***
Альберт Кемпф зажмурился, а потом снова открыл глаза – свет лампы немного резал их. Взгляд его, скосившись чуть вправо, захватил небольшие и очень просто смотрящиеся в этом кабинете металлические часы с будильником – 1:40 ночи. В последнее время он мало спал – 4-х часов или около того могло быть достаточно. Говорят это порой свойственно старикам. Что ж, ещё одно подтверждение напрашивающегося вывода. Пожалуй, это даже хорошо – ночью лучше работалось, было тихо, никто не мешал. Шум и суета – первые враги разведчика, большая помеха работе ума. А сейчас ему есть над чем поработать: Младший – Дядюшке Информирую вас, что Объект 0 покидает территорию Нового Токио и в силу оперативной необходимости направляется на остров Сикинедзима (группа островов Идзу). В связи с этим прошу отложить претворение в действие плана «Солнечный удар» на неделю до его возвращения, так как в противном случае деятельность Организации 0 во время вторжения может оказаться недостаточно активна и в целом дискоординирована. Вы настоятельно просите новой информации по связям Объекта 0 и силам, стоящим за ним. Я говорил и повторю вновь – после долгой и кропотливой аналитической работы, наблюдений, в том числе после внедрения, я не могу дать на этот вопрос иного ответа, кроме как тот, что Объект 0 действует самостоятельно. Вы определённо недооцениваете силу и масштаб этой личности! Его информированность, магнетизм, а прежде всего феноменальная сила убеждения поражают! Я, вне всякого сомнения, продолжу разгадывать этот ребус, но не требуйте от меня того, что превышает мои возможности: теперь уже точно известно, что никто из членов Организации 0, даже из ближнего круга не осведомлен о подоплёке действий и о личности Объекта 0 . Более того, активизация работы по его разоблачению представляется сейчас, в условиях готовящейся операции, несвоевременной – нам нельзя спугнуть такого ценного союзника. Причем, я уверен в этом, если наш союз окажется достаточно прочным, то раскрытие интересующей вас информации может произойти естественным путём. Сотрудничество Рейха, его разведки, и Зеро может продолжиться также и после освобождения Японии… Прежде всего, прошу вас, уменьшите долю скепсиса: вы за сотни и сотни километров не можете видеть этого человека, оценить в полном объёме того, что ему удаётся делать! Скоро нас всех ждут великие перемены и свершения. Агент Младший. Что это? Это донесение разведчика, или поток сознания взволнованного мальчишки!? А эта просьба перенести срок операции – разве он не понимает, что это невозможно? Да ещё Зеро – куда это его понесло? На этих крохотных островах нет ничего, что могло бы привлечь внимание такого, как он! Впрочем… А каков он? На этот вопрос Альберт Кемпф к своему стыду не мог дать никакого ответа и сам. Он уже много лет руководил группой “Иностранные армии Востока”, отвечавшей в рамках III вспомогательного отдела Большого генерального штаба за весь регион Восточной и Юго-Восточной Азии: Китай, Корею, Маньчжурию, Тибет, Индокитай, Острова южных морей, а так же, конечно, и за Японию. Он хранил катану в качестве сувенира и напоминания на каминной полке, он бывал не раз и не два и в Японии: в Токио, Осаке, на Окинаве, бывал в джунглях британской Малайи, штурмовал скалы и пустыни на отрогах Гималаев… когда то, в боевую молодость. Сколько удивительных и жутких вещей он видел, сколько всего осталось в памяти неизгладимой отметиной! Он картографировал, находил контакты, замерял, подобно барометру, настроения всего того множества народностей и племен, для которых эта удивительная земля была домом, тайно перевозил оружие, людей, до сих пор помнил ту важную разницу, которая была в обращении и езде между лошадью, верблюдом и мулом. Он и теперь еще помнит кое-какие приемы боевых искусств, каждое утро делает дыхательную гимнастику, а ещё, пожалуй лучше всех в Германии, по крайней мере в её армии, разбирается в сортах чая. При этой мысли Альберт Кемпф позволил улыбнуться самому себе. Да, сейчас разведка стала совсем другой. Даа… Вот уже много лет его работа мало напоминает прежнюю. Он никуда не ездит, но всё знает, ни с кем не заводит контактов, но ведёт на крючке множество людей и организаций. Он анализировал, он сидел, подобно пауку, прислушиваясь к малейшим колебаниям нитей. И он слышал. Как ему думалось, слышал всё! Не тут то было! Не