you're such an idiot.

      И только мы вышли за порог, как холодную тишину площадки нарушили звонкие шаги Спрингтрапа позади меня. Смутило то, что вчера, когда мы вместе плелись с аттракциона, я не особо замечала их. Наверняка побочные эффекты адреналина в виде частичной глухоты поспособствовали этому.       Я обернулась с испуганным выражением лица, встретившись глазами с удивлённо вскинутыми бровями аниматроника.       — Что, слишком громко? — лишь спустя пару секунд догадался он, расслабив чёрные полоски над глазами.       — Именно, — Я направилась назад в квартиру, мягко подталкивая Пружинного назад. Закрыв дверь, я плюхнулась на тумбочку с обувью, которая также годилась как пуфик благодаря мягкому сидению с велюровой обивкой. Афтону осталось только стоять на месте и наблюдать, как я, скрестив ноги и задумчиво придерживая подбородок, пялюсь в стену и пытаюсь придумать, как избавиться от грохота.       — Ты переживаешь из-за того, что в аттракционе из-за меня нас могут найти раньше, чем мы успеем что-либо сделать?       — Типа того, — процедила я сквозь сомкнутые пальцы, — Но ты и на улице можешь привлечь много внимания, а нам это, сам понимаешь, нужно меньше всего. Почему я сразу до этого не додумалась…       — Не волнуйся, времени ещё достаточно, — поторопился успокоить меня гибрид, нависнув надо мной и положив ладонь на спину, — Да и потом, думаю, всё просто. Как тебе идея с нескользящими стельками?       — А что ты, не хочешь опробовать мою обувь? — повеселела я, вдохновившись задумкой. Уильям фыркнул и поднялся, покачав головой и отрешённо сложив руки на груди, явно приняв шутку за серьёзное предложение.       — Уж прости, но нет, — прозвучало настолько твёрдо, что даже смеяться не захотелось, — У тебя нет старой обуви? Мы могли бы сделать что-то вроде тапочек из них.       — А ведь правда! — я торжествующе всплеснула руками и кинулась в комнату. И уже спустя считанные секунды, не обращая внимания на шум, который устраиваю изза буйных поисков, я зарылась в пакеты, в которых могло оказаться чтото подходящее.       «ВОЛКВМАСКЕКРОЛИКА»       Я резко оторвалась от занятия, подняв голову и оглядевшись по сторонам, надеясь найти источник только что прошипевшего рычания. К сожалению, ничто, что могло его издать, на глаза не попалось. И за окном была лишь глухая темень, слабо разбавляющаяся сверкающими огнями ночного города и покачивающимися от лёгкого ветра ветвями деревьев. Возможно, если бы я была не в себе, мне бы и показалось, что там что-то есть, но на данный момент мне ничего не угрожает, поэтому обостряться паранойе незачем. Да и Уильям уже знает, что я ненавижу розыгрыши, поэтому не мог так неуважительно повторить свою ошибку… По крайней мере, мне хочется на это надеяться.       «ОХОТНИКЗНАЕТВСЁ»       — Спрингтрап, хватит уже прикалываться, — раздражённо кидаю я в сторону двери, продолжая исследовать глубины пакетов. Надежды надеждами, а лишняя бдительность не помешает. Видно, что Афтон старается быть для меня идеальным партнёром, но таковым он никогда не станет, как и, собственно, я для него. Мы оба будем допускать ошибки, и с этим надо мириться.       — Я ничего не говорил, — Глухой скрип деталей эндоскелета оповестил о том, что он встал с пуфика и подошёл к проёму. Край глаза позволил заметить, как непонимающе невинно выглядит его кроличья мордашка, но положение, в котором он стоял, натолкнуло меня на неприятное воспоминание.       «Вот я и нашёл тебя. Опять!»       До последнего стараясь скрыть возникшее смятение, я повернула голову в его сторону, пытаясь взглядом прочитать в языке его тела малейшее колебание, которое могло бы выдать ложь. Тем не менее, гибрид стоял практически неподвижно, спокойно сосредоточив размыто-голубые глаза на моих, древесно-карих.       «ТЫСБИЛАСЬСПУТИ»       — Да что ты хочешь этим сказать? — Слова вырвались из глотки с отчаянной искрой, ведь внутри что-то точечно вспыхнуло, крадучись к середине груди, — Что за путь? Что за охотник, что за…       — Солнышко, ты меня пугаешь, — Спрингтрап напрягся. Довольно искренне. Значит, это говорит не он. Но кому тогда принадлежал голос, пытающийся достучаться до меня?       Фантомный огонёк обволок грудную клетку, загадочно извиваясь. Я, пытаясь отвлечься, продолжаю поиски, и как только приятный импульс, натолкнувший мои ладони на идеально подходящие ботинки с потёртыми носками, в голову, как волны цунами, ударили слова мучительно медленные и отчётливые, будто те раздавались прямо перед моим носом:       «ВОЗВРАЩАЙСЯ В СТАДО, БЛУДНАЯ ОВЕЧКА»       Я вскрикнула, отскочив от пакета так, будто рык донёсся из его недр, и, ударившись об стенку спиной, закрыла ладонями глаза.       — Боже мой, — Пружинный кинулся ко мне, на секунду метнув взгляд туда, где лежал злосчастный кулёк, — Что с тобой?       Я и сама не до конца понимала, поэтому промолчала, опустившись в заботливые руки Уильяма и предавшись сосредоточенному анализу произошедшего.       Итак, для начала, стоит признать факт того, что я всё же не в себе. Болезненно-жёлтый ад, маскирующийся под безобидный аттракцион, всё же смог уязвить мой рассудок, безболезненно, но достаточно глубоко для появления у меня галлюцинаций вне его территории. Или всё же дело в мистических силах его обитателей? Как вариант. Какой-нибудь Кэссиди или, вероятнее, Марионетка, наконец уловив уязвимость после того, как я вышла из «безопасной зоны», ловко перехватил «сигнал» и пробрался внутрь моего сознания, чтобы опять немилосердно, буквально силком попытаться перетащить меня на сторону сопротивления, слепо надеясь, что я наконец сдамся и подчинюсь их навязчивой философии. Как скрыть уязвимость и не допустить следующих нападок? Возможно, дело в том, что мы со Спрингтрапом шли вместе, тем самым усилив яркость некой нити между нами, невидимой для людей, но заметной для существ потустороннего мира. И из этого следует то, что, ради нашей же безопасности…       — Нам лучше пойти порознь, — сказала я, опередив поток мыслей.       — Почему? Я тебя напрягаю? — Уильям взял меня за предплечья и повернул лицом к себе.       — Нет же… Мы беззащитны, помнишь? — как-то виновато объясняюсь я, исподлобья глядя на гибрида, — Прости, я не думала, что Марионетка сможет повлиять на меня вне аттракциона…       — Стоп, как? Что с тобой произошло?       — Он говорил со мной, дорогой. А это, сам понимаешь, очень хреновый знак. Поэтому ты выйдешь позже меня, хорошо?       — Как скажешь, — с короткой ноткой грусти, но вполне уверенно ответил он, — Через какое время я должен буду выйти?       — Спустя час, как минимум. Думаю, за это время твой остаток вокруг меня успеет рассеяться.       — Остаток, — задумчиво повторил Спрингтрап как бы в знак согласия.       — Именно. А теперь, пока есть время, давай разберёмся с твоими железками.              Иногда удивляюсь тому, сколько всего наполняет ящички моего дома, хотя, кажется, я никогда не покупала вещи, которые всеми приобретаются на тот самый редкий «всякий случай». К ним относился вонючий, но действенный суперклей из антресоли с мелкими инструментами, который надёжно закрепил на ногах гибрида средние по толщине подошвы ботинок (мы всё же откинули идею с тапками: уж больно она трудоёмкая, да и выглядеть будет странно). Уильям бесстрастно повертел ступнями в воздухе, оценивая их внешний вид, и, видно, был не особо впечатлён внеочередным преображением.       — А теперь встань и походи немного, — начинаю понимать, какой восторженный трепет в груди ощущают учёные, испытывающие свои творения в деле. Хоть моё «изобретение» было не механизированным и, скорее, относилось к тем вещам, которые жаргонно называют лайфхаками, гордость за себя била через край, но не выплёскивалась, рискуя стать ничем из-за возможной неудачи.       Афтон послушно встаёт, слегка покачиваясь, и попробовал пройти пару шагов по комнате. От шагов больше не отскакивали звуки бьющегося железа, а это означало лишь успех! Триумф подкинул меня на месте и я радостно захлопала в ладоши, пока Пружинный рассматривал свой вид в зеркале, одновременно шагая перед ним взад-вперёд.       — Знаешь, я ощущаю себя как гейша, — голос звучал вполне серьёзно, но это сделало его умозаключение ещё забавнее.       — У меня где-то завалялся белый грим после дня рождения сестры, — я звонко рассмеялась, обхватив крупное, шершавое предплечье Спрингтрапа, — Могу подогнать, чтобы ты стал похож на неё точь-в-точь.       — Нетушки, — Он опять попытался выглядеть невозмутимо, но искренний задор выдала плавно расплывшаяся, мягкая улыбка. Я улыбнулась в ответ, и увидела, как его глаза скользнули на стенку, где висели часы, — Кстати, уже без десяти три. Мы хорошо уложились.       — Верно, — Я тоже обратила внимание на круглый циферблат и вздохнула, ощущая, как внутри расцветает странное сочетание волнения и предвкушения. Мне следует подумать в дороге над тем, что я буду делать в аттракционе до прихода Уилла, — Проводишь меня до выхода?       — Спрашиваешь ещё. Идём!       Я поплелась за Спрингтрапом, наблюдая перед собой его широкую спину, которая, кажется, сможет защитить меня от чего угодно… кроме лжеангелов, жаждущих его страданий. Не всему же быть идеальным, верно? По крайней мере, я вижу, что он старается быть лучше изо всех сил. А я никак не могу достойно ответить его заботу. Столкнувшись с пониманием этого, я вдруг почувствовала себя опустошённо. Так, будто всё моё существо начала засасывать бездонная чёрная дыра, которая и станет единственным подходящим для меня местом. Я такая эгоистка. Я могу только принимать, а отдавать только медяками, которые ничего не значат по сравнению с горой золота, сыпящейся из каждого слова и прикосновения Уильяма. Я такая бесполезная. Не удивлюсь, если в один день он поймёт это и исчезнет из моей жизни навсегда, справедливо наказав меня за бессовестность. Разве что я могла бы отдать то единственное, чему все люди присуждают высшую ценность. Может, именно это избавит меня от всех долгов, в которых я погрязла за все годы существования, встречая тех, кто пытался сделать меня счастливой?       — О чём задумалась?       Кокон мыслей с треском разорвал харизматично хриплый голос Спрингтрапа. Я округлила глаза и подняла голову, наблюдая, как дымчато-голубые радужки мелко прыгают взад-вперёд по моему лицу. Кажется, я даже ощущаю этот взгляд. Он, словно солнечный зайчик, оставляет после себя ореолы тепла, постепенно угасающие и передающие эстафету другим.       — Да так, — глупо пожала плечами я, отведя взгляд, — О фигне всякой.       — Мне кажется, ты не способна задумываться о чём-то несерьёзном, — Его голова слегка наклонилась вбок, будто оценивая моё неумение лгать, — Ты боишься предстоящего дела?       — Ты плохо меня знаешь, дорогой, — В голове крутится надежда на то, что такой крутой изворот впрямь поможет мне избежать ответа на вопрос, — Всё в порядке, правда. Я же знаю, что у меня есть ты.       — Но я буду с тобой только через время, — Его лицо стало озабоченным, а руки потянулась к моим, слегка вспотевшим от волнения.       — Ты всегда будешь рядом со мной, — Я поднимаю наши руки и приближаюсь к лицу напротив, будто таким образом усиливая искренность слов, — Какая-то часть меня неразрывно связана с твоей, и я буду чувствовать её, как бы далеко друг от друга мы ни были. Эта связь будет придавать мне сил и упорства, ведь я знаю, что мы совершаем не преступление, вредящее Фазбер Энтертейнмент, а благое дело, жестоко, но быстро отпуская заточённые в том месте духи в мир, где они и должны сейчас быть. Они вообще должны нам спасибо сказать, — мы сделаем за них всю грязную работу, которую они пытаются избежать, так что…       Мои слова не требовали продолжения, поэтому я вздохнула и вгляделась в глаза Спрингтрапа. Зрительный контакт с родственной душой ощущается как некий обмен энергией и негласными знаками, которые читались лишь в зияющей глубине зрачков и причудливых узорах радужек. Именно эти чувства, до боли мягкие и уютные, ползли промеж рёбер, осторожно обволакивая и массируя каждый их миллиметр. Неужели это всё происходит со мной на самом деле?       — Ты права, — поняв, что я больше ничего не скажу, произнёс аниматроник, — Надеюсь, это скоро закончится.       Он потёр мою щёку большим пальцем и мягко улыбнулся.       — А теперь ступай. Нельзя терять и минуты, — Его рука опустилась к моей пояснице и осторожно подтолкнула вперёд, к выходу. Попутно захватив рюкзак с кое-какими вещами для штурма, всё это время смирно лежавший на полу возле тумбы с обувью, я послушно прошла к двери. На мгновенье внутри меня что-то защемило, когда ладонь опустилась на её изогнутую ручку. То ли нежелание уходить, то ли страх перед тем, что может случиться в ближайший час. Мне необходимо хоть на какое-то время успокоиться.       — Спринг? — сначала обернулась моя голова, а потом и всё тело, двигаясь с грустной плавностью. Пружинный приподнял брови, будто приоткрывая внимание своих глаз и без лишних слов оказывая его мне, — Наверное, ты понимаешь, что мне нужно прямо сейчас.       Это было, скорее, предупреждение, чем просьба, потому что я сама подошла ближе и прижалась к его твёрдой обшивке, не ожидая первого действия с другой стороны. Я вдохнула сырой запах пластика, фильтрующийся через ткань футболки, и, кажется, этот запах ничем не хуже человеческого. В нём даже проглядывали терпкие нотки, которые совершенно не были похожи на мёртвые, и от этого запах ощущался приятно и как-то по-особому. Необычно. Неповторимо.       Его руки обвили мою спину, ласково поглаживая. Ощущения были вполне себе такие же, как и холодным утром, когда не хочется вылезать из объятий одеяла, уютного и мягкого, никогда не откажущегося согреть и защитить от неприятной прохлады комнаты. Я не хочу отпускать. Но мне нужно ослабить руки. Мне нужно уйти.       — Я люблю тебя, — слегка отстранившись и несколько секунд продержав ладони на боках Уильяма, я наконец разрываю объятья.       — И я тебя, Л/И, — он как-то с сожалением смотрит на меня, а потом ободряюще улыбается, — Береги себя.       Мне оставалось лишь так же улыбнуться в ответ, приняв слова Уилла кивком, и окончательно уйти, с тем самым вновь появившимся щемящим душу ощущением.              Мысли пропитаны страхом. С одной стороны, я знаю, что меня ждёт, но с другой есть риск, что всё станет хуже, чем я думала. И решение идти без Спрингтрапа, наоборот, было плохим и мои предположения — лишь грубые, очевидно неправильные догадки, которые годятся лишь на посмешище. За кого я вообще себя принимаю? Я же совершенно ничего не смыслю в мистике, это всего лишь мои фантазии и то, как я вижу всю эту тему с потусторонними силами. Видеть не значит разглядеть. А ведь так же было и с моими теориями об аттракционе и фантомах. Но если те хоть кажутся более-менее правдоподобными, то мой бред про уязвимую связь остаётся бредом, ничего