you're such an idiot.

      Сейчас моим лучшим другом был фонарик, указывающий путь в самых тёмных закоулках аттракциона. Я иду не спеша, практически на цыпочках, лишь бы не привлечь внимание Марионетки. В голове крутится образ убитого горем Спрингтрапа, который винит себя в том, что сделал. Бедняжка… У меня ещё будет время обсудить с ним это и многое другое позже, как только мы воссоединимся и найдём способ обезвредить куклу. Сейчас надо сосредоточиться на поисках, не забывая прислушиваться к окружению и, на всякий случай, останавливаться там, где есть укрытие.       Когда я дошла до первого зала игровых автоматов, я присмотрелась к стенам. Здесь… висит набор для пожарной безопасности? Почему я не заметила его раньше? В него входит огнетушитель и то, что привлекло больше всего привлекло моё внимание, — топор с ярко-красным полотном и серебристым, острым лезвием. Сам по себе он выглядел так, будто им ни разу не пользовались, что, собственно, неудивительно. Аттракцион ведь даже не успел открыться. Тем не менее, я попыталась открыть решётку шкафчика, где висели приборы, и она, на удивление, легко поддалась! Инструмент, повышенный теперь до звания оружия, оказался в моих руках и я физически почувствовала, что уровень безопасности теперь в норме. Но торжествовать, конечно, ещё рано. Главная проблема ещё не решена.       Чувствую жуткое одиночество среди этих однообразных коридоров, сейчас уже не кажущихся такими уютными. Нигде не заметно и намёка на местонахождение Афтона или Марионетки. Хотя… мне кажется, или из мастерской доносится бормотание? Стоит проверить. Но сохраняя осторожность и ни в коем случае не поддаваясь любопытству. Я всё ещё помню, чем закончилось потакание своим эгоистичным желаниям, и не намерена наступать на те же грабли. Держась ближе к стенке и стараясь не доходить до приоткрытой двери, я, крадучись, приблизилась к месту, где бормотание можно было хоть как-то разобрать.       — Господи, оставь меня в покое…       Это был голос Спрингтрапа. Дрожащий настолько, что я даже не сразу поняла, что он принадлежит ему. Я улыбнулась от облегчения, но тут же перестала, осознав, что слова, сказанные им, не значили ничего хорошего. Погодите… я, вроде, даже вижу отсюда, что происходит внутри: дверь слегка приоткрыта. Над скорчившимся к углу комком аниматроника возвышается знакомая худощавая фигура.       — Нет. Ты не достоин хорошего конца. Мы не дадим умереть тебе только ради того, чтобы видеть, как ты страдаешь. Заслуженно и настолько мучительно, насколько это возможно.       Что ж, сказать, что я удивлена… Да ни хрена подобного. Лишний раз убедилась в том, что Марионетка попытался обмануть меня и настроить против Уильяма.       — Я понял все свои грехи! И не знаю, как тебе, блядь, ещё доказать, что я готов их искупить! — повысил голос гибрид. Потом послышался глухой, тяжёлый удар об стену.       — Закрой свой гнилой рот, Афтон, — Звук был от удара куклы по голове Спрингтрапа. Мучительно смотреть на то, как он потирает висок, пытаясь смягчить боль. Похоже, его нервные окончания ещё не сгнили, — Я не хочу, чтобы она услышала тебя. Она — твоя новая жертва, чей хрупкий разум я хочу спасти от безумия, поселившегося в твоей голове. Признай, тебе просто нужна её энергия, а не любовь, которая, к сожалению, с каждым часом становилась всё сильнее. Не обманывай себя и нас, тебе лишь нужно накормить то, что паразитирует внутри твоей головы. Это не желание стать счастливым. Называй вещи так, как следует, чудовище.       — Я люблю Л/И, дурчьё. И, уж поверь мне, я твёрдо убеждён в этом и ни с чем не путаю свои чувства, — голос стал твёрже, и голова стойко обратилась наверх, не поддаваясь чужому превосходству.       — Правда? А почему же ты тогда навредил ей? Разве ты не видел, что в её поведении что-то поменялось? Она боится тебя. Сомневается в том, что ты безопасен и твои, как ты выразился, «чувства» — не приторная прелюдия к очередному покушению на её жизнь.       — Я просто разыграл её. Мне показалось, что она сегодня не в настроении и, может, я смогу развеселить её таким образом. Я ведь… даже не бил её, а просто напугал. Не всерьёз, — я бы растрогалась, будь ситуация менее напряжённой. Так хочется сейчас крепко обнять его и сказать, что всё хорошо…       — Нет-нет, ты хотел до конца расшатать её здравомыслие. Ну же, признай это. Ты хочешь свести её с ума, а потом поглотить тот нежный плод, что пророс в её душе из семени твоих страданий. Заслуженных, но ложно неоправданных для неё. Тебе нужна не она, а энергия. Силы для новых злодеяний. Ты остался всё тем же психопатом, что был при жизни. Твои грехи никогда не будут отпущены. Ты никогда не будешь прощён.       — Прекрати это, прошу, — взмолился Уильям не своим голосом, постепенно теряя стойкость не только духа, но и, кажется, рассудка, — Я просто хочу снова увидеть её…       — Ты обречён страдать вечно. Здесь, в твоём личном аду, нет места и просвету счастья. Ты никогда не будешь спасён.       