всё! Он упустил самое важное! Когда они с Фердинандом Ритте буквально по крупице перебрали всю почву Японских островов на предмет тех сил, которое могли содействовать антибританским планам, то не нашли там ничего, что хоть отдалённо напоминало бы самородок – только пустая и порченая порода, один шлак. Фердинанд правда, взялся и из этого материала что то сделать. Он всегда был таким - максималистом, кажется не верящим в самую возможность поражения. Но для него-то самого, Альберта Кемпфа, всё тогда уже было предельно ясно. Перспектив нет… И вдруг – этот Зеро, словно гром среди ясного неба, как чёрт из табакерки, выпрыгнул, дёрнул его глумливо за усы и крикнул: “Ничего ты не понимаешь бесполезный старый болван! Что ты знаешь, что ты можешь, если такая вот загадка способна высочить прямо перед тобой, перед носом твоим, а ты не будешь иметь даже и малейшего предположения о её природе?”. Одна мысль, впрочем, у Альберта Кемпфа была - уверенность, подсказываемая и чутьём и опытом: корни у феномена Зеро не японские. Не может из ничего вырасти гора, так не бывает на свете. Но вот кто стоит за ним, какие силы? Недостаточно информации, слишком мало зацепок! А этот Дитхард… Пора уже принимать решение. Пусть данных и мало, но это ничего не меняет. В это самое мгновение в дверь постучали. - А, 2 часа, как раз вовремя. Впрочем, другого от вас было бы ожидать просто глупо. Проходите, присаживайтесь. - Благодарю вас, герр Кемпф. В комнату вошёл человек. Это можно было сказать однознчно. Но на этом определённость оканчивалась: на нём была форма, но без погон и знаков различия, он был среднего роста, карие глаза, коротко подстриженные волосы. Лицо было, кажется, квинтэссенцией всех лиц вообще, он был одновременно похож на любого - и ни на кого не похож. Порой даже казалось, что у него на лице маска – так мало оно выражало. Голос был вежлив, спокоен, но сух, как старый пергамент. - Присаживайтесь, не стойте. И благодарю, что пришли в такой час – мне так было намного удобнее, а вы, как я понимаю, привычны? Человек сел, но не ответил ничего. - Итак, вы, как командир особого разведывательно-диверсионного батальона Пруссия 700, должны быть уже осведомлены о начале операции «Солнечный удар»? - Так точно, герр Кемпф. - И что вы о ней думаете? - Ничего, что было бы вне наших сил и нашей компетенции, герр Кемпф. - То есть лёгкое дело? - Альберт Кемпф усмехнулся. На лице у его собеседника не дрогнул ни один мускул, но вот глаза заблестели весёлым огнём. - Вы, похоже, догадались, что я хочу подкинуть вам ещё работы? …Не совсем вежливо с моей стороны, разве не так? Пожалуй, я поговорю с нужными людьми, чтобы от остальной работы вас освободили. Мосты и портовые краны – это, конечно, важно, но найдётся кому справиться с ними и без вас. Я же поручу вам кое что поважнее. На территории Зоны 11 находится наш агент высокого класса и уровня секретности, позывной – Младший. Сейчас он вошёл в доверие к одному из лидеров японского подполья, Зеро. Полагаю, не нужно пояснять? - Продолжайте, герр Кемпф. - Задачей для вас и вашего отряда станет после высадки просочиться в район юго-западнее Нового Токио и встретить там его, а так же тех, кто будет с ним, прежде всего – Зеро. После чего вы скрытно доставите их в район высадки. - Звучит слишком просто, чтобы вам понадобились мы. - Верно. Дело в том, что стабильность агента находится под некоторым сомнением. Его следует вывести из игры, а их обоих вместе с Зеро нужно доставить к нашей Армии Империи Восходящего солнца в изгнании - если потребуется, то помимо их желания. - Ясно, герр Кемпф. - Думаю ещё не до конца. Зеро важен для нас как ценный союзник, но он не должен играть самостоятельной партии, только свою часть в нашем оркестре. Намекните ему на это, но мягко, чтобы он не сорвался с крючка. И ещё… установите его личность. Без грубости, без насилия, но установите. Вы – высококлассный профессионал, и должны справиться. Тихая слежка, технические игрушки, снотворное, если понадобится, но мы обязаны окончить карнавал и сбросить маску. Я смогу что-то решать, мы будем в состоянии вести с ним предметные переговоры только после того, как твёрдо узнаем, с кем имеем дело. Вопросы? - Только одно, герр Кемпф: где и когда? - Скоро, на второй или третий день после высадки. Она в свою очередь начнётся… - Через полторы недели, если погода позволит. - Координаты места я вам сообщу в ближайшие дни. Заходите ко мне на чай – лучшего вы не найдёте во всём Берлине, - Альберт Кемпф улыбнулся, показав всё ещё крепкие белые зубы. - Как считаете нужным, герр Кемпф. Как считаете нужным… Человек встал, отдал честь и вышел из комнаты.***
