***
Она работала в порту на учёте. Выходила из квартиры как попало и возвращалась поздно, натрудив и измазав в иссиня-чёрных чернилах пальцы. Скидывала манто и платье всегда в прихожей. Иногда — прямо на кошку, что взяла за обычай спать на свёрнутой парусине Вергилия. Кошка спала и на книгах. Их Вергилий уносил из библиотеки Ордена и частных коллекций церковных чинов. Вергилий снимал животное только с самой низкой стопки. Туда он клал полезные книги. Удивительно, что фортунцы с небывалой для людей точностью описывают демонов и магию — всё то, что изучается веками, но что отказываются принимать всерьёз. Иногда женщина приваливалась к плечу Вергилия и заглядывала в тома, которые он читает. Иногда так делала и кошка, топтавшаяся по коленям Вергилия. Компания кошки его устраивала больше. — Если ты хочешь что-нибудь про Спарду, то тебе нужны канонники и жития, а не вот это, — женщина постучала ногтем по схеме, воспроизводящей рисунок местных Врат Ада, дремлющих где-то под городом. — Ваши «жития» ничем не отличаются от сказок других религий, — бросил Вергилий. — Вы молитесь не Спарде, а Иисусу с рогами. — Даже спорить не с чем, — женщина подняла руки. — Ну так? Вергилий искоса посмотрел на неё. Похоже, она не отстанет, пока не получит ответ. — …ничего я не нашёл, — Вергилий захлопнул книгу и отложил её в стопку к «полезным». — Если Спарда правил Фортуной, то должны остаться эдикты, приказы… анекдоты… но я ничего не нашёл. И в замке его личных вещей не было. Замок высокий и величественный до безвкусицы. Вергилию есть, что дурного сказать об отце, но в практичности и наличии вкуса ему отказать нельзя. Спарда предпочёл бы что-то компактнее, функциональнее и — главное — ближе к его обожаемым людям. — О, — женщина подняла брови, её лоб странно сморщился. — Жалко. Но, может, ещё что-нибудь найдёшь… погоди-ка. Вергилий нахмурился и сцепил руки в замок. Разговор его утомил. Он не любил пустой болтовни, а что эта женщина знает? С ней только и болтать по пустякам: как она с тесным кружком подруг. Таких же громких, не знающих меры в сигаретах и любящих перемывать кости Ордену, как и она. — Как ты попал в замок? Вергилий позволил себе короткий смешок. — У меня была аудиенция с новым викарием. А что до охраны… ты права. Первый демон выпустит им кишки. Им повезло, что я предпочитаю обходиться без лишних смертей. Судя по ясному и почти заворожённому взгляду женщины — она не слышала, что говорил ей Вергилий. Или слышала очень по-своему. ****
Через месяц стопки книг достали подлокотник дивана, и кошке стало удобнее лежать на них. Вергилий не спал: ночи тратил на вылазки, дни — на поиск, бесплодный и утомительный. К цели он не приближался ни на шаг. Ничто не указывало, что Спарда некогда правил этим городом. Вне книг свидетельств тоже не находилось. Уклад Фортуны Спарду, во всём покорного жене-человеку, разочаровал бы. Слишком похоже на пуританские христианские общины, каких по миру сотни, если не тысячи. Жаль, что «хозяйке» об этом мнимом пуританстве не сообщили. Это случилось спустя месяц, как Вергилий появился в её квартире. Она вошла в квартиру такой же твёрдой походкой, что и обычно, и замерла на пороге. Кошка, до того спавшая на груди у Вергилия, тут же подняла голову. Женщина следила за Вергилием пристально и внимательно, как демон, ждущий добычу. От неё слабо несло винным духом — она не настолько пьяна, чтобы не контролировать себя, но достаточно, чтобы осмелеть и считать хорошими идеями то, что ими не было. В ней всё ещё нет угрозы. Но появилось какое-то… влечение. Желание. Такое, которое Вергилий не мог интерпретировать. — Не надоело торчать на этой барахолке весь день? — женщина улыбнулась, обнажив желтоватые зубы, и поманила Вергилия за