Прошло несколько дней, но Пирра не воспользовалась ни одной из сотен возможностей пригласить Жона на танцы. Сам он постоянно попадал в сны каких-то незнакомых людей, а поскольку ничего особенно страшного в них не обнаруживалось, то ему оставалось лишь стараться держаться подальше от эпицентра событий, чтобы сохранить запасы ауры.
Доктор Ублек оказался рад такому прогрессу, хотя к возможности активировать и деактивировать Проявление по собственному желанию Жон до сих пор ни на шаг не приблизился.
Один раз ему удалось снова встретиться с Амбер, но тот вечер они провели в гостинице какого-то поселения, и ничего интересного с ними не произошло. Просто пришли, поужинали, поговорили, сняли две отдельные комнаты, а потом Жон проснулся в своей кровати, стоило ему только "уснуть" во сне.
Честно говоря, для него оставалось загадкой, почему всем снились кошмары, а Амбер – нечто спокойное и нормальное. Ну, если только для нее не считался кошмаром сам ужин наедине с мужчиной, как наверняка было бы в случае с Руби. Но в этом он серьезно сомневался.
Итак, несколько дней намеков насчет танцев, включая озвученные неподалеку от Пирры "жалобы" Норы на то, что "Жона никто не пригласил", ни малейшего результата не принесли. Она продолжала улыбаться и "утешать" его тем, что у нее самой тоже не было пары. В итоге Жон пришел к выводу, что события сна Пирры к реальности никакого отношения не имели и означали что-то совершенно иное.
Количество намеков он тоже сократил, поскольку ситуация становилась весьма неловкой, а жалость Норы по отношению к нему и ее недовольные взгляды в сторону Пирры начинали раздражать. Меньше всего Жону хотелось раскалывать команду из-за подобной ерунды. Вероятно, во сне Пирры он действительно являлся всего лишь собирательным образом, и никаких романтических чувств конкретно к нему она не испытывала.
На изменения в поведении Жона Пирра тоже никак не отреагировала – ни положительно, ни отрицательно. Потому они вернулись к нормальному дружескому общению, разбавленному вечерними тренировками.
А когда начала прибывать основная масса иностранных студентов, Жон и вовсе выкинул всю эту историю из головы, поскольку у него появился повод для куда более серьезного беспокойства. Слишком уж много новых людей появилось в зоне действия его Проявления.
Еще и доктор Ублек оказался занят различными делами, так что промежуток времени между концом занятий и началом вечерних тренировок Жон решил провести в библиотеке Бикона, изучая книги по психологии. Они далеко не всегда затрагивали сны, но так или иначе раскрывали механизмы работы человеческого разума, что в подобной ситуации было очень и очень полезно.
Именно там его и обнаружила Блейк. Она по-прежнему носила свой бантик и сейчас удивленно рассматривала книгу, которая лежала на коленях у Жона. К слову, ее собственная, судя по всему, была взята совсем не из школьной библиотеки.
— Не похоже это на развлекательную литературу, – заметила Блейк, закончив изучать толстенный том.
— Ага. Я стараюсь немного расширить мой кругозор. А ты пришла сюда почитать?
— Что еще можно делать в библиотеке?
Жон закатил глаза, не став комментировать ее тупой ответ на его ничуть не менее тупой вопрос. Куда больше удивляло то, что Блейк вообще решила устроиться рядом с ним. С другой стороны, свободных мест было не так уж и много, поскольку иностранные студенты резко увеличили численность населения Бикона.
А раз уж Блейк обычно предпочитала читать в тишине, то Жон просто пожал плечами и вернулся к своей книге. В конце концов, разговаривать им действительно было не о чем, и, насколько он знал, пустая болтовня ей никогда не нравилась.
— "Паратаксические искажения", – пробормотала заглянувшая в его книгу Блейк. – Ты действительно это читаешь? Ни о чем подобном я в жизни не слышала.
Свои сомнения насчет того, что о чем-то подобном слышал Жон, она озвучивать не стала. Но тут Блейк была права: он никогда не увлекался книгами и вообще чем-либо, что лежало за пределами узкого круга его интересов. Вот только внезапно открытое Проявление, которое начало затягивать Жона в головы других людей, этот самый круг интересов серьезно сместило, и на первый план неожиданно для него выползла именно психология.
— Паратаксическими искажениями называют явление, при котором ты воспринимаешь окружающих людей не теми, кто они есть на самом деле, а на основе собственных представлений о них. Например, многие считают, что Пирра высокомерна и самоуверенна, делая такой вывод только потому, что она знаменита. Или те чувства к Вайсс, которые у меня были, заставляли видеть ее идеальным ангелом.
— Были? – уточнила Блейк.
— И сейчас есть, – честно признался Жон. – Но я стараюсь исправить ситуацию.
— Читая подобные книги? Ну, вполне разумное решение. Понимание истинной природы твоих чувств лишает любовь некоего очарования волшебства, что в теории должно позволить легче с ней справиться, – кивнула Блейк, несколько неправильно поняв причины интереса Жона к такого рода литературе.
Впрочем, у нее и не имелось всей необходимой информации.
— Но чем это отличается от обычных стереотипов? – спросила она. – И разве пример с Пиррой не является именно ими?
— Они тоже входят в данную теорию, – ответил Жон. – Без стереотипов человеку никак не обойтись, потому что иначе мозг работать не может.
Блейк слегка приподняла бровь.
— Что, правда?
— Да, – подтвердил Жон. – Возьмем, к примеру, тебя. Блейк Белладонна – сложная личность с семнадцатью годами уникального жизненного опыта. Уложить всё это в голове какому-нибудь другому человеку попросту не под силу, поскольку он не проходил через то же, что и ты. Потому люди используют некое представление о тебе – то есть стереотипы. Молчаливая девушка с книгой? Наверняка умная. Охотница? Моментально бросится навстречу опасности. Студентка? Скорее всего, имеет проблемы с деньгами.