Эрих Грюнхерц стоял в позе внешне расслабленной, но внутренне был весь напряжён – он с огромным трудом сдерживал смех. Самый вид главы правительства империи Восходящего солнца в изгнании Атсуши Савасаки вызвал спазмы хохота во всём его теле. Маленький, с непропорционально большой головой, один в один напоминающей перевёрнутую грушу, он был бы смешон уже этим. Но он ещё и говорил! Да, преисполненные пафоса и патетики речи были любимым занятием премьера. С другой стороны, а что, в сущности, ему оставалось? Премьер-министр без государства… Одно время, как слышал барон Грюнхерц, его и вовсе хотели убрать в тень за ненадобностью. Все японцы на базе Циндао были солдатами, в известном смысле даже вне зависимости от своего желания – каждый мужчина беженец становился им, подчиняясь военной дисциплине и получая свою винтовку, которая с этого момента становится его вечной спутницей на множестве тренировок. Истинная власть находилась в руках генералов и адмиралов, многие из которых к тому же были представителями старого японского нобилитета, аристократии, с такой родословной, что увлекавшаяся составлением семейного древа покойная бабушка Эриха, должно быть, до срока удавилась бы от тоски и зависти. И всё же Савасаки по-прежнему оставался на своём формально главном посту, в том числе и в этот самый момент, произнося речи и неизменно держа при этом левую руку на груди. До чего же он всё-таки нелепо смотрится в своём гражданском костюме на фоне добрых двух десятков мундиров с золочёными эполетами! Да и сами эти попугаи… неужто они не понимают, сколь мало сейчас зависит от их мнения? Берлин приказал наступать? Значит дело уже решено и всё, что выпало на их долю – это более или менее благосклонно прокомментировать данный факт… Однако, вот он, похоже, наконец, и окончил, а это значит, что теперь настало время профессионалов. Его время. - Господа, вы, без сомнения знаете нашего дорогого друга и одного из самых выдающихся пилотов современности – доблестного майора Эриха Грюнхерца, известного также как барон Красная комета. Боже, может вообще этот несчастный японец не быть таким напыщенным!? Его в жизни никто так претенциозно не представлял! - Сейчас именно ему выпала честь познакомить нас с наработками плана воздушной атаки, предлагаемого нашими немецкими союзниками…. Предлагаемого, как же! Ещё скажи, что вы можете отказаться. - Я нахожу этот план… чрезвычайно хорошо проработанным, а потому думаю, что у командования Армии империи в изгнании не будет возражений относительно его генеральной линии – только уточнения и пожелания… За сим передаю слово барону Грюнхерцу. Эрих двинулся на середину комнаты. Проходя мимо зеркала, висевшего на стене слева, он на долю секунды скосил взгляд, чтобы проверить всё ли в порядке. На него смотрело, улыбаясь самоуверенной белозубой ухмылкой, молодое белокурое лицо, гладко выбритое, с карими с золотом глазами и римским носом. Ничего, неплохо, только орден Красного орла на шее опять немного скосился набок. Чёрт бы побрал! Поправлять неудобно, только лишнее внимания привлечет. А раз так, то сразу к делу: - Господа, меня вам только что представили, так что не буду тратить на это время и без лишних экивоков перейду к диспозиции и плану. Мы приступаем к активным действиям по оперативному плану «Солнечный удар», предполагающий высадку на Японские острова. Как наиболее географически близкий, а так же и по ряду других причин, целью атаки станет остров Кюсю, конкретно - его северо-западная часть севернее Фукуоки. Авиация играет в рамках нашего замысла особую роль – это и мощное орудие поддержки сухопутного компонента высадки, и средство противодействия авиации противника, но прежде всего – важнейший инструмент оперативного манёвра, позволяющий десантировать ряд подразделений в стратегически важных точках острова. Приоритетная цель, как известно, это мост и туннели Каммон между городами Китакюсю и Симоносеки, связывающие остров с соседним Хонсю. Нельзя допустить, чтобы они остались в распоряжении противника, что даст ему возможность