собой. — Пойдём, прогуляешься. Выглядишь, как бледная поганка, скоро совсем в плесень превратишься. Вергилий аккуратно переложил кошку на диван и завернулся в парусину. Человеку, который терпит тебя под своей крышей месяц и решает львиную долю твоих проблем, лучше не перечить. В конце концов, он ничего не теряет. Женщина тянула его за плечо по узким улочкам, где фасады третьих-четвёртых этажей нависали над проходами и черепица грозила в любой момент ссыпаться на голову. Рядом шумел порт, но она свернула на дикий, поросший разнотравьем склон. Склон уходил к песчаной косе. Шумело тёплое море, чайки тёмными клиньями скользили в огненном небе. Женщина села на песок и достала сигареты. Но, вопреки ожиданиям, не закурила сразу. — Будешь? Вергилий покачал головой. Он с подозрением относился к любым ядам — и к табаку в том числе. — Сядешь хотя бы? — женщина щёлкнула зажигалкой. Вергилий постоял с пару мгновений и сел, глядя на море. У линии горизонта небосвод стремительно темнел: как будто чёрная тень поглощала огненные краски закатного неба. Солнце светило в спину. От песка — крупного и тёмного — тянуло холодком. Она сняла капюшон: жёсткие кудрявые волосы, бесстыдно — по местной мерке — распущенные, рассыпались по плечам. — Когда я была девчонкой, мы с другими детьми убегали сюда смотреть рассвет. Удобное место: вроде и недалеко, но если не знаешь — не найдёшь, — она затянулась. На её губах мелькала мечтательная улыбка. — Мы часто ходили сюда с Гарсией. До того, как этот придурок пропал в Мелилье… — Твой муж? — спросил Вергилий. На самом деле, ему не было интересно. Но все люди любят участие, даже деланное. Особенно — деланное. — Ага, — она затянулась особенно глубоко. — Я с самого начала знала, что с этим кобелём у нас ничего не получится, но… ты сам видишь, что у нас тут. Проще выйти хоть за кого-нибудь, чем доказывать, что ты не верблюд… всегда можно в монашки податься, конечно. Но тут увольте, все эти обеты и всенощные бдения — не моя трава. — Никакие обеты и бдения Спарду счастливее не делали, — Вергилий усмехнулся, но совсем не весело. — Они счастливее делают только беззубых святош, — она снова затянулась и бросила скуренную до самого фильтра сигарету в холодный песок. — К тому же, Гарсия был крайне хорош, пока не смылся. Не герой, конечно, рыцарских романов… но кому вообще нужны герои? Вергилий глядел на то, как гребешки мелких волн лизали песок, тёмный от влаги. — А у тебя как? — она игриво ткнула Вергилия локтём. — Кто была первой? — …в каком смысле? Женщина цыкнула и положила руку Вергилию на щеку. Ладонь у неё горячая и грубоватая. Вергилий сам не знал, почему не отстранился. Наверное, потому что эти прикосновения вызывали в нём память о совсем других, по которым он — как ни унизительно признавать — скучал. — Дорогой, не надо играть в недотрогу. Не с твоим лицом! — она хрипло рассмеялась. — Сколько тебе вообще лет? Вергилий задумался. Возраст перестал его волновать, когда он принял «своего» демона. Но пожар был очень, очень давно. Целую жизнь назад. Значит… — …двадцать, — Вергилий знал, что это неправда — но числа точнее у него всё равно нет. — Видишь? — она улыбнулась почти нежно и пододвинулась совсем близко: даже сквозь сорочку и платье Вергилий чувствовал тепло её тела. — Не может быть это твоим первым поцелуем. Вергилий не знал, как сказать ей, что его поцелуи — это когти, клыки и меч близнеца-ренегата. Поцелуй вышел колючий и рваный. Её губы на вкус — горький табак и почему-то острый сок цветков. Она держала его за затылок: будто знала, что он вырвется. Вергилий не знал, что делать. Он просто сидел на холодном песке, под чернеющим небом и думал, что для людей, наверное, это важный момент. Но Вергилий не был человеком — и ни важности момента, ни желания быть