— Но я ведь не такая...
— А Янг вовсе не пустоголовая любительница вечеринок, которая никогда не выполняет домашние задания. Но что-то мне подсказывает, что при первом знакомстве с ней все, включая тебя, использовали как раз такой стереотип.
Когда Блейк смущенно отвела взгляд, Жон усмехнулся.
— Ага, – продолжил он. – Но не беспокойся, это совершенно нормально. Именно стереотипами мы руководствуемся до личного знакомства. Потом ты сближаешься с человеком и начинаешь понимать, что он гораздо глубже, чем казался до того, причем незнакомые люди по-прежнему остаются для тебя набором стереотипов. Возьмем, к примеру, отца Вайсс. Ты его ненавидишь, и у тебя для этого есть причины. Но он – нечто большее, чем просто жадный глава корпорации с сомнительной моралью.
— Возможно... – была вынуждена согласиться с ним Блейк, испытывая едва ли не физическую боль. – Ладно, насчет стереотипов я поняла. Но чем от них отличаются эти... ну, искажения?
— Паратаксические искажения, – напомнил Жон. – А отличаются они тем, что являются именно искажениями – расстройством восприятия. Ты видишь не реальность, а плод твоих фантазий. Сомневаюсь, что твоя ненависть к отцу Вайсс относится к ним, поскольку наверняка имеет какое-то фактическое обоснование.
Блейк кивнула.
— Но вот, допустим, кто-то называет Пирру "высокомерной сукой", потому что ей завидует, – продолжил Жон. – В основе восприятия им ситуации лежат не факты, а его собственные чувства. Он позволяет им вносить искажения в суждения, потому что это оправдывает существование направленных на Пирру негативных эмоций. Если тот человек не будет так поступать, то негативные эмоции окажутся направлены уже на него самого.
— Понимаю, – снова кивнула Блейк, но теперь медленно и задумчиво. – Итак, в твоем примере Вайсс идеальна не из-за ее слов или действий, а потому что ты представляешь себе некий идеал, правильно?
— Да. И чем больше проходит времени, тем дальше оказывается от реальности мое идеальное представление о Вайсс. Но это только один пример, и не всегда всё так уж плохо. Бывают и полезные искажения – своего рода защитный механизм. Без него влюбленные замечали бы различные недостатки, и в итоге семьи заводили бы только те из них, кто на все сто процентов подходил бы друг другу.
— А разве защитный механизм – это хорошо?
— Обычно его срабатывание говорит о том, что всё плохо, но сам по себе он именно защищает мозг от травм, от боли и от прочих негативных стимулов. Иногда еще помогает в обработке или отсеивании информации. Но действительно плохо становится, когда человек начинает полагаться на него, а не исправлять ситуацию. Если взять относительно недавний случай, то представь, что ты бы отказалась принимать извинения Вайсс и продолжила называть ее расисткой, потому что так тебе было бы легче справляться с собственными проблемами.
— Любопытно, – пробормотала Блейк, ничуть не обидевшись на приведенный им пример – вероятно, просто потому, что та ситуация уже разрешилась. – Я и не думала, что ты интересуешься психологией.
— Ну...
Никакого правдоподобного объяснения у Жона не имелось. Это действительно выходило очень далеко за пределы круга его обычных интересов, если, конечно, ничего не знать о Проявлении.
Он только сейчас начал понимать, что кошмары демонстрировали не самих людей, а их крайне искаженные образы. Что представления Вайсс о ее отце или о самом Жоне тоже были весьма далеки от реальной жизни. Даже его слова она воспринимала иначе – не настолько, как в кошмаре Руби, но всё же. Вайсс видела и слышала отражение собственных мыслей и страхов.
Жон понятия не имел, кто обеспечил ее карьеру певицы в реальности: она сама или ее отец. Но в том-то и заключалась основная проблема, что люди всегда имели искаженное представление о том, что происходило вокруг них. Иногда оно заходило слишком далеко, перерастая в депрессию, тревожность и прочие расстройства. Возможно, Вайсс действительно всего добилась самостоятельно, но так и не сумела понять, благодаря чему достигла вершин: собственному таланту или всё же происхождению. В конце концов, дочь богатейших людей Ремнанта могла избежать целой кучи проблем на своем карьерном пути и без какого-либо вмешательства со стороны отца.
Для Жона же существовали и куда более насущные вопросы. Каким образом он мог помочь Вайсс? Да и следовало ли ему вообще лезть в это дело? Если бы она желала с кем-нибудь поделиться своей проблемой, то отправилась бы к психотерапевту. Кроме того, стоило ли судить о чем-либо на основании одного-единственного сна? Возможно, у Вайсс просто был стресс после истории с Блейк, и как раз его неуклюжее вмешательство принесет ей настоящие проблемы с психикой.
Но еще всё произошедшее стало звоночком для Жона. Он осознал, что все знакомые ему люди оказались разложены им по полочкам с заботливо наклеенными на них ярлычками.
Янг была смелой и непоколебимой любительницей повеселиться без каких-либо забот и тревог в жизни. О том, что ей пришлось очень рано повзрослеть, чтобы суметь присмотреть за Руби, Жон понятия не имел. Вечно радостная и просто неспособная на грусть Нора в своих снах оказывалась окружена бесчисленными монстрами, которых никак не могла победить. Блейк, Вайсс, Руби – все они не соответствовали тем образам, что Жон выстроил в своей голове, позволяя собственным недостаткам искажать реальные факты, дабы почувствовать себя хоть немножечко лучше.
Сны дали шанс заглянуть в них чуть глубже, пусть им самим вряд ли хотелось ему это демонстрировать. Столь близкого контакта накопившиеся искажения не выдержали, что было очень даже хорошо. С другой стороны, у Жона появилось чувство вины за то, что именно он видел вместо реальных людей.