перебросить значительные резервы в зону высадки за короткий срок! Потому именно в эту точку будут направлены основные силы воздушного десанта. И, добавлю, довольно значительные: с нашей стороны это суммарно без малого три авиаэскадры – свыше половины воздушных сил, задействованных в атаке. Во-первых, Особая эскадра истребителей под моим командованием, которая будет осуществлять прикрытие Особой бомбардировочной эскадры под руководством майора Кюгеля, которая будет осуществлять непосредственную поддержку, так как радиус действия наших штурмовиков исключает их участие в операции, а так же сводный отряд майора Хайендорфа, представленный двумя группами морской авиации – последняя займётся ударами по объектам на южной оконечности Хонсю. Официально ВВС Германского Рейха в боевых действиях не участвуют, так что, за исключением личных эмблем на командирских машинах, все самолёты будут перекрашены в японский камуфляж, получат соответствующие опознавательные знаки. Тем не менее, командование останется немецким, так что вопросы взаимодействия и соподчинённости будут проработаны и доведены до вашего сведения особо. Собственно десантные операции будут осуществляться силами японской авиации, то есть вашими силами, господа… Грюнхёрц сделал небольшую паузу, вглядываясь в лица: выражения были разные – у одних суровая решимость, у других взволнованное беспокойство, а у третьих и вовсе какая-то непонятная гамма чувств, тем более трудная для распознавания европейцем, что отображалась она на бледно-жёлтых узкоглазых физиономиях азиатской аристократии. - Пять хико-сэнтай - простите мне, если вновь произнёс неправильно, две истребительные, две транспортные и одна особая, поплавковой морской авиации, в едином с нами строю перейдут в наступление. (Боже, кому это пришло в голову! Эти поплавковые самолёты – поршневые: да ведь это просто подсадные утки в современном маневренном бою!) Руководство истребительной хико-сэнтай-1, а так же первой волной воздушной атаки японских сил будет возложено на барона Хироёси Хаябуса, полковника армейской авиации Армии империи Восходящего солнца в изгнании. Общее руководство первой волной - на майора люфтваффе Эриха Грюнхерца. Барон имел некоторые основания гордиться собой – всё же под его началом оказывались достаточно крупные силы. Но всё его внимание было направлено на молодого японского офицера, стоявшего чуть поодаль, к которому теперь были обращены и взгляды большинства генералов – на своего ученика. Забавно, в очередной раз подумал Эрих, до чего же мы, чёрт возьми, похожи и в то же время, до чего отличаемся! Оба пилоты, признанные в своей нации если не однозначно сильнейшими, то одними из лучших, оба бароны, нам обоим по 28 лет, мы даже оба любим театр, только я – европейский, а он японский – кабуки. Но в остальном… Барон Франц Грюнхерц, мой отец, пожалуй, вообще позабыл, что такое - быть знатью: несколько поколений на военной службе, причём без особого успеха, настоящая школа подчинения, смирения и субординации. А вот Хироёси… Его дед – адмирал Исороку Хаябуса был одним из главных людей в империи – командующий 1-м флотом, начальник Военно-морского штаба. Он погибнет в первые часы британской атаки, когда его корабль будет буквально разорван на куски могучими снарядами линкоров. Отец «Сокола» – Хисикари Хаябуса оказался несколько более везучим, он и сейчас ещё жив, вот только находится очень далеко отсюда – посол Империи в Берлине, он и сейчас сохранил эту свою должность, пусть теперь те, кого он представляет, это всего лишь кучка беглецов, хотя бы и вооружённых. Хироёси… низенький, маленький, впрочем, как почти все японцы, глаза-щёлки, чуть припухлые щёки, но с каким достоинством он держится в любой ситуации! Эрих Грюнхерц самого себя считал тем ещё раздолбаем, вечным мальчишкой, который однажды влюбился в небо, а потом началась безумная кутерьма. А вот полковник Хироёси Хаябуса был воплощением дисциплинированного солдата: приказ – закон, приказ – неизбежность, приказ – ты можешь не сомневаться, что он выполнит его дословно и дотошно. Как ни пытался барон Красная комета привить своему ученику чуть больше самостоятельности и инициативы в небе, но ничего не менялось. Странно если вдуматься - он – майор, учит полковника и командует им. Издержки нынешнего положения Японии. - Господа! В дверях показался новый человек, у