Всеми возможными способами

Расстояние до Врат Мории сокращалось быстро, и красочные описания Гимли замечательных чертогов его кузена только придавали отряду дополнительное ускорение. — Вы привыкли есть за скудными столами эльфов, — то и дело восклицал гном. — Листья и ягоды, и пучки облаков! Приготовьте свои желудки, парни, — и печенки — к гномьему гостеприимству! Хоббиты, чего уж тут говорить, были в предвкушении. — Интересно, почему мы не пошли этим путем с самого начала, — размышлял вслух Сэм вечером накануне того дня, когда они планировали достичь Врат. Они были чуть поодаль от остальных — сидели возле небольшого источника, который бил из скалы. По его берегам рос папоротник, и журчание потока успокаивало их после тяжелого дня на ногах. Сэм чистил котел, а Фродо выжимал их запасную походную одежду. Это было смешное зрелище — Фродо, занятый таким делом, но он теперь часто настаивал на том, чтобы выполнять подобную работу. Фродо не сразу ответил. Он аккуратно растягивал на камне рубашку Сэма, чтобы высушить, и между его бровями появилась слабая морщинка. — Фродо? — Сэм прикоснулся к его руке и нахмурился, ощутив под пальцами что-то незнакомое и твердое. — Что это? — О, — ответил Фродо с легким смешком. — Это Бильбо дал мне. Кольчуга. Гномьей работы. — Доспехи, — Сэм провел пальцами под его воротником, и в последнем свете этого дня сверкнул белый металлический блеск. — Почему на тебе доспехи? Фродо вздохнул. — У меня плохое предчувствие насчет Мории, — наконец сказал он. — Гэндальф подозрительно немногословен на этот счет, так что я думаю, он тоже что-то подозревает. — Наверное, Гимли лучше знать, — ответил Сэм. Ему очень хотелось верить, что скоро он будет есть горячий ужин, приготовленный кем-то другим. — Возможно, — какие-то мускулы в лице Фродо дрогнули, будто ему было больно. Он протяжно и неровно вздохнул. — Оно… тяжелое, Сэм. И иногда мне кажется, что оно шепчет мне. Сэму не нужно было спрашивать, о чем он говорит. — Тогда не слушай, — предложил он. — Заткни уши. — Я слышу это внутри моей головы. Мне кажется, оно что-то знает. Мне кажется, оно отвечает злым силам, и что-то под этой горой зовет его. Мысль о том, что Фродо слышит голоса у себя в голове, напугала Сэма не на шутку — сильнее, чем мерзкие птицы-лазутчики, сильнее, чем холод и никогда не тающие снега на вершине горы, сильнее даже, чем Черные Всадники. — Тогда мы не должны туда идти. — Нам придется, — сказал Фродо напряженно. — Мы не можем преодолеть перевал. Сэм пожевал губу. — Тогда давай продолжим идти на юг. Разве нет прохода через… — Это приведет нас слишком близко к Гондору. Я не хочу искушать… ты понял. Боромир. Сэм не смог сдержаться и утробно рыкнул. — Как мы собираемся сделать это, если среди нас есть тот, кому мы не можем доверять? — Я не знаю, Сэм, — ответил Фродо. — Это было несправедливо, что Гэндальф заставил тебя принимать это решение, — сказал Сэм. Фродо молчал, глядя вниз и плотно сжав губы. Сэм чувствовал себя бесполезным. Он закончил натирать котел песком, оставил его сохнуть и повернулся обратно к Фродо. — Что я могу сделать? Фродо все же посмотрел на него, и теперь что-то иное сияло в его взгляде. — Отвлеки меня, Сэм. — Рассказать историю или… — Не историю, — Фродо обвил руку вокруг Сэма и втянул его в поцелуй, глубокий и голодный. Сэм удивился и разорвал поцелуй спустя мгновение. Они оба были грязными и уставшими и находились на виду. — Остальные… Пальцы Фродо зарылись в кудри Сэма. Его лицо было очень близко, а щеки пылали. — Мне все равно. Мне все равно, — он поцеловал Сэма снова и потянул за пуговицу на его рубашке. — Я хочу хотя бы недолго не думать о них. О чем-либо. Я просто хочу раствориться в тебе… Сэм оказался прижатым спиной к валуну. Он ощущал мягкие поцелуи на шее и руку, запутавшуюся в его волосах, и не смог сдержать тихий звук, который — он надеялся — не был слышен за журчанием источника. Фродо чуть отстранился, только чтобы снять с Сэма рубашку. В вечернем воздухе было зябко, и скала под ними была жесткой, но никому из них не было до этого дела. — Свою тоже снимай, — сказал Сэм. — Чтобы по справедливости. Фродо улыбнулся и скинул с себя жилетку и рубашку. В закатных лучах кольчуга светилась золотом и делала его похожим на воина из легенды. Фродо потянулся снять ее тоже, но Сэм остановил его. — Она мне нравится, — сказал он, краснея из-за смущения. Но Фродо его понял. Он забрался Сэму на колени, взял его лицо в ладони и втянул его в поцелуй. Сэм растаял — его усталость мгновенно испарилась, уступая место удовольствию. Он подставил лицо заходящему солнцу, яркие пятна запрыгали перед его закрытыми глазами. Чужие руки касались его твердо и уверенно, и Сэм не знал, что насчет Фродо, но сам он вскоре оказался неспособен думать о чем-либо. Они оставались возле источника, пока совсем не стемнело. Неподалеку потрескивал костер, и было слышно, как Леголас тихо поет по-эльфийски. Фродо лежал на коленях Сэма, и тот нежно прочесывал его волосы своей рукой. Его глаза были закрыты, и ресницы отбрасывали на щеки слабые тени в свете луны. — Я бы хотел, чтобы мы могли остаться здесь, — мечтательно признался Сэм. Фродо приоткрыл один глаз. — Ты не хочешь возвращаться к костру? Я начинаю замерзать. — Я не это имел в виду, — ответил Сэм, озираясь вокруг будто в поиске правильных слов. — Я бы хотел, чтобы мы могли просто остановить время и навсегда остаться в этом мгновении. Только ты и я и никого больше. И никакого похода. Фродо слабо кивнул, уткнувшись в его ноги. — Я тоже. Кое-что, о чем Сэм думал раньше, снова пришло ему в голову. — Ты скажешь мне, если снова будешь волноваться насчет чего-нибудь, как насчет Мории? Я хочу быть готовым, чтобы защитить тебя. Фродо лениво поднялся и потянулся за своей одеждой. — Скажу. Прости, что я не сделал этого раньше. Но… это плохо, что мне нравится видеть тебя счастливым? Это похоже на… — он огляделся вокруг и остановил взгляд на небе, где висела бледная почти полная луна. — Это похоже на луну, которая не светит сама, но может отражать свет солнца. Я становлюсь счастливым, когда ты счастлив. Внутри Сэма боролись несколько стремлений, но он выбрал промолчать и помочь Фродо подняться. — Значит, в этой истории я солнце? Миленько, Фродо Бэггинс, очень миленько. Фродо рассмеялся, и Сэму тут же стало хорошо. — Возможно, ты будешь прав, и все будет ужасно и нам просто придется пройти через это, чтобы выйти на той стороне. А возможно, прав окажусь я, и мы замечательно проведем время с гномами. — Я надеюсь, что прав будешь ты, — сказал Фродо и взял его за руку, и они вернулись к костру.

