В твоих самых диких фантазиях

      Наверное, утверждать, будто на следующее утро Жон уже "преодолел" и "оставил позади" всё то, что мучило его накануне, оказалось бы серьезным преувеличением, но боль отчетливо ослабла. Стадия "принятия" наступила как-то подозрительно быстро, если сравнивать происходящее с тем, что было написано в изученных им книгах по психологии. Впрочем, Амбер пока не умерла, так что ее смерть, скорее всего, еще запустит новый виток страданий.       Жон полагал, что человеческий мозг попросту отказывался хоть сколько-нибудь долго заливать себя гормонами несчастья (ну, или лишаться гормонов счастья), а потому особых проблем с учебой у него в этот день не возникло.       Пирра оказалась отличным примером того, насколько хорошо можно было скрывать свою боль. И помня недавний сон, Жон испытывал некоторую неловкость, находясь рядом с Янг, поскольку невольно представлял ее себе в свадебном платье. К слову, сама Янг, если бы внезапно узнала о его мыслях, наверняка бы испугалась, а то и вовсе бросила Жона.       Пирра по вполне очевидным причинам о своем сне ничего никому не говорила. И вряд ли бы в реальности она вообще смогла подобным образом поступить, потому что за всё время их знакомства так и не набралась смелости признаться ему в своих чувствах.       Последним уроком сегодня шел класс боевой подготовки, поставленный туда специально, чтобы дать возможность студентам потом принимать душ, подкрепляться и отдыхать столько, сколько им понадобится. Нора частенько жаловалась на несправедливость подобной ситуации, потому что сам урок заканчивался в четыре, а на душ – по сути, продолжение учебного дня – уходило еще целых полчаса. Но озвучивать свое недовольство рядом с мисс Гудвитч она не решалась. Да и никто не решался. Тем, кто на такое безумство был способен, одного раза вполне хватило.       Как и обычно, занятие проходило в виде спаррингов, участников которых назначала лично мисс Гудвитч. Потому Жон на них никогда не сталкивался с Пиррой, а Руби – с Кардином, чья булава частенько не поспевала и за куда менее шустрыми соперниками.       Но в отличие от уровня учеников Бикона, качество подготовки иностранных студентов мисс Гудвитч представляла себе довольно слабо, так что позволяла им самим выбирать себе противников.       Несколько дней назад Меркури уже сразился с Пиррой, а затем встретился с Вайсс. В конце концов, известные имена сразу же привлекали к себе всеобщее внимание. Янг также пару раз бросали вызов, а вот Руби сойтись с ними в поединке пока не довелось. Разумеется, ее никто не боялся, но и драться со столь юной девочкой никто не спешил.       Жон своими боевыми навыками совсем не блистал, а потому его тоже обычно не трогали.       Обычно...       — Я желаю сразиться с Жоном Арком.       Он поднял голову, найдя взглядом ту, кто бросила ему вызов. Ту, что обладала черными волосами и золотистыми глазами, но бантик не носила.       "Твою же..."       Синдер Фолл оценивающе смотрела на него, положив ногу на ногу и небрежно подняв руку. Она вовсе не казалась сердитой, но и особого дружелюбия с ее стороны заметно не было.       Куда больше Жона обеспокоил тот факт, что Ваниль выглядела встревоженной. Вот это точно никак не могло оказаться хорошим знаком.       — Мистер Арк, – произнесла мисс Гудвитч. – Поднимайтесь на помост. И вы тоже, мисс Фолл.       — Удачи, – сказала ему Пирра.       — Спасибо, – ответил ей Жон. – Никак не могу отделаться от чувства, что она мне еще понадобится.       Пирра недоуменно на него посмотрела, после чего перевела взгляд на шагавшую к помосту Синдер и спросила:       — Ты с ней что, знаком?       — Столкнулся как-то на днях, – вздохнул Жон, решив говорить только правду, но без лишних подробностей. – И вряд ли произвел хорошее впечатление. Представь себе, как меня стошнило на обувь Янг, или, например, мой ранний флирт с Вайсс. Только без флирта.       — Но с тем же результатом, – хмыкнул Рен.       — Да, – кивнул Жон. – В общем, у Синдер есть причины для недовольства, и она вполне может попытаться донести до меня всю его глубину. Если я сегодня погибну, то придумайте, пожалуйста, для моей семьи какую-нибудь более героическую версию событий.       Мисс Гудвитч повторно вызвала его, взглядом дав понять, что третьего раза не будет. Жон поспешил к помосту, выслушивая по пути вежливые пожелания удачи от иностранных студентов и сдержанный смех одноклассников.       