Чем-то всё это напоминало отношение Кардина к фавнам: тот оправдывал свое презрение к ним и любые враждебные действия, но не какими-то там фактами, а тем, что они позволяли ему чувствовать себя выше и сильнее окружающих. Должно быть, где-то глубоко внутри него крылось ощущение собственных слабости и беспомощности.
"Что-то болото психологии меня совсем затянуло..."
— Жон? – напомнила ему о своем существовании Блейк.
— Хм?.. Ой, извини. Слишком сильно задумался, – вздохнул он. – Подобная литература наводит на не самые приятные размышления.
Блейк внимательно посмотрела на книгу, после чего перевела взгляд обратно на Жона, и в ее глазах мелькнуло нечто непонятное.
— С тобой... всё в порядке?
— Что?..
— Даже Вайсс признает, что ты в последнее время как будто повзрослел. И мне стало интересно, вдруг это из-за того, что... ну... – пробормотала она, вновь покосившись на книгу. – Из-за свалившихся на тебя трудностей, с которыми ты не можешь справиться самостоятельно.
У Жона перехватило дыхание.
"Блейк догадалась?!"
Она смущенно отвела взгляд.
— Знаю, что нас сложно назвать близкими друзьями, но ты неоднократно помогал моей команде. Я с удовольствием выслушаю всё, чем ты готов поделиться со мной о своих проблемах в Биконе или переживаниях по поводу ситуации с Вайсс.
"Проблемах? Переживаниях?.."
Похоже, Блейк не догадалась насчет его Проявления, а пришла к выводу еще хуже. Она решила, что у Жона случился нервный срыв, либо он впал в депрессию по поводу отказа Вайсс и потому с головой зарылся в книги по психологии.
— Нет-нет, со мной всё в порядке. Просто... это не для меня! Ну, то есть для меня, но не так, как ты подумала.
А еще до Жона внезапно дошло, что именно означали те непонятные эмоции, которые мелькали во взгляде Блейк. Это было беспокойство, причем беспокойство конкретно о нем.
— Я всего лишь хочу лучше понимать людей, – продолжил он. – И научиться им помогать.
— Как психотерапевт?
— Как лидер команды. В конце концов, присмотр за физическим и ментальным состоянием подчиненных входит именно в мои обязанности.
— Но с твоей командой всё в порядке.
— Сейчас – да. И я не хочу оказаться не готовым, если это когда-нибудь изменится.
— Если изменится?.. – недоуменно переспросила Блейк, после чего поморщилась и недовольно посмотрела на него. – Ты имеешь в виду нас... Поверить не могу, что наша команда стала примером того, насколько внезапно всё может начать разваливаться. Но думаю, мы это заслужили.
— Как, кстати, дела у тебя и Вайсс? – поинтересовался Жон. – Больше никаких ссор не было?
— Нет, – улыбнулась Блейк. – У нас всё в порядке. Наверное, я построила в голове ее искаженный образ, о котором ты рассказывал. Стоило выслушать Вайсс – действительно выслушать, а не додумывать слова за нее – и я пришла к выводу, что такое отношение к Белому Клыку вполне оправдано. Возможно, она тоже имеет искаженное представление о них и переносит его на всех фавнов, но сложно не бояться террористов, которые поставили своей целью убить конкретно тебя.
Блейк покачала головой и добавила:
— У нас обеих было очень странное представление друг о друге. Хм... Наверное, мне стоит одолжить эту книгу, когда ты закончишь ее читать.
— Нисколько не возражаю, – пожал плечами Жон. – И рад слышать, что вы решили все разногласия.
Блейк посмотрела на него, и в ее взгляде мелькнуло нечто еще более необычное, чем раньше.
— Ты действительно рад. Это странно...
— Почему? Я не могу беспокоиться об отношениях между моими друзьями?
— Нет, я говорю о другом... не о самом беспокойстве, а о его интенсивности. Ты искренне рад тому, что между мной и Вайсс всё наладилось. Не на словах рад, а едва ли не физически. И это нормально, но я никогда не думала, что тебя так сильно волнуют наши с Вайсс взаимоотношения.
Блейк задумчиво посмотрела на него, и Жон знал, что использовать голову по назначению она умела.
— Я бы поняла, если бы на твоем месте сейчас сидела Руби, либо поссорились бы, к примеру, Рен с Норой. Но почему отсутствие у нас с Вайсс разногласий для тебя настолько важно?
— Потому что мне не всё равно.
— Я вижу, что тебе не всё равно, и вовсе не хочу тебя оскорбить, Жон. Честно говоря, я тронута, но...
— Это вызывает подозрения?
— Ну, не подозрения, – закрыв глаза, вздохнула Блейк. – Но выглядит странно... В хорошем смысле. Не знаю, как выразить мою мысль. Ты стал для Руби некой помесью лучшего друга и старшего брата. Я понимаю, что ты готов ей помочь с любой проблемой или даже просто поднять настроение, но не уверена, с каких пор такое твое отношение стало распространяться и на меня. Осознание данного факта и вызывает своего рода шок.
— А разве Сан не ведет себя точно так же? – поинтересовался Жон.
— Ведет, но... ну... – в очередной раз смущенно отвела взгляд Блейк. – Думаю, его мотивы ни для кого из нас тайной не являются. Я вовсе не пытаюсь принизить значимость помощи Сана, но в данном случае сразу же понятно, чего он пытается своими поступками достичь.
В этом Жон ничуть не сомневался.
Если верить книгам по психологии, то отношения всегда были куда более эгоистичными, чем люди привыкли считать. Дружба, конечно, оставалась замечательным явлением, но предполагала и собственную выгоду. Человек получал множество положительных стимулов, того, на кого можно было опереться в трудную минуту, и, само собой, дополнительный способ избавления от стресса. Впрочем, всё это компенсировалось взаимностью. Хороший друг поддержит тебя в момент слабости, но и ты сделаешь для него то же самое.