***

Фродо был прав. Что-то ужасное случилось в Мории. Сэм старался не смотреть на тела. Он никогда прежде не видел скелеты, и ему казалось варварством, что они просто валялись на полу тут и там. Они попытались уйти оттуда, но что-то схватило Фродо — какая-то жуткая тварь с щупальцами, которая жила в озере возле Врат Мории. Сэм только сегодня повесил свой меч на ремень, чтобы привыкнуть к его весу, и он не понял, как меч оказался в его руках, он пришел в себя, только когда уже вовсю кромсал щупальце, которое обвилось вокруг лодыжки Фродо. Это было почти как рубить дрова, но от того, как расходилась под лезвием плоть и брызгала мерзкая кровь, к горлу подкатывала тошнота. Люди обнажили мечи и кинулись на эту тварь, и Леголас стрелял в нее из лука, пока она наконец не бросила Фродо. Они поспешили укрыться в копях, и тварь обрушила за ними проход в своих смертных мучениях. Было темно и нечем дышать от пыли, и Сэм поковылял наугад — сухие кости хрустели у него под ногами, — пока не нашел Фродо, дрожащего и мокрого насквозь. Сэм обернул вокруг него свои руки и постарался не плакать. — Почему это всегда ты? — спросил он, пока Гэндальф наколдовывал свет и обследовал, что их окружало. — Это не должен всегда быть ты… Фродо не ответил.

