я была маленькая и дерзкая, а вас все считали гением
и столько лет подряд я знала лишь ваше имя
а теперь закрываю глаза, и кисти вас чертят из линий
и по ночам волны подходят так близко к порогу
Голубого дома. океан забирает мои картины
♫ Alai Oli — Фрида
Они поселились в трехэтажном особняке, белостенном, напоминающим сказочную крепость, и главное — на берегу моря. Такого царского подарка от судьбы Эсси не ожидала, мгновенно влюбившись в особняк, окружающие его пейзажи и даже съемочную группу, следующую за ними практически всюду и просящую считать их нематериальными объектами вроде приложения к камерам, столь же неодушевленными. То, что кастинг еще не закончился, тоже не заставило Эсси расстроиться — если ей не повезет и она вылетит, не сможет омрачить целую неделю, заполненную исключительно пением и прогулками у моря. Идеальный отпуск, земной рай, не бывает ничего лучше. Размеры особняка позволяли поселить каждого участника в отдельной комнате, но так было бы менее интересно, поэтому Эсси достались две соседки — Ренфри и Шани. Ренфри носила короткую стрижку и красила волосы в розовый, но на этом элементы гламура в ее образе заканчивались — Ренфри предпочитала стиль панк, наряжалась в кожаные куртки, шипастые чокеры, ботинки на тяжелой подошве и цепи, играющие роль ожерелий. Пела она тоже в жанре панк-рока, и ее голос чрезвычайно подходил этим мелодиям и словам. С Эсси Ренфри поладила моментально; при встрече сразу заявила, что главное правило комфортного сосуществования с ней в одном помещении заключается в самом легком, но одновременно невероятно сложном действии, а точнее, бездействии: «не люби мне мозг». Эсси возразила, что иногда у нее бывают неконтролируемые приступы любви к чужим мозгам, и Ренфри хрипло расхохоталась, махнув рукой с ногтями, выкрашенными в черный цвет. Начало было положено. Шани была полной противоположностью Ренфри — типичной главной героиней любовных романов, этакой Джейн Эйр, не возвратившейся к Рочестеру. В репертуар Шани входили исключительно печальные протяжные и лирические треки без энергичных ноток. Одевалась она, впрочем, обыкновенно — на сцене выступала в длинном платье, напоминая средневековую принцессу, но в обычной жизни носила джинсы и футболки, как все нормальные люди, включая Эсси. С Шани поладить тоже оказалось просто — даже без условий, ограничились вежливым приветствием. Им не часто докучали съемками вне сцены, записали только одно интервью, отрывки из которого должны были показывать перед началом выступления в прямых эфирах. Проделывали так со всеми; Эсси поймала себя на сочувствии к операторам, чей труд обречен пропасть даром — на эфиры допустят не всех. Девять солистов и три группы, в то время, как их было… больше. Эсси не хотела считать. На втором этапе кастинга они, помимо прочего, должны были узнать имя своего тренера и команду, куда их распределят, что было не менее волнительно.***
— Хотела бы я к Геральту, — мечтательно вздохнула Ренфри. Она лежала на полу, закинув ноги на кровать — утверждала, что именно в такой позе к ней приходят лучшие идеи. Песни Ренфри не сочиняла, выбирая для исполнения уже существующие, но была «неплохой», по своим же словам, татуировщицей. Когда Ренфри закатала рукав водолазки и продемонстрировала собственноручно набитую себе же тату в виде обвивающей предплечье и глотающей свой хвост змеи, Эсси решила, что все великие мастера страдают патологической скромностью. — О да, Геральт, — так же мечтательно протянула Шани, сидящая на своей кровати, подтянув колени к груди. — Уверена, все девушки хотят в его команду. — А вот и не все, — разрушила их иллюзии Эсси. Она сидела на подоконнике (чудом успела занять кровать у окна) и краем глаза наблюдала за морем, вид на которое отсюда открывался прекрасный. Что такого все девушки нашли в Геральте — Эсси не понимала. Или понимала, но не разделяла всеобщее восхищение брутальными альфа-самцами — возможно, Геральт таким не был, но образ ему создали именно