Боль и нежность

Крошечный Клифф едет на шее у большого, сильного, добродушного мужчины. А рядом идет и смеется цветущая молодая женщина… Он вдруг понимает, кто эти люди. Самые родные для него люди… Этот сон — да, сейчас Клифф уже осознаёт, что спит и видит сон — не порождение фантазии. Это было. На самом деле было. Только стерлось из его памяти на шесть десятков лет. И вдруг вернулось. Неужели чудеса всё-таки бывают? Наверное, да. Вот лежит, уткнувшись лбом в плечо обессиленной, дремлющей пока что седой женщины, бывший каскадер Клифф Бут, который чуть ли не всю сознательную жизнь прятал свои слабости от людей — даже от лучшего друга Рика. Лежит и тихо-тихо льет во сне слезы. Слезы, которые выворачивают душу наизнанку, но эту боль можно терпеть. Потому что с души смывается многослойная грязь, копившаяся там десятками лет. И ты чувствуешь себя рожденным заново. Маленьким и беззащитным. Но бесконечно согретым драгоценными воспоминаниями, которые вдруг окутали, обняли тебя… Мама и папа. Теперь он вспомнил их. На короткий миг, но встретился с ними… Разве чудес не бывает? Клифф убеждал себя в этом всю жизнь. Бог, сказки и чудеса — это для детей и слабоумных… Но вот он — снова ребенок. И папа — большой, радостный, добрый — несет его куда-то в неизвестные дали. А рядом не смолкает мягкий, серебристый, чудесный мамин голос. Только бы Чудо не заканчивалось, не обрывалось… Но, как известно, всё имеет свой конец. Сон закончился. Вернее, Клиффа вырвали из животворящей Сказки негромкие, но страшные звуки. Плач беззащитного существа, испытывающего невыносимую боль… — Мелисса! Что… что с тобой? Проглотив горькую слезу и подавив невольное всхлипывание, он впился взглядом в безумные от боли глаза несчастной. — Где болит? Я скорую вызову. Только скажи, что с тобой… — Ноги… — выдавила из себя Мелисса. — Судо-ро-га! Минут через пять — когда Клифф неумело, но помассировал худющие коричневые ноги до колен, и судороги отступили — выяснилось, что бывает у нее такое часто: проснешься, ноги вытянешь — и как сведет обе сразу… — А ты лекарство какое-то пьешь от судорог? Мелисса едва заметно кивнула, бессильно прикрыв глаза. — Сейчас принесу бумажку — напишешь название. И если еще что-то нужно — скажи сразу… Ты есть хочешь? А то в холодильнике у меня не особо-то еда водится — надо купить… Она открыла было рот, чтобы ответить. Но тут же сжала губы и зажмурилась. — Что такое? Но в следующий миг до него дошло. Страх… — Чего ты боишься? — прошептал он, стараясь как можно меньше пугать ее. — Эй… Посмотри на меня… Измученные серо-зеленые глаза несмело открылись. — Я… хочу есть… но вырвать могу. — Ты не думай, что я какую-то дрянь принесу из фастфуда. Что скажешь — то куплю… — У меня… токсикоз… — Что? — оторопело уставился на нее Клифф. Он что-то путает, или токсикоз бывает у беременных? — Срок еще маленький… — еле слышно ответила Мелисса. — Я не могу есть… Почти всегда назад выдаю. Так вот почему она такая тощая… Но… — Как… такое возможно? Ты же… — Тот урод… даже на такую позарился, — зажмурившись, повернула она голову. — Я его просила… молила… а он не пожалел. — Но… я в том смысле… Сколько тебе лет? — Сорок один… Сорок один. А выглядит на шестьдесят… Сколько же надо было мучиться… А поседела она когда? Наверное, после того изнасилования… Два слабейших существа, которые отчаянно нуждаются в его помощи… Да, цыганка не преувеличивала: в ее даре сомневаться не следует. — Выдашь назад — я уберу, — отрывисто сказал он. — Не бойся. И вообще ни о чем плохом не думай. Скажи всё, что тебе сейчас нужно. Я минут за десять обернусь… Нужно оказалось много: лекарство от судорог, успокоительное, затычки для ушей, гречневая крупа и сливочное масло. Клифф, конечно же, набрал в супермаркете еще кое-каких продуктов — небось, не пропадут в холодильнике. Вернувшись, он застал Мелиссу тщетно пытающейся встать с кровати. И мысленно выругал себя по меньшей мере десятком отборных ругательств. Не мог он, что ли, догадаться, что ей в уборную надо? Догадка оказалась правильной. Вот только в этот раз Мелисса не позволила ему снять с нее одеяло. — Держи, — поспешно протянул он ей чистую футболку. — На тебе как платье будет… Давай помогу — ты сама полчаса провозишься… Помочь она всё-таки позволила — видно, желание посетить уборную пересилило страх. Когда же Клифф принес ее на руках обратно в постель — в полном изнеможении закрыла глаза и откинулась на подушку. — Уснешь? — тихо спросил он. — Мы же… ты же всего часа три или четыре поспала. — Нет, не усну… Есть хочется… Первый раз в жизни варить кашу — дело хлопотное и занимающее уйму времени. К тому же неизвестно, можно ли будет эту кашу есть… Как хорошо, что он и масло купил, и свежий белый хлеб… Кормить Мелиссу пришлось, как совсем маленького ребенка — такого, каким Клифф совсем недавно побывал в чудесном сне-воспоминании. — Ничего не бойся, — забрав тарелку, погладил он мягкие, раньше времени поседевшие волосы. — Что-то еще хочешь? — Чаю… — С сахаром? — Ага… Надо же — и то, и другое он догадался купить… Как там его, этот чай, заваривают-то…

* * *

Совершив не один героический подвиг, а именно — удачно заварив чай и довольно сносно приготовив гречневую кашу с маслом — Клифф терпеливо накормил Мелиссу. Хлеб с маслом, как она сказала, вроде бы прижился в желудке. Вот и хорошо… Может, и с кашей всё обойдется. А если нет… ну какая сволочь будет сердиться на беременную женщину, которая к тому же не в состоянии сама дойти до ванной? Разве что какой-нибудь урод под наркотой… Но нет — он лучше сдохнет, чем еще раз даже взглянет на эту дрянь… И с пьянством пора завязывать. Ну, то есть пока Мелисса здесь… Да, после ее ухода он вновь запьет. И к цыганке не ходи. Сейчас-то об одиночестве думать просто некогда — только успевай поворачиваться. Хотя… не отступило ли оно, одиночество, неизвестно куда? Но это же только на время… Наевшись, выпив успокоительное и заткнув уши новенькими берушами, Мелисса, судя по размеренному дыханию, заснула. И Клифф, тряхнув головой, чтобы отогнать гнусные мысли об одиночестве и запоях, тихонько лег рядом с ней. Точнее, с ее верным другом — серым плюшевым котом. Который, впрочем, нисколько не помешал ему снова уткнуться лбом в тощее, закрытое его футболкой плечо…