***

У них не осталось иного выбора, кроме как идти через копи. Сэм был уверен, что в свое время они были великолепны, но сейчас он не питал сильных чувств к утопающим в полумраке сводам, каменной резьбе и головокружительным шахтам, сверкающим митрилом и драгоценными камнями, уходящим так глубоко, что никакой свет не достигал их дна. Мория пахла затхлостью, как зимняя одежда, когда достаешь ее из чулана, только в сто раз хуже. Сэм просто хотел добраться на другую сторону как можно скорее. Отряд двигался тихо — всем было ясно, что что-то убило всех этих гномов и что это что-то, вполне вероятно, все еще таилось где-то в темноте. Больше не было никаких песен и только маленькие костры. Гэндальф почти все время казался ушедшим глубоко внутрь себя, хотя однажды Сэм поймал на себе его любопытный, изучающий взгляд. Фродо все время был уставшим, и кольцо, похоже, стало особенно тяжелым здесь. Когда они шли, он почти всегда держался рядом с Сэмом. Когда они останавливались, он сворачивался на коленях у Сэма и закрывал глаза, хотя Сэм не думал, что он на самом деле много спал. На четвертую ночь они разбили лагерь в маленькой пещере с резным входом и змеящимися по грубым каменным стенам блестящими венами минералов. Арагорн стоял в дозоре в коридоре. — Господин Сэмуайз, — позвал Гэндальф, кивая Сэму поверх небольшого костерка, который они сложили из сломанных бочек. — Могу я украсть минуту твоего времени? Сэм глянул вниз на свои колени, где Фродо, похоже, и в самом деле глубоко заснул, и осторожно высвободился, уложив голову Фродо на мешок. Он последовал за Гэндальфом дальше по коридору, пока они не остались один на один с затхлой темнотой Мории. Какое-то время Гэндальф молчал, и Сэм прочистил горло, гадая, не забыл ли волшебник о его присутствии. — Насколько я знаю, этого не случалось прежде, — наконец произнес Гэндальф, будто говоря с самим собой. — У Исильдура была жена, но ее не было с ним в Мордоре, когда он срубил его с руки Саурона. У Смеагола не было никого, кроме разве что Деагола, но даже если так, этого оказалось недостаточно, чтобы остановить его влияние. — Прошу прощения, — сказал Сэм, не узнав ни одного из прозвучавших имен. — Я вам точно здесь нужен? Ему было тревожно, и он хотел обратно к Фродо. Гэндальф повернулся к нему и окинул его оценивающим взглядом в слабом свете своего посоха. — Я не думаю, что кто-либо из предыдущих хранителей кольца был влюблен, — сказал он. — Поэтому я не могу предвидеть, какое влияние это может оказать. Но над этим стоит поразмыслить. — О, — только и смог сказать Сэм. — Вы думаете, он влюблен? В меня? Он никогда не говорил этого прямо… — Да, да, конечно, он влюблен, — нетерпеливо ответил Гэндальф. — И тут возникает вопрос. Будет ли твоя любовь защищать его от разрушающего влияния кольца? Или будет ли кольцо использовать эту любовь, чтобы шептать громче в ушах Фродо? Сэм глупо моргнул глазами. Он не имел об этом ни малейшего представления. — Кольцо питается желанием, — продолжил рассуждать Гэндальф. — Оно обещает хранителю достичь желаемого, чем бы оно ни было. Так что мы должны полагать, что наличие желания дало бы ему больше власти над Фродо. Сэм неловко покраснел и посмотрел вниз на свои пальцы. — Все это звучит очень неправильно, когда вы формулируете это так. Гэндальф проигнорировал его. — Но потом. Кольцо пожирает разум, крадет воспоминания и личность, заменяя их из всепоглощающей одержимостью. По крайней мере, для слабых смертных это так. — Фродо не слабый, — пробормотал Сэм. Гэндальф посмотрел на него, словно он совсем забыл, что Сэм был здесь, и слегка посмеялся. — Возможно. Хоббиты куда крепче, чем кто-либо думает о них. Но, Сэм, если ты останешься с Фродо… — Я останусь, — перебил Сэм. — Да. Да, я думаю, так будет лучше, несмотря на риск. Тебе придется помогать ему держаться за себя. Помнить, откуда он, что он любит и кто он. Наш Фродо силен, но кольцо сильнее. Оно уже достигло его разума, — Гэндальф тяжело вздохнул. — Он может… измениться, Сэмуайз. Ты должен быть готов к этому. Я думаю, ты будешь нужен ему очень сильно, прежде чем все закончится. Сэм смотрел в темноту и думал об воровстве воспоминаний и разрушении личности, и что-то холодное закралось в его сердце. Прежде чем он сумел правильно подобрать и соединить воедино слова, они сами вырвались из него наружу: — Простите мне мою откровенность, сэр, но все говорят, что вы самый мудрый во всем Средиземье, Фродо и мистер Бильбо доверяют вам и отзываются о вас так хорошо, но я не понимаю, как все это может быть правдой, когда вы просто взяли и взвалили на него эту чудовищную ношу. Его руки сами собой сжались в кулаки. Ему показалось, что в Гэндальфе вдруг выросло что-то большое и темное, как грозовые тучи, и Сэм внезапно вспомнил, что он вообще-то разговаривал с волшебником, у которого были магические силы, и не смог сдержать слабую дрожь. Однако когда Гэндальф наконец посмотрел на него, выражение его лица было всего лишь печальным. — Это мой величайший грех, — признался Гэндальф. — Я жил очень долго и совершил много деяний, о которых теперь сожалею. Он склонил голову к своему посоху. Сэм не знал, что сказать. Какое-то время они стояли так, в тишине. — Я совсем не храбрый, или умный, или сильный, — наконец сказал Сэм тихо. Его злость ушла, оставив после себя лишь пустое беспокойство. — Но Фродо… он заставляет меня хотеть быть таким. Настолько, насколько я могу. Так что я буду стараться изо всех моих сил, сэр. Гэндальф опустился на колени, чтобы они были на одном уровне, и Сэм посмотрел в его странные светлые глаза, похожие на две далекие звезды. — Нет совершенно никакого смысла развивать эти высокие качества, — сказал волшебник. — Если они не служат другим. Эти слова еще долго звучали в голове Сэма, потому что на следующий день Гэндальф погиб.