которого сперва был виден лишь абрис фигуры – сильный солнечный свет из окна в коридоре, позади двери не давал разглядеть больше, однако сам голос не оставлял сомнений - Гельмут фон Шолль собственной персоной. Эрих не относился к числу тех, кто ненавидел представителя штаба, но что-то в манере поведения полковника его раздражало. И тем более он не желал его видеть сейчас, когда ему ещё предстояло изложить в точности основные положения плана – присутствие фон Шолля могло сбить Грюнхёрца. Выбирать, впрочем, не приходилось. - Господа! Я вижу, что вы уже приступили к обсуждению деталей атаки? Или нет? Или вы заслушивали до самого сего момента речь многоуважаемого господина премьер-министра, я угадал? Ваше превосходительство, Савасаки-сан, думаю лучше будет всё же придержать ваше красноречие до того момента, как наши объединённые победоносные армии закрепятся на японской почве, – несчастный японец покраснел, как рак. - Вообще то, мы уже начали практическую часть и… - Понимаю, майор, прошу прощения, что прервал. Но думаю, имеет смысл обратить внимание господ офицеров на то, как будут соотноситься и сопрягаться воздушная и морская атаки. Итак… С этими словами фон Шолль продвинулся вперёд от двери, как то ловко и незаметно оттеснив в сторону Эриха, так что тот даже удивился его проворству. Тем временем на резном столе красного дерева с драконом, парящим над горными вершинами – настоящее произведение искусства эпохи Мейдзи, вывезенное кем-то из родового гнезда, раскладывалась карта острова Кюсю и прилегающего района Жёлтого моря. - Итак, господа, остров Кюсю. Полагаю, вы его знаете лучше меня, но всё же - третий по величине из островов Японского архипелага, площадь около 40,6 тысяч км², берега сильно изрезанные за исключением восточных, что создаёт целый ряд естественных природных бухт, где могут произвести высадку при помощи специальной техники наши передовые отряды. Рельеф горный - равнины распространены лишь на западе и северо-западе Кюсю – ещё одна удача, так как у нас всё равно нет выбора – атаковать мы можем только с запада, по прямой от базы Циндао, следуя через Жёлтое море и небольшую часть Восточно-китайского. Почему? Потому что почти все транспортные средства представлены маломореходными баржами, катерами, переоборудованными гражданскими судами и прочей разношерстной флотилией, которая добралась сюда от тех же берегов 10 лет назад в атмосфере хаоса и спешки… - Хочу напомнить, что условия тогда… - Да, да, никто не ставит это под сомнение, но всё же сейчас это для нас мало что меняет. Для того, чтобы высадка имела успех, закрепление на плацдарме было прочным, а снабжение – достаточным, нам необходимо в первый же день операции овладеть крупным портом, каковым станет… - фон Шолль сделал паузу, словно конферансье в кабаре, - порт Фукуока, крупнейший на острове. Первый отряд высаживающихся достигнет побережья севернее города между Фукуокой и рекой Онга, при помощи плавающей техники и лодок произведёт высадку с бронекатеров и боевых барж в одной из бухт – мы пока не оговариваем точно в какой именно: это будет зависеть от погодных условий и разведданных авиации относительно передвижений противника. Затем бойцы стремительно продвигаются к югу и при поддержке с моря и воздуха начинают штурм окраин города. Одновременно с этим к Фукуоке подходит вторая, основная волна сил десанта, поддерживаемая всеми тяжёлыми кораблями ВМФ армии Японии, то есть двумя: тяжёлым крейсером Аоба и линкором Хюга. Комбинированная атака должна стать ключом к успеху. Одновременно с этим произойдёт воздушная высадка 4500 десантников к северу от реки Онга в районе Китакюсю и, что самое главное, мостов и тоннелей Каммон. Их необходимо захватить любой ценой, так как это – единственный путь для неприятельских подкреплений. Почти все британские силы находятся на главном острове архипелага – Хонсю, особенно теперь, в связи с активизацией японского подполья. Если мост или тоннель нельзя будет захватить, то его, во всяком случае, нужно вывести из строя. - Но герр фон Шолль, как же в этом случае будет развиваться наступление наших войск на Токио? - Никак. Но, по крайней мере, это позволит нам прочно занять Кюсю, перебросить туда авиацию, а значит найти средство против главной угрозы нашим планам – британского флота. На наше счастье непосредственно на территории