— Я не говорю, что это плохо, и не подозреваю тебя в каких-то скрытых мотивах, – поспешила заверить его Блейк. – И вообще ничего не имею против. Но... мне не дает покоя то, что я никак не могу понять ни причины, ни когда всё началось. Не дает покоя и заставляет испытывать угрызения совести за то, что ты тратишь на нас кучу времени, а я твои усилия только сейчас заметила. Проще говоря, чувствую себя не очень хорошим человеком.
Итак, Блейк его ни в чем не подозревала, но ей было любопытно, что тоже могло принести определенные проблемы. В конце концов, любопытство довольно легко перерастало в подозрения, если начать обращать внимание на некоторые факты, а из всех знакомых Жона с данным делом лучше всего справились бы именно Блейк и Рен. Они обладали не только умом, как те же Янг с Вайсс, но еще и определенным жизненным опытом, который подталкивал их анализировать полученную информацию и кусочек за кусочком складывать картинку.
— Не беспокойся об этом. Просто жизнь с кучей сестер поспособствовала развитию у меня эмпатии.
— Может быть, и так...
Убедить Блейк хоть в чем-то ему явно не удалось. Но вряд ли ее террористическое прошлое помогало слепо верить кому-либо на слово.
— М-мне нужно идти на тренировку с Пиррой, – вздохнул Жон. – Заодно попробую еще раз намекнуть насчет танцев, но сомневаюсь, что ее это заинтересует.
Блейк удивленно моргнула.
На самом деле, Жон не собирался ни на что намекать, но уж очень удачно получилось сменить тему разговора.
— Правда? – спросила она.
— Что "правда"?..
— Пирра. Ты и правда приглашал ее на танцы?
— Нет. Я... эм... Кое-кто упомянул, что она может интересоваться мной... ну, в романтическом плане, – пояснил Жон, не став уточнять, что этим "кем-то" был доктор Ублек. – Я решил делать совершенно очевидные намеки, чтобы посмотреть, действительно ли Пирра проявит такой интерес.
— И она его не проявила? – спросила Блейк.
— Нет, – вздохнул Жон. – Вообще никак не отреагировала.
— Хм, – протянула Блейк, откинувшись на спинку стула и задумавшись. – Мне казалось... Ладно, неважно, что мне там казалось. Если Пирре это не интересно, то кого ты собираешься пригласить на танцы? Потому что я знаю, кто с большой долей вероятности согласится.
— Руби? – предположил Жон.
Блейк удивленно моргнула, а затем рассмеялась.
— Да, Руби несомненно согласится, и вы пойдете на танцы в качестве друзей. Но я имела в виду Янг.
Жон недоуменно уставился на Блейк.
— Что?..
— Янг с большой долей вероятности согласится, если ты ее пригласишь, – медленно и терпеливо повторила Блейк.
И это было очень хорошо, что она так сделала, поскольку Жон решил, что у него возникли проблемы со слухом.
— Я вовсе не говорю, что она тебя обожает и тут же захочет стать миссис Арк, но вы отлично ладите, ей нравится проводить с тобой время, и у вас обоих есть куча схожих черт.
— Схожих черт? – переспросил Жон. – Ты не так давно упоминала, что противоположности нисколько не притягиваются. Что у нас с Янг имеется общего?
— Желание стать Охотниками, специализация на ближнем бое, общительность и дружелюбие. Тебе нравится играть на гитаре, она обожает танцевать. Вы оба много шутите и принимаете учебу всерьез, но не до фанатизма.
— Ну, я, например, люблю комиксы.
— А Янг постоянно играет в приставку с Руби. Смысл не в том, чтобы ваши увлечения полностью совпадали. Просто вы не должны считать это чем-то плохим. Янг может не любить комиксы, но не будет ставить их тебе в укор. В конце концов, Руби тоже читает комиксы. Точно так же ты не интересуешься мотоциклами, но пока не мешаешь ей на них кататься, никаких проблем у вас не возникнет.
Жон понял, о чем говорила Блейк.
Общие увлечения помогали и создавали дополнительные темы для обсуждения, но если они начнут полностью совпадать, то станет попросту скучно. Требовались хоть какие-то отличия, но не настолько большие, чтобы мешать друг другу.
Блейк, к примеру, любила читать в тишине и покое. Излишняя активность Сана просто не могла ее не раздражать. Если их оставить наедине, то с высокой степенью вероятности всё это выльется в недовольство и разногласия. Возможно, они их и преодолеют, но нервов друг другу потреплют немало. Ну, если, конечно, сразу же всё не обсудят и не найдут устраивающий обоих выход, как и полагается взрослым людям.
— К тому же, – с усмешкой добавила Блейк, – вы с Янг так забавно бросаетесь на защиту Руби, причем абсолютно синхронно.
— Не помню такого...
— Жон, ты для Руби стал самым настоящим старшим братом, о котором она никогда не просила. Янг в восторге, потому что наконец может передохнуть от обязанностей старшей сестры. К тому же ей не придется волноваться о возможных проблемах, когда Руби увяжется за вами. Ты просто не представляешь себе, сколько парней в штыки воспримут такую прибавку в виде надоедливой младшей сестры. Но я вовсе не предлагаю тебе жениться на Янг. Вы всего лишь потанцуете вместе, что-нибудь выпьете и весело проведете время. Это вообще ничем не отличается от того, чем я сама намерена заняться с Саном.
Будучи не самым успешным у девушек парнем, Жон придавал подобным вещам огромное значение. Но, быть может, проблема как раз и заключалась в его восприятии? Он не просто приглашал ту же Вайсс на свидание и не хотел провести время вместе, узнав друг друга получше. Нет, Жон сразу же предложил ей официально стать его девушкой, иначе бы она, вполне возможно, ему бы и не отказала...
— Хм... И ты считаешь, что Янг согласится?