в нём не испытывал. Ему повезло, что реакция ей не была особо нужна. — …ладно, я тебя переоценила, — она рассмеялась и поднялась на ноги, смотря на Вергилия сверху вниз. Налетевший с моря ветер трепал её волосы. — Про остальное ты тоже не в курсе… но ничего. Это совсем ничего… И лёжа в кровати — спальня такая же крохотная, как остальные комнаты, с очередной пепельницей на тумбочке — она полусидела, перебирала волосы Вергилия и снова курила. Вергилий лежал головой на её полном бедре и смотрел на фотографию за пепельницей. С неё улыбались эта женщина, но лет на десять моложе, и незнакомый мужчина с бородой цвета соли с перцем. Гарсия, должно быть. Двигаться не хотелось. По телу растеклась странная, парализующая истома. Ощущение, безусловно, приятное, но не Вергилию. Для существа его природы расслабление — смерти подобно. — Знаешь, а неплохо, — она всё-таки потушила сигарету. Вергилию казалось, что за этот месяц он нанюхался табака больше, чем за всю прошлую жизнь. — Совсем неплохо… пусть ты и бревно, каких поискать. Если она надеялась задеть Вергилия столь нелепой фразой — у неё не вышло.***
Это повторялось, когда у неё бывало настроение. Вергилий не возражал. Во-первых, жить в чужой квартире гораздо надёжнее, чем бродяжничать — не нужно думать о сохранности книг, которые не знаешь, когда пригодятся. Во-вторых, матрас на кровати куда удобнее, чем продавленные подушки дивана. Кошка сменила место обитания вместе с ним и обычно дремала, свернувшись у Вергилия в ногах. Стоило немного тронуть — и она мурлыкала. Вергилий чувствовал, что что-то не так. Будь его воля, он бы никогда не касался этой женщины. Но всё окружающее суть инструмент. Так ли странно, что она тоже об этом знает и не боится этим пользоваться? Проблемы начали появляться через ещё месяц. Вергилий понял, что ошибся. Местная легенда о Спарде –оправдание для Ордена. Демонов на острове достаточно много, чтобы эту легенду поддерживали. Поэтому Вергилий читал одни сноски. В них можно найти что-то по-настоящему ценное: библиотеки, другие культы, новые источники знаний… Спарда существовал — Вергилий тому свидетель и доказательство. Значит, он должен оставить что-то после себя. Недели две или три — и Вергилий поймёт, куда следовать дальше. Если его не будут отвлекать. — Знаешь, — она, снова в полуспущенной мышиной сорочке, села на постель. — Мы могли бы сходить куда-нибудь. В оперу, например. Я её не очень-то люблю, конечно, но такому книгочею, как ты, должно понравиться. Вергилий поднял на неё глаза: ничто в лице не выдавало шутки. Кошка, дремавшая у него на коленях, потянулась и перевернулась на другой бок. Вряд ли зверь хочет терять насиженное место. — Зачем? — спросил Вергилий. — Развеяться, — она пожала плечами. — Как ты грибами до сих пор не покрылся — ума не приложу. — Я в курсе, зачем люди ходят в оперу, — терпеливо сказал Вергилий. — Я не понимаю, зачем впутывать в это меня. Он не хотел — да и не умел — играть в притворство. — Не знаю, в курсе ли ты, но когда люди с кем-то спят — этот кто-то им интересен. Вергилий сжал корешок книги с такой силой, что чудом не порвал. Женщина рассматривала его таким взглядом, будто принимала за полусумасшедшего. Вергилий знал, что она считает его «ненормальным» — как и все люди, с которыми он говорил больше, чем пару минут. Все эти люди просто не знали, кто он такой. Она знала, но не верила. А Вергилий не нуждался в чужой вере, как фортунская пародия на отца. — …моё дело — предложить, — она наконец-то встала с постели и ушла на кухню. Вергилий открыл список источников в очередном демонологическом томе. Спарда из его детских воспоминаний часто жаловался на «схоластов», но их привычка составлять полные списки всех цитируемых талмудов оказалась крайне полезна. В отличие от Фортуны. Всё кончилось так же внезапно, как и началось. Вергилий считал, что их ничего не связывает; что он вправе уйти, когда посчитает нужным. В один из душных дней, когда она была на работе, Вергилий перенёс спящую кошку на диван, завернулся в покров из парусины. Спустился по отполированным ступеням, вошёл в уединённый переулок, рассёк воздух двумя ударами Ямато. И ушёл из Фортуны так же тихо и непрошено, как и пришёл.***