такой. Суровый волк-одиночка, несущийся вдаль на байке, не способный любить и потому появляется острое желание научить его этому, приручить и не пустить на волю. Эсси писала о таких героях не раз, но сама выбрала бы кого-то другого — не в спутники жизни, но в качестве краша или сексуальной фантазии. — То есть, тебе не нравится Геральт? — ахнула Шани. — Нет, нравится, конечно. Он профессионал, мастер своего дела, но он не в моем вкусе. — А кто тогда тебе нравится? — сощурилась Ренфри. — Если не Геральт? Лютик? Трисс? Йеннифэр? С кем из них ты бы переспала? Не парься, я не крыса. — В шоу талантов нет крыс, — дотошно заметила Шани. — Тем более можно не бояться, а если они поставили в наших комнатах скрытые камеры — я у них половину шоу отсужу, — Ренфри пошевелила пальцами ног. Педикюр у нее тоже был черный. — Мой дядя — очень хороший прокурор. Эсси задумалась. Меньше всего ее волновала вероятность, что кто-то узнает о ее сексуальных фантазиях по отношению к жюри — наоборот, это добавило бы ей интереса зрителей; любой пиар хорош, хуже всего для артиста любого жанра — забвение. Но кто из жюри привлекает ее? Трисс и Йеннифэр Эсси отмела почти сразу — хотя те были великолепными женщинами, у нее была другая ориентация. Лютик… Он был ее кумиром, как певец. Она восхищалась его голосом, харизмой и артистичностью, его умением сохранять баланс между мужественностью и изяществом, его обаянием и поэтическим талантом — все свои песни Лютик сочинял сам. Но как о мужчине, Эсси о нем не думала. До сих пор. Хотела бы она переспать с Лютиком? У него наверняка очень чуткие руки, и он прекрасно знает, где касаться, чтобы играть на женщине, как на музыкальном инструменте. И губы у него должны быть горячими и сухими, а поцелуи — нежными. И, если он снимет рубашку, то продемонстрирует рельефные мышцы не хуже, чем у Геральта, с той разницей, что тип фигуры Геральта сравним с Гераклом, а Лютика — с Аполлоном. Не в меру живое воображение Эсси услужливо нарисовало ей картинку, где обнаженный бард ласкает ее тело — также лишенное одежды. Руки, губы… и язык, и… К щекам прилил румянец. — О ком замечталась? — спросила Ренфри. — О Трисс? Не советую, Трисс — мой краш. На самом деле даже больше, чем Геральт. — Ты по девочкам? — расширила глаза Шани. Так испуганно, что Ренфри хохотнула: — Не бойся, не стану тебя насиловать, ты не в моем вкусе. Я предпочитаю рыжих, зеленоглазых и… хм, более… пышных, — взгляд Ренфри остановился на небольшой груди Шани. Та покраснела и закрылась руками, вызвав у Ренфри еще один смешок. — Я переспала бы с Лютиком! — громко проговорила Эсси в надежде, что не камеры, но хоть жучок им поставили. Скандал в начале карьеры — прекрасный способ ее построить. — Неплохо, — одобрила Ренфри. — Но мы пришли сюда не за этим, — строго сказала Шани.***
Второй тур проходил на берегу моря, и, узнав это, Эсси окончательно преисполнилась веры в успех — как она может петь плохо, если аккомпанирует море? Но остальные нервничали; пока съемочная группа проводила последние подготовки, певцы заламывали руки, утирали слезы и глотали транквилизаторы. Ренфри предложила Эсси таблетку прозака, но Эсси отказалась — она не ощущала ни капли беспокойства, и таблетка досталась Шани. Началось все с приветствия, которое должна была произнести ведущая проекта — Калантэ Рианнон, известная светская львица, чью насыщенную личную жизнь обсуждали все глянцевые журналы. В элегантном зеленом платье и с волосами, заплетенными в косу вокруг головы, она выглядела величественно и торжественно, почти как королева — но сбилась на слове, засмеялась — пришлось переснимать. Со второго раза вышло идеально, и камера сфокусировалась на судьях, по очереди выходящих из особняка походкой только что спасших мир супергероев. Каждый сказал что-то, и наконец начался кастинг. До этого они тянули номерки — Эсси достался из середины. Обычно это ее расстраивало: она любила быть в числе последних, в крайнем случае первых, но посередине, когда