не объясняющим. Да и будет ли хоть чья-нибудь душа отпущена, если «Ужастики» сгорят? Может, боссы всё узнают и мне влетит это в нехилую и, того и гляди, пожизненную копеечку? Хотя, погодите, я же так и не подала документы. Как они вообще узнают, кто я, где я живу и какой кофе люблю пить перед сменой? Верно, никак. Обидно, правда, что в таком случае первая неделя будет неоплаченной, но наверняка мне наплетут про то, что это была стажировка, и я в любом случае останусь не только с носом, но и ещё более психически травмированной. Похоже, выбора нет. Да и передумывать поздно: я уже на месте, с тем же трепетом, но уже немного воодушевлённей, смотрю на вывеску, которая скоро станет кучей пепла, как и то, на чём она держится.       Твои последние слова, «Аттракцион Страха»?       Ответом послужил скрип всё так же легкомысленно открытой двери. Кажется, что Фазбер Энтертейнмент не так уж и нужна эта шарашка, ведь и так, наверное, денег жопой жуй, а аттракцион, — это так, ещё одна небольшая, но приятная золотая жила для их телефонных карманов. А может, это попытка возродить успешное прошлое в другом, горько-сладком обличии? Знают только те немногие, кто ещё могут вынашивать правду, будучи в живых… Вот это я раздраматизировалась.       А в коридорах всё так же пусто, как раньше. Будто бы даже Спринтрапа здесь никогда не должно было быть, что уж о неотпущенных в мир иной душах говорить. Моя поступь настолько мягкая, что её едва ли слышно. Фонарь в руке, освещающий пространство впереди, не показывал ничего нового. Удивляло лишь то, что все источники света в этом месте выключены, и, помимо фонаря, пространство озаряла полная луна, аккуратно протягивающая ледяные лучи сквозь редкие в этом месте подобия окон. Благодаря ней аттракцион открывался с другой, не напыщенно жуткой стороны: я прямо-таки слышала, как от стен, рисунков и звёздных гирлянд отскакивают детские голоса. Они разговаривают, поют, смеются. Живут своей счастливой, детской жизнью. И эту идиллию разрушил Уильям, ослеплённый отцовским горем и жаждой мести. Гнев превратился в эгоизм. Если всё плохо у меня, пускай будет и других. Или у него была другая мотивация?       Внезапно я услышала отчётливые и прерывающиеся шарканьем шаги с коридора, к проходу которого я приближалась. От испуга чуть не выронив фонарь, я метнулась в ближайший проход, спрятавшись за стенкой справа, чтобы кто бы то ни был, направляющийся сюда, не заметил меня раньше времени. Это определённо не Марионетка или, тем более, дух кого-то из мёртвых детей, ведь первый едва касается земли, когда передвигается, а последние, должно быть, уже сгнили в своих крохотных могилках и никогда больше не почувствуют, каково это, — ходить настоящими ногами по осязаемому полу. Значит, в этом здании находится такой же человек, как я. Но кто он и что ему здесь нужно?       Шаги шуршали, словно черепашьи, изредка тяжело, но упорно ударяя твёрдой подошвой обуви по полу. Я, вроде как, даже уловила что-то вроде рваных вздохов, иногда срывающиеся на едва слышные болезненные хрипы, будто бы человеку было трудно дышать и передвигаться. Возможно, ему нужна помощь и я единственная, кто может спасти положение? Кто знает, может, когда он пришёл сюда, Марионетка спутал его со мной от сносящей крышу ярости, которая, должно быть, бурлит в нём теперь не хуже лавы в вулкане после моего возмутительного побега с врагом, и поэтому именно он и попал под его слепой, жестокий удар? Как знать. Стоило ли мне вообще сюда возвращаться? Нет, не буду переубеждать себя. Дело начато, значит, я должна суметь его закончить. И, возможно, наладить контакт с этим человеком. Может, нас объединяют общие цели, раз мы оказались в этом месте в одно время.       