Лжеангел повторял одно и то же уже совсем не детским, а грубым, утробным голосом. С каждым словом его фигура становилась всё бесформенней и ужасней. Он схватил голову мученика и попытался «вговорить правду» в глаза, — уязвимое место остатка души Афтона. Я видела, как они одновременно искрятся белым и новым, тёмно-фиолетовым, будто отражая внутреннюю борьбу. Они всеми силами старались не поддаваться влиянию, материализовавшееся в липкую, вязку субстанцию и пытающуюся проникнуть внутрь через рот Марионетки. Мне нужно как можно быстрей предпринять какие-то меры! И единственное, что пришло в голову, — отвлечение. Я со всей силы ударила тупой стороной полотна топора по стене. Потом ещё и ещё, всё громче и громче. И как только рокочущие звуки затихли, я швырнула оружие во тьму и со всех ног, но как можно тише, кинулась в сторону парадного входа, спрятавшись в его самом тёмном углу. Со стороны мастерской послышался рассерженный, животный рык и громкий хлопок раскрывшейся двери, которая гулко ударилась об стенку.       — Кто это сделал? — спросил потихоньку нормализовавшийся голос Марионетки, — Мне не могло показаться. Сиди здесь, Афтон, я осмотрю аттракцион.       Дверь резко закрылась и я молилась всем существующим богам, чтобы он не нашёл меня здесь. Я заметила, что его передвижения сопровождались тем самым низким свистом, поэтому мне пришлось напрячь весь участок мозга, отвечающий за восприятие слуха, чтобы вовремя задержать дыхание, если он вдруг объявится здесь.       Мой страх стал реальностью. Я услышала, как свист приближается сюда. Поэтому мне пришлось чуть ли не стать одним целым со стенкой, — настолько сильно я прижалась к ней сейчас, — на какое-то время перестав при этом дышать. Маска, сейчас кажущаяся не такой доброй, как в первый раз, выглянула из прохода, прочерчивая пустым взглядом пространство в помещении.       — Л/И, это была ты? — спросил он настолько спокойно, насколько мог, но не скрывая при этом нарастающего раздражения в голосе. Я не отвечала. Вне зависимости, заметил он меня или нет, я должна не подавать виду, — Ну же, выходи. Кроме тебя, здесь больше никто не мог помешать мне налаживать справедливость. Я всё равно рано или поздно найду тебя!..       Кукла выдержал напряжённую тишину, не услышав ничего в ответ на свой обманчивый зов.       — К кому я обращаюсь, — тяжко вздыхает Марионетка, наконец придя в чистое спокойствие, — Л/И доверяет мне и прямо сейчас сидит в офисе, а не прячется здесь. Она не на его стороне. Но мне необходимо её проверить. Бедняжка оказалась совсем одна в этом ужасном месте.       Марионетка развернулся и ускользнул в коридор. Степень моего везения просто поразительна. И им стоит продолжить воспользоваться прямо сейчас, найдя топор и проникнув в мастерскую за Спрингтрапом. Этим я, собственно, и занялась.       Я быстро раскрыла дверь и спешно направилась в сторону аниматроника, видя фиолетовый свет его зрачков в полутьме. Части его тела слегка дрожали и подёргивались, будто от перенапряжения, которое беспощадно стреляло в каждый сантиметр конечностей и туловища.       — Спринг, вот ты где, — он, как раньше, исподлобья посмотрел на меня, но в этот раз медлительно и изнеможённо. Ему понадобилось пара секунд, чтобы понять, что перед ним я, а не Марионетка. Рассмотрев моё лицо, он слабо, но искренне улыбнулся.       — Л/И… Ты… не на его стороне?       — Почти оказалась. Не время говорить, пойдём отсюда.       Я попробовала помочь Спрингтрапу встать, но, сами понимаете, как нелегко сразу поднять груду железа и пластика. Афтон, даже будучи в очень слабом состоянии, тоже не расслаблялся и попытался встать. В конце концов у него получилось, но ему пришлось, слегка наклонившись, опереться об мою спину, чтобы не рухнуть обратно. Мы молча и максимально быстро проковыляли к ближайшему выходу. Со стороны офиса послышался разъярённый крик:       — Ты обманула меня, Л/И!       Он ускорил наше перемещение. Ведь мы оба знали, кому принадлежал вопль, и если я и Спрингтрап наконец не выберемся отсюда, нам уж точно не видать хорошего конца.       Вот мы и на свободе. Закрыв ногой дверь, мы отошли подальше от выхода к обочине дороги и практически упали на асфальт. Воздух здесь был свежее и темнота вокруг будто рассеивалась под влиянием плещущегося в голове облегчения. Мы сидели, прижавшись друг к другу и смотрели в сторону, где скоро должно встать солнце.       — И что мы… будем делать? — сипло спросил Пружинный, повернув голову в мою сторону, но не смотря на меня. Его движения были всё такими же медленными и хрупкими, будто он вот-вот может развалиться. Я посмотрела Афтону в лицо. Зрачки стали немного бледнее, а выражение было не притворно беспомощным и беспокойным.       — Для начала пойдём ко мне домой. Нам обоим нужен отдых.       Я осторожно положила руки на маску Спрингтрапа, слегка наклоняя и, поцеловав его чёрный нос, посмотрела в глаза. Этим я дала ему понять, что теперь всё хорошо и, пока я рядом, ему ничего не угрожает. Он лишь слабо улыбнулся, не без нежности во взгляде смотря на меня в ответ.