do makeup and be proud

«Скоро буду», — пообещал Римус, когда Сириус звонил ему сорок минут назад. Долго ли он добирался до дома Сириуса или нет — Римус не знал. С одной стороны путь от его собственного дома занимает не так много времени, какое уже прошло, а с другой — не все из него Римус потратил на дорогу. Но он кое-что подготовил для своего парня и был уверен, что такой сюрприз Сириусу понравится, поэтому Сириус не станет злиться или обижаться на него за «опоздание». Римус поднимался по лестнице, сам себе улыбаясь. Настроение было просто прекрасным. Хоть погода и не располагала для таких чрезмерно счастливых улыбок, он знал, что это не имеет никакого значения, пока он направляется на н-ую улицу, где его ждет его прекрасный, потрясающий друг. Наконец, переступив последнюю ступеньку, Римус постучал в дверь. Звонок, как обычно, не работал, но и то было хорошо: никаких лишних звонов в этой квартире не предвидится. По крайней мере, Римус на это надеялся. Дверь долго не открывали, но Римус знал, что это лишь потому, что Сириус сейчас наверняка варит самый лучший кофе и поэтому не может оторваться от дела, либо он не слышит стука из-за шума фена. А ключей у Римуса не было (и это даже не потому, что Сириус не хотел давать их ему — они были у всех Мародеров — а потому, что свои Римус оставил в квартире Сириуса еще вчера). Дверь резко распахнулась. — Прости, я даже волосы не досушил, — виновато пробормотал Сириус, не смотря на Римуса. — Всё хорошо, — ответил Римус, видя, как Сириус суетится. В такие моменты он был похож на Лили — только рыжих волос для полного сходства не хватало. Римус искренне не понимал, почему Сириус так старается наряжаться для него, ведь они прожили целых семь лет в одной комнате, когда учились в школе! А это значит, что Римус успел увидеть Сириуса и сонным с синяками под глазами, и лохматым после спортивных матчей — да какими он его только не видел. Как-то раз даже голым… Было и такое, когда Сириус возвращался в спальню Мародеров с синяками и кровью на лице после драк! В общем Римусу была непонятна эта его тяга к марафету. Но тем не менее Римус ценил это. Сириус красился и подбирал наряды для него. Это было приятно. То, как Сириус светился, ожидая его реакции, льстило Римусу, но он пока не был готов признаться в этом. Рядом с таким — нервничающим и смущенным Сириусом — всегда было тепло и уютно. Да и не то чтобы Сириус в любой другой момент не был олицетворением комфорта. И вот поэтому — потому что Римус по-настоящему ценил и любил Сириуса — сегодня он пришёл не совсем в обычном своём виде. Он очень надеялся, что Бродяга оценит это, что Бродяга улыбнётся ему. Римус уже успел снять уличные ботинки и переместиться от двери ближе к гостиной, но он ещё не вошёл в комнату. Сириус наконец поднял взгляд на лицо Римуса, чтобы поцеловать его в знак приветствия, но надо же было ему по пути взглянуть на чужие руки… Но не успел он ещё даже вытянуть губы, как на его лице появилось удивление. Вдруг его лицо поменяло выражение с какого-то недовольства и, может, даже грусти на ошеломление: его глаза округлились, а рот чуть приоткрылся. — Оу, — сказал он, — ты… Сириус медленно улыбнулся, осознавая увиденное. Ногти Римуса были длиннее его обычных ногтей, и цвет… — Вау… — выдохнул Сириус, лицо у него тут же сделалось такое уязвимое, будто бы он готов был расплакаться в ту же секунду. Римус надеялся, что это хороший знак. Хоть бы Сириус не расстроился ещё больше! Римус же не переживёт этого и будет вечно корить себя за этот дурацкий поступок. Сделал маникюр — вот, какой сюрприз подготовил Римус. Каждый ноготок был покрыт лаком, цветом, отличным от другого. Градиент: от синего до розового. Римус не знал, что такого креативного может придумать, поэтому решил остановиться на цветах своего флага. Ну или хотя бы отдалённо напоминающего его. Римус очень хотел искупить свою вину и посчитал, что сделать это может только так. — Прости, что отец вчера так отреагировал, — сказал он, смотря прямо на Сириуса, — он