А вдруг это просто бездомный, Л/И?       Я, стараясь не слушать разигравшуюся на догадки фантазию, шагнула в проход с закрытыми то ли от страха, то ли от волнения глазами. Я сейчас прямо перед ним или позади? Открываю глаза. Приторный запах мужского дезодоранта вперемешку с терпкой нотой гнили ударил мне в нос, и я ошарашено уставилась на… нечто.       Фигура явно мужская, совсем немного выше меня, кожа мертвенно-синяя, даже с фиолетовым оттенком, словно бы его кожу омрачил один гигантский синяк, глаза, сверкающие неестественным ярко-зелёным цветом, швы, шрамы, бинты, словно змейки, обвивающиеся вокруг обеих рук… и униформа охранника, висящая на нём, как на вешалке. Он, увидев меня, вскрикнул так, будто задыхался, а не выражал испуг, и попятился назад, тяжело откинувшись и едва удержав равновесие. Я испуганно метнулась вперёд, больше боясь даже не за то, что человек мог быть опасен, а за то, что он вот-вот развалится, не дав мне и шанса на разговор.       — Знаете, спонтанные знакомства не в моём стиле, но для Вас сделаю исключение, — Откуда мне знать, сколько ему лет и кем он является? Лучше сразу обратится к сомнительному ровеснику на Вы перед тем, как узнать, что мы в самом деле почти одногодки. Я протянула руку для рукопожатия, хотя та вся вспотела и слегка вздрагивала от прилива адреналина, — Я Л/И! Уже как неделю здесь работаю. Вы, типа, мой напарник теперь?       — Так вот кто занял вакансию, — Светящийся взгляд жутко уставился на меня, наверное, пытаясь выглядеть одновременно осуждающим и поражённым, — Где мой… то есть, где аниматроник, которого сюда привезли?       — А Вам зачем? — Почему-то факт того, что он не старался подружиться со мной, раззадоривал меня ещё больше и я, мультяшно поставив руки в боки и приподняв одну бровь, слегка подалась корпусом вперёд.       — Тебе какое дело? Говори, где аниматроник, — хриплый голос, отдававший юношескими и, если мне не показалось, металлическими нотками, не поддавался моему веселью и начал сердиться.       — А кто ты вообще такой, чтобы здесь хозяйничать? — задор сокрушительно захлестнула ответная, обидчивая злость, и я повысила голос, — Я так погляжу, ты директор этого, если его можно так назвать, заведения, да? Ключики давно потерял? И даже не помнишь и не знаешь, как выглядит твой аттракцион и что с ним вообще творится, главное, чтобы деньги капали потихонечку, верно?       — Успокойся, я не директор… и не твой напарник, — он утихомирился, поняв, что всё же на рожон лезть не стоит, — Мне всего лишь нужен аниматроник, которого привезли сюда на этой неделе. Изначально я хотел занять пост охранника здесь, но мне сказали, что у них уже появился стажёр.       — То есть, я, — утвердительно и даже немного гордо сказала я. Мою догадку о неоплачиваемой стажировке можно считать правильной? — Тебе повезло, и я пережила все ужасы за тебя.       — Уж поверь мне, то, что творится здесь по сравнению с тем, что пережил я, — это просто небо и грёбаное ядро Земли.       — А откуда ты знаешь?       — Давай я просто скажу, что ты не хотела бы умереть от того, что внутри тебя оказалась смесь каркасов четырёх роботов, а потом воскреснуть, умереть ещё раз из-за того, что смесь выбралась наружу, а потом опять воскреснуть, чтобы разгрести семейное дерьмо? — сказал он это пылко и едва ли не срываясь на крик, отчего ему пришлось пережить приступ надсадного кашля. Он что, в самом деле… ходячий мертвец? Как и Уильям, которого он зачем-то ищет?       Поняв всё по моему ошарашенному лицу и ещё более мёртвому, чем он и Уильям вместе взятые, молчанию, которое воцарилось посередине диалога, он оскалился в ужасной улыбке.       — То-то же. А теперь скажи мне, — где аниматроник?