— Уверена процентов на восемьдесят, – пожала плечами Блейк. – Ты удивишься, сколько парней хотели бы ее пригласить, но не стали этого делать, решив, что у них изначально не имелось никаких шансов. Если не будешь давить на Янг или вести себя как-нибудь странно, то она не откажет. Просто пригласи ее на танцы, а потом получится то, что получится.
Блейк поднялась со своего места и добавила:
— Таков мой совет. Считай его благодарностью за искреннюю заботу обо мне и всех нас.
Жон проследил за тем, как она покинула библиотеку, и выдохнул с облегчением.
Слова Блейк стали для него настоящим шоком, как и ее предложение сходить на танцы вместе с Янг.
"Неужели между нами действительно настолько много общего?"
Раньше Жон ответил бы на этот вопрос отрицательно, даже не задумываясь, но сейчас невольно находил одинаковые черты. К слову, между ним и Янг их было гораздо больше, чем между ней и Реном или между ней и Кардином. Наверное, из всей их компании в этом плане с ним могла посоперничать лишь тоже любившая подраться Нора, но на том ее сходство с Янг и заканчивалось. По крайней мере, над Руби, кроме нее, подшучивал только он.
"Пожалуй, попробую еще пару раз с Пиррой, и если ее мои намеки не заинтересуют, то пойду к Янг. Кто знает, вдруг из этого что-нибудь да выйдет. А если и не выйдет, то хоть на танцы не придется идти в одиночестве".
По крайней мере, у них обоих имелся шанс весело провести время...
***
Жон находился в каком-то богатом доме.
Размеры, убранство и прочие атрибуты напоминали об особняке Вайсс из ее кошмара, но до уровня семьи Шни здесь всё же было далеко. Полы оказались застелены коврами, а стены – безукоризненно чисты.
За спиной у Жона царила непроглядная тьма, впереди горел свет, так что дальнейший маршрут никаких сомнения не вызывал. Он надавил на ручку, и дверь с тихим щелчком открылась.
Маленькая девочка с коричневыми волосами до середины спины и карими глазами отвлеклась от кубиков и посмотрела на него.
"Еще один сон с ребенком? Если так и дальше продолжится, то я, пожалуй, начну беспокоиться о сохранности собственной психики".
Девочка не была ему знакома. Подобное сочетание цвета волос и глаз имелось, наверное, только у Вельвет, но тут не хватало кроличьих ушек. Да и в виде ребенка Жон ее уже встречал.
"Коко?.."
Она, конечно, едва ли не излучала уверенность в себе и наличие вкуса в одежде, но, возможно, когда-то давно вела себя совсем иначе.
— Привет, – произнес Жон, решив не провоцировать вполне возможную панику. – Я... эм... немного заблудился. Кто-нибудь из родителей тут есть?
Девочка помотала головой.
Определить ее возраст оказалось не самой простой задачей. Он легко мог составлять как шесть лет, так и все десять. Дело осложнялось откровенной миниатюрностью девочки.
Она внезапно улыбнулась и похлопала по полу перед собой, глядя Жону прямо в глаза. Поскольку тот вырос с кучей сестер, то жест истолковал моментально.
— Ты хочешь, чтобы я с тобой поиграл? Ну, почему бы и нет?
Перед ним явно находилась хозяйка сна, и опыт двух предыдущих кошмаров с детьми в главной роли подсказывал Жону, что наиболее уместным для него будет образ готового ее во всём поддержать старшего брата. По крайней мере, с Вельвет это точно сработало.
— Как тебя зовут? – поинтересовался он.
Девочка продолжала улыбаться, но так ничего и не ответила. Возможно, она слишком буквально восприняла просьбу родителей не разговаривать с незнакомцами, причем духом этой просьбы явно пренебрегла.
С другой стороны, они сейчас находились во сне, где логика всегда была совсем не такой, как в жизни. К тому же сам Жон свое имя называть не хотел, так что это, пожалуй, оказалось и к лучшему – меньше тайн придется хранить. Да и в реальном мире девочка, каким бы ни был ее настоящий возраст, с меньшей вероятностью отреагирует, случайно услышав о нем.
— Итак, что мы строим? Ты уже придумала?
Кубики были вовсе не теми детскими деревяшками с буквами алфавита на гранях, но и не сложными пластиковыми деталями из коллекционных наборов для взрослых. Они оказались чем-то средним – яркими и достаточно крупными, чтобы ребенку точно не удалось их проглотить.
Ничего особенно сложного, как, например, космический корабль, из них собрать бы не получилось. Обычно такие кубики тоже продавались в наборах, предназначенных для постройки какой-то одной вещи: замка, магазина Праха, дома или машины. Жону даже попадалось механическое оружие с разными формами, способное стрелять пластиковыми пульками.
У девочки нашлось целое ведерко всяких кубиков из разных наборов, так что оставалось лишь добавить немного фантазии. А еще она с улыбкой достала красочную инструкцию с то ли отодранными, то ли отгрызенными краями, на обложке которой был изображен сказочный замок.
— Ага. На мелочи размениваться не желаешь, да? Ладно, давай попробуем. Вижу, ты решила начать строить его снизу вверх. Сколько в нем предполагается башен?
Девочка гордо продемонстрировала ему два пальца, а затем указала на себя.
— Что, обе тебе? – уточнил Жон. – Неужели не выделишь мне ни одной для сна?
Она задумчиво наклонила голову, после чего показала три пальца.
И это было очень хорошо. Хотя Жон предполагал, что вторую башню девочка зарезервировала не для себя, а для своих родителей.
С соединением прямоугольных блоков она справлялась отлично, а вот наклонные крыши вызывали у нее определенные затруднения. Но фундамент был успешно заложен, и стены быстро росли, пусть даже представляли собой квадратную пластиковую коробку.
Когда Жон закончил с одной из башен, положил результат своих трудов перед девочкой и принялся за вторую, которую намеревался сделать пониже первой, она оказалась впечатлена его "подношением", повертев конструкцию в руках и мило ему улыбнувшись.