впечатления от выступлений превращаются в надоевшую череду декораций, и следом будет еще много выступлений… смешаться с ними — стать серостью. Ренфри не изменила своим традициям и спела Nirvana — Smells like little spirit, получив четыре «да», по мнению Эсси, полностью заслуженно. У Ренфри был идеальный тембр рок-вокалистки. Шани тоже не отступила от своего первоначального стиля, исполнив Jo Dassin — A toi. Ее голос, звонкий, сильный, чистый, почти оперный, звучал завораживающе волшебно, но «да» она получила три, сбившись с нескольких нот. Кроме них, Эсси понравилось выступление Шъееназ и Эитнэ, девичьего дуэта под названием «Aen Seidhe», импозантного мужчины средних лет по имени Регис и рыжего веселого Эскеля. А Агловаль — совершенно не понравился; как вокалист, он был неплох, но его манера вести себя, словно он уже стал секс-символом и кумиром женщин, бесила до зубовного скрежета. Наконец пришла очередь Эсси. Сцену не предусматривали. Никакой сцены, только площадка, окруженная зрителями и камерами, но отсюда было видно море и этого было достаточно, чтобы Эсси забыла обо всех камерах. Она остановилась по центру площадки, сняла гитару с плеча, взяла в руки. Мотнула головой на немой вопрос звукооператора — «что с фонограммой?» Никакой фонограммы, только усилители звука, как в первый раз. Эсси готовилась, разучивала песню в студии, довела ее до идеала — но вдруг в голову пришла совсем другая песня. Это был риск и она это понимала. Гораздо лучше было бы исполнить трек, в котором риск ошибок сведен к минимуму. Но душа кричала, что если Эсси не споет именно эту песню — будет настоящей дурой. Душе невозможно было доказать, что на музыкальных конкурсах важно немного другое. Что ж, решила Эсси, если не получится, то у нее по крайней мере была эта неделя песен и моря. А если получится… Она тронула струны. Посмотрела на Лютика — то, что пришло ей в голову, было о нем. С первого до последнего слова — о нем, но понять этого он не мог и не должен был. Эсси сама еще две минуты назад не понимала, что когда-то сочинила песню не о любви Диего Ривера и Фриды Кало. Сочинила, но ни разу не пела — даже наедине с собой. Теперь время пришло. — Я видела ваши фрески на стенах, товарищ Ривера… Лютик вздрогнул. Распахнул глаза — когда Эсси занималась в студии, он не отказывал себе в маленьком превышении полномочий и подслушивал. Тогда он был совершенно очарован, но Эсси пела другую песню… не менее чудесную, но другую. Почему она передумала? Она же не репетировала! Если она собьется… Лютик нервно хрустнул пальцами. Он протащил бы Эсси дальше в любом случае, но все равно не хотелось, чтобы его жемчужина была неидеальной. — Я была маленькая и дерзкая, а вас все считали гением… Ренфри и Шани переглянулись — они все поняли. Эсси смотрела на полоску моря вдали, чтобы не закрывать глаза. Представляла себе Фриду, лежащую в постели и рисующую лицо Диего — между ним и Лютиком было нечто общее. Талант, популярность, любовь женщин. Между Эсси и Фридой общего не было ничего — кроме разницы в возрасте с интересующим их мужчиной. — И столько лет подряд я знала лишь ваше имя… Лютик. Юлиан Альфред Панкрац де Леттенхоф. Лютик. — Невероятно, — одними губами сказала Трисс. Лютик кивнул — невероятно. Чистота голоса, легкость исполнения, правильность вкупе с оригинальностью — здесь не было равных Эсси. Не будь происходящее шоу, они бы отдали ей главный приз и отправили всех остальных домой — но в шоу также большую роль играли голоса зрителей, даже бо́льшую, чем голоса судей, а зрители между Эсси и, например, Агловалем, выберут второго, зрителям наплевать на качество, зрители — зрительницы! — ценят симпатичную мордашку, а не голос и песни о любви художников, живших в начале двадцатого века. Вряд ли большинство целевой аудитории шоу вообще знали их имена. — И по ночам волны подходят так близко к порогу Голубого дома… Лютик закрыл глаза, качаясь на волнах ее голоса. Ей вновь удалось это — удалось одним голосом, музыкой и