Впрочем, собственная команда его поддерживала, как и члены команды RWBY. Ну, по крайней мере, Руби с Янг. И еще Ваниль, пусть даже ее друзья оказались настроены куда более скептически.       Жон остановился напротив Синдер. Та никакого оружия не демонстрировала, но это вполне могло в любой момент измениться. Ну, либо она привыкла полагаться на свои навыки рукопашного боя. Вряд ли бы ее отправили в Вейл представлять на турнире Мистраль, если бы Синдер не входила в число самых сильных студентов Хейвена.       — Я тебя чем-то задел или обидел? – тихо поинтересовался Жон, пока мисс Гудвитч зачитывала им правила. – Извини, если так. Я старался не попадаться тебе лишний раз на глаза. Нам действительно необходимо драться?       Синдер ничего ему не ответила, но приняла боевую стойку и выставила перед собой кулаки. Жон знал, что она отлично владела мечом, но в данный момент по какой-то причине не желала демонстрировать свое мастерство.       — Эм... ладно, – пробормотал он. – Удачи.       В том, что Синдер удача действительно понадобится, Жон серьезно сомневался.       — НАЧАЛИ!       Он сделал первый ход, атакуя так, как учила Пирра, взявшаяся за его тренировки после множества поражений от руки Кардина.       Темп боя обычно задавал именно тот, кто наносил первые удары, и при использовании ауры это было очень важно. Без нее любая атака или контратака легко могла закончиться смертью, а потому основную роль играло именно мастерство. Здесь же требовалось продержаться дольше противника.       Синдер уклонилась, качнувшись влево, но Жон от ее ответного удара вовсе не погиб. Его аура выдержала.       Пирра утверждала, что запасов больше, чем у него, она никогда в жизни не встречала, а потому лучшей тактикой для Жона было непрерывное нападение. Если ему удастся разменять одно свое попадание на три удара противника, то бой легко мог закончиться в его пользу.       В конце концов, победа доставалась вовсе не тому, кто наиболее эффектно себя продемонстрировал, а тому, кто остался стоять на ногах в самом конце.       От атаки сверху вниз Синдер ожидаемо увернулась. Жон перенес вес тела с ноги на ногу и продолжил натиск. Промахнулся, конечно, поскольку Синдер отклонилась назад. К тому же меч потянул его за собой, из-за чего пришлось прикрываться щитом от решившей подобраться вплотную Синдер.       Она на долю мгновения замялась, но тут же пригнулась и ударила ногой по колену Жона. Он пошатнулся, тем самым позволив ей вцепиться в верхний край щита, потянуть его на себя и достать рукой открывшуюся челюсть. Вспыхнула аура, защищая от урона, но не от боли. Кроме того, Синдер вовсе не успокоилась и врезала коленом ему в живот, лишь только после этого отступив назад и заодно уйдя из зоны досягаемости рассекшего воздух меча.       Жон бросился следом за ней. А что еще ему оставалось? Он яростно атаковал, надеясь хотя бы раз зацепить Синдер. Одна ошибка с ее стороны будет равнозначна множеству попаданий по нему. И да, несмотря на пропущенные удары, уровень ауры Жона до сих не опустился ниже девяноста процентов.       К слову, он умел ощущать собственные запасы, и подобный навык, как утверждала Пирра, был доступен далеко не каждому Охотнику. Отсутствие необходимости регулярно смотреть на свиток экономило немало времени, что в бою вполне могло сыграть решающую роль.       Синдер отступила еще немного назад и двинулась влево от себя – то есть в сторону руки, в которой Жон держал Кроцеа Морс, и прочь от надоедливого щита. Взгляд ее оставался острым и едва ли не смертельно опасным, но на губах застыла удовлетворенная улыбка.       Жон чувствовал, что Синдер в нем что-то искала, и судя по этой улыбке, найденное ей нравилось. А исходя из того, как складывался их поединок, заинтересовали ее совсем не его боевые навыки.       Но что тогда?       Жона внезапно посетила тревожная мысль о том, что она искала признаки наличия у него неких знаний, вынесенных из ее снов.       Следующая атака Синдер оказалась еще более быстрой, чем предыдущая. Существенно более быстрой. Вероятно, в первый раз она испытывала на прочность его защиту, а теперь перешла непосредственно к делу.       Жон сумел продержаться несколько секунд – возможно, даже пару десятков. Но вскоре ладонь Синдер дотянулась до его плеча, лишив подвижности всю конечность, затем кулак снова встретился с челюстью, нога зацепила щиколотку, бедро уперлось в область таза, а рука обхватила шею, отправив Жона на пол идеально исполненным броском.       