Впрочем, ее очарование ничуть не сужало круг поисков хозяйки сна в реальном мире. Слишком уж сильно менялись дети при взрослении. Это могла оказаться как девушка примерно его возраста, так и какая-нибудь старшекурсница, а то и вовсе Глинда Гудвитч, ныне носившая цветные контактные линзы и красившаяся в блондинку.
Приблизительно через полчаса у них получилось грубое подобие замка. Жону даже пришлось воспользоваться своими сновидческими способностями, чтобы тот выглядел чуть более симпатично. Но девочка всё равно оказалась в полном восторге и сразу же принялась играть. А может быть, она радовалась наличию того, кто ее поддерживал, поскольку опытный в такого рода делах Жон не скупился на шутки, улыбки и похвалу.
"Ну да, это я – супернянька из мира снов. Но если когда-нибудь все-таки научусь контролировать мои способности, то смогу очень неплохо зарабатывать. Думаю, многие готовы выложить кругленькую сумму за возможность осуществить во сне свои самые дикие фантазии или, например, встретиться с дорогими им людьми, которых в реальном мире больше нет".
С одной стороны, за такое действительно бы стали платить огромные деньги, с другой же – значительная часть клиентуры наверняка бы пожелала себе нечто сомнительное с участием звезд и прочих знаменитостей. К тому же всегда имелся шанс, что сны показались бы им куда более привлекательным вариантом, чем обычная жизнь, и это не сулило абсолютно ничего хорошего.
Дверь за спинами Жона и девочки с тихим щелчком открылась. Он обернулся, толком не зная, чего следовало ожидать. В реальности это наверняка были бы родители, но тут легко мог прийти какой-нибудь монстр или что-то еще в том же духе, превратившее бы сон в кошмар.
На пороге стояла еще одна девочка – практически точная копия первой, но с розовыми волосами и глазами того же цвета. Видимо, сестра. Но ее внешность Жона ничуть не смущала, потому что ему доводилось видеть и более странные вещи. Например, Руби от природы имела двухцветную окраску волос.
— Привет, – улыбнулся он. – А мы тут строим замок. Хочешь к нам присоединиться?
Вторая девочка тоже улыбнулась... или, пожалуй, даже ухмыльнулась. Уголком глаза Жон заметил, как первая отчаянно замотала головой, в панике глядя на свою сестру. Розововолосая оскалилась и бросилась вперед, занося ногу для удара, в то время как шатенка беззвучно завопила от ужаса.
Жон оказался быстрее.
Для того, чтобы опередить ребенка, ему не требовалось применять свои дарованные снами силы. Нога пролетела над шпилем замка, поскольку он моментально подхватил девочку под мышки.
Наступила ошеломленная тишина, пока обе пытались осознать произошедшее.
Шатенка смотрела на Жона так, будто ему удалось совершить нечто невозможное. Ее глаза оказались настолько большими и круглыми, что грозили вот-вот выпасть из глазниц, а рот был приоткрыт из-за шока.
Розововолосая висела в хватке Жона и, повернув голову, пораженно глядела на него. Затем она несколько раз подряд моргнула и принялась брыкаться, извиваясь и стараясь вырваться.
Шатенка пришла в себя и кинулась к замку, обняв его и обиженно уставившись на свою сестру. Никакой дружбой между ними и не пахло, но, возможно, они просто находились в ссоре конкретно сейчас.
Жон вздохнул, не позволяя розововолосой пнуть его по ногам, в живот или пониже живота.
— Прекрати, – сказал он, усевшись на пол, и устроив ее между коленями, а затем надавив на плечи. – Нельзя разрушать то, над чем твоя сестра так упорно трудилась.
Шатенка согласно закивала. Розововолосая же оскалилась и врезала Жону локтем в живот. Ее удар не причинил бы ему боль даже в реальном мире, а во сне и вовсе практически не ощущался. С тем же успехом она могла пытаться вырвать стальные прутья голыми руками. Так что вскоре розововолосая устала и прекратила дергаться, лишь сердито поглядывая на него.
— Не обижай сестру, – строгим голосом произнес Жон. – Если хочешь что-то пнуть, то пинай созданное именно тобой. Не трогай ее вещи.
Розововолосая фыркнула, выражая свое мнение по поводу подобной идеи.
— А теперь, если ты готова хорошо себя вести...
Она кивнула, в то время как шатенка отчаянно замотала головой. Вероятно, ей характер сестры был известен гораздо лучше, чем Жону.
Он намек уловил, но и отказаться от своего слова уже не мог. В то же время не стоило расстраивать шатенку, которая, вероятнее всего, и была хозяйкой сна. Ну, хозяйкой кошмара, где ее терроризировала собственная сестра. Возможно, именно из-за этого они в реальном мире рассорились и разошлись.
— Ты обещаешь хорошо себя вести?
Розововолосая посмотрела на него щенячьими глазками.
— И не будешь расстраивать сестру, ломая ее вещи?
Она кивнула, но Жона это нисколько не убедило.
— Я тебя предупредил и буду крайне недоволен, если ты не оправдаешь мое доверие.
Щенячьи глазки вновь вернулись.
Жон ее отпустил.
Через мгновение розововолосая уже неслась, оскалив зубы, к дорогой на вид вазе. Шатенка беззвучно закричала, явно испугавшись последствий такого поступка, но ей не стоило волноваться. Одна рука Жона ухватила розововолосую, прижав спиной к его груди, а вторая вернула обратно на место уже полетевшую на пол вазу.
Ее глаза округлились.
— Нет! – строго произнес Жон. – Так себя вести нельзя!
Шатенка съежилась.
— Это я не тебе, – поспешил заверить ее Жон.
Во взгляде карих глаз появились удивление и надежда. То ли сестра вечно ее подставляла, сама тем или иным способом выкручиваясь, то ли их родители предпочитали наказывать сразу обеих. Отец и мать Жона так никогда не поступали, но люди встречались разные.