сочетаниями слов перенести его в иную реальность. Он видел эти стены и коридоры, подставленные лунному свету флаги и паруса, голубой дом посреди океана… Видел маленькую женщину, рисующую мужское лицо: «я умею любить, Диего». «Мне уже никто не поможет, Диего». Грустная песня, светлая песня, полная образов, полная чувств, от первой до последней ноты правильная, но не той академической скучной правильностью, от которой сводило скулы. Эсси вносила в известную Лютику музыку нечто новое, живое, настоящее, при этом не взывая к темам бунта, наркотиков и секса. Эсси создавала эстетику. Ее голос чертил линии не хуже кистей Фриды Кало. — Да! — выдохнул Лютик, когда песня закончилась. Трисс засмеялась, аплодируя — смеялась не над Эсси, над Лютиком, над его ошарашенным лицом. — У вас четыре «да», — сказала Йеннифэр. — Вы проходите дальше. Шани проводила Эсси завистливым взглядом.***
После окончания кастинга судьи собрались в скрытой от камер комнате — совещаться, кому какая группа выпадет на этот раз. Для зрителей это было представлено неким таинством, для участников — тоже, но если кто-то думал, что решено все заранее и жюри пускают публике пыль в глаза, то ошибался; они действительно еще не определились, ни как распределить певцов, ни кто именно будет куратором распределенных. Ясно было одно: в этом году деление шло на девушек, парней, группы и «тридцать плюс». Последнее попахивало дискриминацией по возрасту, но иначе на четыре не поделить; в прошлый раз сложилось так, что три участника, наоборот, попались моложе восемнадцати. В этот — троим было уже под сорок. — Мне Эсси, — непререкаемым тоном потребовал Лютик, падая в кресло. — Неважно, кто еще будет к ней прилагаться. — Ты уже работал с девушками, — напомнила Йеннифэр. — Тем виднее, что мы используем принцип рандома, а не стараемся избежать повторений, — парировал Лютик. — Фортуна решила, что я снова наставник девушек. Или я работаю с Эсси, или ни с кем. Трисс приподняла бровь. — Все настолько серьезно? — Вы ее видели, — упрямо нахмурился Лютик. — Она идеальна. — Она, конечно, правда прекрасно поет, — признал Геральт. — Но ты же в курсе, что крутить романы с участницами немного… — он неопределенно повел рукой. — Обвинят в харрасменте, оглянуться не успеешь. — Точно! — вдруг подпрыгнула Йен. — Я знаю! Знаю, какую закрутить интригу для зрителей! Мы взлетим на вершину рейтингов! Лютик, влюбись в Эсси! — Что? — хором переспросили остальные судьи. — Это же правда практически харрасмент, — сказала Трисс. — Мы все ей объясним, — отмахнулась Йеннифэр. — Скажем, что это игра ради привлечения внимания, ей самой же на пользу. — А если она и правда… — замялся Лютик. — Не хочу показаться высокомерным, но вдруг она решит, что я хороший актер и влюбится по-настоящему? — Это твоя забота — провести расстояние, — отрезала Йен. — Показательно флиртовать будешь на камеру. Тем более, кто сказал, что у вас будет счастливая взаимная любовь? По сценарию Эсси должна тебя отвергать. Образ безнадежно влюбленного судьи… При популярности Лютика среди женщин… — она мечтательно сощурилась, чуть ли не облизываясь, как сытая кошка. — Будем пускать короткие сцены с вами в каждом выпуске. Если Эсси не дойдет до финала — заранее отснимем варианты, как вы встречаетесь вне шоу, но случайно, чтобы у дотошных поборников справедливости не было повода подать на нас иск за сталкерство. Лучше всего одну сцену случайной встречи. Запустим в финале. Эсси откажет Лютику окончательно, публика разрыдается… И если она дойдет до финала, снимем, как отказывает за кулисами. Судя по ее поведению, у девочки есть актерский талант. Лютик потер затылок. Нарвался — спорить с Йеннифэр было бесполезно, она уже все решила и нарисовала себе идеальную картинку. Значит, придется сыграть безнадежно влюбленного, и поставить Эсси в роль femme fatale, и постараться не допустить возникновения настоящего чувства — ни у нее, ни у себя. Неизвестно, что сложнее. — Тогда у Лютика девушки, — напомнил всем