Песни познания

Тьма, замкнутость и кровяной смрад. Как Ви и думал, сознание Уризена мало отличалось от того, что Вергилий пережил внутри Нело Анджело. Как Ви и думал, его путь лежит на самое дно: туда, где блестят осколки поруганного Ямато. Туда, где в крови валяется то немногое, что в Уризене осталось от Вергилия. — Вниз, в кроличью нору… — крылья Грифона мягко несли Ви вниз. Они падали, но Ви не боялся этого: будто само наличие крыльев — уже полёт. — Долго там ещё? У нас с котиком и здоровяком есть пара дел. — Вы не останетесь здесь? Дно блестело где-то вдалеке. Разбитый Ямато, бледная, как кость, кожа истощённого существа, утопленного в крови — всё блестело и рябило, до рези в глазах. — Тебя мы дотянем, конечно. Надо закончить твоё приключение. Но от любых кошмаров рано или поздно просыпаются, смекаешь? Ноги Ви погрузились в холодную, вязкую кровь. Фантасмагорический пейзаж, трон мёртвого бога, мерзейшей мощи из всех, порождённых Адом… место смерти Вергилия. Место смерти их обоих. Грифон выпустил из лап руку Ви и сел на плечо. Тень выпрыгнул, обмочил грудь в крови, попробовал её языком и стал ходить кругами, разгоняя рябь на мёртвом пруду. Поодаль торчала рукоять Ямато. Слабая, иссохшая, как у мумии, костяная рука сжимала плетение, сероватое на фоне кожи. Ви опустился на колени перед телом — столь слабым и истощённым, что даже ему несложно приподнять его на руках. С волос, седых до белизны, потоками срывалась кровь. Ви подхватил тело под грудь и колени: голова беспомощно откинулась назад. Тени пришлось поддержать её лбом. Ви смотрел на лицо, которое видел в зеркалах всю жизнь. Оно измождено и исполнено страданиями. Щёки впали, скулы заострились, под глазами залегли тени. Ви смотрел на лицо Вергилия и не испытывал ничего, кроме жжения в глазах — от сочувствия и к их общим, и к его лишениям. — О, это и есть всесильный король Ада? — Грифон снова насмехался и скалился, но Ви снова прощал — так кошмар показывает, что ему не всё равно. — Выглядит жалко. Прямо как наша компания неудачников. — Он и есть мы, — ответил Ви. Ви переставил руку, чтобы поддержать голову. Вергилий дышал — резко и рвано, как загнанный зверь. Веки щурились, морщились: будто он пытался, но не смел открыть глаз. — Ты… — дыхание хрипело, как голос умирающего. — Я, — Ви слабо улыбнулся, даже зная, что Вергилию этого не увидеть. — Всё-таки я пришёл. Знаю, ты думал, что без меня будет лучше, но… — Но если бы не мы — Данте бы тебя прирезал, так что терпи, — отрезал Грифон. Вергилий попытался что-то сказать, но не смог — закашлялся. Гнилая, затхлая кровь толчками выходила из лёгких, заставляя грудь крупно содрогаться. — Я должен… — голова Вергилия завалилась набок — Ви позволил ему уткнуться носом в свой локоть. — Должен был… избавиться… от тебя. — Избавился, — согласился Ви. — Но получил ли ты, что хотел? Не получил — и Ви это понимал так хорошо, что сердце щемит. Победа над Данте не порадовала Уризена. Победа над Неро, слишком упрямым незнакомцем — тем более. Гибель города, в котором Вергилий провёл лучшие годы, разрушение материнского дома — ничто из этого не тронуло демона. Демону всё равно, что творится вокруг. Демону плевать и на себя, и на весь мир — ведь если «себя» нет, то мир становится чем-то размытым и бесцветным. Чем-то, что демон никогда не сможет увидеть — как слепой не может понять, что значит «свет». И Ви понимал, что Вергилий этого не признает. Только не сейчас. И не в таких обстоятельствах. Поэтому Ви как можно теснее прижал к себе Вергилия и продолжил: — Мы оба… ты почти погиб, пока рос Клипот. Ты и я… знаю, это неприятно признавать, но я — часть тебя. Ты не можешь рассечь себя на части и надеяться, что это придаст тебе сил. Я нужен тебе. Сиплый вздох, отдалённо напоминающий «нет», вырвался из спёкшихся губ. — Я нужен тебе, — спокойно повторил Ви. — Только я помню, почему тебе нужна сила. И только я понимаю, что бесконечный побег ранит гораздо сильнее, чем любые кошмары. Ви почувствовал, как холодная, влажная от крови рука легла ему на живот, едва прикрытый шнуровкой. Вергилий скрёб ногтями, слабо царапая, но устал — и безвольно её опустил. — Прошлая боль не убьёт тебя, — мягко увещевал Ви. — Твоя сила останется при тебе, как бы ты себя ни чувствовал. Тебе не нужно увечить себя, чтобы выжить. — …боль… не имеет значения, — прошептал Вергилий. — Н-не хочу… её чувствовать… — Она имеет значение для меня. Для нас. Не бойся её. Я разделю её с тобой, — пообещал Ви. — …ты останешься? — Конечно, — Ви вымученно улыбнулся. — Конечно, я останусь с тобой. Что бы ты ни сделал — я всегда буду с тобой.

* * *

Это был пакт — более прочный, чем контракт хозяина и фамильяра, более священный, чем договор бога с общиной. Ви блюл свои обязательства с таким тщанием, что Вергилию нечем его попрекнуть. И всё равно, как представал перед ним Ви: в виде некоей «человечности», абстрактной и недостижимой, или в зримом обличье. Без Ви Вергилий не решился бы покинуть Ад — пусть выворачивающий наизнанку, но привычный, понятный и оттого не вызывающий страха. Без Ви Вергилий не стал бы слушать Данте и не нашёл бы в себе сил… не простить, нет — но признать, что брат мог перерасти оголтелую ненависть ко всему нечеловеческому: и во внешнем мире, и в себе. Без Ви Вергилий, в конце концов, мог убить своё дитя — демоны не знают ни пощады, ни благодарности. Неудивительно, что Ви стал для Вергилия большим, чем Вергилий готов ему поверить. Неудивительно, что Ви стал для Вергилия всем. Поэтому так правильно заверять Ви, что Вергилий на его стороне. Что Вергилий готов на ответные жертвы — пусть и фраза абсурдная, когда ты опекаешь самого себя. Что Вергилий любит его так, как только способен — пусть и странно это доказывать тому, кто имел полное право не поверить: ведь Вергилий когда-то отбросил свою человечность, будто ненужный груз. Глупо — поступать с собой так же, как некогда поступило ненавистнейшее из божеств. Глупо — надеяться что-то исправить простыми жестами. Вроде букета цветов. Но Ви принимает цветки — полевые, самые обычные. Говорит, что они неплохо впишутся в обстановку. И Вергилию хочется верить, что случайно найденная книга не врала, и канареечно-жёлтые конусы астрагала и вправду значат: «твоё присутствие облегчает мою боль».