Разлеживаться там он не стал, сразу же откатившись в сторону, из-за чего нога Синдер с силой опустилась не на его грудь, а на мат. Аура после всего произошедшего, само собой, пострадала, но всё еще оставалась на уровне выше семидесяти пяти процентов.       Синдер данный факт почти что впечатлил.       Почти...       Впрочем, избиение продолжилось, пусть и серьезно затягивалось. Отсутствие оружия у Синдер не позволяло ей наносить ауре Жона серьезный урон каждым ударом, а потому она работала медленно, по какой-то причине не желая ни доставать тот клинок, который приставляла к его горлу, ни использовать свое Проявление.       Справедливости ради, так поступали многие студенты, не собираясь выдавать свои козыри соперникам в преддверии турнира. Собственно, Проявления применяли лишь те из них, чей стиль боя был построен вокруг этого. Руби, например. Синдер же, очевидно, вполне могла обойтись и голыми руками.       Когда уровень ауры Жона достиг отметки в пятьдесят процентов, мисс Гудвитч остановила бой, пусть даже обычно дожидалась входа в красную зону.       — Если вы будете продолжать в том же темпе, то мы вообще ничего не успеем, – сказала она. – Мистер Арк, вы признаете свое поражение?       Быстрый взгляд на экран дал понять, что запасы ауры Синдер составляли девяносто шесть процентов. Жону удалось нанести ей один-единственный нормальный удар.       — Д-да, признаю, – ответил он.       После сеанса критики и выдачи нескольких советов по улучшению боевых навыков мисс Гудвитч отпустила их обоих. Синдер двинулась в сторону своей команды бок о бок с Жоном, чем тот и поспешил воспользоваться:       — Слушай, мне действительно жаль, что так получилось с моим Проявлением. Я никому не говорил об увиденном. Да и не было там ничего особенно страшного. У всех периодически случаются подобные кошмары.       — Хорошо, что не говорил, – кивнула Синдер. – Надеюсь, это не изменится.       — Не изменится, – подтвердил Жон. – Но зачем тебе вообще понадобилось сегодняшнее представление? Почему я?       — А почему бы и нет? – пожала плечами Синдер, с усмешкой посмотрев на него. – Мне требовалось выбрать противника, но я здесь никого не знаю. Члены моей команды уже сразились с Пиррой Никос и прочими известными студентами. Ты всего лишь попался под руку, так что не надо искать в моем выборе некое второе дно.       Жон ей почему-то не поверил. Слишком уж довольной выглядела Синдер во время их схватки – как будто проверяла его, и результат этой проверки ее порадовал.       Но что она могла в нем проверять?       Уровень боевых навыков Жона (довольно невысокий, к слову) был общеизвестен. Не считала же Синдер его угрозой себе на турнире, верно?       Оставался лишь один вариант: эта самая проверка оказалась как-то связана с его Проявлением. Она сочла, что Жон солгал насчет случайного стечения обстоятельств, приведших к попаданию в ее сон?       Подобные способности оказались бы крайне полезными для какого-нибудь бессовестного студента, решившего побольше узнать о возможностях и тактиках других команд, или для полнейшего извращенца, захотевшего превратить сны спящих девушек в нечто куда более эротичное. Впрочем, в последнем Синдер вряд ли могла заподозрить Жона, поскольку ее кошмар никак нельзя было назвать хоть сколько-нибудь "эротичным", а вот первое вполне себе подходило.       Она намеревалась как можно более наглядно дать ему понять, что попытки разведать таким методом возможности ее команды будут иметь весьма серьезные последствия?       — Ты жив, – произнес Рен, когда Жон вернулся к своим друзьям. – Это чудо.       — Как у тебя вообще получается разозлить такое количество женщин, о бесстрашный лидер? – поинтересовалась Нора. – В какой-то момент подобное поведение перестает быть просто множеством совпадений и перерастает в фетиш. Ты что, мазохист? Потому и сошелся с Янг?       — Эй! – воскликнула Янг. – Я всё слышала! Ты намекаешь на то, что я – садистка? Это камень в огород Блейк.       — Что, прости?! – возмутилась та.       — Ну, кто еще из наших знакомых выбрал бы в качестве оружия черную ленту, предназначенную для игр со связыванием? – пожала плечами Янг. – Просто любопытный факт.       Жон рассмеялся.       Этот бой прошел далеко не так плохо, как он опасался.       — Всё в порядке. Наверное, я слишком сильно себя накрутил. Синдер сказала, что выбрала меня, поскольку знала мое имя и до сих пор еще ни разу со мной не сражалась.       Для друзей подобного объяснения оказалось вполне достаточно, пусть даже сам Жон в него по-прежнему не верил.