просто не был готов, — безуспешно пытался он оправдаться. Отец Римуса сказал, что ногти Сириуса «совсем не для мужчин» и поморщился. А Римус ничего не ответил против. Даже не попытался. Он и сам не понял, почему так ничего и не сказал. Вчера он был не в настроении. Он очень устал и не был до конца уверен в том, что делает. Но даже это не оправдывает того, что Римус просто не подумал о том, насколько ужасны были слова его отца. А ведь отец даже не знает, что они с Сириусом вместе. Каково было Сириусу?.. И вроде бы он промолчал, не стал спорить. Как и наказывал ему Римус. Споры никогда не симпатизировали Римусу, в отличие от Сириуса. И все вроде бы было замечательно. Но Сириус… Тогда до Римуса дошло, что Сириус расстроился… И он написал миллион сообщений, пытаясь извиниться. Сириус говорил, что не обиделся и что все в полном порядке, но Римус понимал: это не так. И вот сегодня он придумал сделать это. Он обзвонил все салоны красоты в попытках найти такой, где его обслужат сегодня же. — Я хотел сказать, что отец был неправ. Тебе очень идёт твой маникюр. И ты вправе делать со своими ногтями все, что захочешь. Я должен был ему об этом сказать. Наверное, Римус просто струсил, но его не волновала его трусость. В конце концов, его отец, который, как утверждают многие люди в Интернете, может стать причиной этому страху — трусливости. Римус сейчас думал только о грустной улыбке Сириуса. Что плохого в том, что Сириус или Римус сделали со своей частью тела то, что сами же захотели? Что плохого в том, что они нацепили на себя украшение? Римус экстремально много об этом думал в последние сутки. Плохо здесь только одно: не уважать выбор. Свой и чужой. — Ты не виноват, Лунатик, — ответил Сириус. Его голос дрогнул, он взял руки Римуса в свои. Римус заметил, что прежнего рисунка на ногтях Бродяги больше нет. Да и вообще выглядели они так, будто над ними изрядно поиздевались. Кажется, Сириус собственноручно отковырял весь гель-лак. — Мы в таком обществе живём, — брови Сириуса были сдвинуты максимально близко, а глаза явно сдерживали слезы. Он так и стоял, пока Римус пытался понять, что происходит, — я, наверное, и правда зря это затеял. Я должен быть настоящим мужчиной… — Нет, Сириус, это я зря… — Римус очень растерялся, совсем не ожидая такой реакции Сириуса, — ты и так настоящий мужчина, — он хотел зарядить обстановку, но не знал, как, поэтому решил говорить серьёзно: — если ты родился с мужскими гениталиями, Сириус, ты мужчина! Ты волен делать что угодно со своим телом, — Римус совсем отчаялся и стал цитировать видео про феминизм, которое смотрел сегодня утром. — Да, но ещё мне нужно соответствовать всем моим социальным ролям, — всхлипнул Сириус, сильно закусив губу. — А мальчики не плачут. — И попытался улыбнуться. — Нет! Плачут, ещё как плачут! Ты можешь быть, кем угодно! Носить какую угодно одежду, любить драться или, наоборот, увлекаться вязанием… Или все вместе! Но ты и так настоящий мужчина! Ты родился им! Более настоящего, чем ты, не существует! И тебе не нужно делать ничего, чтобы доказать это. Римус сам не смог сдержаться, смотря на этот комочек грусти, почти скрутившийся в настоящий. Его собственные глаза не выдержали, и из них полились слезы. Сириус прикрыл свои, выдохнул, пытаясь успокоиться, но Римус схватил его, выжимаясь в тело. Обнимал, как мог, показывая всю свою любовь. — Не нужно, пожалуйста! — натурально плакал он, — сдерживать эмоции — это плохая идея. Сириус даже немного рассмеялся. — Сегодня все из рук валится, — сказал он, вытирая мокрые щеки Римуса своей футболкой. А Римус просто знал, что Сириус настоящий король драмы. Всё у них будет хорошо. Римус притащит его в салон и насильно посадит в кресло к мастеру. Ему сделают самый лучший маникюр. А потом, если понадобится, они вместе дома научатся работать с гель-лаком. Римус готов научиться. И он уверен, что Сириус тоже. Все Мародёры будут ходить с их авторским маникюром. И Римус никогда больше не позволит так грустить своему парню.