об истинной причине их совещания Геральт, — Эсси, и… Ренфри с Шани? — Выходит, так, — кивнула Йен. — Остаются парни, группы и старперы, — ей самой недавно исполнилось тридцать три, но произносить «старперы» и «малявки» было короче, чем «тридцать пять плюс» и «до восемнадцати». — Мне старперов, — решительно сказал Геральт. — Это, получается, Весемир, Регис и Вильгефорц? — Да, и все эти старперы только на пару лет старше тебя, — съязвила Трисс. Самая младшая из четверки, она часто шутила по поводу возраста друзей. Геральт не ответил — только закатил глаза. — Трисс, тебе парней, — сказала Йен. — Мне группы. — С чего вдруг ты такая добрая? — насторожилась Трисс. — Парни — это у нас… Эскель, Ламберт и Агловаль? Поверить не могу, что ты просто так мне их отдаешь, среди них может быть победитель! — Под твоим руководством — вряд ли, — ехидно оскалилась Йен. — Но на самом деле, неужели ты еще не поняла? Важна зрелищность! Ты на фоне этих троих — точнее, они на твоем фоне — смотришься намного лучше. Твое амплуа отличается от моего. Я не хочу сказать, что я старая, — угрожающе добавила Йен, предвидя колкости. — Но посмотрим правде в глаза, ты младше меня. Поэтому мне больше идет быть уважаемой наставницей групп, а тебе — роль практикантки-учительницы в старших классах. — Забавно получается, — заметил Геральт. — Мы с Йеннифэр будем этакими великими гуру, а Лютик и Трисс — скорее лидерами молодежной группировки. — Именно! — подтвердила Йен. — Тогда решено. Ренфри, Шани и Эсси — с Лютиком, Весемир, Регис и Вильгефорц — с Геральтом, Эскель, Ламберт и Агловаль — с Трисс, «Aen Seidhe», «Czarodziejki» и «Scoia'tael» — со мной. Пора сообщить это на камеры, рекламная пауза заканчивается… Пошли!***
Дальше вместе с ней прошли шестнадцать человек, и с каждым Эсси успела познакомиться и составить о них собственное мнение. Эмиэль Регис был импозантным мужчиной тридцати семи лет, одевался в классическом стиле и чем-то напоминал образ стокеровского Дракулы, в том числе голосом: почему-то Эсси всегда думала, что легендарный вампир обладает лирическим баритоном. Вильгефорцу Роггеевену исполнилось сорок, и он тоже выбирал классику в одежде, но ничем не походил на Региса, и голос его был намного слабее. Тридцатипятилетний Весемир одевался, как байкер, в исполнении подражал Леннону, и не только казался, но на самом деле был хорошим парнем. Эскеля, чье лицо ничуть не портил шрам на щеке, Эсси отнесла в ту же категорию — хороших парней-рокеров, как и Ламберта, друга детства Эскеля, а Агловаля — в категорию заносчивых придурков. Куда отнести Исенгрима Фаоильтиарну, она не знала; с одной стороны, лидер группы «Scoia'tael» держался высокомерно и отстраненно, с другой — не рисовался, как Агловаль, и другие участники группы, Иорвет и Эхель, копировали манеры Фаоильтиарны, очевидно, равняясь на него. С девушками было проще: кроме уже знакомых Эсси Ренфри и Шани, в прямые эфиры попало всего пятеро: дуэт «Aen Seidhe» и трио «Czarodziejki». Кто был лидером в «Aen Seidhe» — оставалось загадкой. Жгучая брюнетка Шъееназ с мелодичным контральто и заметным акцентом и эксцентричная загадочная красящая волосы в зеленый Эитнэ с меццо-сопрано идеально уравновешивали и дополняли друг друга. В «Czarodziejki» лидировала Филиппа Эйльхарт, но если «Scoia'tael» без вопросов признавали главным Фаоильтиарну, то Тетра Гилкрест и Францеска Финдабаир соперничали с Филиппой за главенство. Своими основными соперниками Эсси сочла Региса, «Scoia'tael» и Агловаля. Она смотрела все выпуски шоу, и запомнила, что больше всего публика любит мужчин — красивых, сексуальных и оригинальных. Женщины побеждали реже. В этот раз среди участников, как назло, было много привлекательных парней… но ни один из них не пел собственные песни. Никто, кроме Эсси, и она должна была использовать свое преимущество по полной. Судьи появились перед ожидающими их на поляне певцами и операторами, выходя из дома походкой супергероев, спасших мир. Калантэ немного пошепталась с Йеннифэр и принялась зачитывать составы команд. Шани зажмурилась, скрестив пальцы. — Команда Лютика: Ренфри Крейден, Шани фон Гратц и Эсси Давен! — провозгласила Калантэ. Шани не сдержала разочарованного писка. Ренфри заулыбалась. Эсси опустила глаза — несказанное везение. Судьба за какие-то заслуги временно выбрала ее своей любимицей. В том, что она пройдет дальше, Эсси не сомневалась, но чтобы наставником был Лютик?***