***

      Синдер чувствовала, как Нео пыталась прожечь взглядом дыру в ее спине. Наверное, она бы попробовала воткнуть туда и что-нибудь более материальное, если бы считала, что это сойдет ей с рук.       — Успокойся, – сказала Синдер. – Не собиралась я вредить твоему дружку. И ты ведь, надеюсь, понимаешь, что ваши отношения существуют лишь в твоих снах, так? Они ненастоящие. Это всё подделка.       Нео равнодушно пожала плечами, давая понять, что ее подобные мелочи ничуть не волновали, а затем вновь уперла взгляд в спину Синдер.       Эмеральд заметно нервничала, явно готовясь отражать возможную атаку. Но до такого, пожалуй, доводить не стоило. Синдер ничуть не боялась Нео, но та была способна поломать множество планов, например, передав кое-какую информацию определенным людям.       — Я вовсе не угрожала Жону, – повторила она. – Я его проверяла.       — Для чего? – поинтересовался Меркури, избавив Нео от необходимости задавать вопрос при помощи мимики.       — Для двух вещей. Во-первых, я хочу знать, действительно ли его Проявление настолько неконтролируемо, как он утверждает. Ни в моих снах, ни в снах Меркури Жон больше не появлялся, но с Нео продолжает общаться. Подозреваю, что для срабатывания Проявления требуется некоторое взаимодействие в реальном мире, так что сегодня я именно это и обеспечила. Посмотрим, появится ли Жон снова в моих снах.       — Тут имеется довольно серьезный риск, госпожа, – произнесла Эмеральд. – Вдруг он увидит то, что видеть ему не положено?       — Я ощутила его присутствие в первый раз и теперь уже знаю, чего ожидать, – покачала головой Синдер. – Что же касается второй причины, то Проявление Жона весьма необычно, так? Оно не дает никаких преимуществ в бою, но при должном контроле может стать весьма могущественным инструментом. Представьте себе шпиона, способного во время отдыха добывать гораздо больше информации, чем при непосредственной работе. Это оказалось бы для нас крайне ценным приобретением.       Она посмотрела на Нео и добавила:       — Так что успокойся. Если бы я собиралась ему навредить, то уже бы навредила. И сделала бы это таким образом, что ты бы ничего не заметила, Ваниль.       Нео вздрогнула, а ее взгляд стал еще более сердитым.       Синдер в ответ лишь усмехнулась.

***

      Сегодня Жону требовалось извиниться не только перед Синдер.       Коко Адель стояла у двери комнаты ее команды, но вряд ли дожидалась именно его визита. Скорее всего, кто-то внутри готовился, чтобы они могли куда-нибудь пойти.       Впрочем, сейчас это не имело особого значения.       Гораздо важнее оказался холодный взгляд, которым Коко наградила Жона. Обычно она вела себя с ним куда более дружелюбно, а потому следовало сделать вывод, что вчерашнее общение с Вельвет без последствий не осталось.       — Привет, – произнес Жон, остановившись на небольшом расстоянии от Коко. – Вельвет там? Я хотел бы перед ней извиниться.       Он решил сразу же обозначить цель визита, чтобы избежать лишних вопросов насчет причин его здесь появления. Коко оперлась спиной о стену и как будто сдулась, моментально лишившись запала.       — Это насчет вчерашнего вечера? – уточнила она.       Жон кивнул.       — Вельвет рассказывала мне о нем, – продолжила Коко. – И о мелком засранце, решившем ответить злобой на искреннюю заботу.       — Да... знаю, – вздохнул Жон. – Кое-кто для меня близкий находится в коме и уже никогда не очнется. Это гарантированная смерть. Очень близкая смерть.       Коко вздрогнула, а ее глаза округлились.       — Я узнал о произошедшем позавчера. Вчера же... ну, скажем так, день выдался неважным. Все дружно решили принести мне свои соболезнования. Вот вообще все. Я спрятался от них в библиотеке, и там меня нашла Вельвет...       — Вот дерьмо, – пробормотала Коко, тяжело вздохнув и оторвавшись от стены. – М-да... Наверное, тебя можно понять...       Холод в ее голосе уступил место смущению и неловкости. Она не знала, что тут стоило сказать или сделать, и явно не отказалась бы сменить тему разговора на что-нибудь другое.       — Ты хочешь, чтобы я передала всё это Вельвет, правильно? Что ты не специально ее обидел?       — Если не затруднит, – кивнул Жон. – Я повел себя вчера как последний засранец, но пусть она хотя бы знает причину моего поведения.       — Ага, – снова вздохнула Коко, отведя взгляд в сторону. – Слушай, я думаю, что Вельвет всё поймет. Просто неудачное стечение обстоятельств. Ты об этом хотел с ней поговорить?       — Да. О том, что у меня было ужасное настроение, и она случайно подвернулась под руку.       — Я передам. И не беспокойся. Если это больше не повторится, то Вельвет обязательно всё поймет. Она гораздо сильнее расстроилась из-за того, что подумала, будто сама что-то сделала не так, из-за чего новый друг ее возненавидел. Здесь же... ну, любой бы расстроился. А ты...       — Мне уже лучше, – немного криво улыбнулся Жон. – Вряд ли у кого-нибудь получится слишком долго горевать. Но если через пару недель вы с Вельвет вдруг увидите меня в совсем уж отвратительном настроении, то о причинах вам гадать не придется. Думаю, тогда лучше всего будет просто оставить меня на некоторое время в покое. Без обид.       — Какие уж тут обиды, – сказала Коко. – Я ее обязательно предупрежу. И если вдруг захочется, например, выговориться, то Вельвет не откажется тебя выслушать. Я, кстати, тоже. Ты защитил ее от того идиота, а для меня это много значит.       Она вытянула вперед кулак, и Жон после секунды колебаний прикоснулся к нему своим.       — Я расскажу Вельвет о том, что вчера случилось, – повторила Коко. – Она всё поймет.       — Спасибо, – кивнул Жон. – Еще увидимся.       — Ага, увидимся.       За тем, как он уходил прочь, Коко наблюдала с откровенным облегчением. Но Жон вовсе не обижался. Ему было очевидно, насколько неловкими получались разговоры на подобные темы. Если товарищи по команде еще могли ходить по этому минному полю, поскольку хорошо его знали, то Коко была просто подругой подруги.       По крайней мере, дело, из-за которого он сюда пришел, оказалось завершено. К тому же больше ни перед кем извиняться ему не требовалось. А если очень сильно повезет, то и в будущем не потребуется...

***

      — Кто не спрятался, я не виноват!       Неподалеку от Жона слышались детские голоса и звучал смех, но ему довелось посмотреть достаточно фильмов ужасов, чтобы понимать, что абсолютно ничего хорошего всё это не предвещало. Он даже ожидал оказаться в каком-нибудь заброшенном особняке, где на него нападут жуткие дети-убийцы, но дом выглядел довольно светлым и уютным.       Разумеется, ни по размерам, ни по роскоши с тем местом, где Ваниль провела свое детство, этот дом ни в какое сравнение не шел, но всё же был заметно просторнее среднестатистического жилища в городе.       На стенах висели размытые фотографии, но вот их рамки и обои могли похвастаться кристальной четкостью. Пол покрывал паркет из темного дерева. Откуда-то сверху доносились топот и детский смех, причем совершенно не зловещие. Просто дети бегали по второму этажу.       "Видимо, мне стоит пойти туда и проверить", – подумал Жон.       Миновав гостиную, где ковер кремового цвета закрывал паркет, он вышел в прихожую и начал осторожно подниматься по деревянной лестнице, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. Несмотря на топот и смех, пока ни один из детей ему на глаза не попался. Да и вообще никто не попался. Коридор второго этажа оказался совершенно пустым.       Дети должны были бегать и смеяться прямо перед ним, поскольку топот доносился отчетливо и даже эхо создавали, но Жон абсолютно никого не видел. Затем женский голос попросил их всех успокоиться, но безо всякой злости – просто взрослый человек устал от суеты, а справиться с толпой излишне энергичной детворы явно уже не надеялся.       Рядом пробежал кто-то невидимый.       — Я тебя нашел!       — Нечестно! Ты жульничал!       — Не-а! Не жульничал!       Они дружно рассмеялись.       — Моя очередь. Один, два, три...       Жон терпеливо стоял и слушал, как невидимый мальчик считал.       — ...двадцать девять, тридцать. Кто не спрятался, я не виноват!       И вновь раздался топот, послышался смех, начали хлопать двери, а ножки мебели со скрипом двигались по полу. Дети весело визжали и, кажется, где-то играла музыка. Сперва тихо, но потом всё громче и громче зазвучало поздравление с днем рождения.       "Хозяин сна?.."       Никакого имени в песенке не упоминалось, но, с другой стороны, расстояние и не позволяло толком разобрать слова. Расстояние и стена. А если хозяин сна не уделял особого внимания подобным деталям, то на празднике, видимо, не присутствовал.       "Торжество проходит у каких-нибудь соседей?"       Дверь слева от Жона открылась и тут же с грохотом захлопнулась. В том смысле, что звук был, но сама она оставалась неподвижной. Решив начать именно с нее, Жон аккуратно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.       За ней скрывалась спальня даже не ребенка, а уже подростка, судя по гитаре и множеству плакатов на стенах. Несмотря на ощущение заброшенности, она оставалась безукоризненно чистой и никакой тревоги не вызывала.       Жон прошел внутрь, прислушавшись к звуку выдвигаемых ящиков.       — Ты под кроватью? – спросил невидимка.       Опустившись на колени, Жон заглянул под кровать, обнаружив там коробки с обувью и чехол от замеченной ранее гитары. Но никаких людей он не нашел: ни под этой самой кроватью, ни вообще в нынешнем сне.       Детский визг и шуршание коробок сообщили ему о том, что невидимке, в отличие от него, удача все-таки улыбнулась.       — Теперь ты должен помочь мне отыскать остальных!       — Ладно!       Судя по топоту, оба невидимки выбежали в коридор.       Итак, незримые для Жона дети играли здесь в прятки. Ему тоже в свое время довелось немало поиграть в них с сестрами, включая странную вариацию, которую они называли "сардинами". Там изначально прятался только один человек, но каждый нашедший его был вынужден залезать в то же самое укрытие, из-за чего туда вскоре набивались "сардины". Основная сложность как раз и заключалась в соблюдении тишины в крайне ограниченном пространстве.       Впрочем, сейчас игра шла по вполне традиционным правилам и по всему дому.       — Дети! – донесся до него женский голос. – Время для торта и подарков!       — Подарки!       — Торт!       Вот теперь топот оказался таким, что затряслись стекла. Жон сразу же вспомнил, как в детстве с сестрами точно так же бежал за подарками, вздохнул, поднялся с колен, а затем направился к двери, собираясь отыскать кухню. Его остановил внезапно раздавшийся голос:       — Но вы же еще не нашли меня...       Голос принадлежал девочке. Он был тихим, полным надежды и предвкушения. А еще гордости от того, какое удачное укрытие выбрала его хозяйка.       — Если стану сидеть тихо, то они в жизни меня не найдут. Хе-хе.       Голос как будто раздавался сразу отовсюду, так что с определением точного местоположения девочки возникали серьезные сложности.       Жон подошел к стенному шкафу, открыл дверцу и заглянул внутрь. Затем он посмотрел под тумбочкой и проверил, не было ли кого за шторами, которые опускались до самого пола.       Честно говоря, Жон и сам толком не понимал, почему так поступал. Вероятно, природа игры в прятки заставляла совершать определенные действия в определенной последовательности. А возможно, ему просто хотелось посмотреть на то, во что в итоге выльется этот сон.       Так или иначе, но девочку требовалось найти. Вот только в комнате ее не было...       Жон двинулся дальше.       — С днем рожденья тебя. С днем рожденья тебя. С днем рождения, Джейкоб, с днем рожденья тебя.       Откуда-то с первого этажа доносился радостный детский гомон, а этот самый незнакомый Жону Джейкоб, видимо, задул свечи.       — Загадывай желание! Загадывай желание!       Что именно Джейкоб загадал, Жон так и не разобрал, а потому вошел в ближайшую ванную комнату и огляделся. Кроме пустой душевой кабинки, унитаза и прочих ожидаемых вещей, ничего интересного там не обнаружилось.       Следующая дверь привела в кабинет с небольшим рабочим столом и компьютером. Еще здесь находились пара книжных шкафов и крохотная заполненная книгами кладовка, но никакой девочки ему на глаза пока так и не попалось.       — Все сюда. Подходите поближе, – произнес усталый, но твердый женский голос. – Мы собираемся в боулинг. Все здесь? Отлично. Выходим на улицу, дети. Больше четырех в одну машину не садиться. И внимательнее на дороге!       Открылась входная дверь. Ну, или не открылась, но щелчок замка отчетливо прозвучал. Дети с шумом выбежали наружу, а за ними последовали вымотанные, но довольные, судя по тихому разговору, взрослые. Какая-то женщина благодарила какого-то мужчину, который согласился их подвезти. Вскоре замок щелкнул еще один раз, и в доме воцарилась полная тишина.       — Я... победила? – внезапно спросила девочка. – М-могу уже выходить?..       Почти целую минуту она молчала, видимо, ожидая ответа.       — Я проголодалась. Можно мне тоже торта? Эй?..       В доме стало заметно холоднее, чем раньше. И еще темнее. Коридор как будто сузился, вызывая приступ клаустрофобии. Жон понятия не имел, являлось ли всё это субъективным ощущением, но ему показалось, что стены сблизились на пару футов. По крайней мере, он начал цепляться за них плечами, когда отправился в очередную комнату проверять стандартные места, которые обычно использовались при игре в прятки.       — Найдите меня, – прошептала девочка. – Пожалуйста, найдите меня.       — Я пытаюсь! – воскликнул Жон, ощущая какие-то чужеродные эмоции.       Он не испытывал во снах подобных чувств: страха, злости, раздражения и практически иррациональной ярости.       — Я больше не хочу играть.       — Где ты? – спросил Жон у девочки. – Куда спряталась?       — Куда все ушли? Почему не ищут меня? Я здесь!       — Проклятье, "здесь" – это где?! Говори конкретнее!       — Здесь темно и холодно. Я... не могу отсюда выбраться...       Послышался шорох, как будто кто-то попытался сдвинуть нечто тяжелое, и Жон понял, что искать следовало в другой комнате. Он бросился в совсем уж узкий коридор, с трудом продираясь через него боком так, что и грудь, и спина касались противоположных стен. Но вскоре на пути встретился дверной проем, в который Жон и юркнул.       — Эй! Эй, ты тут?! – крикнул он.       Внятного ответа так и не последовало, если не считать за него усилившийся шорох и визг утратившей над собой контроль девчонки. Крохотные кулачки забарабанили по древесине, и на этот раз удалось определить направление, откуда исходил шум.       Жон двинулся в сторону самой дальней в коридоре двери – той, что выглядела наиболее маленькой и темной. Неестественно маленькой и темной. Она была раза в два меньше любой другой двери в этом коридоре. И чтобы протиснуться к ней, пришлось даже втягивать живот.       — Иду! Я иду!       Входная дверь распахнулась, ударившись о стену. Послышался полный ярости мужской рев, и Жон с удивлением осознал, что исходил тот из его собственного рта. Всё это очень сильно напоминало кошмар Руби.       — Где ты?! Я иду!       — Папочка?! – отозвалась девочка. – ПАПОЧКА! ПОМОГИ!       Жон ощутил ужас самого настоящего отца, чья дочь попала в беду, и принялся с удвоенной силой продираться сквозь узкий коридор. Попытавшись дотянуться до дверного косяка, он лишь ободрал локти о проклятые стены.       — Я иду! – повторил Жон. – Держись, малышка! Я иду!       — Я не могу отсюда выбраться! И пошевелиться! Я ничего не вижу! – то и дело прерываясь на всхлипы, пожаловалась ему девочка. – Я... Я не могу дышать! Папочка, мне больно!       Жон с рычанием уперся спиной и руками в стены, раздвинув их вспышкой ауры. Они откатились в стороны так, словно стояли на роликах. Теперь коридор в ширину оказался не меньше сотни метров, но Жону на это было наплевать. Он в панике поспешил к маленькой двери, ухватил ее за верхний край и растянул до нормального размера, чтобы тут же распахнуть.       Внутри оказалась темная кладовка со старой мебелью. Но первым делом в глаза бросался пыльный шкаф, обмотанный цепями. Шкаф, из которого кто-то отчаянно пытался выбраться...       Жон сорвал цепи так, словно они были сделаны не из металла, а из мокрой бумаги. Впившиеся в руки звенья он проигнорировал, ухватившись за ручку и попробовав открыть дверцу. На помешавший этому замок обрушился удар кулака, превративший древесину в кучу щепок.       Сорванная с петель дверца полетела в сторону, продемонстрировав... еще один шкаф, практически полностью идентичный первому.       Новая преграда продержалась недолго, но за ней оказался третий шкаф – на пару дюймов меньше второго. За ними шли четвертый, пятый, шестой... Жон столкнулся с настоящей матрешкой из шкафов, где каждый последующий был меньше и уже предыдущего, причем где-то в самой середине задыхалась маленькая девочка.       Сколько бы шкафов он ни уничтожал, освобождение его дочери ближе от этого не становилось.       Жон взревел от боли и ярости, обеими руками ухватил очередной шкаф – кажется, пятнадцатый по счету – и наклонился к нему, уставившись на преграду пылающими ярко-белым пламенем глазами. Пальцы впились в дерево, но не раскололи его, а как будто проплавили.       — Довольно игр! – рявкнул он. – Я здесь главный! Этот мир принадлежит мне!       Кошмар пытался сопротивляться, но ни противостоять воле Жона, ни хотя бы убежать из его хватки так и не сумел. Аура держала очень крепко.       — Ты подчинишься мне! – прошипел он, увеличивая давление. – Открывай!       Стенки начали скрипеть, сочась белым светом.       — Открывай!       По древесине побежали многочисленные трещины.       — ОТКРЫВАЙ!       Дверца даже не распахнулась, а взорвалась, превратившись сначала в щепки, затем в опилки, а после и вовсе в пыль, тут же осевшую на пол.       Внутри шкафа девочки не обнаружилось.       Там находилась девушка.       Коко Адель...       Она была точно такой же, как в жизни, носила свой обычный наряд, но сейчас свернулась калачиком, обхватив руками колени. Взгляд ее карих глаз, немного покрасневших от слез, поднялся, остановившись на нем, а на щеках отчетливо блестела влага.       Жон выдохнул с облегчением, испытывая жуткую смесь из ярости, чувства вины, раздражения и тысячи других эмоций. Его ноги подкосились, и он рухнул на колени, протянув вперед руки. Коко бросилась к нему в объятья, продолжая всхлипывать.       — Папочка!

