***
Жон постарался не прислушиваться к перепалке между Винтер Шни и Кроу Брэнвеном. Второй с первой то ли пытался неуклюже флиртовать, то ли специально доводил до кипения. А может быть, флиртовал с намерением довести до кипения. Злить старшую сестру Вайсс ему явно нравилось. Впрочем, самому Жону это шло на пользу. От его внимания вовсе не ускользнуло то, каким взглядом следила за ним Винтер. Как она моментально подобралась и направилась было в его сторону, пока по пути ее не перехватил Кроу. И раз уж Винтер находилась здесь, на корабле, что летел над Изумрудным лесом, то о Проявлении Жона она наверняка знала. Не составляло особого труда догадать, что ей просто не терпелось задать ему несколько неудобных вопросов насчет применения этого самого Проявления ко снам ее младшей сестры. Жон ни в чем не винил Винтер. У него тоже имелись младшие сестры, а потому ее чувства он прекрасно понимал. Но это вовсе не означало, что ему хотелось отвечать на какие-либо вопросы, особенно когда хороших ответов на них попросту не существовало. Жон одними губами прошептал Кроу благодарность за его своевременное вмешательство. Полет надолго не затянулся. Вскоре корабль завис над той частью Изумрудного леса, которую, как ничуть не сомневался Жон, Айронвуд со своими подчиненными прочесывали с момента окончания предыдущего эксперимента. И то, что им ничего найти так и не удалось, тоже нисколько не удивляло. В конце концов, Изумрудный лес был не самой простой территорией для поисков, и различных ориентиров вроде руин, как те, что находились возле Бикона, в нем оказалось маловато. А вот монстров хватало. И пока члены Белого Клыка имели возможность отбиваться от бесконечных орд, потенциальных укрытий у них существовало в избытке. Жон улегся на матрас. Кроу последовал его примеру. Поскольку никто по-прежнему не знал, как конкретно снотворное могло повлиять на работу его Проявления, никаких препаратов им не предлагали, и процесс погружения в сон затянулся на целый час. — У меня возникли некоторые проблемы... –услышал он напоследок голос Кроу.***
Жон сразу же понял, что угодил совсем не в тот сон. И дело тут было даже не в голосе Кроу. Тому просто не мог присниться Изумрудный лес, поскольку обучался он именно в Биконе, а потому вряд ли стал бы видеть его окрестности в собственных кошмарах. Обычно Жон ложился спать довольно поздно, возвращаясь с вечерних тренировок с Пиррой. В Биконе, где училось несколько сотен студентов, всегда обнаруживались те, кто уже успел уснуть. Но сейчас он оказался вдали от людей, причем на корабле не спал никто, включая Кроу. К слову, с ним эксперимент придется провести еще раз, если, конечно, Айронвуд не добьется своей цели и не решит, что продолжение не стоило затраченных усилий. Итак, Жон опять оказался во сне кого-то из террористов Белого Клыка. — Доктор Ублек будет в ярости. Возможно, ему известно нечто такое, о чем не знаю я, – вздохнул Жон. – Либо же те манипуляции, о которых он говорил, заходят гораздо глубже, чем мне казалось, и Кроу изначально не собирались дать уснуть. Директор Озпин тоже наверняка испытает немалое раздражение, когда всё это выяснит. Да и Кроу явно не обрадуется. Но насколько Жон успел познакомиться с генералом Айронвудом, тот и дальше будет гнуть свою линию, а также считать, что всё знает лучше всех. "Ладно, я угодил в какой-то посторонний сон. Тут ничего не исправить. Но стоит постараться извлечь из этого хоть какую-нибудь пользу". Впереди Жон заметил большой лагерь с несколькими грузовыми контейнерами в нем. И пусть в реальной жизни сейчас был день, здесь царила ночь. Вероятно, террористы предпочитали действовать под покровом темноты, чтобы избежать обнаружения. И уж точно они не стали бы разводить в своем лагере большие костры, иначе бы Айронвуд их давным-давно отыскал. Потратив немного ауры, Жон попытался придать себе внешность фавна. Он даже представил дополнение в виде ушей лабрадора, но в голову внезапно пролезла мысль кое о ком более знакомом, волосы моментально приобрели черный цвет, из них выглянули кошачьи ушки, а в районе груди стало как-то тесновато. — Эм... – пробормотал Жон, неверяще