— Ты была хорошей девочкой, – добавил он, заслужив в ответ нервную улыбку. – Играй с замком. В конце концов, ты его сделала и заслужила награду. А вот твоей сестре придется посидеть и подумать над своим поведением.
Жон вновь устроился на полу, усадив розововолосую к себе на колени. Та пиналась, брыкалась, наносила удары локтями и даже попыталась врезать ему головой в челюсть. Он всё это спокойно игнорировал, не прибегая к защите ауры. Ему требовалось лишь удерживать розововолосую на месте, пока та не выдохнется, в то время как ее сестра водила пластиковые фигурки из разных наборов по стенам замка.
Если для счастья во сне ей требовалось именно это, то Жон был готов помочь: не дать сестре-хулиганке вмешаться, гладить ту по розовым волосам и насильно читать первую попавшуюся книжку, пока шатенка спокойно играла в принцессу.
Через какое-то время снаружи дома послышалось шуршание автомобильных шин по гравию. Шатенка посмотрела на освещенное фарами окно. Хлопнула дверца, от входа донеслось звяканье ключей, после чего раздался женский голос:
— Тривия, я дома...
На этом сон и закончился.
***
Жон нервничал по целому ряду причин, причем ни одна из них не была связана с его Проявлением или недостатком ауры. В конце концов, в предыдущем сне он ее даже не потратил, поскольку для того, чтобы справиться с непослушным ребенком, сверхчеловеческие силы ему не требовались.
Нет, Жон нервничал из-за другого. А еще был рад тому, что пришел сюда без команды, поскольку раньше всегда пытался сделать это при свидетелях. По крайней мере, он оказался способен учиться хотя бы на своих собственных ошибках.
— Привет, Янг, Вайсс.
Они подготавливали помещение для танцев. Жон считал, что поручать нечто подобное первокурсникам было глупо, но если учесть характер Вайсс, то она, скорее всего, сама вызвалась добровольцем.
— Я хотел кое о чем поговорить с тобой, Янг. Наедине.
Вайсс не стала к нему оборачиваться, просто махнув рукой.
— Забирай ее, – сказала она. – Забирай отсюда эту любительницу превращать серьезные мероприятия в фарс.
— В фарс? – переспросила Янг. – Вайсс, это ты собираешься притащить сюда струнный оркестр! Вот уж где действительно начинается фарс!
— У нас здесь танцы. Нам нужна для них подходящая музыка.
— И вот ее ты называешь "подходящей"? – застонала Янг. – Тут требуется современная музыка, а ты хочешь превратить нашу школу в филиал дома для престарелых. Если так и дальше пойдет, то мне придется лично принести сюда бумбокс, чтобы спасти атмосферу праздника.
— Классическая музыка нравится не только старикам!
— Но в основном им, – шепотом заметил Жон.
— Тебя никто не спрашивал! – воскликнула Вайсс. – Иди отсюда и Янг с собой прихвати. Если сумеешь потерять ее где-нибудь по дороге, то буду очень благодарна.
Янг закатила глаза и жестом предложила Жону выйти в коридор. Судя по ухмылке, она вовсе не сдалась, и оставалось надеяться, что идея Вайсс насчет "настоящих школьных танцев" получит достойный отпор.
— У нас ведь не будет оркестра, правда? – уточнил Жон, когда они отошли достаточно далеко.
— Не будет, – вздохнула Янг. – А если и будет, то только через мой труп. Итак, чего ты хотел?
И это был очень хороший вопрос, ответа на который у него не имелось. В том смысле, что Жон свою цель знал, но никак не мог подобрать нормальную формулировку. Или он просто обжегся с Вайсс, уверенно совершая ошибку за ошибкой, пока не стало слишком поздно. Наверное, сейчас стоило пойти от обратного.
— Тебя кто-нибудь уже пригласил на танцы?
Глаза Янг на мгновение округлились, затем прищурились, после чего она завела руки за спину и покачнулась на каблуках.
— Хм-м... нет. Пока нет. А что?
Вся эта поза, а также неестественная для Янг неподвижность, говорили о немалом напряжении. К тому же Жон действовал не настолько осторожно, чтобы она не догадалась о причине его интереса. В конце концов, ума ей было не занимать. Но упрекать ее за всякие глупые вопросы тоже вряд ли стоило.
Не после того кошмара...
Янг не желала делать первый шаг. Она боялась показаться навязчивой и быть из-за этого брошенной. Не зря в кошмаре фигурировали позабывшие о ее существовании товарищи по команде и дядя.
Ни того, ни другого в действительности не случалось, но страхи далеко не всегда уходили своими корнями в события реальной жизни. Люди очень часто проявляли склонность к катастрофизации, представляя себе, что могло бы произойти в самом худшем случае. Разумеется, это сказывалось на их уверенности в собственных силах. Даже полностью уравновешенный человек не захочет приступать к чему-либо новому и непривычному, если станет постоянно думать о неудачах.
Наиболее простым выходом тут было притвориться невосприимчивым к намекам и позволить кому-нибудь другому произнести вслух нужные слова, не рискуя выставить себя идиотом. Даже шутки казались здесь неуместными, ведь если та же Янг пошутит насчет желания Жона пригласить ее на танцы, а он возьмет и не пригласит, то она будет чувствовать себя крайне глупо, весь день потом жалея о том, что не сдержалась.
Нечто подобное и останавливало Жона от прямого вопроса Пирре. На намеки она никак не реагировала, так что ему совсем не хотелось нарваться на отсутствие любого интереса такого рода с ее стороны и серьезно усложнить их взаимоотношения.
К слову, сегодня утром Пирра тоже ни малейшей реакции не проявила. Жон сказал, что если и к полудню его никто не пригласит, то он сам пойдет искать себе пару. Пирра в ответ лишь улыбнулась и сообщила, что верит в него. Это вообще ничем не отличалось от ее напутствий в прошлом, когда Жон увивался за Вайсс, а потому решительного шага со стороны Пирры ожидать вряд ли стоило.
