданий для Блэка? Он прекрасно знает, что Северус и так видит его насквозь, так что оправдания бесполезны. Да, Снейп прав по всем пунктам, и Римус прекрасно это осознаёт, только самообманом занимается не один Сириус.       — Нехороший человек, — удивительно чётко для полутора годов повторяет Гарри. — Сири — нехороший человек! — он смотрит на Северуса, ожидая одобрения, но вместо него смехом начинает заливаться Люпин, он ласково треплет Поттера-младшего по голове и говорит, какой он умненький мальчик.       — Поттер меня прикончит, — растирая глаза, заключает Снейп. — Ну да ничего, устами младенца глаголит истина. Я умру за правду.       Они заканчивают своё слегка безумное чаепитие и оба идут укладывать Гарри спать. Пока Северус занимается ребёнком, Люпин осматривает изменившийся дом. Раньше казалось, что подобные изменения — это то, чему Снейп никогда не поддастся, но смерть Лили не могла пройти незамеченной, и вот теперь суровый Северус, отличающийся своим поразительно чёрным чувством юмора и суровыми суждениями о людях, укладывает спать сына ненавистного Поттера. Поразительные вещи происходят. Может, и ему пора двигаться дальше.       — Северус, мне нужно идти, — шепчет Люпин, когда Снейп укладывает Гарри в кроватку.       — Хорошо, но ты помнишь правила? — оставлять Римуса в доме с ребёнком накануне лунной ночи опасно, но отпускать его в расшатанном состоянии в одиночку ещё опаснее.       — Помню, — кивает Лунатик, в темноте его глаза будто блестят слегка голубым, — ничего хорошего не происходит после двух часов ночи, — повторяет заветную фразу Лили он. — Я справлюсь до двух.       — Хорошо, — Северус делает шаг навстречу и обнимает Римуса, стараясь в эти объятия вложить всю свою поддержку. — Пожалуйста, не делай того, что принесёт тебе боль.       — Не буду, обещаю, — Люпин наклоняет голову и носом утыкается в плечо Северуса. Им бы вот так стоять ещё долго, и Римус осознаёт, что такие простые объятия — то, чего ему больше всего не хватало после смерти матери. Он невероятно благодарен Снейпу, который так точно знает, что ему требуется. — Можно мы так ещё постоим?       — Сколько угодно, — говорит Северус, но его голос чуть дрожит, когда клацает щеколда и дверь в комнату открывается. Его руки будто сводит, и Римус, даже если и хотел бы, не мог освободиться от сдавливающих его объятий.       — О, Снейп, ещё не спишь, — слышит Люпин голос Джеймса, тот ещё не понял в темноте, что Северус не один. — О… Я, кажется, помешал, — шепчет он озадаченно.       Римус пытается освободиться, и Снейп наконец его отпускает, он мысленно молится, чтобы Люпин не вздумал ничего говорить, мало ли кто может оказаться в его спальне в ночи, но именно нахождение в ней Лунатика было бы сложно объяснить.       — Я как раз собирался уходить, — с дуру оправдывается Люпин.       — Римус? — озадаченность в голосе Поттера начинает преобладать. — Как ты?..       — Потом, Джеймс, всё потом, — останавливает ещё не начавшийся поток вопросов Северус. — Иди, — он слегка подталкивает Люпина к выходу из комнаты. — И помни, что обещал.