— Значит, тебе нравятся художники-монументалисты? Найти Эсси оказалось проще простого; не обнаружив ее в особняке, Лютик пошел к морю, и не ошибся — девушка сидела на песке, скрестив ноги, и обнимала гитару. Бард сел рядом с ней, отмечая, что песок теплый. Хорошо, не простудится, простужаться певцам нельзя, певицам — тем более. — Скорее, мне нравятся интересные истории, — Эсси ничуть не удивило и не смутило появление судьи. Будто она только его и ждала. — А история Фриды и ее любви к Диего — интересная. Трагическая. Хотя и больная… Не думаю, что она на самом деле его любила. Она увлеклась, она любила свое увлечение им. Свою драму, свой образ несчастной героини… В идеале Фрида после первой же измены должна была послать Диего на все четыре стороны. — Но ты поешь не столько о Диего… — задумчиво сказал Лютик. Эсси вздрогнула — неужели понял? — Ты же именно об этом поешь, да? — продолжил он. — Об их расставании. «Прочь давай поплывем, Диего, в разные стороны, пока не поздно». И все описанное тобой от лица Фриды похоже на сон. На сон, который ей снился, в котором был Ривера, и где по ночам волны подходят так близко к порогу. Эсси медленно кивнула. — Почти… Я пою о том, что думает Фрида, умирая. Она осознает, что ее любовь была такой же болезнью, как все остальное, и так же не может от нее излечиться. Что ей не стать кем-то еще. Но она гордая, и ее боль становится светлой печалью. И этой девушке Лютик собирался предложить разыгрывать любовь на камеру?.. Ему стало мучительно стыдно. Почти так же, как Диего Ривера после измен Фриде. Не настолько, но… как можно запятнать нечто столь чистое? — Почему ты сменила песню? — спросил Лютик. Эсси пожала плечами. — В голову пришла эта. Вот и сменила. Я понимаю, что так нельзя, но иногда полагаюсь на интуицию. — Ничего, ты же пела эту песню раньше. — Нет. — Нет? Ни разу?.. — Лютик удивленно моргнул. — Только не говори, что сочинила ее сегодня. — Года три назад, — призналась Эсси. — Тогда я увлекалась художниками. Самыми разными стилями. Тоже пробовала рисовать, но не преуспела. И услышала про Фриду… а потом однажды вечером сочинила песню. Записала слова и ноты, а спела только сейчас. — Вау, — Лютик потер затылок. — Это… круто. Честно. У меня нет слов. — У меня тоже, — Эсси тихо рассмеялась. Ее смех прозвучал в унисон с плеском набежавшей на берег волны. — Я понятия не имею, что вам говорить. Как мне себя вести. Нет, подумал Лютик, только не это. Если Эсси угораздило влюбиться в него еще до шоу… будет очень-очень плохо. Для всех. Но Эсси имела в виду другое. — Я не безумная фанатка. Думаю, даже фанаткой себя не назову. Но… ваше творчество сильно на меня повлияло, и мне всегда хотелось вам подражать. «Столько лет подряд я знала лишь ваше имя». — А теперь я сижу с вами у моря и запросто болтаю о чепухе. И мы будем работать вместе. Я… как ученик, нашедший гуру, — хихикнула Эсси. — Знаете анекдоты про поиски учителя? — Я знаю такие анекдоты, — сказал Лютик, — что ты моментально перестанешь меня стесняться, когда их услышишь. Или наоборот, начнешь стесняться еще больше, но мне бы этого не хотелось. Если совсем честно, Эсси… Нет, не мог он ей это сказать. Не сейчас. Не здесь. Не так. — …если совсем честно, я тоже всех вас стесняюсь, — соврал Лютик. — Хотя уже был наставником, но каждый раз — как в первый. Думаю, мы с тобой сработаемся? Закат полыхал в небесах. Солнце опускалось в воду — невольно на ум приходили слова о море. Как на небе только и говорят, что о закате. — Сработаемся, — ответила Эсси. — Обязательно.