уставившись на свое... точнее, уже на не совсем свое тело. – Ладно. Вот об этом Блейк узнать точно не должна. Искушение немного потрогать самого себя он всё же преодолел. — Сосредоточься на задании. Соберись и сосредоточься на задании. Его голос теперь тоже был неотличим от Блейк... Сделав глубокий вдох, Жон создал маску Белого Клыка и нацепил ее на себя. — Блейк не станет возражать, если узнает, что это поможет сорвать планы Белого Клыка. Ради того, чтобы им нагадить, она бы, пожалуй, и собственные почки продала. По крайней мере, именно так считали ее собственные подруги, крайне недовольные тем, что Жон упомянул в присутствии Блейк о наличии в Изумрудном лесу представителей этой террористической организации. К слову, представителей террористической организации хватало и во сне. Они сидели возле костров поменьше, ходили по лагерю и занимались какими-то своими делами. Некоторые из них носили маски, другие – нет, но все общались друг с другом, ели, смеялись и просто выглядели вполне нормальными фавнами. Разве что лица тех, кто маски не носил, казались чуточку размытыми – совсем немного, но вполне достаточно, чтобы их нельзя было опознать. Жон невольно задумался о том, что это могло означать. То ли хозяин сна и сам не знал их лиц из-за постоянного ношения масок в реальности, то ли не видел смысла запоминать. Впрочем, Айронвуду в любом случае вряд ли понравится тот факт, что Жон не сумеет никого из них описать. Никого, кроме одного мужчины. Адама Тауруса. Айронвуд немного рассказал о нем в прошлый раз, и Жон не поленился поискать дополнительную информацию в сети. Ее оказалось не слишком много, но она наводила на определенные выводы. За крайне опасным террористом в Атласе тянулся весьма кровавый след. Никто не требовал брать его "живым или мертвым", но нечто подобное явно подразумевалось. "С другой стороны, я сейчас нахожусь во сне", – подумал Жон, а поскольку нынешнее тело принадлежало Блейк, то сбоку как-то сам собой материализовался Гэмбол Шрауд. Доктор Ублек предупреждал его о том, что любой причиненный им в кошмарах вред мог перенестись в реальный мир. Пусть всё это и звучало крайне безумно, но у Жона имелся определенный опыт, да и о случаях, когда люди просто не просыпались, умирая прямо во сне, слышать ему доводилось неоднократно. Но значительная часть теорий уходила корнями в мистику и суеверия, которые доктор Ублек терпеть не мог. И ему, и Жону куда больше нравилась версия, что сны могли вызвать панику, сердечный приступ и, соответственно, либо смерть, либо повреждения от неконтролируемых судорог. По крайней мере, с престарелыми людьми нечто подобное иногда случалось. Впрочем, как раз его ситуация была иной, поскольку тут речь шла об ауре и ее применении в качестве оружия, направленного Проявлением, а потому действительно способного калечить и убивать. Жон нервно сглотнул, внезапно ощутив озноб. Его руки машинально отодвинулись подальше от рукояти Гэмбол Шрауда, а затем он и вовсе заставил оружие Блейк исчезнуть, убирая любой соблазн им воспользоваться. Жон не собирался никого убивать во сне. Просто не сумел бы заставить себя это сделать... Должно быть, вздох получился не таким уж и тихим, потому что единственный знакомый здесь мужчина в маске обернулся, посмотрел на него и с улыбкой сказал: — Блейк. Жон понимал, что влезал в чужую личную жизнь, но не смог ему не ответить: — Адам. — Не спится? – спросил тот, подвинувшись и похлопав рядом с собой по бревну. После секундных колебаний Жон принял приглашение, на всякий случай удерживая защиту ауры, пусть даже Адам явно не собирался на него нападать. — Ночь прекрасна, – тем временем продолжил тот. – Досюда не дотягиваются городские шум, вонь и грязь, а потому здесь тихо и чисто – прямо как дома. Иногда я скучаю по Куо Куана. — Почему тогда не вернешься? – поинтересовался Жон. Адам усмехнулся. — Я думаю, что твои родители будут против. Они изгнали меня оттуда, разве что не объявив об этом во всеуслышание. Кроме того, с моей стороны оказалось бы нечестно брать отпуск, когда все рискуют своими жизнями ради нашей цели. Если что-нибудь пойдет не так, и мне для того, чтобы