Он вздохнул, посмотрел на Янг и спросил:
— Пойдешь со мной на танцы?
Его вопрос ее нисколько не удивил.
— Ты меня сейчас на свидание приглашаешь или предлагаешь стать твоей девушкой? – уточнила она.
— Первое.
Жон знал, что выбрал правильный вариант, поскольку Янг позволила себе заметно расслабиться.
— Я, конечно, смею надеяться, что мы довольно неплохо ладим, – добавил он, – но считаю подобные предложения несколько преждевременными, пусть даже Руби и будет двумя руками за.
— Ха, – рассмеялась Янг, как и обычно, ухмыльнувшись при упоминании о сестре. – Да, наверняка будет. Ладно, я согласна пойти с тобой. Но первые полчаса мне придется просидеть у входа, встречая гостей. Если хочешь, то мы можем появиться там вместе чуть раньше.
У него получилось! Он отыскал себе пару для танцев!
Жон ощутил непередаваемый восторг, но постарался никак его не демонстрировать, ограничившись лишь улыбкой. Да, ему хотелось петь и танцевать, вот только он не настолько лишился разума, чтобы не понимать, как подобное его поведение будет выглядеть для Янг.
— Рад, что ты согласилась, – сказал Жон. – И уверен, что мы с Руби сможем скрасить друг другу ожидание того момента, когда ты освободишься.
— Ты хочешь потанцевать с ней? – уточнила Янг.
— Возможно, – пожал плечами Жон. – Если, конечно, ты не возражаешь.
— Не возражаю, но с одним условием. Ты потанцуешь с ней после того, как я освобожусь. Мне удалось стребовать с нее обещание один раз выйти на танцпол, и я категорически не согласна пропускать такой момент, не сделав ни единой фотографии.
"Бедная Руби..."
— Моя дама подталкивает ко мне в объятья свою собственную младшую сестру, – усмехнулся Жон. – Это так мило.
— А я девушка широких взглядов, – рассмеялась Янг.
Возможно, Блейк не так уж и сильно ошибалась, когда говорила, что у них было очень много общего. Никто другой из знакомых Жона подобную шутку точно бы не поддержал. Он понятия не имел, хватит ли этого для возникновения романтических отношений, но хотя бы повеселиться им наверняка удастся.
— И я тоже рада, что ты меня пригласил, – сказала Янг. – Потому что больше никто не решился это сделать.
— Они просто испугались блеска твоего великолепия, – покачал головой Жон.
— Ага. Что-то явно не так с нынешним поколением Охотников, если монстров они не боятся, а меня пугаются, – вздохнула Янг, опустив взгляд и принявшись поправлять прическу. – Я, само собой, горяча, но не до ожогов. И немного обидно видеть, что Вайсс с Блейк уже пригласили, а меня – нет. Если бы еще и Руби успела обзавестись кавалером, то я бы ушла рыдать в ванную.
— Не могу представить тебя рыдающей в ванной, – честно признался Жон.
— Ладно, не ушла бы и не рыдать, – подмигнула ему Янг. – Но я бы обиженно надулась, и вам всем несколько дней пришлось бы иметь дело с пассивно-агрессивной мной.
— Да, это уже больше похоже на правду, – кивнул Жон. – И мне кажется, что тебя бы всё равно пригласили.
— Не знаю, не знаю, – покачала головой Янг. – Возможностей у них было предостаточно, но что-то никто не спешил ими воспользоваться.
— А почему ты сама никого не пригласила? – поинтересовался Жон.
— Ну... – смущенно рассмеялась Янг. – Считай меня старомодной, но я придерживаюсь мнения, что первый шаг должен сделать мужчина.
Жон хорошо помнил, какие сомнения в себе испытывала Янг из кошмара, но любую информацию из снов предпочитал перепроверять.
— Кстати, – добавила она. – Ты в курсе, что у тебя завелся собственный сталкер?
Жон удивленно моргнул, после чего вздохнул.
— Нора?
Янг ухмыльнулась.
— Пусть я легко могу себе представить, как она стоит и наблюдает за тобой с видом гордой матери, сейчас речь идет всё же не о ней. Ну, если только Нора не покрасила волосы в черный цвет и не собрала их в пару хвостиков. Дальше по коридору стоит какая-то девчонка и внимательно на тебя смотрит. Нет, не оглядывайся!
Янг ухватила Жона за подбородок и повернула к себе.
— Вспугнешь ведь, – пояснила она. – Маленькая – ниже Руби. Черные волосы, зеленые глаза. Всё, убежала. Заметила мое внимание и убежала.
Янг отпустила его подбородок и поинтересовалась:
— Твоя знакомая?
Жон не знал ни одну девушку с черными волосами, зелеными глазами и двумя хвостиками. По первому пункту подходила только Блейк, но она была узнаваема даже в детском возрасте – хотя бы по кошачьим ушам.
— Нет. Должно быть, иностранная студентка.
— Ты ей настолько сильно понравился, что она захотела пригласить тебя на танцы? – усмехнулась Янг.
— Вот так сразу? – с сомнением покачал головой Жон. – Даже ничего обо мне не зная?
— Случаются и более странные вещи, – пожала плечами Янг, тут же ему подмигнув. – Но ей всё равно не повезло, потому что от меня ты при всём желании не убежишь. Итак, в шесть часов возле двери нашей комнаты. И не опаздывай.
Она, конечно, шутила, но Жон не забыл ее кошмар, а потому решил либо появиться пораньше, либо иметь крайне уважительную причину для опоздания. Собственную смерть, например. Заставлять Янг ждать, терзая себя различными ужасными мыслями, он точно не собирался.
— Обязательно приду. Можешь даже не сомневаться.