Одиннадцатой колониально зоны… - Вы хотели сказать оккупированной Японии? - Возможно. Так вот, на территории Зоны 11 нет ни одной крупной военно-морской базы Британского Королевского флота. Зато они есть на территории Гонконга, где находятся эскадры крейсеров и эсминцев, а в Сингапуре и на Гавайских островах базируются мощнейшие комплексные силы, включающие свыше десятка линкоров, четыре авианосца, множество крейсеров, эсминцев, подводных лодок и иных судов. Их приход будет означать только одно – наше неизбежное поражение. Единственная возможность – противопоставить флоту авиацию. Эти соединения будут добираться до Кюсю довольно долго, а это значит, что у нас будет шанс стремительно зачистить остров, занять аэродромы, перевести на них наши ВВС и начать немедленное патрулирование акватории… - А что британские ВВС станут делать в это время? - Полагаю, что ими займутся наши друзья на островах. По имеющимся у нас агентурным данным готовится серия диверсий и даже открытых атак, которая не даст британцам подняться в небо. Так или иначе, но нам потребуется вся наша сила и все наши навыки, чтобы мы смогли достичь успеха. Есть ли какие либо вопросы, господа, по общим положениям плана? Если нет, то я перейду к временным отсечкам и наряду сил на основных направлениях. Герр майор, думаю, что вам стоит сейчас проинструктировать пилотов, раз уж так вышло, что я вас в некотором роде подменил. - Так точно, - ответил Эрих, внутренне кипя от злости, развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Спускаясь по лестнице он думал – что за чёртова манера, как можно быть таким… таким… Он не сразу заметил, что спускается не один – вместе с ним по небольшой лестнице с металлическими кованными перилами шёл Хироёси Хаябуса. - Что ж, вот ты и дождался своего часа, я знаю как давно и как сильно ты этого ждал, так ведь, Скол? - Да. Односложность ответа не понравилась Эриху. - Волнуешься? Скажу тебе вот что – в небе может случиться всё, но, чёрт возьми, ты лучший из всех пилотов, с кем мне приходилось латать. Тебе ли беспокоиться? И вообще, веселей – небо не любит хмурых! - Я не волнуюсь, герр Грюнхерц, сенсей. Я концентрируюсь. И вспоминаю. Я жил на Кюсю. - Где? - В Нагасаки. - Да. Представляю себе что ты сейчас чувствуешь… Относись к этому как к возвращению в родной дом после долгого путешествия. - Я несу туда меч. Я должен истребить оккупантов, но мысль о том, что перед этим мне может быть придётся отбомбиться по улицам, где я рос, угнетает меня. Эрих хотел произнести в ответ на фразу ученика что-то ободряющее, но промолчал – что тут, в самом деле, скажешь? Тем временем они вышли на плац, где проходила последняя тренировка воздушных десантников – они учились быстро сматывать стропы и отстёгивать парашют. - Солдаты! – голос Хироёси неожиданно громко разнёсся над войсками. Все встали как один, а затем начались какие то тараканьи бега – все молниеносно заметались и буквально через несколько секунд два лётчика уже взирали на ровный строй. Их пожирали глазами. Казалось, самый вид бойцов молча вопрошал: что желает нам сказать господин полковник? Эрих ожидал новой речи, длинной, пышной, в духе премьер-министра Савасаки. Но нет… - Солдаты, готовы ли вы вернуться в страну Микадо? Возвратиться домой и вернуть всё, что оставили: дома, родные места, друзей, родных, жён и детей!? Если нет, то у вас остаются последние дни, чтобы быть достойными предстоящей нам битвы. Я и мой сенсей – майор Грюнхёрц будем с вами в воздухе, а это значит, что вы успешно высадитесь и ваша судьба решится на земле. Я обещаю, что сделаю всё, чтобы каждый из вас сумел долететь, сумел приземлиться, сумел ощутить под ногами землю Японии прежде, чем умереть. Я, барон Хаябуса, сын, внук и правнук храбрых самураев, слуг императора, клянусь вам в этом! А остальное – в ваших руках… Эрих Грюнхерц смотрел на них, на эти непохожие на него самого лица, маленькие круглые блины. И он видел, как весь строй словно один человек внутренне повторял для себя сказанное Хироёси. И мысленно поклялся уже самому себе – я тоже сделаю всё. Это – не его война. Это – не его судьба. Он не родился и никогда не был на острове Кюсю. Для него это всё – часть его вечной борьбы с небом и столь же вечной любви к нему. Но он тоже обещает сейчас – предпринять всё возможное, чтобы его ученик сумел сдержать своё смелое слово…