это предотвратить, следовало присутствовать здесь, я сам себя не прощу. Блейк хорошо знала Адама. Ну, или Адам хорошо знал Блейк... Жон провел языком по зубам, задумавшись о том, что теперь с этой информацией делать. Уж точно не сообщать Айронвуду. И раз уж он получил ее без согласия Блейк, то должен был следовать тем же правилам, что и обычно. Ну, то есть держать при себе и хранить ото всех в тайне. "К тому же я сюда пришел для другого. В конце концов, вполне можно заняться и тем, чего от меня хочет Айронвуд". — Что мы тут делаем, Адам? Почему именно Бикон? — Хм? – удивленно посмотрел он на Жона. – Только не говори мне, что ты не слушала, когда я всем об этом рассказывал. Жон в теле Блейк невольно покраснел. — Я... просто забыла. Наверное, стоило ожидать вспышки гнева или раздражения, но Адам лишь расхохотался. — Ох, Блейк, – вздохнул он, просунув палец под маску и вытерев слезу. – Никогда не меняешься. Опять читала свои книги? Разве я не говорил тебе, что ты тратишь на них чересчур много времени? Остальные и так считают твое присутствие здесь признаком фаворитизма с моей стороны, а ты еще и подпитываешь разные слухи. — Какие слухи? – автоматически уточнил Жон, но тут же решил, что это было не его дело. – Нет, не отвечай. Не надо мне о них знать. Блейк вряд ли бы хотела, чтобы Жон выяснял такие подробности о ее личной жизни. — Лучше скажи, почему мы остановились именно тут. — Потому что отсюда удобнее всего будет наносить удар по Бикону, – пожал плечами Адам. Жон закрыл глаза. Итак, Айронвуд оказался прав, что серьезно упрощало поставленную задачу, убирая преграду в виде моральных терзаний. — Но зачем? – спросил он. – Это же школа, Адам. Монстрам наплевать, кто перед ними. Они дискриминации не проявляют. — Монстры, может быть, и не проявляют, а Охотники – еще как, и ты об этом отлично знаешь. Немного поворошив дрова в костре, Адам продолжил: — Больше девяноста процентов Охотников, закончивших обучение в больших городах, там и остается. Они выполняют приказы властей и просто богатых людей. Хуже того – некоторые сидят на контрактах от ПКШ, защищая шахтерские лагеря. Они видят то, что там происходит, но ничего с этим не делают. Они закрывают глаза на жестокое и несправедливое отношение к фавнам. Это и есть дискриминация, Блейк. Часть из них даже сражается против нас. — Ты... мы – террористы, Адам, – возразил ему Жон. – Сражаться с нами – это их работа. — Неужели? – фыркнул Адам. – А я думал, что их работа – монстров убивать. Странно, что они игнорируют атакованные поселения и защищают грузы ПКШ. Ну, или охраняют особняк Шни, а то и вовсе исполняют роль телохранителей. У них находится время на то, чтобы искать и убивать наших братьев, хотя в их собственных городах спокойно орудуют опасные преступники. Тебя здесь ничего не удивляет? Это и в самом деле было очень странно. Раньше Жон ни о чем таком не задумывался хотя бы просто потому, что понятия не имел, как себя вели и где работали выпускники Академий. Он вообще пришел в Бикон, довольно плохо зная особенности жизни представителей столь уважаемой профессии, но у него перед глазами находился пример того же Кроу. Один из сильнейших Охотников Вейла выполнял поручения директора Озпина и генерала Айронвуда, а вовсе не уничтожал монстров. Ну, или искал убийц Амбер, за что Жон, конечно же, был ему очень благодарен, но это лишь доказывало правоту Адама. Охотники не сражались исключительно с чудовищами, как утверждалось во всеуслышание, а использовались государственными структурами и частными корпорациями, в том числе и для борьбы с Белым Клыком. — Но мы же их и провоцируем, – попытался привести хоть какой-нибудь ответный аргумент Жон. – Если попробуем не прибегать к насилию-... — Опять тот же спор? – перебил его Адам. – Блейк, мы годами ходили на мирные протесты и не добились абсолютно ничего. Они швыряли в нас камни, преследовали за "нарушение порядка" и в итоге выгнали из Атласа. Мы испытывали подходы, где нет насилия. Мы перепробовали их все. Твоего отца неоднократно поливали грязью во время различных интервью на телевидение. И стоило ему последовательно разбить все их аргументы, как его перестали туда приглашать. Наши голоса беззвучны и бессильны по сравнению с теми, которые поддержаны миллиардами льен. — И всё же... — И всё же что, Блейк? Чего ты от меня хочешь? Начать диалог? Они не желают нас слушать. Протестовать? Им на это наплевать. Устроить дебаты? Они откажутся участвовать. Что еще остается, если дипломатия себя полностью исчерпала? Что? "Насилие..." — Знаю, что тебе всё это очень не нравится, Блейк, – продолжил Адам, взяв Жона за руку. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы не попытаться освободиться. — Я тоже не в восторге. Охотники – герои и моего детства. Нападение на их школу – это совсем не то, чего мне хочется. — Тогда почему? – спросил Жон. — Потому что если не школа, то что? Колизей Согласия? Десятки тысяч беззащитных гражданских, запертых в одной большой летающей ловушке? Так, по-твоему, будет лучше? Устроим самую масштабную в истории бойню. У студентов хотя бы есть неплохие шансы отбиться. К тому же большинство из них окажется на турнире, так что мы, по сути, атакуем пустую школу. Нам нужно, чтобы наш голос был услышан. "Колизей Согласия. Фестиваль Вайтела... У них есть четкие временные рамки!" Жон едва не подпрыгнул от радости, поскольку теперь знал, к чему был привязан план Адама. Атака произойдет прямо во время турнира, иначе школа явно не окажется пустой. — Но что насчет монстров? – спросил он. — Сбор идет своим чередом, – ответил ему Адам. – Мы продолжаем их ловить. Думаю, они довольно неплохо отвлекут на себя внимание. — И мы их натравим на Бикон? – уточнил Жон. — Выпустим в окрестностях Бикона, – поправил его Адам. – Но да, план именно такой. Члены Белого Клыка ловили в Изумрудном лесу монстров, чтобы натравить на Бикон. Таким был их план. Весьма странным, к слову, если учесть, что каждый студент Бикона тренировался этих самых монстров убивать. Даже вступительные экзамены состояли в том, чтобы после приземления пройти через Изумрудный лес к руинам и обратно. Пожалуй, с тем же успехом можно было бы натравить орду пончиков на профессиональных участников соревнований по скоростному поглощению еды. — А что насчет наших собственных сил? Что помешает монстрам развернуться и напасть на нас самих? По-моему, это не очень удачная идея. — Знаю, – вздохнул Адам. – И мне такой план тоже ничуть не нравится, но у меня есть гарантии того, что монстров заинтересует конкретно Бикон. Понятия не имею, как это возможно, но какое-то воздействие на них она оказывать точно способна. Нет, не контролировать, но близко. Достаточно близко, чтобы монстры игнорировали нас и занимались противником. — Она?.. – даже немного подался вперед Жон. – Кто? — Я не должен об этом говорить, – отведя взгляд в сторону, произнес Адам. – Для тебя такое знание небезопасно, Блейк. Я им не доверяю и в куда менее важных вопросах, чем твоя жизнь. — Потому что они – люди? – предположил Жон. Он бил наугад, надеясь, что Адам выдаст дополнительную информацию. — Я бы им не доверял, даже если бы они не были людьми, – проворчал тот. – Особенно ей. То, как она говорит и действует... Ты называешь меня жестоким, Блейк, но в ней кроется что-то гораздо хуже. Нечто такое, что пожирает ее изнутри. Адам, так и не выпустив ладонь Жона, обнял другой рукой его за плечи и добавил: — Я не хочу, чтобы она и близко к тебе подходила. А затем он наклонился и поцеловал, как ему казалось, Блейк. Глаза Жона округлились. Сам поцелуй был совершенно невинным, но вызвал шок, который, к счастью, моментально оборвал сон. И хуже всего тут оказалось совсем другое: Адам целовался, наверное, даже лучше, чем Янг...***