Двадцать четыре года спустя
— Не знаю, что с ней случилось, — Вергилий покачал головой. — Думаю, она понимала, на что идёт. Вряд ли она проходила через беременность только чтобы оставить тебя в приюте. Скорее всего, она пыталась скрыться от Ордена и умерла без надлежащей помощи. В его сыне ничто не напоминало о матери. Когда Вергилий смотрел на Неро, он видел только себя. Отражение в зеркале, но моложе и… счастливее. У Неро было то, что у Вергилия появилось совсем недавно; то, что им с Ви приходится с кровью выгрызать у их больной жизни. Ви сидел рядом, опершись на плечо Вергилия. Тень, что при дыхании мерно порыкивал, свернулся у него в ногах. Неро буравил их тяжёлым, пасмурным взглядом. Вергилий был готов к этому. Он не знаток людей, но понимал: такие вещи легко не принимают. — …что тут сказать, — Неро стал постукивать пальцами правой руки по колену. — Честно? Я думал, будет хуже. В приюте говорили, что я, скорее всего, сын проститутки. Так что планка низкая. Ви издал полузадушенный звук — то ли смешок, то ли всхлип. Тень поднял голову с лап и посмотрел на Неро с почти человеческим недоумением. Вергилий почувствовал, как уголок его губ дёрнулся против воли. Люди говорят много абсурдных вещей, но эта — за гранью разумного. — Будь у меня деньги — я бы распорядился ими разумнее, — сказал Вергилий, глядя Неро в глаза. — Но спасибо за веру в то, что у нас эти деньги были, — пробормотал Ви. — Нет… нет. Это… вообще не тот случай. — Ну, хоть что-то, — Неро глубоко выдохнул и сцепил руки в замок. Между его светлыми — такими же, как у Вергилия — бровями залегла напряжённая складка. Вергилий почувствовал себя… неловко? Ему хотелось если не оправдаться — нет для юношеской глупости, если она приводит к столь обширным последствиям, оправданий — то хотя бы успокоить. Поддержать. Быть рядом. — Нам очень жаль, что тебе приходится всё это выслушивать, — Ви наклонился вперёд и положил руку на плечо Неро. — Да ладно. Неужто самокритика проснулась? Что дальше: вы с Данте перестанете сраться пять раз на дню? — вяло огрызнулся Неро. Надо признать, что держался он стойко. Вергилий гораздо злее реагировал на вещи намного безобиднее той, которую он рассказал сыну. — Ты прекрасно понимаешь, что иметь силу — это иметь возможность защитить своих близких. Гораздо лучше, чем я, — сказал Вергилий. — Я обладал ей в достаточной мере, чтобы исполнить свой долг, но не сделал этого. То, что ты вырос среди тех, кто не способен тебя понять и принять — и есть моя главная ошибка. — Даже не то, что вы с Данте регулярно пытаетесь друг друга угробить? — Неро криво, ломано усмехнулся. — Обычно люди отвечают за своих детей, а не за братьев. Молчание затягивалось. Ви так и не убрал руку с плеча сына. Неро смотрел на носки своих ботинок и не встречался с отцом глазами. Что творилось внутри его головы — Вергилий представлял слабо. Знал только, что Неро не заслуживал слышать таких вещей. Быть частью такой истории. — И… ты совсем не помнишь, как её звали? — севшим голосом спросил Неро. — Как-нибудь по-испански, наверное, — Ви пожал плечами. — Но… мы и правда не помним. Неро буравил Вергилия тяжёлым взглядом. Вергилий не нашёл ничего лучше, чем подняться на ноги и мягко взъерошить короткие, колючие волосы Неро. Так же, как Спарда гладил детей по седым волосам.