***

      Вельвет вместе со своей командой нашла Жона во время завтрака, устроившись по соседству с ним. Он поднял взгляд, не зная толком, чего от нее следовало ожидать, но Вельвет совсем не выглядела обиженной или расстроенной. Она посмотрела на него и улыбнулась.       — Коко мне всё рассказала. Извини, что так получилось.       — Это я должен извиниться, – покачал головой Жон. – Потому что именно я на тебя сорвался.       — Но не без причины, – возразила ему Вельвет. – И мне жаль, что такое произошло с твоим другом.       — Ага, – едва заметно поморщившись, вздохнул Жон.       — Ты сорвался на Вельвет? – переспросила Янг. – Как тебе не стыдно?       — У меня случилась передозировка сочувствием, – пояснил Жон. – Я пытался убраться подальше от людей, но случайно наткнулся на Вельвет, а дальше всё получилось как-то само собой. Понимаю, что ничего хорошего в этом нет, и, как видишь, уже извинился.       — Ну, – произнесла Вайсс. – Если ты всё понимаешь и извинился за свое поведение, то, думаю, инцидент исчерпан.       — Да, – с улыбкой подтвердила Вельвет. – И я его ни в чем не виню. Если бы знала причину состояния Жона, то вообще бы и не подумала беспокоиться. А так мне показалось, что этой самой причиной стала именно я.       Жон испытал чувство облегчения. Разумеется, он не сделал ничего совсем уж плохого, но совесть его всё равно мучила. Потому они с Вельвет в очередной раз обменялись улыбками, а Янг принялась шутить насчет "ветрености и неверности своего парня", пока ее не ткнула локтем в бок Блейк, не пожелавшая с самого утра слушать подобный бред.       — И наверное, стоит поблагодарить тебя, Коко, за то, что передала Вельвет мое сообщение, – произнес Жон.       Она подмигнула ему, ухмыльнулась, вытащила изо рта вилку и сказала:       — Не беспокойся, пап. Я всего лишь исполняла свой гражданский долг, как и подобает лучшему на свете лидеру команды.       Коко подняла руку, намереваясь хлопнуть Фокса по подставленной ладони, но замерла, внезапно осознав, с каким удивлением все на нее смотрели.       — Что? – спросила она.       На лице у Вельвет появилась ухмылка.       — Ты сейчас и в самом деле назвала его "папой"?       Коко на секунду задумалась, затем моргнула и фыркнула.       — Что? Пф. Нет, конечно. Не говори ерунды.       — Я тоже это слышал, – подал голос Рен.       — Ты действительно назвала Жона "папой", – кивнула Янг. – Мне следует о чем-то знать?       — Эй, полегче, – замахала руками Коко. – Не называла я его "папой". Правда, пап?       Тут ее глаза округлились, а сама она поспешила добавить:       — Жон! Я имела в виду Жона! Тьфу, совсем меня сбили!       — Один раз – случайность, – заметил Ятсухаши. – Но два – уже закономерность.       — Даже не начинай! Не называла я его "папой". Не было такого! – горячо заверила их Коко. – Как насчет того, чтобы отстать от меня и позволить доесть завтрак? Нет возражений? Спасибо!       Смех и шутки членов команды по поводу ее оговорки она проигнорировала, предпочтя всё свое внимание сосредоточить на еде. Но Вельвет, Фокс и Ятсухаши не унимались, поскольку шанс повеселиться за счет Коко им, видимо, выпадал не так уж и часто.       Нора ткнула Жона локтем в бок и с намеком подвигала бровью. Он в ответ лишь улыбнулся и пожал плечами.       Если повезет, то никто не будет копать этот вопрос чересчур глубоко.       Если повезет, то никто не заметит, что запасов ауры после ночного отдыха у него оставалось меньше половины...