Жон вскочил на матрасе, с отвращением вытерев губы рукавом и постаравшись загнать воспоминание о поцелуе куда-нибудь в самые темные глубины разума. Впрочем, ему было на что отвлечься. Его окружали Айронвуд, Винтер и раздраженный Кроу. — Я вновь попал в сон Адама, – произнес Жон. Айронвуд моментально просиял. — Расскажи мне всё! – потребовал он. Жон так и поступил, опустив лишь то, что находился там в образе Блейк. Айронвуду он объяснил, что придал собственному облику черты фавна, а Адам принял его за одного из своих подчиненных. Потом Кроу начал спорить с Айронвудом, выражая недовольство по поводу всего этого мероприятия, по его словам, специально организованного для сбора информации о Белом Клыке. Жон был с ним полностью согласен, но куда больше беспокоился о Винтер, которая воспользовалась спором для того, чтобы тихо утащить его в коридор. — Нам нужно поговорить, Арк, – сказала она. — Ожидаемо... – вздохнул Жон. — Твое Проявление и моя сестра, – хмуро продолжила Винтер. – Твое имя иногда мелькает в ее письмах, и я не могла не заметить, что между упомянутыми ей "изменениями" в тебе и открытием твоего Проявления хорошо прослеживается корреляция по времени. Ты использовал свои способности на ней без ее согласия. — И без своего собственного согласия тоже, – пожал плечами Жон, твердо глядя Винтер в глаза. – Меньше всего мне хотелось "любоваться" кошмарами Вайсс. — И всё же ты в них был. Вторгся в личное пространство моей сестры и смотрел на вещи, которыми она с тобой делиться не собиралась, – прошипела Винтер и даже сжала кулаки, но бить его не стала. Вероятно, ей не позволил профессионализм. — Рассказывай, что ты там увидел! Жон сделал глубокий вдох. — Нет. Взгляд Винтер стал откровенно угрожающим. — Рассказывай! — Не буду, – совершенно спокойно повторил свой ответ Жон. Теперь он знал, у кого Вайсс научилась своему ледяному взгляду, пусть даже до таких высот ей пока еще предстояло расти и расти. — Я с самого начала решил, что никому не стану рассказывать об увиденном в чужих снах, – продолжил Жон. – И от этого правила отступаю только тогда, когда дело касается нарушения закона, как, например, во снах Адама или той, кто убила Амбер. Но в случае Вайсс ни о чем подобном речи не идет, так что предавать ее и что-либо сообщать об увиденном я не собираюсь. — Я – ее сестра! – воскликнула Винтер. — И это не дает тебе права влезать в личную жизнь Вайсс, – пожал плечами Жон, заставив ее отшатнуться. – Признаю, что я это делал. Я глядел на то, что она показывать кому-либо вряд ли бы захотела. Но тогда у меня не было выбора. А сейчас он есть, и я выбираю унести тайны Вайсс вместе с собой в могилу. Винтер замерла. — Я ценю твою решимость, – после небольшой паузы прошептала она. – Но уверена в том, что Вайсс не стала бы возражать против рассказа мне. — При всём моем уважении, – вздохнул Жон, – если она тебе доверяет, то сама и расскажет. Похоже, его слова ее всё же задели, поскольку Винтер смущенно отвела взгляд и прикусила губу. — Я не говорю, что между вами нет доверия, – добавил Жон. – Но о некоторых вещах сложно говорить даже членам семьи. Извини, но я вместо нее это делать точно не собираюсь. Винтер снова посмотрела на него, и теперь в ее глазах Жон отчетливо видел колебания. Пожалуй, даже слабость. — Там была я, да? – наконец спросила она. – Скажи хотя бы это. Ей снились кошмары обо мне? О чем-то таком, что я сделала... или не смогла сделать? — Нет, – покачал головой Жон. – Ты в кошмарах Вайсс не появлялась ни разу. Пожалуй, это и к лучшему. Винтер выдохнула с облегчением. Но по правде сказать, даже если бы она фигурировала в кошмарах Вайсс и тем более оказалась их причиной, Жон бы просто солгал, потому что это всё равно было бы не его тайной. К счастью, ничего подобного сейчас не потребовалось. — Мы закончили? – поинтересовался он. — Мы закончили, – ответила ему Винтер. – Я не стану благодарить тебя за то, что ты сделал, но... поблагодарю за то, что ты хранишь ее тайны. Пожалуйста, продолжай и дальше их хранить. — Я бы поступил точно так же, если бы случайно оказался в твоем сне, – заметил Жон. Винтер вздрогнула, явно раньше не задумываясь о подобном варианте, но затем кивнула и отступила к стене, перестав загораживать ему дорогу. Жон направился мимо нее обратно на мостик, успев как раз вовремя, чтобы полюбоваться на яростно вопящих друг на друга Айронвуда и Кроу. Вздохнув, он приблизился к пилоту и прикоснулся к его плечу. — Может быть, вернемся в Бикон? – попросил Жон. – А то они, похоже, еще не скоро успокоятся. Ему бы очень хотелось сказать, что обратный путь прошел в полной тишине, но это, к огромному его сожалению, было бы ложью...