***

Много чего случилось в этот день. На них напали гоблины — они наконец встретились с этим ужасным зверьем, которое перебило всех гномов. Сэм поначалу забыл про свой меч и треснул парочку из них сковородкой, что на самом деле было довольно эффективно. Но гоблины привели с собой пещерного тролля — огромную страшную тварь, воняющую прокисшим молоком, которая точно так же, как и тварь из воды, направилась прямиком к Фродо. Тролль ткнул его копьем размером с фонарный столб, и на еще одно из тех ужасных мгновений на Заветри круговерть битвы замедлилась до скорости улитки и Сэм думал, что Фродо был убит. Но митриловая кольчуга отразила клинок и за это начала нравится Сэму еще больше. У Фродо будет неприятный синяк на ребрах, но он быстро поднялся и смог идти — и это было очень кстати, потому что все больше гоблинов сыпалось из каждой расщелины. Это должно было вызвать у Сэма отчаяние, должно было заставить его упасть на землю, съежиться и сдаться, но он был нужен Фродо и у него не было времени бояться. Все, что они теперь могли, это беспорядочно бежать через копи — Гэндальф обещал, что выход был близко, — пока гоблинская ругань и крики эхом раздавались вокруг них. А потом гоблины вдруг бросились врассыпную, воздух стал горячим и стало трудно дышать, и что-то красное, как зарево пожара, отсвечивало на стенах дальних залов. Они перебежали мост, Сэм следил, чтобы Фродо был впереди — если больше никто, то он должен был выбраться отсюда живым. И наконец Гэндальф встал против этого — того, что гнало их из залов, того, чего боялись гоблины. Это был демон. Сэм не мог смотреть на него — настолько это было горячо, так горячо, что ему казалось, что его глаза высыхают и сморщиваются, так горячо, что он ощущал, как трескаются его губы. Он ревел, как тысяча печей, и со скрежетом раздираемого металла обнажил свой тлеющий клинок длиной с рост Арагорна. И Гэндальф стоял против него со своим мечом и посохом и глазами, как далекие звезды, и Сэм спрятал свое лицо, потому не мог смотреть. Они вывалились наружу под стальное небо, моргали глазами и глотали холодный свежий воздух. Но Гэндальфа с ними не было. Гэндальф пал.

***

Сэм дошатался до Фродо, который слепо смотрел перед собой широко распахнутыми глазами. Который кричал так, будто из него вырвали сердце. — Фродо, — сказал он хрипло, смаргивая слезы, и потянул его в свои объятия. Если Сэм мог просто обнимать его, если он мог просто оберегать его, то по крайней мере хотя бы одно единственное на свете было в порядке. Но Фродо покачал головой, отстранил его в сторону и снял с себя его руки. Сэм не понял. — Прекрати, — сказал Фродо — или скорее выдохнул, как будто он умирал. — Сэм, я должен подумать. Дай мне подумать. И он побрел прочь по твердой черной скале. Сэм осел на землю и наконец позволил себе заплакать по-настоящему. Он бы никогда не ослушался Фродо, но ему было страшно и одиноко. И только мысль о том, что сказал ему Гэндальф, заставила его подняться на ноги, когда Арагорн приказал ему это. Только это заставило его снова идти, переставлять свои больные и разбитые ноги в любом направлении, которое вело прочь от этих проклятых шахт. Только это заставляло его продолжать держаться, когда Фродо не смотрел на него и не говорил с ним. Фродо смотрел строго вперед, холодный и бледный как статуя, с глазами полными ужаса. Ты будешь нужен ему очень сильно, прежде чем все закончится.